По ссылке магазин Водолей
– Однако помните: это не простой мальчик. Скорее всего понадобятся нестандартные полицейские мероприятия.
Нежно потрепав Эрго по ледяной щеке, Маэстро приблизился к рыжей ведьме.
– Мы найдем его, обязательно спасем этого несчастного мальчугана! – вдруг затараторила Харибда, стискивая в побелевших пальцах сумочку. – Вы можете не сомневаться, мы оправдаем доверие, которое…
– Вам не слишком идет такой голос, – тихо улыбнулся Маэстро, и ведьма осеклась. – Закажите новый, более мягкий тембр. Послушайтесь моего совета, я ведь старый, опытный… А что касается мальчика… дерзайте. Я вижу, очаровательная семиквестор Харибда, у вас выдающийся параэнергетический потенциал. Вы просто обязаны реализовать его на благо, как говорится, общества. Тем более что прогнозы аналитиков Ордена предсказывают вам блестящее, весьма необычное будущее.
Он отошел от ведьмы, та сразу обмякла, просела на стальных каблучках, едва сумочку не выронила.
– Очень жаль, профессор Литот, что у вас так слабо развита личность, – покачивая головой и ласково улыбаясь, Маэстро не спеша тронулся в сторону Порфирия. – Второй градус Независимости – это непозволительно мало для центуриона! Между тем… – Гилльома заглянул черными буравчиками прямо в голову Порфирия, и тот окаменел от липкого ужаса. – Из вас мог бы получиться неплохой рыцарь Ордена… Думаю, вашу персону тоже не стоит сбрасывать со счетов.
Наконец, Маэстро отвел жгучие глаза, сверлившие Порфирия сквозь лупы старомодных очков.
– Резюмирую сказанное. Нашедший мальчика получает повышение до ранга Протектора. Остальные понижаются в звании до квесторов и становятся рядовыми заместителями. Каждый из вас получит все необходимое для расследования этого дела. Средства, доступы, пароли. И самое главное. Текст личного дневника похищенного мальчика, в котором, возможно, содержится ключ к разгадке тайны его исчезновения.
Лицо Маэстро вдруг сделалось невыразимо скучным. Он рассеянно обвел троих офицеров стеклянным очковым взглядом и подытожил:
– Ступайте и найдите, так сказать, мальчика. Или его голову, это неважно.
Двери лифтового павильона раскрылись, и Маэстро Гилльома вышел на самом нижнем, засекреченном этаже в подземной части многоэтажной штаб-квартиры Ордена. Как утверждали пронырливые газетчики, здесь находилась то ли станция правительственного турбосабвея, то ли точная копия соломонова Храма, то ли библиотека Иоанна Грозного – никто не смел утверждать наверное.
МАЛЬЧИК
Центурион осторожно понюхал красноватую жидкость в грубом бокале из настоящего стекла.
– Не брезгуйте, босс. Это отличное паленое мукузани столетней выдержки, настоящий мытищинский розлив! – сказало широкое лицо Братэллы, сдержанно улыбаясь златозубой, в стиле «ретро», улыбкой. Майор Департамента нетипичных и социально опасных преступлений Казус Братэлла Комбайн коллекционировал все, что было связано с блестящей эпохой рубежа тысячелетий (или, как ее часто называют, эпохой «чубайщины»). Он даже на работу ходил в костюме «а ля московский гангстер». Вот и сегодня, когда начальник Братэллы, центурион Литот, разбудил его среди бела дня судорожными воплями и приказом срочно проснуться, заказать столик в любом из центральных ресторанов, вызвать туда еще двоих наиболее талантливых сыщиков Департамента, явиться во всеоружии и ждать дополнительных приказаний, стопятидесятикиллограммовое сонное тело майора Казуса Комбайна явилось в нелепом шелковом костюме древней фирмы «Отверсаче», в белой рубашке с увесистой золотой цепью под стоячим воротником, со смешной сумочкой-барсеткой в руке.
– Такие сумочки носили наши деды в эпоху великого передела собственности! – гордо объяснял майор Казус Комбайн сослуживцам. И неизменно добавлял следующее: – Это было красивое время жестоких разборок, блестящих авантюр и настоящего гангстерского благородства.
Он даже имя себе изменил – раньше был Казус Альтруизм Комбайн, а после того как увлекся ретрокультурой, перерегистрировался и стал именоваться Казусом Братэлла Комбайном. «Братэлла» – это значит, верный друг, – пояснял он коллегам. – Так называли себя благородные мафиози в Москве и Путинбурге в те далекие, романтические времена».
Ну насмотрелся человек старых необъемных гангстерских фильмов про Петербург начала XXI века, ну и что? Имеет право на хобби.
Майор Братэлла, помимо живого ума и замечательных пробивных способностей, обладал еще одним удобным качеством: он неплохо преуспел на почве служения Юпитеру (совсем недавно получил 12-й градус). А поэтому майор уже не питался в обычных популярных ресторанах, а имел законное право заказать бокс с эксклюзивными декорациями и авторской кухней в любом столичном симпозитарии. Причем – в любое время суток.
Последнее обстоятельство оказалось особенно ценным для его начальника, центуриона Порфирия Литота. Когда центурион покинул Даун Даун, время было еще глухое – час дня. Между тем ему срочно надо было провести брифинг для своих ближайших подчиненных: рассказать о конкурсном задании, выработать стратегию расследования. Однако в это время суток в спящем дневном городе были открыты только элитные симпозитарии, колизеи, публичные дома, казино и прочие объекты для удовлетворения эксклюзивных потребностей тех, кто достиг высокой степени развития натуры и теперь имел право на утонченные удовольствия.
Квестор не был служителем Юпитера, не имел права заказывать бокс в симпозитарии. Поэтому он заранее (еще до встречи с Маэстро, по дороге с Воробьевых гор на Моховую) разбудил Братэллу и приказал срочно подготовить условия для брифинга где-нибудь неподалеку от Даун Дауна – желательно на Тверской.
Пока Литот выслушивал указания планетарного волшебника в роговых очках, сонный и порядком перепуганный Казус Братэлла Комбайн позвонил в престижный, почти культовый в юпитерианских кругах Старый Маяковский симпозиторий имени Пантагрюэля и заказал пиршество в любимом гангстерском стиле для четырех человек с диковинными, полузабытыми национальными забавами: баней, бильярдом и дракой a la courage cossaque.
Потом Братэлла связался со своим крллегой и конкурентом Фениксом Бруно, начальником Отдела культовых злодеяний Департамента социально опасных и нетипичных преступлений – Бруно мгновенно проснулся, твердым голосом переспросил адрес симпозитория, поинтересовался темой брифинга и, получив от Братэллы ответ, что «стряслось нечто срочное и ужасное», сообщил, что будет через четверть часа.
Помимо талантливого и очень юного семиквестора Феникса Бруно, Порфирий Литот приказал Братэлле вызвать другого ведущего детектива из их Департамента – квестора Конскрипцию Кеггль по прозвищу «бензопила». Мадам Конскрипция была ровесницей демократии – она помнила еще президента Киркорова – однако, несмотря на седые волосы и зрелый возраст, рассудок у нее был ясный и холодный, как у средневекового чекиста.
Итак, поднятые по тревоге помощники Литота – семиквестор Феникс Бруно, квестор Конскрипция Кеггль и майор Братэлла Комбайн – при полном параде, в форменных пончо, с «сундуками» и электрическими запястьями – собрались в вестибюле роскошного Старого Маяковского симпозитория «Пантагрюэль».
В это самое время комфортабельная лифтовая комната с диваном уже бесшумно опустила Маэстро Гилльома и его собеседников с цветущей крыши небоскреба Даун Даун на самый нижний этаж – выслушав напутственные слова этого удивительного лысого человека в старомодных очках, Порфирий Литот церемонно простился с двумя другими конкурсантами (а отныне – заклятыми его соперниками в борьбе за место Протектора Москвы). Потом получил у адъютанта свои вещи, а также запечатанный свинцовый контейнер со «всем необходимым» для поисков пропавшего мальчика и спустился в гараж.
Уже в салоне удобоката – пока машина рассчитывала, по какому транспортному руслу домчаться до Маяковки, пока разогревались турбины и открывались шлюзы Даун Дауна – Порфирий Литот нетерпеливыми пальцами вскрыл сенсорные печати на контейнере и вытряхнул на ладонь три небольших, но увесистых предмета.
Сначала – крупный перстень с черным сапфиром. Это был плоский квадратный камень в золотой оплетке угловатых усиков, одновременно похожих на паучьи ножки и на щупальца микросхемы. Затем – тяжелый серебряный с чернью браслет с техноорнаментом в виде хитро переплетающихся кабелей. И наконец, зеленовато-стальную, полупрозрачную намагниченную таблетку со сжатой информацией.
Он не успел толком изучить эти подарки всемогущего Маэстро. Удобокат домчался до Маяковки за полминуты. Живой (заметьте, живой – а не цифробиотический) мальчик-валет с противосолнечным зонтиком подскочил к машине, жмуря сонные глаза и натужно улыбаясь. Подчиненные уже ждали Порфирия Литота в полутемном вестибюле среди огромных статуй обжирающихся восточных божков:
– Радуйся, центурион, – Феникс Бруно, удивительно свежо выглядевший в графитово-стальном пончо с вишневым шарфиком, приветственно протянул руку. Конскрипция Кеггль чопорно поклонилась, продемонстрировав напомаженное темя с зигзагообразным пробором седых волос, затянутых над ушами в строгие косицы – она до сих пор предпочитала прически, которые были в моде в пору ее юности, лет семьдесят назад, когда госпожа Кеггль заканчивала юрфак МГУ.
Майор Братэлла Комбайн, уже принарядившийся в жанровый костюм московского бандита начала века, помахал Порфирию Литоту толстой ручкой в гремящем золотом браслете, болтавшемся поверх столетних наручных часов «Чайка» .
– Бокс заказали? Отлично. Куда идти?
Порфирий говорил отрывисто и сухо, подчеркивая значимость момента. Он привез коллегам сногсшибательную информацию: в столице вводят Протекторат! Департамент могут загнать под прямое руководство чиновника из другой спецслужбы! Тут было отчего понервничать.
Механический официант в жанровом бордовом пиджаке, с мертвой улыбкой на вежливом лице проводил их в бокс, уже декорированный в духе бандитских пирушек столетней давности: огромные столы, по старинке накрытые хлопковой тканью, неудобные металлические приборы, тяжелые тарелки… Зато – здесь была настоящая, а не синтетическая еда: картофельные чипсы! поджаренные креветки с безалкогольным пивом! куриные яйца! У Порфирия, привыкшего к пластиковым петербургерам и белковым коктейлям, едва не разбежались глаза – он с трудом скрыл радостное замешательство. Да, майор Братэлла не поскупился и заказал восхитительное угощение… В очередной раз Порфирий пожалел, что не выбрал Юпитера в качестве курирующего божества – тогда все могло быть иначе, он тоже имел бы право заказывать настоящую еду и устраивать такие вот пиршества в «тематических» декорациях!
Что-то забавное, наивное было в этом старинном гангстерском стиле жизни, подумал Литот, с трудом отодвигая тяжеленный стул из массива дуба и занимая место во главе стола, сплошь заставленного графинами и бутылями – так, что лица собеседников, преломляясь в разноцветном стекле, заранее казались пьяными. Из допотопных динамиков под потолком звучала спокойная, архаично смикшированная ритм-эн-блюзовая песня:
Владимирский централ, ветер северный,
Вчера я налабал бакс немереный…
Три или четыре живые танцовщицы в удивительно строгих старинных мини-юбках и микрошортах, в узких довоенных брючках, ботинках на смешной старомодной платформе и весьма консервативных оборванных маечках танцевали на огражденном возвышении под беглым огнем стробоскопа – движения старого танца показались центуриону поразительно скованными, закрепощенными. «Вот так танцевали наши бабушки», – подумалось ему.
Он решительно поднял руку – музыка стихла, девочки очистили танцпол. Коллеги поспешно рассаживались по местам, раскрывали электронные блокноты, включали диктофоны на запись.
…И вот, понюхав красную жидкость в тяжелом бокале из настоящего стекла, центурион Порфирий Литот улучил мгновение перед началом совещания – и осторожно пригубил драгоценный древний напиток. Фантастический вкус настоящей, столетней бормотухи пронзил, сводя с ума. Какой букет! Какое томительное, страстное послевкусие…
– Настоящий напиток древнерусской братвы, – почтительным шепотом пояснил майор Братэлла. – По свидетельствам историков, наши предки закусывали такое вино настоящей дальневосточной селедкой. Хотите кусочек?
Литот не пробовал настоящей селедки уже лет пять, однако он привык быть строгим в обращении с подчиненными. Селедка подождет.
– Коллеги, начнем наш брифинг, – сухо сказал он, отставляя недопитый бокал; ни один мускул на лице не дрогнул, не выдал того, что старое вино действительно понравилось центуриону. – Орден подбросил нам срочную работу. Надо найти пропавшего школьника.
– Ха-ха! – семиквестор Феникс Бруно вежливо хохотнул.
– Очень странно, – проскрипела черными от кофеина зубами «бензопила» Конскрипция Кеггль. – По нашей закрытой статистике, в Большой Электростали ежедневно пропадают без вести свыше тридцати школьников. Как правило, это жертвы маньяков, а также самоубийцы и те, кто убегает из колледжа. Почему решили искать именно этого мальчика, чем он лучше других?
– Я ждал этого вопроса, – сказал Литот. – Дело не в самом мальчике. Это непростое дело. Это конкурс. Показательная контрольная работа, тест на профессионализм. Начальство решило проверить, кто в Москве лучше всех работает – мы, ведьмы или вразумители.
Конскрипция подняла нарисованные брови, потом чинно кивнула и принялась быстро щелкать ногтями по тетрадочной клавиатуре, делая какие-то заметки. Феникс Бруно побледнел, потом порозовел и опять побледнел – ага, сказывается молодой азарт, ведь ему еще нет двадцати лет, а уже семиквестор! Вот нервишки и поигрывают, отметил Порфирий. А как у нас реагирует Братэлла? А, ну этот господин вне конкуренции: застыл с вытаращенными глазами и куском селедки в золоченых зубах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Нежно потрепав Эрго по ледяной щеке, Маэстро приблизился к рыжей ведьме.
– Мы найдем его, обязательно спасем этого несчастного мальчугана! – вдруг затараторила Харибда, стискивая в побелевших пальцах сумочку. – Вы можете не сомневаться, мы оправдаем доверие, которое…
– Вам не слишком идет такой голос, – тихо улыбнулся Маэстро, и ведьма осеклась. – Закажите новый, более мягкий тембр. Послушайтесь моего совета, я ведь старый, опытный… А что касается мальчика… дерзайте. Я вижу, очаровательная семиквестор Харибда, у вас выдающийся параэнергетический потенциал. Вы просто обязаны реализовать его на благо, как говорится, общества. Тем более что прогнозы аналитиков Ордена предсказывают вам блестящее, весьма необычное будущее.
Он отошел от ведьмы, та сразу обмякла, просела на стальных каблучках, едва сумочку не выронила.
– Очень жаль, профессор Литот, что у вас так слабо развита личность, – покачивая головой и ласково улыбаясь, Маэстро не спеша тронулся в сторону Порфирия. – Второй градус Независимости – это непозволительно мало для центуриона! Между тем… – Гилльома заглянул черными буравчиками прямо в голову Порфирия, и тот окаменел от липкого ужаса. – Из вас мог бы получиться неплохой рыцарь Ордена… Думаю, вашу персону тоже не стоит сбрасывать со счетов.
Наконец, Маэстро отвел жгучие глаза, сверлившие Порфирия сквозь лупы старомодных очков.
– Резюмирую сказанное. Нашедший мальчика получает повышение до ранга Протектора. Остальные понижаются в звании до квесторов и становятся рядовыми заместителями. Каждый из вас получит все необходимое для расследования этого дела. Средства, доступы, пароли. И самое главное. Текст личного дневника похищенного мальчика, в котором, возможно, содержится ключ к разгадке тайны его исчезновения.
Лицо Маэстро вдруг сделалось невыразимо скучным. Он рассеянно обвел троих офицеров стеклянным очковым взглядом и подытожил:
– Ступайте и найдите, так сказать, мальчика. Или его голову, это неважно.
Двери лифтового павильона раскрылись, и Маэстро Гилльома вышел на самом нижнем, засекреченном этаже в подземной части многоэтажной штаб-квартиры Ордена. Как утверждали пронырливые газетчики, здесь находилась то ли станция правительственного турбосабвея, то ли точная копия соломонова Храма, то ли библиотека Иоанна Грозного – никто не смел утверждать наверное.
МАЛЬЧИК
Центурион осторожно понюхал красноватую жидкость в грубом бокале из настоящего стекла.
– Не брезгуйте, босс. Это отличное паленое мукузани столетней выдержки, настоящий мытищинский розлив! – сказало широкое лицо Братэллы, сдержанно улыбаясь златозубой, в стиле «ретро», улыбкой. Майор Департамента нетипичных и социально опасных преступлений Казус Братэлла Комбайн коллекционировал все, что было связано с блестящей эпохой рубежа тысячелетий (или, как ее часто называют, эпохой «чубайщины»). Он даже на работу ходил в костюме «а ля московский гангстер». Вот и сегодня, когда начальник Братэллы, центурион Литот, разбудил его среди бела дня судорожными воплями и приказом срочно проснуться, заказать столик в любом из центральных ресторанов, вызвать туда еще двоих наиболее талантливых сыщиков Департамента, явиться во всеоружии и ждать дополнительных приказаний, стопятидесятикиллограммовое сонное тело майора Казуса Комбайна явилось в нелепом шелковом костюме древней фирмы «Отверсаче», в белой рубашке с увесистой золотой цепью под стоячим воротником, со смешной сумочкой-барсеткой в руке.
– Такие сумочки носили наши деды в эпоху великого передела собственности! – гордо объяснял майор Казус Комбайн сослуживцам. И неизменно добавлял следующее: – Это было красивое время жестоких разборок, блестящих авантюр и настоящего гангстерского благородства.
Он даже имя себе изменил – раньше был Казус Альтруизм Комбайн, а после того как увлекся ретрокультурой, перерегистрировался и стал именоваться Казусом Братэлла Комбайном. «Братэлла» – это значит, верный друг, – пояснял он коллегам. – Так называли себя благородные мафиози в Москве и Путинбурге в те далекие, романтические времена».
Ну насмотрелся человек старых необъемных гангстерских фильмов про Петербург начала XXI века, ну и что? Имеет право на хобби.
Майор Братэлла, помимо живого ума и замечательных пробивных способностей, обладал еще одним удобным качеством: он неплохо преуспел на почве служения Юпитеру (совсем недавно получил 12-й градус). А поэтому майор уже не питался в обычных популярных ресторанах, а имел законное право заказать бокс с эксклюзивными декорациями и авторской кухней в любом столичном симпозитарии. Причем – в любое время суток.
Последнее обстоятельство оказалось особенно ценным для его начальника, центуриона Порфирия Литота. Когда центурион покинул Даун Даун, время было еще глухое – час дня. Между тем ему срочно надо было провести брифинг для своих ближайших подчиненных: рассказать о конкурсном задании, выработать стратегию расследования. Однако в это время суток в спящем дневном городе были открыты только элитные симпозитарии, колизеи, публичные дома, казино и прочие объекты для удовлетворения эксклюзивных потребностей тех, кто достиг высокой степени развития натуры и теперь имел право на утонченные удовольствия.
Квестор не был служителем Юпитера, не имел права заказывать бокс в симпозитарии. Поэтому он заранее (еще до встречи с Маэстро, по дороге с Воробьевых гор на Моховую) разбудил Братэллу и приказал срочно подготовить условия для брифинга где-нибудь неподалеку от Даун Дауна – желательно на Тверской.
Пока Литот выслушивал указания планетарного волшебника в роговых очках, сонный и порядком перепуганный Казус Братэлла Комбайн позвонил в престижный, почти культовый в юпитерианских кругах Старый Маяковский симпозиторий имени Пантагрюэля и заказал пиршество в любимом гангстерском стиле для четырех человек с диковинными, полузабытыми национальными забавами: баней, бильярдом и дракой a la courage cossaque.
Потом Братэлла связался со своим крллегой и конкурентом Фениксом Бруно, начальником Отдела культовых злодеяний Департамента социально опасных и нетипичных преступлений – Бруно мгновенно проснулся, твердым голосом переспросил адрес симпозитория, поинтересовался темой брифинга и, получив от Братэллы ответ, что «стряслось нечто срочное и ужасное», сообщил, что будет через четверть часа.
Помимо талантливого и очень юного семиквестора Феникса Бруно, Порфирий Литот приказал Братэлле вызвать другого ведущего детектива из их Департамента – квестора Конскрипцию Кеггль по прозвищу «бензопила». Мадам Конскрипция была ровесницей демократии – она помнила еще президента Киркорова – однако, несмотря на седые волосы и зрелый возраст, рассудок у нее был ясный и холодный, как у средневекового чекиста.
Итак, поднятые по тревоге помощники Литота – семиквестор Феникс Бруно, квестор Конскрипция Кеггль и майор Братэлла Комбайн – при полном параде, в форменных пончо, с «сундуками» и электрическими запястьями – собрались в вестибюле роскошного Старого Маяковского симпозитория «Пантагрюэль».
В это самое время комфортабельная лифтовая комната с диваном уже бесшумно опустила Маэстро Гилльома и его собеседников с цветущей крыши небоскреба Даун Даун на самый нижний этаж – выслушав напутственные слова этого удивительного лысого человека в старомодных очках, Порфирий Литот церемонно простился с двумя другими конкурсантами (а отныне – заклятыми его соперниками в борьбе за место Протектора Москвы). Потом получил у адъютанта свои вещи, а также запечатанный свинцовый контейнер со «всем необходимым» для поисков пропавшего мальчика и спустился в гараж.
Уже в салоне удобоката – пока машина рассчитывала, по какому транспортному руслу домчаться до Маяковки, пока разогревались турбины и открывались шлюзы Даун Дауна – Порфирий Литот нетерпеливыми пальцами вскрыл сенсорные печати на контейнере и вытряхнул на ладонь три небольших, но увесистых предмета.
Сначала – крупный перстень с черным сапфиром. Это был плоский квадратный камень в золотой оплетке угловатых усиков, одновременно похожих на паучьи ножки и на щупальца микросхемы. Затем – тяжелый серебряный с чернью браслет с техноорнаментом в виде хитро переплетающихся кабелей. И наконец, зеленовато-стальную, полупрозрачную намагниченную таблетку со сжатой информацией.
Он не успел толком изучить эти подарки всемогущего Маэстро. Удобокат домчался до Маяковки за полминуты. Живой (заметьте, живой – а не цифробиотический) мальчик-валет с противосолнечным зонтиком подскочил к машине, жмуря сонные глаза и натужно улыбаясь. Подчиненные уже ждали Порфирия Литота в полутемном вестибюле среди огромных статуй обжирающихся восточных божков:
– Радуйся, центурион, – Феникс Бруно, удивительно свежо выглядевший в графитово-стальном пончо с вишневым шарфиком, приветственно протянул руку. Конскрипция Кеггль чопорно поклонилась, продемонстрировав напомаженное темя с зигзагообразным пробором седых волос, затянутых над ушами в строгие косицы – она до сих пор предпочитала прически, которые были в моде в пору ее юности, лет семьдесят назад, когда госпожа Кеггль заканчивала юрфак МГУ.
Майор Братэлла Комбайн, уже принарядившийся в жанровый костюм московского бандита начала века, помахал Порфирию Литоту толстой ручкой в гремящем золотом браслете, болтавшемся поверх столетних наручных часов «Чайка» .
– Бокс заказали? Отлично. Куда идти?
Порфирий говорил отрывисто и сухо, подчеркивая значимость момента. Он привез коллегам сногсшибательную информацию: в столице вводят Протекторат! Департамент могут загнать под прямое руководство чиновника из другой спецслужбы! Тут было отчего понервничать.
Механический официант в жанровом бордовом пиджаке, с мертвой улыбкой на вежливом лице проводил их в бокс, уже декорированный в духе бандитских пирушек столетней давности: огромные столы, по старинке накрытые хлопковой тканью, неудобные металлические приборы, тяжелые тарелки… Зато – здесь была настоящая, а не синтетическая еда: картофельные чипсы! поджаренные креветки с безалкогольным пивом! куриные яйца! У Порфирия, привыкшего к пластиковым петербургерам и белковым коктейлям, едва не разбежались глаза – он с трудом скрыл радостное замешательство. Да, майор Братэлла не поскупился и заказал восхитительное угощение… В очередной раз Порфирий пожалел, что не выбрал Юпитера в качестве курирующего божества – тогда все могло быть иначе, он тоже имел бы право заказывать настоящую еду и устраивать такие вот пиршества в «тематических» декорациях!
Что-то забавное, наивное было в этом старинном гангстерском стиле жизни, подумал Литот, с трудом отодвигая тяжеленный стул из массива дуба и занимая место во главе стола, сплошь заставленного графинами и бутылями – так, что лица собеседников, преломляясь в разноцветном стекле, заранее казались пьяными. Из допотопных динамиков под потолком звучала спокойная, архаично смикшированная ритм-эн-блюзовая песня:
Владимирский централ, ветер северный,
Вчера я налабал бакс немереный…
Три или четыре живые танцовщицы в удивительно строгих старинных мини-юбках и микрошортах, в узких довоенных брючках, ботинках на смешной старомодной платформе и весьма консервативных оборванных маечках танцевали на огражденном возвышении под беглым огнем стробоскопа – движения старого танца показались центуриону поразительно скованными, закрепощенными. «Вот так танцевали наши бабушки», – подумалось ему.
Он решительно поднял руку – музыка стихла, девочки очистили танцпол. Коллеги поспешно рассаживались по местам, раскрывали электронные блокноты, включали диктофоны на запись.
…И вот, понюхав красную жидкость в тяжелом бокале из настоящего стекла, центурион Порфирий Литот улучил мгновение перед началом совещания – и осторожно пригубил драгоценный древний напиток. Фантастический вкус настоящей, столетней бормотухи пронзил, сводя с ума. Какой букет! Какое томительное, страстное послевкусие…
– Настоящий напиток древнерусской братвы, – почтительным шепотом пояснил майор Братэлла. – По свидетельствам историков, наши предки закусывали такое вино настоящей дальневосточной селедкой. Хотите кусочек?
Литот не пробовал настоящей селедки уже лет пять, однако он привык быть строгим в обращении с подчиненными. Селедка подождет.
– Коллеги, начнем наш брифинг, – сухо сказал он, отставляя недопитый бокал; ни один мускул на лице не дрогнул, не выдал того, что старое вино действительно понравилось центуриону. – Орден подбросил нам срочную работу. Надо найти пропавшего школьника.
– Ха-ха! – семиквестор Феникс Бруно вежливо хохотнул.
– Очень странно, – проскрипела черными от кофеина зубами «бензопила» Конскрипция Кеггль. – По нашей закрытой статистике, в Большой Электростали ежедневно пропадают без вести свыше тридцати школьников. Как правило, это жертвы маньяков, а также самоубийцы и те, кто убегает из колледжа. Почему решили искать именно этого мальчика, чем он лучше других?
– Я ждал этого вопроса, – сказал Литот. – Дело не в самом мальчике. Это непростое дело. Это конкурс. Показательная контрольная работа, тест на профессионализм. Начальство решило проверить, кто в Москве лучше всех работает – мы, ведьмы или вразумители.
Конскрипция подняла нарисованные брови, потом чинно кивнула и принялась быстро щелкать ногтями по тетрадочной клавиатуре, делая какие-то заметки. Феникс Бруно побледнел, потом порозовел и опять побледнел – ага, сказывается молодой азарт, ведь ему еще нет двадцати лет, а уже семиквестор! Вот нервишки и поигрывают, отметил Порфирий. А как у нас реагирует Братэлла? А, ну этот господин вне конкуренции: застыл с вытаращенными глазами и куском селедки в золоченых зубах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48