Сегодня карточка с моим именем находилась по правую руку от прибора Херста, а Льюис сидел рядом со мной. Лучше и не придумаешь! Когда я шел к столу с полной яств тарелкой, у меня наверняка был такой же самодовольный вид, как у Льюиса. Впрочем, Картиманду Брайс тоже посадили на почетное место - по правую руку от Марион, - скорее всего, в качестве утешительного приза по случаю утраты Чучхе. На этот раз Лернейской Гидре разрешили забраться на колени к хозяйке. Собачонке хватило одного моего взгляда, чтобы вести себя тише воды и ниже травы, раскрывая пасть лишь для лакомых кусочков, которыми ее потчевала Картиманда, на протяжении всего обеда распространявшаяся о переселении душ. Иногда Марион подмигивала остальным гостям. Но лишь тогда, когда Херст на нее не смотрел. У него были очень строгие представления об учтивости по отношению к гостям, и он никогда не позволил бы смеяться у себя дома над Картимандой, какой бы шарлатанкой он ее ни считал.
- Значит, вы полагаете, что мы снова и снова возрождаемся в разные моменты истории? - спросила Марион.
- Конечно, но не все, - ответила миссис Брайс. - Слабым душам суждено очень скоро быть унесенными в небытие водами Леты. Они похожи на тех, кто выбился из сил на балу после первого же танца и слишком слаб, чтобы снова танцевать.
- Так пусть идут в бар и сидят себе там! - заявила Конни.
- В каком-то смысле они так и поступают, - снисходительно согласилась миссис Брайс, сделав вид, что не заметила насмешливого тона ремарки. - Там они утоляют жажду водами Леты, познают сладостное забвение и потом уходят навсегда. Сильные же души снова и снова ныряют в водопад земных страстей.
- А кто же попадает на небеса или куда там еще? - не унималась Марион. - Или это все сказки?
- Отнюдь не сказки, - ответила миссис Брайс. - Помимо низменной земной сферы, которую мы населяем, существуют и более высокие астральные уровни. Воистину великие души - в урочный час - взмывают ввысь в свой настоящий дом. Но даже они подчиняются зову, повелевающему им вновь облачаться в плоть. Особенно если на Земле им предстоят великие дела. - Полагаю, дорогой мистер Херст, - добавила она, наклонившись над столом, - именно это с вами много раз и происходило.
- Ну да, - ответил Херст. - Есть у меня мысль вернуться и после этой жизни.
С этими словами он так пихнул меня коленом под столом, что я чуть не выронил вилку.
- И зачем тебе это? - капризно спросила Марион. - Я бы лучше как следует отдохнула в тишине и покое! А то опять ввязываться в эту неразбериху…
Херст некоторое время пристально смотрел на Марион.
- Вот как? - наконец произнес он.
- Именно так! - упрямо сказала Марион и расхохоталась: - Ой, хорошо бы отдохнуть в тишине и покое пару сотен лет…
Миссис Брайс кивнула с таким видом, словно все знала наперед. Херст уставился себе в тарелку и замолчал.
- И все-таки, - немного приободрившись, снова обратилась к Картиманде Брайс Марион, - кто еще, по-вашему, старая душа? Например, среди нынешних политиков?
- Вне всяких сомнений - канцлер Адольф Гитлер, - заявила миссис Брайс. - Какая у него потрясающая жизненная энергия! В одной из прошлых жизней он несомненно был рыцарем Тевтонского ордена или одним из германских вождей, наносившим поражения римлянам. Он знает, чего хочет.
- Вряд ли вы придерживаетесь того же мнения о Франклине Делано Рузвельте! - сказал Херст.
- Рузвельт прилагает все усилия, - с непроницаемым лицом заявила миссис Брайс. - Он, несомненно, еще молодая душа, совершающая на своем пути немало ошибок.
- Лично я думаю, что он все врет, - сказал Херст.
- А вот Муссолини не врет. Он-то проник в секреты судеб человечества! Сразу видно, что он не забыл уроки, вынесенные из прошлых жизней.
- Не знаю. Что-то мне не по душе диктаторы, - заявил Херст, восседая за столом в своем замке, где каждое его слово было непререкаемым законом.
Миссис Брайс поняла, что дала маху, и замялась.
- Конечно, - наконец промямлила она. - Ведь сотни, а может, и тысячи лет, на протяжении которых вы время от времени возвращались к жизни, научили вас понимать, что диктатура не сравнима с просвещенными формами правления.
- Вы имеете в виду американскую демократию? - спросил Херст.
По-моему, миссис Брайс обливалась потом. Признаюсь, я с удовольствием откинулся на спинку стула и ждал, как она выйдет из нелегкого положения сродни тому, в котором я оказался накануне вечером.
- Ну конечно же! - воскликнула Марион. - Знаете, хватит уже об истории! Надоело!
- А вот я хочу знать, кем мы были в прошлых жизнях! - заявила Конни.
Все засмеялись. Миссис Брайс с видимым облегчением захихикала.
- Ну, я уже говорила мистеру Гейблу, что он, конечно, был Марком Антонием.
Все уставились на Кларка Гейбла, который покраснел до корней волос, но выжал из себя кривую усмешку.
- Никогда не спорю с женщинами, - пробормотал он. - Может, я им и был…
- Вне всякого сомнения! - заявила миссис Брайс. - Я сама была одной из служанок Клеопатры и сразу же вас узнала.
Скорее всего, Картиманда Брайс рассчитывала, что Голливуд снимет фильм по ее "Черному завету"…
За столом раздались неуверенные смешки.
- А как вы все узнаете о других людях? - настаивала Конни. - Гадаете на картах?
- Еще чего! - воскликнула миссис Брайс. - Проще всего проникнуть в секреты прошлого, вступив в непосредственный контакт с теми, кто уже пребывает вне времени.
- На спиритическом сеансе? - с живым интересом воскликнула Конни.
У Марион тоже вспыхнули глаза.
- Да! Даешь сеанс! Класс! Среди всего этого старья!
- Ну, я не знаю… - начал Херст, но Марион было уже не остановить.
- Да ладно тебе! Что такого?! Все уже поели?
- А разве не надо круглого стола? - с сомнением в голосе спросил Джек.
- Не обязательно, - ответила ему Картиманда Брайс. - Этот стол вполне подойдет. Надо только все с него убрать и выключить свет.
Все бросились убирать тарелки. Херст беспомощно повернулся ко мне. Потом до него дошло, что на спиритическом сеансе, проводимом шарлатанкой у него дома, будут присутствовать бессмертные существа. Он прикрыл лицо рукой, чтобы спрятать ухмылку, а я пожал плечами с умудренным и слегка ироническим видом.
Марион прибежала из кухни и села на свой стул.
- Давай! - крикнула она дворецкому.
Где-то щелкнул выключатель, и зал погрузился во мрак.
- Пусть те, кому смешно, представят себе кромешную тьму и холод могилы, - зловещим тоном проговорила миссис Брайс. - А теперь пусть возьмутся за руки те, кто относится с уважением к духам.
Раздался шорох - все повиновались приказу. Херст взял мою левую руку в свою здоровенную лапу, а Льюис завладел моей правой рукой.
"Хоть глаз выколи!" - беззвучно пожаловался он.
"Смотри в инфракрасном излучении", - беззвучно прошипел я в ответ и последовал собственному совету, увидев зал в жутковатых тонах. Впрочем, я предвидел дальнейшие события и был ко всему готов.
- Духи мертвых! - взвыла Картиманда Брайс. - Вы, витающие в вышине! Прервите вечное созерцание и внемлите нашему призыву! Мы хотим знать!.. О да, да! Я чувствую! Все трясется! К нам приближается дух! Кто это? О радость! Это же наша дорогая Чучхе! Сбросив маску бренной плоти, она стала частью сферы, разделяющей миры живых и мертвых… Да, Чучхе? Я слышу тебя! Что ты хочешь сказать?
Наверное, собравшиеся не сомневались в том, что кто-нибудь начнет дурачиться и тявкать, но тишину не нарушил ни один звук. Тем временем миссис Брайс втянула голову в плечи. Потом вытянула шею, запрокинула голову, набрала побольше воздуха в грудь и стала подвывать тоненьким голосом так, словно, уподобившись своей сдохшей собачке, с трудом овладевала премудростями человеческой речи.
Пока она подвывала и скулила, стол начал действительно дрожать от еле сдерживаемого хохота собравшихся за ним четырнадцати человек.
Миссис Брайс вертела головой и выла. Лежавшая на коленях у хозяйки Лернейская Гидра подняла морду и стала тихонько подвывать. Херст трясся от беззвучного смеха.
Миссис Брайс, кажется, поняла, что ее вытье всем надоело, и заговорила визгливым голосом:
- Я вернулась… Я вернулась из ореола вечного света потому, что должна еще кое-что свершить на Земле. О вы, существа, прозябающие в низших сферах, внемлите! С вами будут говорить духи. Отриньте нелепые страхи! Внемлите духам!
Последовало неловкое молчание. Наконец Марион проговорила сдавленным голосом:
- Ну… Это самое… Может, вы скажете, кем мы были в прошлых жизнях…
- Да! - возопила миссис Брайс таким тоном, словно ее устами вещал оракул. - Я вижу! Вижу женщину! Она рождена в апреле! Четвертого дня!
Конни подпрыгнула на стуле и уставилась в темноту, из которой звучал голос.
- Ну да! - громко прошептала она. - Четвертое апреля - мой день рождения.
- Да! Я вижу ее в Вавилоне. Вавилон только что пал… Но алтарь Иштар незыблем, как и прежде, а рожденная четвертого апреля несет к нему цветы!
- Ох, не фига себе! - завопила Конни. - Я что, была жрицей?!
- Далее… Я вижу человека. Сурового, жестокого. Привыкшего работать своими руками. Вот он стоит. Перед ним башни, а из земли бьет черное золото… Как суров этот человек!.. Но он раскаялся… Он просит прощения…
Я увидел, что Кларк Гейбл с такой силой сжал зубы, что у него на скулах заиграли желваки. Его глаза пылали.
По-видимому, эта стерва нашла у него в багаже фотографию его отца. Или она прочитала о детстве Гейбла в журнале о кинозвездах?
Как бы то ни было, Гейбл мужественно промолчал, и после томительной паузы Картиманда Брайс заскулила снова.
- Далее… Далее… Вижу! Вижу отважного моряка в белой фуражке, избороздившего все океаны! Он здесь…
Один из служащих Херста со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Наверное, он был яхтсменом.
- А в прошлой жизни он прошел под парусом вокруг света! Вот он преклонил колена перед королевой и бросил к ее ногам сокровища испанских галеонов! Да! Да! Он был Френсисом Дрейком!
А почему бы и нет? Чем, в сущности, руководители изданий Херста отличаются от пиратов?..
- Далее…
Я заметил, что миссис Брайс покосилась на Льюиса.
- Сообщение! Очень важное сообщение! Дайте же! Дайте же ему говорить! Дайте сказать этому духу с пылающими черными очами! Он не знает стыда! А надо ли стыдиться истинной страсти?! Он ищет того, кто стал его вторым "я"!
"Ой!" - беззвучно пискнул похолодевший от ужаса Льюис.
Что ж! Если эта стерва хочет, чтобы Рудольф Валентино заговорил, быть по сему! Сейчас ей мало не покажется! Мне было плевать, кого любит Льюис или любил Валентино - мальчиков или девочек, или и тех и других одновременно, но я не мог позволить наглой шарлатанке глумиться над моим напарником.
Выдернув правую руку из руки Льюиса, я вытащил левую из клешни Херста, который посмотрел на меня, но ничего не сказал. Мне даже показалось, что, глядя на меня, он хитро прищурился.
В следующие мгновенья телекамеры и диктофоны зафиксировали в темноте обеденного зала метнувшуюся куда-то со страшной скоростью тень. И страшный грохот, словно ударили в тарелки. Подвывавший голосок Чучхе взвизгнул и затих.
Затем во мраке раздался мужской голос. Он звучал из-под потолка, куда не взлетел бы ни один смертный, а точнее, с неширокого карниза под самым сводом зала. Если бы вы хоть раз слышали голос Рудольфа Валентино (а я слышал его неоднократно), вы ни на секунду не усомнились бы в том, что кричит в гневе именно он:
- Довольно лгать! Хватит! Я вижу вора! Если он не вернет похищенное сегодня же вечером, духи пустыни сдерут с него шкуру! Демоны будут преследовать его при жизни и за гробом! Вор, ты хорошо меня слышал?!
Раздалось зловещее шипение, и запахло серой. Сидевшие за столом заахали и заохали, глядя на мелькнувший в воздухе лик Валентино. Конечно, это был он. С поджатыми губами и сверкающими глазами, как у шейха Ахмеда, при виде Вильмы Банки [Банки Вильма (1898-1991) - американская киноактриса венгерского происхождения; снялась в кинофильме "Сын шейха" в роли Жасмин - возлюбленной шейха Ахмеда, которого играл Рудольф Валентино.]. А страшнее всего было то, как темно-бордовый призрак Валентино вращал белками глаз. Внизу кто-то вскрикнул в неподдельном ужасе.
Призрак исчез. Вновь раздался грохот, потом топоча прибежали слуги и загорелся свет.
Все сидели на своих местах. Я тоже. А на пустовавшем конце стола вертелось, как патефонная пластинка, одно из блюд серебряного сервиза мистера Херста работы XVIII века. Все в страхе взирали на него, как загипнотизированные. Под сводами гулкого, как пещера, зала был слышен только его звон. Наконец блюдо перестало вертеться.
- Вот это да! - с благоговейным трепетом в голосе проговорил сын Херста.
Его отец медленно повернулся ко мне. Глядя ему прямо в глаза, я вытащил носовой платок и утер потный лоб. А кто бы на моем месте не вспотел? Одновременно я спрятал в рукав огарок серной спички.
- Да что же это за чертовщина?! - пробормотал Кларк Гейбл, встал, подошел к блюду и наклонился над ним.
- Что там? - спросил Джек.
Гейбл осторожно взял блюдо и повернул так, чтобы все его видели.
На серебряном блюде чем-то красным был нарисован профиль Рудольфа Валентино.
- Ого! - воскликнула Конни.
- Что это? - спросил Лоренс. - Кровь?
- Может, это эктоплазма? - с умным видом спросил один из служащих Херста.
Гейбл поднес блюдо к носу.
- Тьфу ты! - воскликнул он. - Это же кетчуп!
Все тут же повернулись к бутылочке с кетчупом, стоявшей рядом с Херстом. Впрочем, вряд ли кто-нибудь уловил, что она стоит на пять дюймов дальше от Херста, чем раньше.
Однако сам Херст, наверное, это понял. Он зажал рот салфеткой и затрясся, как вулкан перед извержением. Он зажмурился. По щекам у него текли слезы.
- Ты что?! - Марион легла грудью на стол и протянула руки к Херсту, думая, что у него сердечный приступ.
- Ничего… - с трудом выговорил он, взяв Марион за руку и переводя дыхание. Тут все поняли, что Херст смеется, повеселели и нервно захихикали. Только побледневшая Картиманда Брайс молча сидела на своем месте. Лернейская Гидра у нее на коленях сжалась от ужаса в малюсенький дрожащий комочек.
- Здорово! - воскликнул сын Херста. - Кто же это сделал?! Классный фокус!
Миссис Брайс набрала побольше воздуха в грудь, вцепилась пальцами в Лернейскую Гидру и поднялась на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11