Август, раскаленный асфальт, -
элементарно, Ватсон. Моя жена, упав, получила ожог.
Уайзер поднялся, увидел подъехавшую машину "скорой помощи" и побежал к
ней. Протолкался сквозь толпу и схватил одного из санитаров, вылезших из
кабины.
- Там женщина! - Уайзер указал на автостоянку.
- Парень, тут у нас две женщины, да еще и мужчина. - Санитар попытался
вырваться, но Уайзер держал его крепко.
- О них пока можно забыть. В общем, они легко отделались. А вот женщине
совсем плохо.
Женщина умерла, и я готов спорить, что у Уайзера не оставалось в этом
ни малейших сомнений.., но он умел отличить главное от второстепенного.
Отдадим ему должное. Короче, он убедил прибывшую медицинскую бригаду
последовать за ним, несмотря на крики Эстер Эстерлинг и недовольный ропот
толпы.
Когда они подошли к моей жене, врач "скорой" полностью подтвердил
предположение Уайзера.
- Господи! - вырвалось у санитара. - Что с ней случилось?
- Скорее всего, сердце, - предположил врач. - Она переволновалась, вот
сердце и не выдержало.
Но Джоанну подвело не сердце. Вскрытие показало аневризму, с которой
она жила неизвестно сколько лет, может, и пять. А вот когда она побежала
через автостоянку, истонченный сосуд не выдержал и лопнул, как воздушный
шарик, заливая кровью жизненно важные мозговые центры. Смерть, возможно, не
была мгновенной, сказал мне помощник патологоанатома, но наступила очень
быстро.., и Джоанна не страдала. Перед ее глазами все почернело, а ощущения
и мысли исчезли еще прежде, чем тело коснулось асфальта.
- Могу я вам чем-нибудь помочь, мистер Нунэн? - Помощник
патологоанатома тактично отвлек меня от застывшего лица и закрытых глаз на
экране монитора. - Есть у вас вопросы? Я отвечу на них, если сумею.
- Только один. - Я коротко рассказал ему о том предмете, что она купила
в аптеке перед самой смертью. И задал вопрос.

***

Дни до похорон и сами похороны я помню смутно. Яркое воспоминание
осталось только одно - я сижу на кухне, ем шоколадного мышонка Джо и
плачу.., плачу, главным образом, от того, что знаю - скоро от вкуса шоколада
не останется и следа. Плакал я и еще один раз, через несколько дней после
того, как Джоанну зарыли в землю. Об этом я вам коротко расскажу.
Меня порадовал приезд родственников Джо, а особенно прибытие ее
старшего брата, Френка. Именно Френк Арлен - пятидесятилетний, краснощекий,
с брюшком, шапкой черных волос, неподвластных седине, - все и
организовывал.., даже поцапался с владельцем похоронного бюро.
- Я не могу в это поверить, - честно признался я ему после похорон,
когда мы сидели за столиком в баре и пили пиво.
- Он пытался содрать с тебя лишнее, Майки. Я ненавижу людей, готовых
нажиться на чужом горе. - Он сунул руку в карман, достал носовой платок,
вытер щеки. Трагедия не сломила его, она не сломила никого из Арленов, во
всяком случае, в моем присутствии они держались молодцом, но из глаз Френка
постоянно текли слезы, словно его замучил конъюнктивит.
Из шести детей Арленов Джо была младшей и единственной девочкой.
Старшие братья пушинки с нее сдували. Подозреваю, если б они усмотрели в ее
смерти хоть толику моей вины, меня бы разорвали в клочья. Но в сложившейся
ситуации любовь и заботу они перенесли на меня, оградили от мира надежным
щитом. Наверное, я смог бы пережить случившееся и без них, хотя и не знаю,
как бы мне это удалось. Не забывайте, мне тогда было тридцать шесть. Обычно
в таком возрасте жену не хоронят, особенно если она двумя годами моложе. О
смерти в тридцать шесть как-то не думается.
- Если какого-то парня хватают за руку, когда он пытается украсть
магнитолу из твоего автомобиля, этот поступок называют кражей и его сажают в
тюрьму. - Арлены приехали из Массачусетса, и в голосе Френка я слышал
молденский выговор, они немного акают, эти массачусетсцы. - Если тот же
парень пытается урвать с потрясенного утратой мужа четыре с половиной тысячи
долларов за гроб, красная цена которому три тысячи, это называется бизнесом,
и его просят выступить на ленче в Ротари-клаб <Местное отделение
общественной организации "Ротари интернэшнл", объединяющей представителей
деловых кругов.>. Жадюга, черт бы его побрал. Но я с ним разобрался,
верно?
- Да. Более чем.
- Ты в порядке. Майки?
- Да.
- Честно?
- Слушай, откуда мне знать? - Тут я сорвался на крик, и несколько
человек, сидящих за соседними столиками, повернулись к нам. - Она была
беременна.
Его лицо окаменело:
- Что?
Я уже говорил чуть ли шепотом:
- Беременна. Шесть или семь недель, согласно... Ну, ты понимаешь,
вскрытие показало. Ты не знал? Она тебе ничего не говорила?
- Нет!. Господи, да нет же! - Но по его лицу ясно читалось: что-то она
ему да говорила. - Я знал, что вы пытались... Это же естественно.., она
сказала, что у тебя уменьшенное количество сперматозоидов, поэтому на это
требуется чуть больше времени, но доктор думает, что у вас.., рано или
поздно... - Он замолчал, уставившись на свои руки. - Они могут это
определить? Они проверили?
- Могут определить. И проверили. Я не знаю, положено это проверять в
подобных случаях или нет. Я попросил.
- Почему?
- Потому что перед смертью она купила не только ингалятор от насморка.
Она также приобрела набор тестов для определения беременности.
- А ты об этом даже не догадывался?
Я покачал головой.
Он потянулся через стол, сжал мне плечо:
- Она хотела убедиться, что ошибки нет. Ты это понимаешь, не так ли?
Но она-то сказала, что поехала за ингалятором и рыбным филе. Чтобы все
выглядело, как обычно. Женщина, отправляющаяся за покупками. Мы восемь лет
пытались зачать ребенка, но она и виду не подавала, будто произошло что-то
из ряда вон.
- Конечно. - Я похлопал Френка по руке. - Конечно, дружище. Я понимаю.

***

Именно Арлены во главе с Френком взяли на себя практически все хлопоты,
связанные с похоронами Джоанны. Мне как писателю поручили некролог. Мой брат
приехал из Виргинии, вместе с моими матерью и теткой. Ему позволили заносить
в специальную книгу фамилии тех, кто приходил попрощаться с Джоанной. Моя
мать - к шестидесяти шести годам она полностью выжила из ума, хотя врачи и
отказывались признать у нее болезнь Альцгеймера, - жила в Мемфисе со своей
сестрой, двумя годами моложе и сохранившейся немногим лучше, чем она сама.
Им доверили резать торт на поминках.
Всем остальным занимались Арлены. Они определяли часы прощания с
покойной, они расписали до мелочей церемонию похорон. Френк и Виктор, второй
по старшинству, произнесли короткие речи. Папенька Джо предложил помолиться
о душе дочери. И наконец, Пит Бридлав, подросток, который летом выкашивал
нашу лужайку, а зимой сгребал с дорожек снег, вышиб у всех слезу, спев "Буду
восхвалять Ibc-пода...", - псалом, который, по уверениям Френка, Джоанна
девочкой любила больше других. Как Френку удалось найти Пита и убедить его
спеть псалом, осталось для меня загадкой.
Мы выдержали все. И прощание с усопшей днем и вечером во вторник, и
поминальную службу в среду утром, и короткую молитву у могилы на кладбище
"Феалоун". Я помню, какая стояла жара, как одиноко мне было без Джо, как я
жалел о том, что не купил новые туфли. Джо наверняка выговорила бы мне за
те, что я надел, если б не умерла.
Потом я переговорил с моим братом Сидом, считая, что мы должны что-то
предпринять в отношении матери и тети Френсин, пока они обе окончательно не
перешли из реального мира в Сумеречную Зону <Автор использует название
телевизионного фантастического сериала о людях, которые, оставаясь на Земле,
оказываются в мире, отличном от нашего.>. Они слишком молоды, чтобы
отправлять их в дом престарелых. И что думает по этому поводу Сид?
Он высказал какое-то предложение, но будь я проклят, если вспомню,
какое именно. В этот же день, только позже, Сидди, наша мама и тетя
загрузились во взятый напрокат автомобиль, чтобы вернуться в Бостон. Там они
собирались переночевать, а утром уехать экспрессом "Южный полумесяц". Мой
брат ничего не имеет против того, чтобы сопровождать старушек, но
категорически отказывается летать самолетом, даже если билеты оплачиваю я.
Он говорит, что в небе нет обочины, куда можно свернуть, если сломается
двигатель.
На следующий день в большинстве своем отбыли и Арлены. Солнце жарило
немилосердно, плывя по затянутому белой дымкой небу. Они стояли перед нашим
домом - теперь уже моим домом, - когда к тротуару подкатили три такси. Все
долго прощались со мной и друг с другом.
Френк задержался еще на день. Мы набрали за домом большой букет -
настоящие цветы, какие любила Джо, а не те, что выращивают в теплицах (их
запах ассоциируется со смертью и органной музыкой), - и сунули их в две
большие банки из-под кофе, которые я отыскал в кладовой. Потом мы пошли на
кладбище и положили цветы на могилу. Постояли под палящим солнцем.
- Я всегда в ней души не чаял. - Голос Френка дрогнул. - Мы и в
молодости заботились о Джо. И Джо никто не докучал, уверяю тебя. Если кто-то
из парней пытался, мы быстро вправляли ему мозги.
- Джо рассказывала мне всякие истории.
- Хорошие?
- Да, очень хорошие.
- Мне будет так недоставать ее.
- Мне тоже. Френк... - Я запнулся. - Послушай... Я знаю, что из всех
братьев ты был ее любимчиком. Она не звонила тебе, чтобы сказать, что не
пришли месячные или что по утрам ее мутит? Можешь мне сказать. Я злиться не
стану.
- Но она не звонила. Клянусь Господом! Ее мутило по утрам?
- Я не замечал.
Так оно и было. Я ничего не замечал. Разумеется, я писал книгу, а в
такие периоды я впадаю в транс. Но она прекрасно знала, когда я в трансе, а
когда - нет. И легко могла вернуть меня в реальный мир, если б захотела. Так
почему не возвращала? Почему держала в секрете хорошие новости? Хотела
убедиться, что ошибки нет, а потом сказать? Вроде бы логично.., но очень уж
не похоже на Джо.
- Мальчик или девочка? - спросил Френк.
- Девочка. Мы даже выбрали имена для наших первенцев. Мальчика бы
назвали Эндрю. Девочку - Киа. Киа Джейн.

***

Френк, который развелся шесть лет тому назад и теперь жил один,
остановился у меня.
- Я тревожусь из-за тебя. Майки, - признался он мне, когда мы ехали
домой. - У тебя слишком мало родственников, которые могли бы поддержать тебя
в такие минуты, а те, что есть, живут далеко.
- Я выкарабкаюсь. Он кивнул:
- Мы все так говорим, не так ли?
- Мы?
- Мужчины. "Я выкарабкаюсь". А если нет, то постараюсь, чтобы никто об
этом не узнал. - Он смотрел на меня, по щекам все катились слезы, в большой
загорелой руке он держал носовой платок. - Если ты почувствуешь, что
выкарабкаться не удается. Майки, и тебе не захочется звонить брату, а я
видел, как ты на него смотрел, позволь мне стать твоим братом. Если не ради
себя, то ради Джо.
- Хорошо. - Я с благодарностью принял его предложение, хотя и знал, что
никогда им не воспользуюсь. Я не обращаюсь к людям за помощью. Не потому,
что меня так воспитали, во всяком случае, мне кажется, что причина не в
воспитании. Просто такой уж у меня характер. Джоанна как-то заметила, что
случись мне тонуть в озере Темный След, где у нас летний коттедж, я бы молча
пошел ко дну в пятидесяти футах от пляжа, но не стал бы звать на помощь. И
дело не в том, что мне чужды любовь и добрые чувства. Я могу отдавать и то,
и другое, могу и получать. И боль я ощущаю, как все. Мне, как и любому
другому, нужна ласка. Но я не могу ответить "нет", если кто-то спрашивает
меня:
"Ты в порядке?" Я не могу попросить о помощи.
Пару часов спустя Френк отбыл в южную часть штата. Когда он открыл
дверцу автомобиля, у меня на мгновение улучшилось настроение: я увидел, что
он слушает кассету с моей книгой. Он обнял меня, а потом удивил, поцеловав в
губы.
- Если появится желание поговорить, звони. Если захочешь побыть с
близким человеком, сразу же приезжай.
Я кивнул.
- И будь осторожен.
Вот этого я не понял. От жары и горя у меня возникло ощущение, что в
последние дни я даже и не живу, и все происходящее со мной - сон, но эта
фраза меня проняла.
- А чего мне, собственно, опасаться?
- Не знаю, - ответил он. - Не знаю. Майки. Он сел за руль, такой
огромный мужик втиснулся в такой крохотный автомобильчик, и отбыл. Солнце
как раз покатилось к горизонту. Вы знаете, как выглядит солнце в конце
жаркого августовского дня, оранжевое и какое-то сплющенное, словно невидимая
рука придавливает его сверху, и оно вот-вот лопнет, как опившийся кровью
комар, расплескав содержимое своего желудка по всему горизонту. На востоке,
где небо уже потемнело, погромыхивал гром. Но дождь в ту ночь так и не
пошел, лишь темнота окутала город, как толстое, жаркое одеяло. Тем не менее
я включил компьютер и поработал с час. Насколько мне помнится, писалось
хорошо. А если даже и нет, вы не хуже меня знаете, что работа позволяет
коротать время.

***

Второй приступ слез случился у меня через три или четыре дня после
похорон. Ощущение, что я по-прежнему сплю, не проходило. Я ходил,
разговаривал, отвечал на телефонные звонки, работал над книгой, которую к
моменту смерти Джо закончил процентов на восемьдесят, но мне постоянно
казалось, что происходит все это не со мной, что я - это не я, а настоящий
"я" наблюдает за всем со стороны, послав вместо себя двойника.
Дениз Бридлав, мать Пита, предложила в один из дней на следующей недели
привести двух своих подруг и прибраться в большом доме, в котором я теперь
жил один - одинокая горошина, позабытая в банке. Она сказала, что
генеральная уборка обойдется мне в сотню долларов на троих, и добавила, что
без этого никак нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12