— Трусливые отродья! Глупцы! Сестра-Таэн-сновидица ничем не угрожает Храму Теней, потому что ее сатид скоро убьет ее. Но другой, сын-Ивейна-наследник-Повелителя-огня-Джарик! Вот кто может принести горе и погибель нам-всем!
Скайт оскалился, возбужденно вздыбив гребень.
Тьензы тревожно взвыли и попятились, толкая друг друга, испуганные гневом своего повелителя. Скайт осыпал их ругательствами, но Таэн не вслушивалась. Испугавшись за Джарика, торопясь предупредить его об опасности, она изо всех сил рванулась из ловушки своих видений. Но толку от ее усилий было не больше, чем от трепетания крыльев мотылька. Таэн почувствовала, как ее сознание мутнеет, гаснет — а потом опять возвращается в ту же комнату в Храме Теней.
Скайт, топнув когтистой ногой, снова присел над Эмиеном.
— Сестра его может показать нам, где сын-Ивейна. Она слабеет из-за своего сатида, становится уязвимой. Мы подействуем на родственные-связи ее и брата.
Главный тьенз раздул жабры:
— Воля ваша, могучий.
Наступила тишина, которую нарушал только негромкий отвратительный звук: скрежеща челюстями, Скайт затачивал зубы. Тьензы придвинулись ближе, когда их владыка еще раз протянул руку к Эмиену.
Таэн не почувствовала, как повелитель демонов и его подданные объединили силы. Но потом все вокруг вдруг окрасилось в красные тона, и она поняла, что сознания Проклятых Кором завладели разумом ее брата. Ищущие, исследующие сознания демонов врезались в мысли девушки, подобно клинку огненного меча. Таэн отшатнулась, не в силах даже вскрикнуть. Ее собственная магия, усиленная симбиозом с сатидом, бездействовала, оставив сновидицу беззащитной перед натиском враждебных сил. Демоны прорвали тонкую паутину ее сопротивления, вторглись в ее разум и отыскали в нем то, что им требовалось. Они знали теперь два названия: Скалистая Гавань и Ландфаст — и собрались обыскать оба этих места, чтобы уничтожить Джарика, сына Ивейна.
Таэн услышала довольный хохот Скайта, долетевший до нее как будто издалека. Истерзанный разум девушки, ошеломленный как вторжением, так и молниеносным отходом демонов, улавливал лишь обрывки приказов, которые Скайт отдавал своим подданным. Таэн смутно расслышала, что в Храме Теней должен собраться совет демонов, чтобы обсудить новости… Что из Эмиена собираются сделать орудие для уничтожения Кейтланда, а на охоту за Джариком отправят убийц… Такова была воля Скайта.
Тьензы жалобно взвыли: они боялись соленой воды. Но их старейшина и не подумал возражать, а покорно распростерся перед возвышением.
— Воля ваша, величайший-могущественный.
Гребень на головном уборе тьенза затрещал, когда он попятился обратно к своим сородичам. Потом, возбужденно переговариваясь каркающими голосами, тьензы подняли Эмиена и потащили прочь из зала.
Таэн едва сознавала, что происходит. Печаль о брате и страх за Джарика на мгновение помутили ее рассудок. Она вскрикнула, всей душой протестуя против тех низких приемов, к каким прибегли демоны, чтобы сделать ее предательницей.
И тогда нить видения наконец оборвалась.
Зал со сводчатым потолком исчез, Таэн услышала пронзительный вой, похожий на завывание зимнего ветра в голых ветвях деревьев. Сатид, обитающий в ее теле, продолжал изменяться, и Таэн окончательно перестала понимать, где она. Все вокруг нее вертелось, ее уносило во тьму и первозданный холод. Подобно старым костям трещал лед, сковывая ее ноги. Потом загорелись звезды — крошечные точки на бескрайнем черном поле. Измученная Таэн старалась увидеть хоть одно знакомое место, но напрасно. Снова и снова ее мысли бились в прочных сетях кошмара. Голоса демонов шептали и бормотали в ее мозгу, неразборчивые, как след призрака.
«…Сновидица… не опасна… умирает из-за своего сатида… сын-Ивейна-наследник-Повелителя-огня-Джарик… может принести горе и погибель нам-всем…»
Снова и снова тревога возвращала мысли Таэн к Эмиену.
«Пришел по своей воле… убил… Назовем его Маэлгрим… наше орудие и погибель-своего-рода….»
Нынешний ужас и воспоминания сплелись воедино, их больше нельзя было отличить друг от друга.
Таэн снова забилась, стараясь вырваться из плена кошмаров, но образы, с которыми она боролась, размазывались, как чернила по бумаге, а потом опять расцветали в ее сознании. Все усилия девушки были напрасны, ее магический дар приводил ее только в пустоту и темноту… Пока наконец она не сдалась и не поплыла бесцельно и безвольно туда, куда несли ее горячечные сны…
…Он подкрался к ней незаметно, и сперва она не обратила внимания на тихий звон колокольчиков и бусин и шелест перьев. Таэн просто не сознавала ничего, кроме сияния звезд в черной пустоте. Но звуки не умолкали, а вскоре она увидела отблеск красноватого света. Девушка почувствовала, как ее сознание поймали и обуздали так легко и изящно, что она даже не подумала протестовать. Ее дар ожил и снова засверкал тысячью граней, подобно множеству зеркал. Темноту рассек луч света, и, словно пробудившись от сна, Таэн увидела перед собой ваэре Тамлина, который обучил ее магическому искусству.
Это странное существо ничуть не изменилось с тех пор, как Таэн покинула остров, отправившись в Скалистую Гавань. Тамлин был едва по пояс обычному человеку, вокруг его бездонных угольно-черных глаз залегали морщинки. Обычно такой подвижный и проворный, сейчас он стоял, скрестив руки на груди, зажав в зубах трубку, и всем своим видом выражал упрек.
— Ты не сдержала обещание, девочка. И теперь жди беды. — Человечек раздраженно пожал плечами, так что зазвенели колокольчики и бусинки на бахроме, украшающей его рукава. — Я предупредил тебя, ты дала слово. Тебе давным-давно надо было покинуть Скалистую Гавань.
Таэн так устала, что даже короткий ответ дался ей с трудом.
— Я должна была остаться.
— Вот как? — Тамлин фыркнул, и из его трубки поднялись серебристые кольца дыма. — А теперь твоя жизнь в опасности.
Таэн начала сердиться:
— По-твоему, лучше пусть Ландфаст достанется демонам? Если бы я покинула Скалистую Гавань, Килмарк не сумел бы ее удержать. Кто бы тогда охранял Главный пролив от кораблей завоевателей?
— Ты невежественна. И глупа к тому же. — Тамлин покрутил пальцами кончик своей бороды, между его бровей появилась задумчивая складка. — Теперь слушай внимательно, если хочешь остаться в живых. Твой дар перестал подчиняться тебе потому, что ты вышла из-под моего присмотра прежде, чем полностью овладела магическим мастерством. Кристалл сатида, с которым ты вступила в симбиоз, чтобы усилить свой дар, сейчас быстро зреет внутри тебя. За этим должны были наблюдать ваэре. Но ты слишком поздно оставила Скалистую Гавань, слишком поздно, чтобы мы могли тебе помочь.
Таэн похолодела.
— Значит, я никогда не проснусь?
— Помолчи! — Тамлин крепче сжал зубами трубку, крепче скрестил руки на груди. — Запомни: если ты не сможешь добраться до нашего острова, тогда ищи тех, кто подарил Джарику флейту. Только они могут тебя спасти.
— Опять говоришь загадками? — испуганно и быстро спросила Таэн, потому что образ Тамлина внезапно начал таять. Огонек его трубки покраснел, как уголек костра, и медленно погас.
На фоне заката перед мысленным взором сновидицы вдруг ясно встала картина, которую она видела недавно: покрытые шрамами пальцы Джарика, сына Ивейна, ломают пополам изящный стержень флейты.
— Тамлин, но флейта сломана!
Возглас Таэн прозвучал впустую: ваэре исчез.
Темнота поглотила Таэн так же, как зеленые воды гавани Ландфаста поглотили обломки флейты, в которой заключалась ее единственная надежда на спасение.
8
ПОИСК
С НАСТУПЛЕНИЕМ ЛЕТА дни стали длиннее, а в Ландфасте, самом старом городе Кейтланда, на лотках торговцев фруктами появилась спелая земляника. Незамужние девушки, отправляясь на танцы, вплетали ленты в волосы, чтобы отпраздновать первые урожаи.
В это время года все девицы были игриво настроены, но Джарик не отвечал на их улыбки. Днем он переписывал свитки в башнях, где хранились архивы, а вечером встречался с Бритом на учебной площадке и до самого заката занимался фехтованием.
Матросский загар юноши сошел, но мозоли остались. Каждую ночь, когда фонарщики проходили по лестнице к Львиным воротам, чтобы зажечь огни, он чистил и точил свое оружие. Потом, когда Брит и сменившиеся с дозора гвардейцы с шумом и смехом отправлялись в обход любимых таверн и пивных, Джарик вкладывал меч и кинжал в ножны и, повинуясь заклятию Анскиере, уходил в сгущающуюся тьму, чтобы продолжить то, зачем явился на Ландфаст: упорно искать способ уберечь ключи от Эльринфаэра.
Сегодня Джарик решил начать со святилища Кордейна. Под аркой, ведущей к мощенному каменной плиткой двору, его встретил молодой прислужник. Парнишка был облачен в голубое, на воротнике его горела одна золотая звезда, показывая, что он всего год назад принес обет пожизненного затворничества. Вряд ли он был намного старше Джарика, но держал себя с высокомерием, свойственным всем младшим служителям на Ландфасте. Паренек посмотрел на перевязь, меч и кинжал посетителя и презрительно скривил губы, хотя приветствовал-таки незнакомца ритуальным поклоном.
— Ты пришел помолиться?
Прислужник выпрямился и задрал подбородок, явно ожидая отрицательного ответа.
Джарик пристально посмотрел на него, но из вежливости не показал виду, что его задела такая резкость.
— Я хочу поговорить с главным священником.
— С главным священником? — Прислужник вздохнул и окинул посетителя насмешливым взглядом. — Ты явился из совсем глухой провинции, воин? У нас тут нет главного священника, есть только его святейшество верховный магистр Большой Звезды.
Джарик слегка поправил перевязь, не слишком смущенный.
— А покороче титул у него есть?
— Можно говорить просто «его преосвященство», — ответил раздраженный звоном стальных гард прислужник и добавил: — Но тебе это обращение не понадобится.
— Я пришел не молиться. Если его преосвященство слишком занят, скажи ему, что речь идет о судьбе всего Кейтланда.
Услышав это, прислужник слегка приподнял брови, будто сомневаясь, что юноша с северным акцентом может иметь какое-то отношение к защите человеческого рода. Но одна звезда на воротнике вряд ли смогла бы послужить достойным отпором стальному клинку; поэтому парнишка развернулся, так резко, что разлетелись полы его темного одеяния, и мотнул головой, приказывая Джарику следовать за ним.
Холодную переднюю святилища Кора освещали масляные лампы, ее стены были облицованы черным мрамором, на каменном полу не лежали ковры. Темные драпировки с вышитым золотыми нитями символом святилища, казалось, поглощали и без того скупой свет, и возвышение, на котором стояли рака и алтарь, окружал таинственный полумрак. Шаги и голоса будили эхо под высокими сводчатыми потолками; немногие прихожане, собравшиеся возле подносов для пожертвований, говорили шепотом и посматривали виновато, если кто-то из них случайно шаркал сандалиями или чьи-нибудь дети начинали шуметь.
Джарик остался ждать там, где велел провожатый. Он не бросил монет на поднос, не попросил дежурного смотрителя зажечь свечу за родных и близких. Джарик знал, что Таэн заслуживает такого знака внимания, но идти через весь зал ему не хотелось: после сегодняшней тяжелой тренировки с Бритом у него ныло все тело. Сын Ивейна устал, был голоден, ему не терпелось избавиться от ключей, и он начал уже задумываться, что будет, если он усядется прямо на пол.
Но наконец прислужник вернулся и поманил его к двери, ведущей во внутренние помещения святилища.
За этой дверью оказалась продуваемая сквозняками лестница. Время от времени на площадках попадались стрельчатые окна, и, поскольку они не были застеклены, Джарик догадался, что его ведут в самую древнюю часть святилища Кора. Когда-то эти окна явно закрывались ставнями; толстые каменные стены напоминали стены крепости, а ступени были стерты ногами нескольких поколений служителей.
— Назови свое имя, — пропыхтел прислужник.
Он не привык к физическим упражнениям, поэтому второй подъем по крутой лестнице его порядком измотал.
— Я — сын Керайна, — ответил Джарик и поморщился, чувствуя, что его усталые ноги тоже протестуют против бесконечного подъема.
И все же он справлялся лучше, чем прислужник. Вскоре тот совсем запыхался, и Джарик сжалился над ним:
— Скажи, куда идти, и я доберусь сам.
Прислужник закатил глаза:
— За это его преосвященство посадит меня на хлеб и воду. Ты ему не скажешь?
Джарик покачал головой, потом внимательно выслушал чересчур запутанные указания и продолжил путь. Миновав еще три пролета лестницы, пройдя по двум коридорам, он постучался в дверь из черного дерева, на которой красовались золотая звезда Братства и золотой язык пламени.
— В чем дело? — донесся изнутри раздраженный голос. — Если отчеты по налогу на зерно, оставьте их на завтра.
— Я не счетовод, — отозвался Джарик и осторожно открыл дверь.
Седой человек в измятом халате встал и взглянул на юношу поверх горы бумаг, громоздящихся на столе. А Джарик при свете настольной лампы удивленно посмотрел на румяные щеки главного священника и на его большие руки, скорее смахивавшие на руки фермера, а не священнослужителя.
— А, ты тот самый посетитель! Входи.
Джарик шагнул в комнату.
— Вы его преосвященство магистр Большой Звезды?
— Что? Нет. — Старик заметил меч и кинжал на поясе посетителя и заморгал. — Здесь тебе оружие не понадобится! — Спохватившись, что не ответил на вопрос, он объяснил: — Я секретарь его преосвященства. Скажи, зачем ты пришел, и, если твое дело заслуживает внимания, я проведу тебя к нему.
Юноша и не подумал отстегнуть ножны. Не стал он и объяснять суть своего дела; вместо этого он пошарил за пазухой и снял через голову маленький кожаный мешочек на шнурке. Джарик зубами развязал мешочек и бросил его содержимое на единственный свободный угол стола.
Черный кубик покатился, как игральная кость, и замер. На его верхней грани горел золотой символ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40