https://wodolei.ru/catalog/rakoviny/nakladnye/kruglye/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 





Андрей Фролов: «Волчьи тропы»

Андрей Фролов
Волчьи тропы



htpp://
«Волчьи тропы»: АРМАДА: «Издательство Альфа-книга»; М.; 2006

ISBN 5-93556-711-3 Аннотация Раумсдаль — это не только мечи, вера в древних Богов и заклятые пули, это надёжное плечо друга в битве, самостоятельный выбор своей судьбы, бесконечная дорога под кругом Мидгарда. Эта сага не только вымысел скальда…Когда-то его звали Михаил Жаров и он был механиком «Убежища-45». Отныне он называет себя Ивальдом, сыном Орма Змеёныша. Теперь он дверг-кузнец из Волчьей Крепости, хирдман конунга Торбранда. Долгий путь предстоит пройти бывшему подземнику, чтобы понять странных северян. Путь военных походов, пролитой братской крови, героических схваток… Спор о хозяевах Сибири вспыхивает с новым, невиданным ранее ожесточением. Андрей ФроловВолчьи тропы ПРОЛОГ Раньше я не верил. Трудно сказать, конечно, что не верил ни во что. Но так, как научили меня, подчас ценой собственных жизней, верить эти странные люди, я не верил никогда. А прожил, как сам считаю, в нашем опасном мире не так и мало длинных лет… Или зим, как правильнее. Зима — она ведь лета старше.Они действительно многому меня научили… Словно подарили вторую жизнь, как сами это и объясняют. А в скором времени вслед за ними начал объяснять и я. И знаете, наверное, мне действительно этого не хватало — пусть даже навязанного силой, но участия, присутствия в некой схеме, надёжной и прочной, как камень. Как гранит. Как этот круг людей.А ещё, может быть даже самое главное, эти люди научили меня надежде. Надежде на лучшее, да что там — все той же самой вере в себя и плечо побратима, что стоит рядом. Научили на самом деле верить, что холодные снега долгой зимы Фимбульветр ещё не ложились на многострадальную Землю, возвещая о Конце Времён, а это значит, что у человека все ещё остаётся шанс. За который, как это ни тяжело, так часто нужно сражаться. Они научили меня изменять путь и добиваться своего, хотя зачастую и очень высокой ценой. Такие простые, жестокие и странные люди…Мир не умер, не верьте слухам. Те, кто считают так, Убоги и бедны, они достойны лишь жалкой доли своей судьбы, которую оказались так и не способны изменить.Каким бы страшным, непредсказуемым или опасным он ни являлся нам порой, это все же живой, пышущий красками мир, за который, наверное, даже стоит умереть. Изменив себя, я не стал великим воином или героем, но сейчас хочу поделиться с вами бесценными крупицами приобретённого сокровища — этой нерушимой, закалённой в крови друзей верой, пронесённой через века. Даю вам слово, что пока существуют люди, подобные этим, до Зимы, до белого погребального савана, несущего человечеству покой и забвение, ещё так успокаивающе далеко… САГА ПЕРВАЯ 1 Бросок был хорошим. Пожалуй, можно было даже сказать — лучшим за все сорок последних. Нож все ещё гудел, на полклинка утонув в изгрызенной доске мишени, а напарник Михаила коротко хохотнул, едва ли не подпрыгивая на месте, и хлопнул в ладоши, раскидав по останкам дома эхо.— Десяточка!Михаил поднял глаза. Действительно, десяточка… Что-то радостно бурча себе под нос, Владимир перебрался через перевёрнутый диван, подошёл к стене и один за другим с натугой выдернул из мишени все три ножа. Оскалился, горделиво оборачиваясь к напарнику, и убрал оружие в чехлы наплечной портупеи. Поправил оттягивающие пояс подсумки, искоса взглянул на карлика, прищурился.— Не подкачают? — Владимир неожиданно, словнонож метнул, сменил тему, возвращаясь к нудному разговору. — А, Миш?Тот не ответил, вздохнул, откидываясь на спинку стула, и снова поднял взгляд к потолку. Он, конечно, тоже не любил ждать, но и нервничать, как Володя, не собирался. Придут они, придут, ведь тысячу раз уже говорил… Да и вообще, сказать честно, сейчас Михаила, против собственной воли опять погрузившегося в привычное состояние задумчивости, занимал совершенно другой вопрос, нежели запаздывающие на встречу контрабандисты, Он попытался сосредоточиться, старательно выискивая ускользающий из-под носа ответ в окружающей его обстановке, но напарник снова не дал сделать это.— Понимаешь, Миш, когда много времени ходишь, — он намеренно сделал ударение на последнем слове, подчёркивая независимый статус, — привыкаешь быть готовым ко всему… Ну, например, — Володя отбросил ногой гнилую доску, подошёл к ярко освещённому солнцем окну, возле которого сидел Миха, — они действительно неплохо вооружены?— Владимир, — неторопливо изрёк Миша, сдерживая очередной вздох, — я уже неоднократно рассказывал тебе, что это за люди. Это мои знакомые, партнёры, если угодно… Опасаться нечего, поверь мне. А вооружение?… Ну, как ты сам думаешь, какое необходимо вооружение группе, собирающейся проделать полсотни километров марша с мешком денег за плечами?Володя покачал головой, словно собираясь оспорить слова напарника, но ничего не сказал, только поправил на голове широкополую шляпу. Отошёл в глубь дома, к лежакам, которые они соорудили ещё двое долгих суток назад, как только пришли в деревню. Задумчиво глядя в ободранную стену, напился из плоского бурдюка. Отложил его на покосившийся стол и легко опустился на корточки к спальным мешкам, придвигая к себе две кожаные сумки, содержимое одной из которых через несколько часов если не сделает их миллионерами, то обеспечит безбедное проживание на ближайшую пару лет уж точно.— Полсотни километров марша… — задумчиво пробормотал Владимир, и от Михаила не укрылось, как потянувшаяся было к сумке рука рейнджера невольно легла на потёртое ложе старенького арбалета. Словно невзначай, Володька все же притянул оружие к себе, проверил тетиву и сдвинул с бедра на живот короткий открытый колчан.Миша равнодушно вперил взгляд в пролом окна и вновь вернулся к так и не решённому с самим собой вопросу, приготовившись опять погрузиться в бесплодные раздумья.Над заброшенной деревней стояла тишина, и только где-то на противоположной окраине изредка хлопала неугомонная ставня.Зря он, Володя, так суетится. Придут, посмотрят, ну, может, поторгуются для формы, хотя цену уже обговорили… Сколько раз сам Миха им товар сдавал? Много… Хотя, наверное, такая уж у бродяжника жизнь — в постоянном недоверии к миру.Невольно отвлекаясь от раздумий, Михаил бросил косой взгляд на напарника, возящегося с арбалетом в дальнем углу комнаты. И невольно поднял руку к груди, мозолистыми пальцами касаясь висящего под брезентовой курткой сокровища — противопехотной гранаты. Есть, конечно, ножи и арбалет Володькины, да и у самого Михи тоже самострел добрый, но эффект, производимый на людей древней гранатой, всегда был наиболее ошеломляющим… Хотя всей своей простой и сильной душой Миха действительно верил, что до этого не дойдёт.— Пойду пошатаюсь. — Володька вдруг двинул к дверному проёму и мгновенно исчез в высокой траве, по-настоящему непроходимой стеной окружавшей дом, а Миха заметил, что арбалет напарника взведён.— Ну, пошатайся, — негромко пробормотал он сомкнувшимся за рейнджером кустам.Михаил с неприязнью вдруг понял, что опять начинает завидовать. Лёгкой походке, умению пройти через камыш, не потревожив птиц, ловкости и скорости Володи. Он поёрзал, отгоняя назойливые мысли, и посмотрел вверх, в июльское небо. Туда, где жил так и не решённый Михой вопрос.Яркий день заглядывал в брошенный дом, гулял по пустынным улицам, умывался в тёмном колодце и усмехался над ломающим голову подземником, забавляясь его умению искать вопросы там, где любой другой, будь это Горожанин или Светящийся, просто прошёл бы мимо.Миша запросто мог ответить, отчего встал станок, как заменить систему водопровода в нижних этажах Убежища, сколько секунд калили клинок или как снова поставить на колёса сожжённый отродьями тягач. Многие улыбались, качали головами, наблюдая, как он устанавливает контакт с найденным последней экспедицией на Поверхности старинным кинескопом, но умения и знания Михины оспаривать не брались, в случае любой поломки или нужды обращались именно к нему. И это не только в «Убежище-45»…Сегодня же Михаил почувствовал, что двухдневное сражение им проиграно. Едва ли не с тоской поднимая глаза к дырявому потолку, он допускал самые смелые и отчаянные теории, но ответ так и не приходил.Каким образом у дома сорвало крышу, совершенно не покорёжив стен и потолочных перекрытий, щербатыми оскалами дыр обращённых к ясному сегодня небу, Михаил понять так и не мог. Не один раз уже он неторопливо обошёл избу по периметру, осторожно и терпеливо перебираясь через завалы старой мебели и нанесённого ветром хлама, несколько раз взбирался под самый потолок, с необычайно умным видом осматривая срезы стен, и удручённо возвращался на прежнее место.Миша ещё немного придвинул к окну стул, догоняя ускользающий по грязному полу луч солнца.Конечно, крышу могло рвануть взрывом… Но тогда почему у стен такие ровные и необожжённые срезы? Кроме того, взрыв бы наверняка нанёс ещё большие повреждения самому дому, а то и спалил его… Ураган, торнадо или смерч Миха просто отметал: произойди такое — и дом стал бы похож на высосанную яичную скорлупу, а так вроде даже кое-какая мебель цела. Ударная волна? Тогда крыша наверняка должна была находиться где-то в относительной близости, а в ближайших огородах и улицах Михаил ничего не нашёл. Самую последнюю версию — что кто-то забрал крышу трофеем, осторожно сняв со здания, — Михаил не принимал из-за нелепости… Хотя в наше время вообще все возможно.Он заворочался на стареньком стуле, и тот предупредительно застонал, заставляя седока перенести вес вперёд. Старые вещи. Может быть, ещё довоенные. Миха ещё раз скользнул взглядом по нависающему над домом синему небу и тяжело вздохнул. К старательно подавляемому чувству нетерпения начало примешиваться что-то ещё более противное и свербящее, как происходило всегда, когда Михаил не мог найти ответа на поставленный перед собой вопрос. Вопрос, касающийся вещей.Вещей любых, от пистолета до газонокосилки, чего угодно когда-либо сотворённого руками человека. Вещи говорили с Михой, и он отвечал им. Заботой, уходом, одолжением им второй жизни. Ржавый бак на берегу озера, моток калёной проволоки в кустах, кожух от двигателя или разбитая керосиновая лампа — все эти предметы в руках Михаила отвечали лишь на два вопроса: «Откуда это?» и «Что из этого можно сделать теперь?» Потому что Миха был кузнецом. Незаменимым кузнецом.Не в привычном понимании этого слова, от которого человечество и его боковые ветви развития отделяло несколько веков, но в расширенном. Были в этом слове и отсветы пламени горна на прокопчённом лице подземника, когда из куска мёртвого железа рождается клинок ножа; и часы долгой и кропотливой работы над заваленным инструментами и деталями столом, когда из горы пружин и болтов выходил удобный и надёжный самострел; были и сотни метров проволоки, искусно превращаемые в вязь кольчуги. Дерево, железо, пластик, ткань и глина — все было подвластно кузнецу.Сила и решительность, пальцы, способные согнуть гвоздь, и плечи, на которых так удобно и весело катать детишек. Вещи говорили с Михой, а он говорил с ними в ответ.Конечно, были моменты, когда накатывала тоска. Зависть, уныние и что-то ещё… По непрочитанным книгам, по неистоптанным дорогам, по небу, купол которого на протяжении всей жизни, как повелось издавна, заменяли стены и перекрытия родного Убежища. Вот Володька! Сколько лет рядом, а ведь их даже сравнить нельзя: один — ловкий и быстрый, второй — неторопливый и упорный; тот — стройный и высокий, этот — в полтора метра не укладывается, руки до колен, в плечах шире дверного проёма; там — ум, отточенный напряжённой борьбой за Поверхность, тут — стремление отрыть ещё одну шахту и страх ко всему, что движется больше чем на двух ногах.Незаметно для себя Миха тяжело вздохнул, машинально отламывая от гнилого подоконника маленькие щепки. Иногда он думал, что лучше бы ему было родиться все же человеком. Пусть даже на Мёртвых Землях. Пусть даже с рождения обречённым на медленную смерть без потомства. Он умелый, нужный, почитаемый, словно добрый клинок в семье охотника, но не человек…Наблюдая, как тихо и стремительно Володька пересекает колодезную площадь, прислушиваясь к окружающей тишине и всматриваясь на дорогу, скатывающуюся с горки, Миха залюбовался напарником.Жить наверху — это по-другому. Опаснее, интереснее, живее, загадочнее. Убежища — «Ваулты», — как говорили приходившие по прошлой зиме Миссионеры, действительно изменили поколения проживших в них людей, создав очередное ответвление в линии развития человечества и его современных подвидов. Хранители подземелий, собиратели последних крупиц технологий и чистой, не заражённой Светом крови. Почётно?Владимир ещё раз обошёл площадь, приблизился к колодцу, положил арбалет на край сруба и неторопливо умылся из жестяного ведра. Вдруг он неожиданно поднял голову, словно потревоженный у водопоя зверь, и резко повернулся в сторону дороги, выбегавшей из далёкого леса.Михаил, чувствуя, как замедляется дыхание, медленно поднялся, скрипнув стулом и едва его не уронив. А рейнджер тем временем подхватил арбалет и бегом припустил в сторону «их дома» — единственного, что стоял среди десятка себе подобных, но без крыши. Правильно Вовка решил: подумают — не станет человек в такой развалюхе, насквозь пробиваемой дождём, себе убежище делать, и обойдут, не заподозрив.Рейнджер бежал, пригнувшись, легко и быстро, словно по-кошачьи, и это сразу навевало тревогу, неясные такие мысли о засевших в подсолнухах стрелках.Миха прикоснулся рукой к груди, отгоняя мрачные думы. Но уже кольнуло в сердце, не отпускает, словно предчувствие… Если уж его напарник встревожен, значит, и ему пора как минимум собраться: не станет Володька просто так в опасность играть. Ничего не будет, конечно, но приготовиться надо. 2 Володя нырнул в дом ровно тогда, как Михаил вешал на плечо короткий самострел. Прыгнул к окну, пригибаясь за подоконником, и прошипел, почти не оглянувшись:
1 2 3 4 5 6 7 8


А-П

П-Я