Вспомнив, что окровавленный меч все еще находится в левой руке, Абдель немедленно пустил его в ход и спустя некоторое время смог наконец-то принять сидячее положение. Он прислушался и услышал звуки борьбы, тяжелое дыхание Ксана и звуки его шагов, которые даже эльфу в таком подлеске не удавалось скрыть. Присмотревшись, Абдель смог разглядеть его и то, что он увидел, произвело на него немалое впечатление. Они довольно долго путешествовали вместе, но у Абделя ни разу не получилось увидеть Ксана в действии. Как правило, когда Ксан сражался, то и у Абделя не было недостатка в противниках и соответственно ему некогда было глазеть по сторонам. Меч эльфа двигался настолько быстро, что казался блестящим пятном, напоминая скорее какой-то волшебный щит, чем меч, но в этом не было никакого волшебства, просто эльф был хорошим фехтовальщиком.
Два эттеркапа уже валялось на земле перед ним и Ксан не торопясь добивал последнего. Существо уже истекало кровью из дюжины ран и его серые глаза выдавали его отчаяние, но нападать он не прекращал. Хотя эльф сильно теснил своего противника, Абдель не осмеливался позвать его, боясь отвлечь, и продолжал просто наблюдать. Ксану не понадобилось много времени на то, чтобы нанести измотанному эттеркапу одну за другой две смертельные раны и захлебываясь собственной кровью, тварь рухнула на землю.
«Ксан!» – крикнул Абдель. Эльф резко обернулся к нему, все так же оставаясь настороже. Абдель увидел, как паук размером с монетку пронесся по груди эльфа и почувствовал, как еще один пробежался по его собственной ноге.
«Ксан, вытащи меня отсюда! Мы должны помочь…»
В этот момент большой паук толкнул Ксана в спину. Он возник словно из неоткуда и Абдель хрюкнул от неожиданности одновременно с эльфом, который от сильного толчка упал на колени. Ксан ошеломленно поднял глаза на Абделя. Абдель предпринял еще одну попытку встать, но паутина была настолько липкой, его кожа и одежда, прилипшие к ней, стали лопаться в результате его усилий. Наемник закричал, но не прекратил вырываться, оставляя на паутине куски кожи и одежды. Паук за спиной эльфа раскрыл жвалы и Ксан, все еще смотря на Абделя, понял, что сейчас произойдет.
Жвалы монстра сомкнулись и голова эльфа отлетела с громким треском.
«Нет!» – снова закричал Абдель, окончательно освобождая правую руку, заляпанную кровью и кусками паутины. Не переставая кричать, он поднялся на ноги.
Паук прыгнул на него, но наемник в полете разрубил тварь напополам. Кровь этого паука была настолько горячей, что на тех частях тела Абделя, куда она попала, мгновенно появились ожоги. То, что осталось от паука, яростно дергаясь, покатилось в кусты и Абдель отвернулся, мгновенно забыв о нем.
«Джахейра!» – крикнул он, – «я иду!»
«Она находится там», – подсказал Корак. Юноша с удивлением оглянулся. Он совсем забыл о гхолле.
«Они уволокли леди туда», – махнув рукой, произнес Корак и Абдель шагнул к нему, намереваясь узнать, где того носило. Гхолл видимо догадался, что просто обвинением дело может не обойтись и предпочел быстро убежать. Задыхающийся наемник, весь измазанный кровью и ядом, обоженный и дрожащий от усталости позволил ему убраться восвояси. Он повернулся в направлении, указанном ему гхоллом – к центру этой адской опушки.
Там было здание.
Оно напоминало куполообразную хижину, но только очень большую, никак не меньше тех зданий, что Абдель видел в больших городах на Побережье Меча. Странное бледно-серого, местами жемчужно-белого цвета здание было сделано из паутины еще из чего-то, что Абдель смог хорошо разглядеть, только подойдя ближе – высушенных человеческих тел, завернутых в паутину, которые служили опорами для этого жилища.
У Абделя впрочем не было времени на восхищение или отвращение перед этой постройкой. Джахейру уволокли вовнутрь, Ксан был мертв, а гхолл убежал. При любых других обстоятельствах Абдель, возможно, нашел бы время, чтобы осмыслить свои чувства, но сейчас точно знал – он любил ее. А она была в этой проклятой постройке и разве что только Безумный Сайрик смог бы вообразить все ужасы, которые она могла там испытывать. Наемник понял, что если не сможет спасти ее, то лучше умрет пытаясь. А еще он понял, что он не хочет и не может жить без нее.

* * * * *
Пауки и маленькие эттеркапы разлетелись во все стороны, когда Абдель ворвался внутрь строения. Двое взрослых эттеркапов, тех самых, что утащили Джахейру, без промедления бросились в атаку. Абдель подобно дикому зверю кинулся на них и уже спустя несколько секунд все было кончено. Обе твари в конвульсиях бились на полу, а Абдель настороженно оглядывался по сторонам, изучая окружавшую его обстановку.
Увиденное заставило бывалого воина отшатнуться. Его колени задрожали и он тяжело опустился на пол. Оказавшись на коленях на неровном полу этого ужасного помещения, он, стараясь не смотреть по сторонам и боясь вздохнуть, зажал себе рот – даже пол был сделан из высушенных останков людей. Тут его вырвало прямо на перекошенное лицо какой-то мумифицированной женщины, а волосы встали дыбом и он, вскочив, помчался вперед по проходу, произнося «Торм, «при каждом выдохе.
Джахейра громко всхлипывала и Абдель, по звуку голоса определив ее местонахождение, бросился к ней со всей доступной ему скоростью. Он нашел ее завернутой в несколько слоев липкой паутины и приклеенной к полу, но вполне живой. Дышала она неровно, с трудом и сильно дрожала. Посреди украшенного толстыми нитями паутины зала завернутое в паутину рядом с Джахейрой находилось «нечто», что Абдель смог обозначить только словом «королева». Висящее на переплетенных нитях в центре помещения «нечто» когда-то было женщиной, возможно даже человеческой женщиной. Она была ужасной, противоестественно толстой и фиолетовой в придачу. Складки мертвенно-бледной плоти покрывали ее массивное тело, но так как в помещении было довольно темно, то Абдель не смог точно разглядеть, что двигалось внутри этих складок – пауки несомненно, но еще и какие-то гуманоидные существа, маленькие и пушистые. Когда Абдель понял, что пауки и их гуманоидные братья использовали эту женщину как инкубатор его опять вырвало.
«Я и в самом деле выгляжу настолько отвратительно?» – спросила женщина голосом, напоминавшим хрюканье свиньи, валяющейся в грязи. «Да, полагаю, что это действительно так».
«Нет, конечно, нет», – вскрикнув, ответила Джахейра.
Кусок мертвенно-бледной раздутой плоти женщины был отодран и съеден тысячами ее ползающих подопечных. Лицо, все в синяках и измазанное ядом, было какой-то насмешкой над человеческим лицом. Часть скальпа свисала поперек лба, закрывая один глаз. Они держали ее здесь живой, но неподвижной, наверняка парализуя своими ядами для того, чтобы использовать как инкубатор. У Абделя в желудке уже не осталось ничего, чем его могло вырвать и он подумал, что следующими будут его собственные внутренности. Он всерьез засомневался, что даже в Абиссе найдется что-нибудь похуже такой участи и с запоздалым сожалением подумал, что ему наверное не стоило тащить друзей за гхоллом в место где ночные кошмары были явью. Как там Ксан назвал это место? Паучий Ад?
«Джахейра», – позвал Абдель, пытаясь стряхнуть парализовавший его ужас.
«Абдель», – задыхалась, прошептала она, – «Абдель, помоги мне…»
Он двинулся к ней, не отрывая взгляда от раздутой женщины, чей свиноподобный глаз следил за его приближением.
«Я здесь», – эти два слова, казалось, успокоили ее. Она была плотно завернута в липкую паутину и Абдель никак не мог придумать способа вызволить эмнийку.
«Огонь», – подсказала женщина, – «с помощью огня ты сможешь легко освободить ее».
«Что ты такое?» – с ужасом выдавил наемник, стараясь не глядеть существу в лицо.
«Жертва», – просто ответила она. «Мое имя Сентеол».
«Но что с тобой произошло?» – с возрастающим ужасом спросил ее Абдель. «Что ты такое сделала, чтобы заслужить такую участь?»
«Я влюбилась», – печально вздохнула она, – «и этого оказалось вполне достаточно».
Абдель поймал себя на том, что всхлипнул. Возможно, это был первый раз в его сознательной жизни, когда он сделал что-либо подобное.
«Могу я попросить тебя кое о чем?» – тихо произнесла Сентеол.
«О чем?»
«Убей меня!»
Абдель встал и моргнул, стараясь незаметно избавиться от слез. Джахейра потеряла сознание. Ее дыхание стало спокойным, эхом отражаясь от стен большого помещения. Абдель обеими руками сжал меч, занес его так высоко, как только смог и рассек проклятую женщину одним мощным ударом. Синтеол захрипела, но спустя мгновение уже была мертва. Стремительный поток крови, яда, тысяч разновидностей пауков и не успевших родиться эттеркапов хлынул из разрубленного живота на Абделя. Поток был настолько силен, что сбил его с ног. Он зажмурился и закрыл рот, но часть этой смеси все-таки попала ему в нос. Выбравшись из груды этой вязкой мерзости, Абдель скорее подполз, чем подошел к Джахейре. Она тяжелым безжизненным грузом повисла у Абделя на руках и ему, уже порядком истощенному и физически и душевно, пришлось поднапрячься, чтобы унести ее. Паутина, которой она была обмотана, прилипла к нему и неплохо помогала держать женщину.
Наемник вышел из-под полога этого злого купола и, едва ступив под сень деревьев, побежал. Ветки и колючки хлестали и кололи их обоих, но он не обращал на это внимание и продолжал бежать, пока не добрался до быстрого потока, находившегося в нескольких милях от леса пауков.
Абдель положил Джахейру на землю и стал с трудом сдирать с себя остатки паутины, иногда вместе с кожей. Закончив это болезненное занятие, он оторвал отвороты от своих толстых штанов и обернул ткань вокруг ветки, сделав, таким образом, простенький факел. Покопавшись немного в карманах, он извлек оттуда кремень и после нескольких неудачных попыток смог зажечь факел и стал осторожно обрабатывать паутину огнем, стараясь не причинить вред Джахейре. В течение следующих нескольких часов, которые у него ушли на ее освобождение, он не прервался ни на секунду, даже не думал ни о чем, целиком посвятив себя этому занятию. Закончив воевать с паутиной, Абдель провел рукой по лбу, вытирая засохшую кровь и яд. Солнце уже встало, когда он наконец-то полностью очистил женщину от паутины. Она открыла глаза и посмотрела на него, затем снова закрыла их и расплакалась. Абдель медленно снял с нее одежду, тщательно удалил остатки паутины, затем разделся сам, поднял Джахейру на руки и вошел в удивительно теплую воду струившегося потока. Уложив ее на мягкое песчаное дно, он лег рядом, позволяя воде омыть их обоих. Женщина долго плакала и он, держа ее в объятиях, также предался горю.
Через некоторое время, они вышли из воды и Абдель, стараясь не смотреть на нее, принялся стирать свою одежду. Джахейра оставила свою грязную одежду там, где она лежала и просто стояла, смотря на Абделя, зная, что и Абдель знает, что они теперь всегда будут вместе.
Глава 17
«Пропажа какого-то там охранника меня не волнует, дурак», – прорычал Саревок в пустую картинную рамку. Потом он сделал паузу, ожидая или выслушивая ответ, который Тамоко не могла услышать.
Она перевела взгляд на своего любовника и попробовала сосредоточиться, но попытка с треском провалилась. Сидя в постели Саревока, она наблюдала как тот смотрит в рамку, затем говорит в рамку, потом кричит в рамку, потом угрожает в эту проклятую рамку. Он нервничал, Тамоко это сразу заметила. Он никогда не пускал дела на самотек. Саревок отнюдь не был таким человеком, если конечно он вообще был человеком, который допустил бы что-либо подобное. Если какая-то часть его плана давала сбой, он занимался этим лично, а не сидел у себя в комнате, разбрасываясь командами. Саревок не доверял никому, включая Тамоко, и с трудом терпел тех дураков и лакеев, с которыми ему часто приходилось иметь дело. И сейчас он определенно на чем-то сосредоточился. Ему что-то пришло в голову, и она не знала, что именно, но нутром чувствовала, что он что-то задумал.
Она опустила ладонь своей гладкой, сильной руки на его ладонь и сконцентрировалась на чувстве, возникшем при этом обычном прикосновении. Саревок уже довольно давно не дотрагивался до нее. Как только происходило что-нибудь, вызывавшее в нем прилив энергии, его интерес к ней значительно снижался. Девушка тосковала по нему, по его прикосновениям и ее страх рос с каждым днем. Саревока она не боялась, хотя и видела, что он способен на удивительную жестокость. Она боялась за него. Она видела его потенциал и не могла не думать, что он тратит его впустую. Этот человек, обладая сверхествественной силой – как силой разума, так и тела, – служил кому-то, даже тогда, когда планировал увеличить собственную мощь. Он изводил свои многочисленные таланты на добывание чего-то, но вот чего именно? Власти? Золота? Он обладал Тамоко, великолепным асассином, по своей воле отдавшейся ему, чего раньше она никогда не делала. Наконец он командовал сверхъестественными существами – доппельгангерами. Мужчины дрожали при звуках его голоса и боялись даже посмотреть ему в глаза. Тамоко была уверена, что этот человек мог бы стать повелителем всего мира, но он, казалось, интересовался только шахтами, рудой и бандитами.
Ей захотелось поговорить с ним об этом, попробовать убедить в том, что он мог бы иметь больше, намного больше, чем сейчас, но она благоразумно попридержала язык. Она боялась даже думать об этом в его присутствии и была уверена, что Саревок знает её мысли в этот момент и дает ей возможность высказаться, просто в очередной раз проверяет ее лояльность.
«Если я ему скажу что-нибудь этакое, то он наверняка меня убьет», – подумала она, – «убьет медленно, как остальных. Он действительно способен сначала просто дотронуться до меня как обычно, поцеловать меня как обычно, а потом убить меня. Также как и бесполезных и опозоренных предателей».
Осознание этого факта заставило ее похолодеть.
«Что ты имеешь в виду, говоря „я не могу найти эту книгу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33