Он сомневался, получится ли это даже
на протяжении двух суток, а что будет, когда приспичит
большая нужда, леди и джентльмены? Вот вопрос, который
никогда не задавали в суперигре, и он не имел ни малейшего
представления, как на него ответить. Не под ящиками же - тут
он был совершенно уверен.
"Может быть, - осторожно предположил внутренний голос, -
со временем ты привыкнешь в этой штуке".
Нет. Немыслимо. Он двадцать один год жил с Вай и все еще
не в силах был зайти в ванную, когда она была там. Эти цепи
просто замыкало от перенапряжения. Она могла весело сидеть
на унитазе и болтать с ним о том, что делала на работе у
доктора Стоуна, пока он брился, но он на это был не
способен. Не то воспитание.
"Если этот палец не уйдет сам по себе, значит, тебе
придется пересмотреть свое воспитание, - настаивал голос, -
потому что кое-что, по-видимому, нуждается в коренной
перестройке".
Он повернул голову и взглянул на будильник. Четверть
третьего... и, меланхолично сообразил он, что необходимо
помочиться.
Он осторожно поднялся с кровати, миновал ванную, из-за
закрытой двери которой доносилось все то же непрекращающееся
царапанье и постукиванье, и направился в кухню. Он придвинул
табуретку к кухонной раковине, влез на нее и тщательно
прицелился в сливное отверстие, настороженно прислушиваясь,
не проснулась ли Вай.
Наконец получилось... лишь когда он перебрал все простые
числа вплоть до трехсот сорока семи. Рекорд всей жизни. Он
поставил табуретку на место и побрел обратно в постель,
размышляя про себя: "Я так не смогу. Долго не протяну.
Просто не смогу".
Проходя мимо двери ванной, он оскалился.
Когда в шесть тридцать зазвонил будильник, он вскочил с
постели, прошаркал в ванную и пошел внутрь.
В сливе было пусто.
- Слава Богу, - прошептал он дрожащим голосом. Волна
облегчения, почти священное вдохновение, охватила его. - О,
слава Б...
Палец высунулся, как ванька-встанька, словно
привлеченный звуком его голоса. Он молниеносно крутнулся три
раза и застыл, словно сеттер перед прыжком. И указывал прямо
на него.
Говард отскочил, издавая бессвязное рычание.
Верхняя фаланга пальца сгибалась и разгибалась, словно
приманивала его. Доброе утро, мистер, рад вас видеть.
- Сволочь, - пробормотал Говард. Он повернулся к
унитазу. Решительно вознамерился помочиться... и ничего.
Вдруг его охватило бешенство... жгучее желание просто
наброситься на наглого пришельца в сливе, вытащить его из
пещеры, бросить на пол и топтать босыми ногами.
- Говард? - сонно спросила Вай. Она постучала в дверь. -
Уже?
- Да, - ответил он настолько мог спокойным тоном. Он
спустил воду в унитаз.
Ясно было, что Вай мало интересует его тон и его вид.
Она страдала от непредвиденного похмелья.
- Чуть не напустила лужу, но могло бы быть и хуже, -
пробормотала она, вихрем пронесшись мимо него, задирая
ночную рубашку и усаживаясь на унитаз. Она потрогала свой
лоб. - В рот больше не возьму этой дряни, благодарю
покорно. "Американское зерно" - это страшное говно. Кто бы
подсказал этим типам, что удобрение в хмель следует сыпать
до того, как сажаешь, а не после. Три паршивые банки - и
голова разваливается. Господи! Ну что ж, какова цена - таков
и вкус вина. Особенно если продают такие гады, как эти Ла.
будь лапочкой, дай мне аспирин, а, Гови?
- Конечно, - сказал он и осторожно приблизился к
раковине. Палец снова исчез. Вай, кажется, и на этот раз
его спугнула. Он достал аспирин из аптечки и высыпал две
таблетки. Ставя пузырек обратно, он заметил, как кончик
пальца на мгновение высунулся из дыры. На полсантиметра, не
более, и опять как бы поднял воду, прежде чем скрыться.
Он дал Вай аспирин и сказал:
- Минуточку - налью тебе воды.
- Не надо, - тоскливо пробормотала Вай и принялась
крушить таблетки зубами. - Так быстрее действует.
- Да он же тебе все кишки сожжет, - настаивал Говард. Он
обнаружил, что не против оставаться в ванной, пока Вай с
ним.
- Не беспокойся, - произнесла она еще более мрачным
тоном. Она спустила воду в унитазе. - Как ты сейчас?
- Не лучшим образом, - честно признался он.
- У тебя тоже?
- Похмелье? Нет. Скорее грипп, с доктором я говорил.
Горло болит, и палец беспокоит.
- Что?
- Пятна, говорю. Пятна какие-то на щеках.
- Знаешь что, лучше оставайся дома. - Она подошла к
раковине и стала энергично чистить зубы.
- Может, и тебе лучше остаться, - сказал он. Он, однако,
не хотел, чтобы Вай была дома; он хотел, чтобы она помогала
доктору Стоуну ставить пломбы и прочищать каналы, но было бы
невежливо не сказать что-то.
Она глянула на его отражение в зеркале. У нее уже
появлялся легкий румянец, глаза чуть засветились. Приходила
в себя Вай тоже энергично.
- В тот день, когда я не выйду на работу из-за
похмелья, я брошу пить совсем, - сказала она. - И потом, я
нужна доку. Мы сегодня ставим полную верхнюю челюсть.
Грязная работа, но кто-то должен ее делать.
Она сплюнула прямо в слив, и Говард восхищенно подумал:
"В следующий раз он появится, весь заляпанный зубной пастой.
Господи!"
- Сиди дома, укутайся и пей побольше жидкости, -
наказывала Вай тоном старшей медсестры, который следовало
понимать: "не будешь выполнять предписаний - сам будешь
виноват". - Почитай. И дай понять этому вонючке Латропу, что
он теряет, когда тебя нет. Пусть дважды подумает.
- Не плохая идея, - поддержал Говард.
Она поцеловала его на бегу и подмигнула:
- Твоя Увядающая Вайолет кое-что в жизни понимает, -
похвасталась она. Когда через полчаса она побежала на свой
автобус, то беззаботно напевала, забыв о похмелье.
Первое, что сделал Говард после ухода Вай, - приставил
табуретку к кухонной раковине и помочился туда. Без Вай было
легче: не успел он дойти до двадцати трех - десятого по
счету простого числа, - как дело пошло.
Уладив эту проблему хотя бы на ближайшие несколько
часов, он прошел в прихожую и просунул голову в ванную. Он
сразу увидел палец, и это было ненормально. Немыслимо -
потому что из двери он мог видеть только край раковины. А
раз видел, значит...
- Что ты делаешь, подонок? - заорал Говард, и палец,
который вертелся во все стороны, как бы пробуя ветер,
обратился к нему. Он был испачкан зубной пастой, как и
следовало ожидать. Он изогнулся по направлению у нему... но
теперь изогнулся в трех местах, что было уж вовсе
невозможно, совершенно невозможно, потому что на любом
пальце третий сустав находится на стыке с кистью.
"Он удлиняется, - промелькнуло у него в мозгу. - Я не
знаю, как это может быть, но это так - он уже выходит за
край раковины о крайней мере сантиметров на восемь... если
не больше!"
Он осторожно прикрыл дверь в ванную и вернулся в
гостиную. Ноги снова превратились в негнущиеся ходули.
Ледокол в мозгу исчез, расплющенный под тяжестью белого
ужаса и растерянности. Это был не айсберг, а целый ледник.
Говард Митра сел на стул и закрыл глаза. За всю свою
жизнь он не ощущал себя таким одиноким, таким растерянным и
бессильным. Он просидел так довольно долго, застыв в
оцепенении. Всю ночь он не спал, и теперь уснул, пока все
удлиняющийся палец в раковине стучал и царапал, царапал и
стучал.

Ему снилось, что он участвует в "Поле чудес" - не новом
варианте с большими ставками, а в обычной дневной передаче.
Вместо компьютерных экранов ассистент позади игрового стола
просто выставляет карточку, когда участник называл ответ.
Вместо Алекса Требека ведущим был Арт Флеминг с гладко
зализанными волосами и простецкой улыбкой. В центре стола
сидела та же Милдред с той же спутниковой антенной в ухе, но
с пышным начесом под Жаклин Кеннеди и в роскошных дымчатых
очках вместо пенсне.
И все изображение было черно-белым, включая его самого.
- Ладно, Говард, - произнес Арт, указывая на него. У
Арта был странный указательный палец в полметра длиной; он
торчал из неплотно сжатого кулака, словно учительская
указка. На ногте засохла зубная паста. - Твоя очередь
ставить.
Говард взглянул на доску и сказал:
- Тема "Вредные насекомые" за сто долларов, Арт.
Сняли квадрат "100 долларов", и Арт прочел: "Лучший
способ избавиться от зловредных пальцев в раковине".
- Это... - начал Говард и запнулся. Черно-белая
аудитория в студии пялила на него глаза. Черно-белый
оператор наезжал крупным планом на его залитое потом
черно-белое лицо. - Это... гм...
- Быстрее, Говард, твое время истекает, - ласково
приговаривал Арт Флеминг, указывая на него своим неимоверно
длинным пальцем, но Говард остолбенел. Он готов был
пропустить вопрос, пусть с него вычтут сто долларов, пусть
он вообще окажется в минусах, пусть он совсем проиграл,
пусть ему не дадут заглянуть в эту распроклятую
энциклопедию...
На улице громко фыркнул грузовик. Говард мгновенно
проснулся, дернувшись всем телом и едва не слетев со стула.
- Это жидкость для чистки раковин! - орал он. - Жидкость
для чистки раковин!
Это и был ответ. Правильный ответ.
Он расхохотался. Пять минут спустя, все еще продолжая
смеяться, он застегивал пальто и открывал дверь.

Говард рассматривал пластмассовый флакон, который
ковырявшийся в зубах продавец в магазине хозяйственных
товаров "Счастливый умелец" на Куинс-бульваре выставил на
прилавок. Там была нарисована женщина в фартуке. Она одной
рукой подбоченилась, а другой лила струю жидкости то ли в
заводской сифон, то ли вы биде из фильмом Орсона Уэллеса.
"РАКУШКА" - было написано на этикетке. - "ВДВОЕ сильнее
лучших известных средств! Прочищают ванны, души и раковины
ЗА СЧИТАННЫЕ МИНУТЫ. Растворяет волосы и органические
загрязнения!"
- Органические загрязнения, - повторил Говард. - Как это
понимать?
Лысый продавец с усеянным прыщами лбом пожал плечами.
Зубочистка перекатывалась у него во рту из одного конца в
другой.
- Жратва, наверное. Но лучше не ставить этот флакон
рядом с жидким мылом, если вы понимаете, о чем я говорю.
- Что, разъедает руки? - спросил Говард, надеясь, что в
его голосе слышится надлежащий испуг.
Продавец снова передернул плечами:
- Думаю, что не такое мощное средство, как то, что мы
продавали раньше - с щелочью, но теперь запрещено. По
крайней мере, я так думаю. Но вот это видите? - Он ткнул
коротким пальцем в нарисованные череп и кости с надписью
"ЯД". Говард внимательно рассматривал это палец. Он теперь
присматривался ко всем пальцам.
- Да, - сказал Говард. - Вижу.
- Это, знаете ли, не для красоты рисуют. Если у вас
дети, им этого никак нельзя. И сами не полощите им горло. -
Он захохотал, перекатывая зубочистку по нижней губе.
- Не буду, - сказал Говард.
Он повернул флакон и принялся читать надпись: "Содержит
гидроксид натрия и гидроксид калия. При попадании на кожу
вызывает сильные ожоги". Годится. Неизвестно, в какой
степени годится, но как узнать?
Внутренний голос задумчиво сказал: "А что если он только
взбесится, Говард? Что тогда?"
Гм... что тогда? Он же в раковине?
"Да... но он вроде бы растет".
Что же все-таки выбрать? Тут голос почему-то молчал.
- Мне бы не хотелось торопить вас с такой важной
покупкой, - сказал продавец, - но я сегодня один, а мне еще
обрабатывать накладные, так что...
- Я беру это, - сказал Говард, доставая бумажник. И тут
ему бросилась в глаза другая витрина с вывеской "ОСЕННЯЯ
РАСПРОДАЖА". - А что там? - спросил он. - Вон то?
- То? - переспросило продавец. - Электрические ножницы
для стрижки кустарника. Мы их в июне получили две дюжины,
но они почему-то не пошли.
- Дайте мне пару, - сказал Говард Митла. Он улыбнулся, и
продавец потом рассказывал полиции, что эта улыбка ему не
понравилась. Нисколько.

Говард, придя домой, выложил покупки на кухонный стол;
коробку с электрическими ножницами он отодвинул подальше,
надеясь, что до них не дойдет. Конечно, не дойдет. Потом
внимательно изучил инструкцию на флаконе "Ракушка".
"Медленно вылить 1/4 флакона в раковину... дать
отстояться пятнадцать минут. При необходимости повторить".
Ну, до этого, конечно, не дойдет, или... а вдруг дойдет?
Для верности Говард решил вылить сразу полфлакона.
Может, даже чуть больше.
После долгих мытарств ему удалось открутить колпачок.
Потом через гостиную он с мрачным видом направился в
прихожую, неся на вытянутых руках белый пластмассовый флакон
- словно солдат, знающий, что в любую минуту может получить
приказ подниматься в атаку.
"Подожди минутку! - заорал внутренний голос, когда он
взялся за дверь, и рука у него дернулась, - Это идиотизм! Ты
знаешь, что это идиотизм! Тебе не нужна жидкость для
раковин, тебе нужен психиатр! Тебе нужно лечь на кушетку и
рассказать кому следует, что ты выдумал - да, именно так,
выдумал, - будто в раковине сидит палец и растет!"
- О нет, - твердо произнес Говард, покачав головой. -
Пути назад нет.
Он не мог - никак не мог - представить, как он
рассказывает все это психиатру.
1 2 3 4 5 6