Эльф собрал все свои силы и ударил птиц резкими порывами волшебного ветра. Эта неожиданная атака разметала стаю. Даже командир стражи отступил на шаг, опасаясь внезапного урагана.
Крал продолжал сражаться, переходя из защиты в наступление, надеясь добраться до иллгарда и расправиться с этим идиотом, который так по-дурацки влез в его планы. Но внезапно одна из ворон пролетела мимо топора Крала, устремилась к его ноге и клюнула его в бедро. Он почувствовал только легкий укол и мгновенно сразил птицу рукоятью топора. Но дело было сделано. Левая нога Крала внезапно оцепенела. Он не смог устоять и рухнул на пол.
Черное облако налетело на него с громким карканьем. Когти и клювы вонзились в него. Еще несколько мгновений, и он почувствовал, что топор выпал из его онемевших пальцев.
— Достаточно! — закричал командир, перекрикивая гомон птиц. — Он нужен мне живым!
Птицы недовольно закаркали, но послушались хозяина и оставили Крала в покое. Не в состоянии двигаться, парализованный черной магией, Крал даже головы не мог повернуть, когда услышал шаги офицера-иллгарда. Уголком глаза Крал заметил, что Толчук находится не в лучшем состоянии. Он неподвижно лежал навзничь на ковре. По-видимому, даже огр не мог сопротивляться парализующей магии демонических ворон.
Остроносое лицо офицера склонилось над Кралом.
— В Порт Роуле от меня не спрячется никто.
Крал подавил стон. Чертов иллгард! Он понятия не имеет, как мастерски прячет Крал истинные желания своего хозяина. Крал подумал о том, как несладко придется этому человеку в руках Черного Сердца, когда хозяин узнает об этой истории, и ему стало немножко легче.
Командир стражи выпрямился.
— Закуйте это чудовище в цепи и оттащите их всех в гарнизон.
— Господин, — сказал один из солдат, — а что делать с этой мертвой женщиной? — Крал увидел, как солдат пнул тело Мишель.
— Мои птицы все еще голодны, — махнул рукой офицер. — Она вполне пойдет им на корм.
По его сигналу стая рванулась к Мишель.
— Господин Парак… — это обратилась к иллгарду Мама Фрида. — Я должна предупредить вас, что эта женщина проглотила яд. Она покончила с собой. Если ваши чудесные птички съедят ее плоть и кровь, они, вероятно, тоже отравятся.
Крал заметил на лице офицера изумленное выражение. Парак щелкнул пальцами, и птицы оставили в покое труп Мишель. Потом они схватили Крала за руки и начали его поднимать. Оказавшись в полусидячем положении, Крал мог лучше видеть комнату. Несколько человек заковывали Толчука в железные цепи, а Могвид уже лежал, крепко связанный.
Мама Фрида стояла рядом с тощим Параком со склоненной головой. Ее ручной тамринк, Тикал, сжался у нее на плече, обернув хвост вокруг старухиной шеи. Он уставился на все происходящее огромными черными глазами, дрожа в подавленной панике и издавая тихие хныкающие гортанные звуки.
— Благодарю вас, Мама Фрида, — сказал офицер стражи. — Вы тоже любите животных, так что, я думаю, вы понимаете, как мне дороги мои птички.
Мама Фрида рассеянно почесала тамринка за ухом, успокаивая животное.
— Ну конечно. Я всегда соблюдаю свой долг перед городом и благополучием его граждан.
— Тем не менее, вам следовало бы сообщить нам об этих приезжих. Вы знаете новые постановления. Никто из них не зарегистрировался в соответствующих кастах и не заплатил пошлину. Если бы не наш однорукий друг, — Парак указал туда, где лежал мертвый воин грубой наружности, одетый в цвета стражи ворот, — который так искусно проследил за мечницей и указал ее местонахождение, мы бы никогда не обнаружили этот притон преступников. А теперь они — рабы городской стражи.
Кровь застучала у Крала в ушах. Стало быть, настоящая цель этого нападения — заполучить рабов. В Порт Роуле, похоже, на запах денег шли даже иллгарды.
— Я прошу прощения, господин Парак. Но вы же знаете мое правило: я исцеляю ; я не задаю вопросов.
Парак весело фыркнул.
— Да. Именно поэтому вас настолько ценят в городе. — Он обернулся к своим людям, которые заканчивали связывать Кралу руки за спиной. — Отведите их в гарнизон.
— А что делать с больным? — спросил один из стражников.
— Оставьте его. Судя по виду, он уже наполовину в могиле. Дохода он не принесет. — Парак оглядел комнату. — А вот за остальных из этой компании, судя по всему, мы сможем получить неплохую цену на невольничьем рынке.
Стражники поволокли свою добычу к двери. Руки Крала были резко заломлены за спину, но онемение не давало почувствовать боли.
Парак обернулся к Маме Фриде и взмахнул рукой, указывая на комнату.
— Я прошу прощения за вторжение, Мама Фрида. Завтра с утра я пришлю кого-нибудь убрать этот беспорядок.
Мама Фрида стояла среди мертвых, среди запаха крови и экскрементов. Она склонила голову.
— Как всегда, вы очень добры.
* * *
Эррил опустился на колени около кровати Елены. В кают-компании приятно пахло ароматическими маслами древесины, но с их сильным запахом смешивался резкий запах крови и лекарств. У кровати валялась куча окровавленных повязок, по полу были разбросаны баночки ивовой коры и листья подорожника.
Эррил держал руку спящей Елены в своей. Она была такой холодной, ее губы — такими бледными. Она не реагировала, когда он растирал ей запястье — еле слышное сонное бормотание, не более того.
— Она не просыпается, — сказал он Флинту. Старый брат приложил все свои немногие медицинские знания и умения, чтобы спасти Елену. Они были вдвоем в каюте. Джоах и Морис управляли, как могли, парусами и такелажем, проводя корабль вдоль берега.
— Возможно, это и к лучшему, что она спит, — сказал наконец Флинт, укрывая ее толстым шерстяным одеялом до самой шеи. — Ее телу нужна энергия, чтобы исцелиться. Когда я зашивал рану, края раны уже начинали срастаться сами по себе. Ее защищает магия.
— Значит, она будет жить, — сказал Эррил.
— Она уже должна была умереть, — ответил Флинт, сидевший на пятках у Елены в ногах. Он мрачно посмотрел на Эррила. — Яд из хвоста дракиля убивает, даже если царапина совсем крохотная. Я подозреваю, что ее сон — попытка собрать силы, чтобы выжить. Но даже ее магия может защитить ее только до определенных пределов. — Флинт высвободил из-под одеяла одну из рубиновых ладоней Елены. — Видишь, ее ладони медленно блекнут у нас на глазах. Магия питает ее дух, поддерживает ее.
Темно-алая окраска ладоней Елены поблекла до желтовато-розового. Эррил поднял глаза на Флинта.
— А когда ее магия окончательно угаснет?..
Флинт встретил взгляд Эррила, не моргая, потом просто печально покачал головой.
— Так что же нам делать?
— Я сделал все, что мог. Целители, некогда учившиеся на Алоа Глен, могли бы спасти ее, но… — Флинт пожал плечами. Остров был захвачен слугами Темного Повелителя.
— А как насчет драконьей крови? — Целительные свойства крови морских драконов были хорошо известны. — Если мы доберемся до места встречи с мирая…
— К тому времени она давно уже умрет, — сказал Флинт. — Но ты подал мне идею. В Порт Роуле есть опытная целительница. Ее дом набит всякими травами и зельями. Я не знаю, есть ли у нее драконья кровь — это редкий и дорогой ингредиент. Но она — мудрая целительница.
— Порт Роул? — скептически переспросил Эррил. Обычно визиты в этот город на болотах приносили мало добра.
— Я также знаю в Порт Роуле несколько хороших людей, которые могли бы помочь набрать экипаж корабля. Нас слишком мало, чтобы правильно провести «Морского Скорохода» через предательские течения Архипелага. А если на нас снова нападут… — Флинт пожал плечами. На этот раз их спасли только везение — и черная магия.
Эррил пододвинул стул к кровати, обдумывая возможности. Усевшись, он прижал ладонь к щеке Елены. Ее плоть была холодна, как лед. В его сердце рос такой же холод. Он не мог видеть, как она умирает.
— Нам придется рискнуть.
Флинт кивнул и встал.
— Тогда я пойду сообщу Морису о наших новых планах, а мальчику — о состоянии его сестры.
— Мальчик… — сказал Эррил, останавливая Флинта. — Насчет этой магии…
— Я знаю, — сказал Флинт. — Джоаху не следовало бы играть с такими силами. Там прячется нечто, заслуживающее более тщательного изучения. Но в любом случае я думаю, что посох следует сжечь, а пепел — развеять по ветру.
— Нет, — сказал Эррил. — Оставь мальчику его посох.
Брови Флинта поднялись в недоуменном согласии.
— Как скажешь.
Старик потянулся к засову на двери.
— Флинт…
Седой Брат обернулся через плечо.
— Хорошенько следи за мальчиком, — закончил Эррил.
Лицо Флинта помрачнело. Оба они знали, какое влияние черная магия может оказать на человека. Хватка темных искусств могла удушить даже самую чистую душу. С резким кивком Флинт вышел из комнаты и закрыл дверь.
Оставшись один у постели Елены, Эррил откинулся в кресле. Он заставил себя не думать о Джоахе. Его главная забота лежала рядом с ним, укутанная в шерстяные одеяла.
Эррил смотрел на худенькую девушку, беспокойно сжав пальцы в кулак. Если она умрет, с ней умрет последний шанс освободить Аласию. Но в сердце своем Эррил знал, что не судьба его земли тревожит его, а куда более простой страх — страх потерять саму Елену. За всю его долгую жизнь у него никогда не было ни младшей сестры, ни дочери, о которой он мог бы заботиться, но во время их длинного путешествия сюда Елена стала для него и тем, и другим — и, вероятно, чем-то большим.
Но кто она на самом деле — ведьма, женщина или спасительница?
Эррил вздохнул. Ответа у него не было.
На ее бледном лице через детскую округлость только начинали проступать черты будущей зрелости: мягкая линия скул, полнота губ. Он протянул руку и отвел с ее гладкого лба прядь огненных волос. Когда же это темная краска исчезла с ее волос? Она, должно быть, прятала волосы от него, надеясь, что он не заметит. На его губах появилась тень улыбки. Даже когда от нее зависела судьба Аласии, в ее сердце все еще жили простые девичьи желания. Эта мысль немного утешила его.
Но Эррил откинулся, и улыбка его погасла. Он поднял взгляд к иллюминатору. В маленькое окошко светила луна.
— Спасительница ты или нет, — пробормотал он в пустоту, — я не позволю тебе умереть, Елена.
5
Вырвавшись из тьмы, Мишель увидела струящийся свет — такой яркий, что он ее ослепил. Она моргнула. Что это — Великий Мост в следующую жизнь? Если так, она никогда не думала, что переход будет настолько болезненным. Все ее тело горело и отчаянно чесалось и изнутри, и снаружи — но снаружи и изнутри чего ? Она не чувствовала своего тела, его очерчивала только боль.
— Лежи тихо, дитя, — пробормотал в ее голове бесплотный голос.
— Г-где я? — спросила она, не зная, говорит ли губами или мыслями.
В любом случае, ее вопрос был услышан.
— Ты в безопасности — по крайней мере, на какое-то время.
Этот голос… был ей знаком.
— Мама? — Когда слово прозвучало, Мишель поняла, что ошиблась. — Мама?..
Вихрем вернулась память — образы, звуки, запахи, все выстроилось по порядку и встало на свои места. Мишель вспомнила теплую комнату, обожженного эльфа и маленькое золотогривое животное старой целительницы.
— Мама Фрида.
— Да, дитя. А теперь лежи спокойно. Пакаголо еще не закончила свою работу.
Мишель все еще не чувствовала своего тела. Как она лежит — ничком или навзничь? Весь ее разум заполнил ослепительный свет. И вдруг через самую сердцевину ее существа прошла страшная судорога. Ее буквально вывернуло наизнанку.
— Держи ее голову повернутой, — сказала Мама Фрида. — Осторожно, а то она задохнется. Да, вот так… Очень хорошо.
Мишель закашлялась и сплюнула. Что происходит? Последнее, что она помнила — как проглотила яд из своего яшмового сосуда. Она помнила, как упала на пол, радуясь тому, что ее смерть защитит Елену, и что яд оказался безболезненным и безвкусным. Почему же она еще жива? На один краткий миг в ее разум закралась мысль о провале. Она все еще была жива. Можно ли еще вырвать у нее тайну местонахождения Елены?
— Нет… Я не должна… Елена…
— Прекрати дергаться! — приказала Мама Фрида. — Я же сказала, что ты в безопасности. Стражники ушли со своей добычей. Они сочли, что ты умерла от яда.
Прозвучал новый голос.
— Она была мертва.
— Тише. Смерть не так уж окончательна и бесповоротна, как обычно считают. Это как круп у ребенка. Если вовремя успеть, можно вылечить.
Недоверчивое фырканье.
— Она все еще выглядит мертвой. — Мишель внезапно узнала этот голос, это напускное высокомерие. Это был Мерик. — Сколько еще понадобится времени?
— Солнце восходит. Уже почти все закончилось. Или она сейчас соберется с силами, или мы потеряем ее навсегда.
Голоса потухли — уши Мишель внезапно заполнил какой-то рев. Если бы она могла найти свои руки, она бы заткнула уши. Что происходит? У нее была тысяча вопросов, но от шума, ослепительного света и обжигающей боли думать было трудно. И вдруг всеми своими ошеломленными чувствами она ощутила за пределами боли и растерянности… нечто.
Она потянулась к этой сущности, словно утопающая к плывущему бревну — к чему-то, за что можно было уцепиться, к ощутимому в неощутимом пространстве. Оно мерцало и искрилось, словно драгоценный камень на солнце, и медленно двигалось сквозь сущность ее бытия. Что это? Она чувствовала, как эту сущность окружает магия, словно тепло из очага. Казалось, она просачивается через нее, медленно гася боль.
В ее разуме возникло слабое чувство узнавания. Она сделала усилие, чтобы очистить сознание от тумана, и коснулась этой новой магии своими способностями Искателя. У этой магии была необычная структура: плесень, земля и легкая примесь черного угля. Внезапно Мишель поняла, что это за магия. Та самая магия, которую она почувствовала в кладовке Мамы Фриды среди сушащихся трав и полок с лекарствами. Что-то, рожденное за пределами Аласии.
А магия все росла и становилась ее частью. Источник стихийной силы подобрался ближе, словно из какой-то бездны, скользя и извиваясь по направлению к ее спрятавшемуся разуму. По мере приближения магия становилась сильнее. Вокруг этого источника вились синие и зеленые вихри, гасившие ослепительный свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13