https://wodolei.ru/catalog/accessories/stul-dlya-dusha/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Впрочем, его все равно б не было.
Подумав о бани Вилийасе, Гэвин ощутил ту связь со своим заклинанием, которым он до сих пор мог убить пленника в любой момент. И ощутил еще одну связь.
Он просто не мог допустить, чтобы кто-то позволял себе считать «все кончено», когда Гэвин, сын Гэвира, не сказал еще своего решающего слова. Его гордость (так ему казалось) умерла бы последней из всего, что в нем было. Вот почему сейчас он был здесь, а не только там, где странный волк тычется ему в шею, словно извиняясь, словно пытаясь успокоить, мол, видишь же, со мною все в порядке, — и это приятно, даже несмотря на все худые запахи, сколько их там; там очень страшно, в этой темнющей берлоге, но Гэвин все равно остался бы в ней, потому что его другу это нужно, а он, как-никак, единственный друг у него на свете, странный или нет… «Уходите».
«Лось» мог бы уйти — потому что по тем сигналам, которые на нем слышали, выходило: «Дубовый Борт» повстречал в Кайнумах опасность, удирает сам и им советует. Опасность с севера — значит, нужно не разворачиваться (поскольку удирать против ветра не с руки), а ворочать мористее. А «Дубовый Борт», очевидно, выйдет из Кайнумов южнее или вовсе вывернет на западную сторону островов, как получится.
«Лось» шел вдоль островов, возле Девятого Южного. Там есть место, с которого видно горло пролива между Куанталой и Салу-Кри, к которому должен был идти «Дубовый Борт», чтоб перехватить дарду, и Йиррин, естественно, покуда «Лось» поворачивал, посмотрел туда. Он-то не кормщик, парусной смене командовать не его дело. В просвете среди скал мелькнул «Дубовый Борт», он был виден боком и вкось, показывая корму, и очень много странного было в том, что он здесь, и в том, что на нем не гребут; но что-то было еще более странное во всем этом, что заставило Йиррина поджаться, а еще какие-то мгновения спустя, когда Девятый Южный и еще один остров уже закрыли «Дубовый Борт», он сообразил, что Вымпелы, которые были растянуты ветром, не шевелились.
Как давеча. Три золотые птицы.
— Коги, сын Аяти, — сказал он. — Веди в проход к Салу-Кри.
— А зачем? — сказал тот, тут же, впрочем, прокричав слова команды. — Сказано же, удирай. А мне эта дардочка сразу не понравилась. Право слово, ничего не может там быть, капитан, хорошего.
— Весла, Коги, — сказал Йиррин. «Лось» шел тем же путем, что и «Дубовый Борт» перед ним. Рычали весла, потому отдаленный шум галер они не слышали. Впереди показался «Дубовый Борт». На его корме шевельнулся алый плащ — это Гэвин поднимался, чтобы посмотреть на проходящую мимо «змею» Йиррина.
Она проходила не совсем мимо — свернув много раньше. Ее нос рыскал из стороны в сторону. «Влево, Коги, — говорил Йиррин. — Вправо. Давай быстрее. Нет, подожми». У «Лося» был, право слово, совершенно обалдевший вид. «Погоди немного, — словно говорила она Рият. — Погоди. Мой напарник попался, я не понимаю, что делать, сейчас я растеряюсь вконец и допущу ошибку, и ты возьмешь меня».
Она должна была находиться здесь. Колдунья. Невежество иногда помогает больше полузнания — Йиррин когда-либо имел дело только с заклинаниями ключа «видеть» или еще «дотрагиваться» (в ди-герете), о ключе «называть» и об Именах-в-Волшебстве он только слышал, какой-либо более изощренный ключ и представить себе не мог. Слова бани Вилийаса о «колдунье, которая смотрит в Глаза, расставленные по побережью», зацепились в нем об отдаленные сведения про эти Глаза таким образом, что получалось: они нужны колдунье не только для того, чтобы вовремя обнаружить опасный корабль, но и для того, чтобы ключ «видеть» мог сработать, вроде бы эти Глаза становятся частью ее собственного тела.
А кто их знает, южан, может, они умеют и не такое?!
Но за полтора дня, прошедшие с тех пор, как «Дубовый Борт» и «Лось» спокойно ушли с Салу-Кри, никакой Глаз тут не успели бы поставить. Он попросту не успел бы приноровиться. Она должна была находиться здесь сама и сама видеть корабль, за которым охотится.
А Гэвин, уж конечно, тоже должен был подумать об этом.
А две ночи назад он бросил здесь клуб дыма со своим колдовством, так и не отпустил его (забыл, наверное); уходя с Салу-Кри, Йиррин оглянулся — серое облачко все еще стояло над распадком, где они ночевали.
Колдунья могла выглядывать его с разных мест. С Салу-Кри, Куанталы, Шестого Южного, Седьмого Южного и еще пары островков без названий; о голых скалах говорить незачем, потому как там было бы не только ей видно, но и ее.
Можно обыскать-ощупать все эти острова, маленьким клочком, не гоняя все облако, но на это нужно время. Час, если не все шесть.
Через час здесь будут галеры и множество смертей. А еще тогда — да даже и сейчас — она может быть где угодно, но не здесь.
А с Шестого Южного пахло человеком. Йиррин понял это, только уже сворачивая к двум островкам, между которыми и Шестым Южным покачивалась дарда.
Ветер нес запах человека. Это едва-едва можно было расслышать через жирную вонь от кучи на северном мысу острова Джуха, которая (вонь) обрушивалась, как камень на голову, именно здесь.
На юг от того места только Шестой Южный годился бы — с Джухи «Дубовый Борт» уже не увидать. Но на Шестом Южном она могла быть четверть часа назад, когда убивала «Дубовый Борт», или вообще раньше, по запаху (вонь с Джухи все забивает) не поймешь, нынешний или остатки… На Куанталу в отлив с Шестого Южного можно перебраться просто пешком… «Обыскивать Куанталу и Шестой Южный — полчаса, все равно к тому времени уже кого-нибудь убьют… а я не хочу, чтобы кого-нибудь убивали, корабли — они все-таки ведь неживые, хоть бы Гэвин и думал наоборот…»
«Лось» завернул за два островка, выпирающие из воды, как перья.
— Вон в том месте, — сказал Йиррин, — ты мне ее поставишь, Коги. Именно в том месте, если ты кормщик.
Тот поглядел на него, но уже ничего не говорил.
С Салу-Кри, с Седьмого Южного они там были бы как на ладони. Эти островки закрывали только от Куанталы и от Шестого Южного; и с Шестого Южного в «том месте», которое указал Йиррин, их можно было увидеть через узкий просвет между островками. Недлинная прямая, упирающаяся в западный край Шестого Южного, в самый его изгиб.
А еще их очень хорошо видно было с «Дубового Борта».
«Это же будет одно мгновение», — подумал Йиррин. Через мгновение, если «Лось» остановится, напротив него над островом Шестой Южный Кайнум, в месте, показанном замершей «змеей», как пальцем, сгустится облачко, до этого распущенное так широко, чтобы быть прозрачным и незаметным и чтоб она не могла догадаться и сбить заклинание своим колдовством.
Это же будет одно мгновение. А Гэвин живой, значит, врут все эти россказни про то, что корабль и капитан обязательно вместе…
А если не врут — значит, не врут.
Она не может не поддаться на соблазн. Два остановленных корабля — это куда интереснее. Иначе с нами придется провозиться долго; а так — им можно будет и не пачкаться в крови даже, подойти и с безопасного расстояния упражняться со своими катапультами да арбалетами в стрельбе по неподвижной цели, пока стрел хватит…
А Гэвин не может не догадаться. Когда с человеком целый год по ночам, перед тем как заснуть, крутишь-вертишь обстоятельства задуманного дела (эх, Чьянвена!), уже знаешь, как он думает.
— Спускайте лодку, — сказал Йиррин.
Он был почти уверен в том, что закончить это уже не успеют, и почти ошибся.
А потом он услышал, как открывается дверь в дышащий зимою двор из натопленного дома. Это опять было совершенно невозможно по законам колдовства. Йиррин тоже этого не знал.
Прибрежная Колдунья поздравила себя с тем, что просчитала поправки для всех островов, скал, скалишек и островишек в месте будущей работы. Иначе сейчас было бы трудно не ошибиться с Местом — для «Дубового Борта» она определяла расстояние по угломеру, поскольку знала высоту его мачты, а этот корабль не предоставлял ей такой возможности.
Потом она приподнялась с земли и удивилась тому, как странно вокруг темнеет.
«Ах, будь я проклята!»
Рият уже было открыла рот, чтобы вышвырнуть отсюда этот дым туда, где змеи на небо заползают, но сообразила, что именно этого ей делать и не следует, потому что переводить дыхание ей теперь никак нельзя.
Она вскочила и сорвалась с места — бегом, на юг, против ветра.
Количество Порядка, расходуемое в единичном акте Управления, обратно пропорционально взвешенному среднему от вероятностей элементарных событий и прямо пропорционально факториалу числа элементарных событий, то есть частиц… Эта Кейн! Не могла она говорить, как всякий вычислитель, «вращаемо колесом» — обязательно у нее получалось какое-нибудь «прямо пропорционально»!
«Факториалу», — думала Рият. Как будто бы именно в этом слове, в звуках, составлявших его, заключалось спасение.
Облако следовало за ней, как привязанное. Поэтому было незаметно, как темнеет в глазах.
Она слишком много лет не ныряла за осьминогами. Но все равно была уверена, что сумеет справиться с дыханием. Факториалу!
Кто бы он ни был, тот, кто преследует ее в этой гонке, он убивает сейчас себя. Он гонит слишком много дыма и гонит слишком быстро. Он уже должен был надорваться. Это все просто невозможно. Да человек же он, в конце концов. Рият не думала об этом — думала она только о «факториале» и делала это уже в сто восемьдесят второй раз.
На сто восемьдесят третьем она споткнулась и полетела вперед, успела подставить руки, изумившись этому, а успела потому, что склон был довольно крут и голова пришлась ниже, чем ноги; все же Рият расшиблась, но попыталась вскочить сгоряча, запуталась в платье, упала опять, горло у нее уже разрывалось, и все уже было бесполезно.
Заминка этих нескольких мгновений была для нее гибелью, а для Гэвина жизнью.
«Это несправедливо», — подумала она и всхлипнула. «Дубовый Борт» заскрипел, отзываясь на удар очередной волны.
Гэвин этого не услышал. И еще один корабль — капитан его не услышал тоже — ушел в этот миг из Пустоты За Пределами Мира, сквозь которую он летел в очередном прыжке бесконечной пляски времени и пространства, и пляска прекратилась для него, ибо музыка перестала играть, отзвучав всего четвертую часть того времени, которое нужно, чтобы проговорить ди-герет. И еще один корабль, о котором нам известно, и сколько-то других, о которых не известно ничего. Страшные пляски времен, в которые живут боги, не кончаются так мгновенно, как заклинания.
Выражение лица у их капитана было тупо-бессмысленное, и на этот раз можно было его разглядеть.
Он не сказал, что колдует; не сказал вообще ни слова после того, как спросил про гармафаны. На этот раз он сидел, как селось, покуда сползал на палубу с расширившимися, как от боли, глазами, привалившись спиной к фальшборту и разбросав ноги в стороны; да, так и сидел, с опущенной нижней челюстью и сдвинутыми немного бровями, и даже отвратительная, тупоумная ухмылка была (благодарение его филгье!) очевидна всякому вокруг.
Пойг, сын Шолта, непонятно как ухитрился сделать несколько дел одновременно: крикнуть «Фаги! Как только можно быстрее рвем когти!»; заорать на окружающих: «Вы что — не видели, что с человеком от переколдования бывает?»; оттащить Гэвина на середину палубы и приказать вниз: «Пайол давайте, быстро!»
Сейчас Гэвина, сына Гэвира, не найдешь, сколь ни ищи; мгновение спустя силы начнут возвращаться к нему в руки-ноги; а вот соображение — оно приходит много потом. В прошлый раз чуть корабль не разнес — и разнес бы, не будь над кораблем и над петлей, которая держала Гэвина, Заклятья Неподвижности; а теперь разнесет уж точно, если не помешают.
Огромный пайол, осадный щит, который несут два человека, навалили на Гэвина, и еще шесть человек навалились на щит сверху, и едва успели до того, как его затрясло.
На этот раз было еще хуже. Щит ходил ходуном. Тот, кто был под ним, еще и рычал, как зверь, вдобавок.
Его, уж наверное, не затрясло бы, если бы он не почувствовал себя в замкнутом пространстве.
Наши предки были варварами и невеждами, но такие же предки были у всех.
«Дубовый Борт» рванулся с места — кормой назад, и не в фарватер вдоль Салу-Кри, а той дорогой, какой пришла сюда дарда.
Впереди него там же проходил «Лось». Но тот остановился носом к востоку и потому носом вперед и шел.
У «змеи» что нос, что корма обводами одинаковы, да тут скорость большею частью от гребцов зависит, не от обводов.
На выходе из островков «Дубовый Борт» резко замедлил ход, — гребцы пересели по-людски, лицом к корме, — и он снова прыгнул вперед, уже носом, тем рывком, от которого закладывает уши. Не от скорости, понятно. От усилия.
Передняя галера уже показалась из Салукрийского шара и сразу пошла им наперехват.
Наперехват «Дубовому Борту» — только его, идущего по внутренней дуге, она могла достать.
Нет, не могла достать… Могла разве что выстрелить.
Единственный шанс — проломить борт возле самой воды, так чтобы «Бирглит» пусть даже не начнет тонуть, но отяжелеет и не сможет удирать так быстро.
«Змея» как раз подставляла борт, проходя мимо.
Но как там можно целиться из этих катапульт с прыгающих по волнам кораблей в прыгающие по волнам корабли?
«Дубовый Борт» лишился двух щитов с правой стороны — их попросту смело в море.
А все остальное, раз за разом, пролетело над головой.
Еще бы, мы же везучие.
Пока они будут перезаряжать…
С проходящих мимо друг друга, уже почти параллельными курсами, кораблей сыплются стрелы — слева направо.
Главное, чтобы скорость не уменьшалась. Вот это главное — не сбить ритм даже тем, в кого стрела угодила всерьез или кто закашлялся от крови, пошедшей носом, не сбить ритм всему борту и слезть под скамьи, освобождая место прочим, и поэтому на веслах нужны все, а так — можно и не отстреливаться.
Потом стрелы перестают доставать «Дубовый Борт», а «Лось» и подавно.
И потом они идут уже на парусах.
Между островками покачивалась, всеми забытая, дарда.
— Это уж всегда так получается, — — проговорил ее кормщик. — Сначала мерлушки, кизяки потом.
Он оглянулся туда, где должны были находиться матросы, но на их местах почему-то никого не увидел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76


А-П

П-Я