Железо хрустнуло, и клинок упал на землю.
— Барахло, а не нож. Дай другой…
— Лучше присмотри за попом, я попробую сам, — сказал Радим.
— Тебе сил хватит?
— Хватит. Я кое-что другое в дело пущу… Силушка нехотя освободил место у ларя. Радим внимательно осмотрел запор, ковырнул ножичком, и крышка откинулась.
— О, Бог мой! — воскликнул Куря. — Глядите!
То, что лежало внутри ларя, заставило всех замереть. Золото… Огромный ларь был почти доверху заполнен золотыми украшениями и динарами. Такого богатства Радим еще никогда не видел.
— И таких тут больше десятка… — пробурчал он себе под нос.
— Так вы не в казну рвались? — спросил Григорий.
— Не твое дело! — грубо оборвал его Силушка. — Ребята, мы теперь заживем!
— Да уж… Только как все вынести из града?
— Постойте! Вы не забыли, зачем мы сюда пришли? — одернул товарищей Куря. — Мы должны выручить Зяму с Умилкой!
Григорий хитро прищурился:
— Значит, вызволять своих голопятых друзей пришли… И ты, скоморох, за тем же? Я могу помочь. Только не троньте церковного добра!
— Почему? Возьмем сколько захотим. А ребят выкупим! — Силушка алчно смотрел на распростертое у ног богатство.
— Сие не выйдет! С осквернителями Божьего храма владыка даже разговаривать не будет. Договоримся так: вы получаете своих друзей и отправляетесь на четыре стороны. Казну оставляете нетронутой.
— Дудки! — возразил Силушка. — Мне золотишко нужно…
— Мы пришли, чтобы спасти Умилку и Зяму! — произнес Куря, сжимая меч.
— Ты мне угрожаешь? — Силушка похлопал мечом по ладони левой руки. — Сломаю.
— Я напоминаю!
— Не ссорьтесь, — ввязался в распрю Радим. — Спасем друзей, а там поглядим…
— Вы будете делать так, как я скажу, — уверенным голосом произнес Григорий. — Так лучше для всех.
— Предлагай. Что мы должны делать?
— Сейчас сюда придут сторожа. Те, что в ночную смену. Я скажу, чтобы они привели сюда ваших друзей. Сие будет исполнено. Потом мы дадим вам время уйти из града. Но при одном условии: все золото останется в сокровищнице!
— Мне не нравится, — заявил Силушка. — Скоро явятся гриди… Надо хватать добро и скорее драпать. А умника сломать. И остальных трех тоже! Больше нас никто не видел. Взятого здесь добра с лихвой хватит, чтобы выкупить всех новгородских колодников!
Григорий побледнел.
— Не торопитесь! Вы все равно не успеете уйти! Сторожа уже идут. Даже если вырветесь из Софии, из града вам не выбраться. Поймают!
— Не заговаривай зубы! Пыряй его, Куря!
— Стой! — Радим схватил парня за руку. — Поп дело говорит. Лучше договориться без кровопролития. Нам отсюда не уйти по трупам.
Наверху послышался стук в дверь. Воры и диакон переглянулись.
— Вот и дождались… — Силушка в сердцах сплюнул на пол.
— Новые сторожа. На замену пришли. Я пойду?
— Только со мной, — Радим упер Григорию в спину нож. — И не вздумай чудить.
— Да, я все разумею.
Пускать внутрь трех хорошо вооруженных человек Радим не считал нужным. Поэтому он велел Григорию разговаривать с гридями через порог. Приказу привести двух узников они удивились, но перечить не стали. Диакон пользовался значительной властью. На Радима, старавшегося держаться в тени, они посмотрели косо, но расспрашивать о нем Григория не решились.
— Скоро приведут. И вы можете идти, если твои товарищи вернут все золото, что напихали за пазухи.
— Я скажу им.
Когда Радим и Григорий спустились в сокровищницу, то застали оставшихся там за перетаскиванием массивного ларя.
— Что вы делаете?
— Вот собрали тут немного… Возьмем с собой. Жаль, за остальным не вернуться.
— Не дурите. С этим нас не выпустят.
— А мы попробуем, — Силушка пошевелил мускулами.
— Как хочешь, но пойдешь без нас, — сказал Радим. — Куря, не занимайся глупостями. Оставь золото. Мы пришли за Умилкой и Зямой.

— Верно, скоморох, — Куря тяжело вздохнул. Силушка понял, что ларец ему вынести не помогут, и разочарованно махнул рукой:
— Эх, не видать нам сытой жизни… Такую возможность упускаем.
Тем временем наверху раздался стук. Привели узников. То, что ситуация оборачивается не в его пользу, Радим понял, когда увидел во главе гридей сурового Дудику. Раз его позвали, значит, сообразили, что дело непростое.
— Вот этих спрашивал? — спросил Дудика, когда Григорий появился на пороге.
— Сии отроки — ваши друзья? — в свою очередь спросил диакон.
— Умилка! Здравствуй, — Радим улыбнулся. Зяма с Умилкой выглядели грязными и усталыми, но, похоже, серьезно изувечить их не успели.
— Негодяй! — воскликнул Зяма. — Умилка, я же говорил, он с ними заодно!
— Радим, как ты мог!
— Погоди… Я все объясню.
— Что с ними хочешь делать, диакон? — спросил Дудика.
Григорий обратился к Радиму:
— Видишь, скоморох, я свое слово держу. Теперь твоя очередь. Пусти меня.
— Не спеши, господин диакон. Ежели пущу, твои псы нас на щепки разнесут.
— Я слово даю — пока из града не уйдете, погоню не пошлю.
— Ты хитер, да я хитрее. С нами пойдешь, до самого леса. Там тебя отпустим.
— Мне так не нравится!
— А по-другому не выйдет. Вели ребят к нам пустить.
— Э-э, нет. Либо отпускай меня, либо твоих друзей поведут мои гриди. Как меня освободишь, так их получишь.
— Ты лучше скомороха слушай. А то щас как ткну… — Из глубины прохода донесся голос Кури.
— И чего добьешься? Всех вас тут положат. Радим задумался. Ничего хорошего в том, что с ними пойдут люди епископа, не было. После обмена пленниками они могут напасть, и тогда можно рассчитывать только на быстрые ноги. Однако драться с гридями посреди Святой Софии было еще хуже.
— Добро. Уговорил ты меня, господин диакон. Идем все вместе. Только в дороге веди себя смирно, а то заволнуюсь, могу и порезать.
— Пойдем. Дудика, колодников ведите за нами. И пошли кого-нибудь вниз, надо помочь там.
— Что-то недоброе тут делается, диакон. Понимаю так: скоморох злым чародейством выбрался, наших обидел и церкви святой угрожает?
— Еще как! — Радим показал нож. — Не перечь!
— Меня испужать думаешь? Слаб еще. И не таких ломали. Добрый меч — голова с плеч.
— Не вздумайте! Слушайте меня! — забеспокоился Григорий. Он знал, кто падет первым в намечающейся схватке.
— С чего бы? Ты, диакон, гляжу, не преуспел с ворами. Теперь наше дело.
— Не смей, Дудика! Не видишь, этот душегуб меня порешит, не моргнет. Бог их накажет, но не сейчас.
— Сам виноват, что ворам отдался.
— Не тебе судить! Бископля гнева давно не ведал? Твое дело руками работать, а мое — головой. Делай как говорю!
Дудика помрачнел.
— Что ж, диакон, почнем, как велишь. Только смотри, позже на меня не пеняй.
— Вот и славно. Бог нам поможет, Дудика. Не сомневайся!
— Идем, — Радим подтолкнул диакона вперед. За скоморохом показались Куря и Силушка.
— Куря! Братишка! — Умилка хотела броситься к Куре, но была удержана сторожем.
— Умилка! Зяма! Мы пришли, чтобы спасти вас!
— Как? Правда? — Зяма был очень удивлен.
— Да! Я же говорила, что Радим хороший!
— Самый глупый поступок в твоей жизни, брат. Не стоило сюда соваться. Мы бы сами выкрутились.
Из Святой Софии они вышли под равнодушные взгляды церковных служек. И диакон, и гриди тут не в диковинку. А глазеть на пленников — себе дороже, были случаи, когда и за меньшее в пособники записывали. Бискуплю улицу миновали без остановок. У ворот Детинца уже стояла стража, которая наружу пускала всех, а внутрь только своих. Григория узнали сразу и вежливо поклонились. Диакон ответил на приветствие, хотел сказать что-то еще, но замолчал — после легкого укола ножом.
— Где пойдем? — спросил Радим, когда вышли на перекресток у Волхова.
— Через Людин конец — тут ворота ближе, — сказал Куря.
— Нет, — заявил Зяма. — По Торговой стороне лучше. За Словенским концом недалече знатная чаща.
Радим подтолкнул Григория в сторону моста:
— Пойдем на ту сторону.
— Может, пустите уже меня? — спросил Григорий. — Вы — туда, а мы здесь останемся. Ведь я не просто так говорю — я слово даю, что погони не будет. Господь не простит, если его верный раб обещанное нарушит. Кара небесная — сие страшно, поверь. Мне вовсе не в радость татей отпускать, но так лучше для церкви. Мы вас позже поймаем, будь уверен.
— Береженого боги берегут. Пойдешь с нами из града.
— Как знаешь, скоморох. Я ведь добрый сейчас, а Могу рассердиться.
— Не угрожай тому, кто с ножом, господин диакон.
Григорий замолчал и послушно двинулся по мосту. Следом зашагали Куря и Силушка с обнаженными мечами в руках. Саженях в десяти за ними пошли двое гридей с пленниками.
Солнце уже скрылось за горизонтом, и только алая полоса заката напоминала о нем. В темно-синем небе засверкали звезды. Острозубый месяц бросал свет на речную гладь. Темнота была на руку беглецам. Радим ухмыльнулся. Похоже, им удастся выбраться из переделки живыми. Самое главное — не сплоховать при передаче пленников. Скоморох начал обдумывать детали.
Под ногой прогнулась доска, из-за чего Радим споткнулся.
— Ох, Морена! — выругался он.
Большего он сказать не успел. Григорий резко вывернулся из рук скомороха и побежал вперед.
— Тати! Бейте! Бейте их всех! — закричал диакон.
Радим бросился было следом за Григорием, но вовремя остановился. Он вспомнил об Умилке и Зяме. Они ж безоружные! Повернувшись, Радим побежал к пленникам. Дорогу загораживали растерянные Силушка и Куря. Просить их расступиться было некогда. Скоморох вскочил на поручень, по которому быстро обогнул товарищей. Размахивая ножом, он прыгнул на обнажающих мечи гридей.
Те на миг оторопели. Внезапное появление Радима заставило их отступить на пару шагов. Этого хватило, чтобы пленники смогли отбежать за спины Силушке и Куре. Радиму пришлось бы худо, не прыгни он в реку. Придя в себя, гриди стремительно напали на беглецов. Силушка отразил мечом пару ударов, но, поняв, что долго не продержится, обратился в бегство. Куря был готов стоять до смерти.
— Беги! Куря, беги! — закричал Зяма.
Однако гриди не дали парню сбежать. Зяма выломал из поручней длинный дрын и бросился на помощь брату.
— Беги!
— Нет! Сам тикай!
Братья припустили на Торговую сторону. Но было уже поздно. Навстречу бежали Силушка и Умилка, преследуемые вирником и еще парой гридей.
— Сюда! Прыгайте сюда! — раздался снизу голос Радима. Он вынырнул на поверхность реки. В лунном свете скоморох отлично видел, что происходит.
Силушка медлить не стал. Его массивное тело тяжело плюхнулось в воду.
— Умилка! Прыгай! — Зяма подхватил девушку и столкнул с моста. Затем прыгнул сам.
Последним был Куря. Уходя от удара, он неловко запнулся и кубарем полетел вниз.
— Лук! Принесите кто-нибудь лук и стрелы! Прощение всех грехов и благословение святой церкви за лук и стрелы! — закричал Григорий.
К счастью для беглецов, лука у гридей не оказалось.
— Умилка! Ты как? — Радим помог девушке зацепиться за проплывавшее мимо бревно.
— Уфф! — Большего Умилка вымолвить не смогла.
— Держись за деревцо. Хорошо, что сплав идет. Голову спрячь. Так из Новгорода и выберемся. Подгребай рукой.
Куда делись Силушка и братья-разбойники, Радим не видел. Но они его особо и не интересовали. Умилка была рядом — и это главное. Он сделал то, что задумал. Девушка — на свободе.
— Осторожно! — Радим оттолкнул бревно, которое волна несла в сторону Умилки. — Тут надо смотреть по сторонам, а то пришибет ненароком.
— Я… я постараюсь…
— Тихо! Не так громко. По берегу гриди идут… Действительно, на берегу реки царило заметное
оживление. Какие-то люди метались, звеня оружием и нестройно крича. Кто-то размахивал факелом, пытаясь разглядеть пловцов. Появились лучники. Наиболее догадливый стал поджигать стрелы и стрелять ими в бревна. Пару раз ему даже удалось попасть так, чтобы огонь потух не сразу. Однако остальные попытки оказались бестолковыми. На широкой речной глади темнота и сплавной лес надежно скрывали беглецов.
— Радим, смотри! — Умилка показала на Княжью сторону.
От берега отчалил челнок и поплыл поперек течения.
— Главное, чтоб не заметили.
Лодочник был опытным гребцом. Челнок ловко рассекал речную гладь, то и дело уворачиваясь от бревен. Сидевшие на лавках воины пристально вглядывались в темноту Волхова. Им помогали факелы, закрепленные на носу и у кормы.
— Кажется, там кто-то есть. Греби туда! Челнок прошел в нескольких локтях от притаившегося скомороха.
— Нет. Показалось… А там что? Греби быстрее!
— Господин! Туда нельзя! Там слишком могучий сплав идет…
— Молчать! Делай, что говорю!
— Мы опрокинемся!
— Тогда тебя, смерд, повесят на воротах. Живее! Челнок удалился вверх по течению. Радим перевел дыхание.
— Ух… Отстали.
— А долго еще плыть будем?
— Что с тобой?
— Холодно…
Скоморох приподнялся над бревном, вглядываясь в берег.
— Уже не бегут… Похоже, из града выплыли. Еще чуток — и можно вылезать.
— А где Куря? Где Зяма?
— Я знаю не больше твоего, Умилка. Они прыгнули в воду, точно.
— Они могли разбиться?
— Мы бы услышали крик.
— Там был такой гам…
— Всяко бывает. Однако, думаю, они плывут где-то рядом.
— А если окликнуть их? Опасно?
— Да, лучше не надо. Мало ли, кто там, в темноте.
Проплыв еще с полверсты, Радим стал подталкивать бревно с Умилкой к берегу. Вскоре ноги коснулись дна.
— Вставай. Здесь уже можно идти.
— Не могу… — чуть не плача сказала отроковица. — Ноги… Ноги не слушаются.
— Держись за меня. Крепче!
— Что со мной, даже не знаю…
— Не важно. Сейчас выберемся.
Радим вытащил Умилку на берег и бессильно повалился на землю.
— Ох, совсем я хилый стал.
— Ты — порный. Я бы тебя вытащить не смогла.
— Ты меня раз от смерти спасла, так что не прибедняйся.
Лежать в мокрой одежде было неприятно. Но двигаться беглецы могли лишь через силу.
— Пойдем в лес, Умилка. А то как бы тут нас не застукали. Держись…
— Ноги… Слабость прошла. Я могу идти сама.
— Замечательно. Вставай! — Радим протянул руку, помогая отроковице подняться.
Лес был мрачен. Лунный свет не пробивался сквозь кроны деревьев, потому идти было тяжело.
— Затаимся здесь до рассвета, — Радим показал небольшую ямку, образовавшуюся на месте повалившейся с корнями осинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38