Весь их „закон и порядок“ — это лишь дело времени и случая».Но я должен сам войти в эту дверь. От этого зависит Тайна Пятерки. Сейчас мой черед показать, на что я способен.Пирпонт, Ван Митер и остальные по-прежнему сидят в Мичиганской городской тюрьме. Всё в его руках: его первого выпустили, и он должен раздобыть денег, чтобы финансировать их побег из тюрьмы. Если он себя проявит, его научат ДЖЕМовским «чудесам».Банк показался впереди неожиданно. Слишком неожиданно. Сердце екнуло.Затем он совершенно спокойно подъехал на своем «шевроле-купе» к обочине и припарковался.Я должен был подготовиться основательнее. Машину надо бы помощнее, как у Клайда Барроу. Ладно, в следующий раз учту.Он снял руки с руля и крепко сжал кулаки. Сделал глубокий вдох и повторил формулу: «23 сваливай».Это немного помогло, хотя ему по-прежнему хотелось смотаться ко всем чертям. С каким удовольствием он уехал бы на ферму отца в Мурсвилл, нашел там работу и снова научился жить обычной жизнью: лизать задницу начальству, преданно смотреть в глаза полицейскому чиновнику, к которому ходишь отмечаться, — в общем, стал бы как все.Но эти все были марионетками в руках иллюминатов и не знали об этом. Он же знал и должен был освободить себя.Черт побери, ведь именно так думал юный Джон Диллинджер в 1924 году, не зная тогда ни об иллюминатах, ни о ДЖЕМах: он стремился освободиться, пусть по-своему, когда грабил того бакалейщика. И к чему это привело? Девять лет страданий, скуки и настоящего безумия из-за постоянной эрекции в вонючей камере.Я получу еще девять лет, если сегодня обосрусь.«Дух Мумму могущественнее иллюминатской технологии».Он вышел из машины и, пересиливая себя, пошел прямиком к дверям банка.— Мать твою, — сказал он. — 23 сваливай. Он вошел в дверь — и затем совершил то, что запомнилось кассирам банка и о чем они рассказали полиции. Он подошел к кассам, щеголеватым движением поправил на голове соломенную шляпу и усмехнулся.— Спокойно, это ограбление, — звонко сказал он, вынимая пистолет. — Всем лечь на пол и сохранять спокойствие. Никто из вас не пострадает.— О Боже, — с трудом выдавила одна кассирша. — Не стреляйте. Прошу вас, не стреляйте.— Не волнуйся, милая, — успокоил ее Джон Диллинджер. — Я никому не хочу сделать плохо. Просто открой-ка сейф.
КАК ДЕРЕВЬЯ У ВОДЫ
— В тот же день, — говорит старик, — я встретился в лесу около фермы моего отца в Мурсвилле с Келвином Кулиджем. Я отдалему добычу, двадцать тысяч долларов, и эти деньги пошли в казнуДЖЕМов. Он же дал мне двадцать тонн конопленег. — Келвин Кулидж? — воскликнул Джо Малик. — Я, конечно, понимал, что это никакой не Келвин Кулидж. Но почему-то он предпочел появиться в таком облике. Кем или чем он на самом деле был, я до сих пор не знаю.— Ты встречался с ним в Чикаго, — весело вставил Саймон. — На этот раз он предстал в виде Билли Грэма.— Ты хочешь сказать, что это был Дья...— Сатана, — скромно говорит Саймон, — это лишь одна из бесчисленных масок, которые он носит. За этой маской скрывается человек, а за этим человеком — еще одна маска. Ты же помнишь, что самое главное — это слияние мультиверсумов. Не ищи одну Высшую Реальность. Ее просто нет.— Выходит, эта личность... эта сущность, — протестует Джо, — действительно сверхъестественная...— Сверхъестественная, снизъестественная, — передразнивает его Саймон. — Ты все еще похож на тот народец из математической притчи о Флатландии. Ты способен размышлять только в категориях «справа» и «слева», а я говорю про верх и низ, и поэтому тебе это кажется «сверхъестественным». Нет ничего «сверхъестественного»; просто во Вселенной больше измерений, чем ты привык считать, вот и все. Если бы ты жил во Флатландии и я перешел из твоей плоскости в плоскость, расположенную под углом к твоей, тебе бы показалось, что я «растворился в воздухе». А кто-то, наблюдающий за мной из нашего трехмерного мира, увидел бы, как я ухожу от тебя по касательной, и удивился, отчего ты так испуган и ошеломлен...— Но вспышка света...— Это превращение энергии, — терпеливо объяснял Саймон. — Пойми, ты мыслишь трехмерно лишь по той простой причине, что в кубическом пространстве есть только три направления. Вот почему иллюминаты и некоторые из ребят, которым они со временем позволили частично иллюминизироваться, называют обычную науку «квадратной». У энергетического вектора пять основных координат, то есть Вселенная пятимерна — конечно же! — и ее лучше всего представлять в виде пяти граней египетской Пирамиды Иллюминатов.— Пяти граней? — возражает Джо. — Но ведь их всего четыре.— Ты забыл об основании пирамиды.— Ага. Ну да. Давай дальше.— Энергия всегда треугольна, не кубична. На этом, кстати, специализируется Баки Фуллер; он был первым, кто обнаружил это независимо от иллюминатов. Основное превращение энергии, которое нас интересует, Фуллер еще не нашел, хотя и говорит, что ищет, — оно как бы вплетает Сознание в континуум материи-энергии. Пирамида — это ключ. Ты сажаешь человека в позу лотоса и проводишь прямые из его шишковидной железы, или Третьего глаза, как называют это буддисты, к двум его коленям, потом соединяешь прямой оба колена, и вот что ты получаешь...Саймон набросал в блокноте схематичный рисунок и показал его Джо:
— Когда Третий глаз открывается, а он открывается после того, как побежден страх, то есть после твоего первого Плохого Сеанса, ты способен полностью контролировать энергетическое поле, — продолжал Саймон. — Ирландский иллюминат XIX века Скотус Эргина высказался очень просто — разумеется, в пяти словах: «Omnia quia sunt, lumina sunt», то есть «Всё, что есть, есть свет». Эйнштейн выразил эту же мысль в пяти символах, написав формулу Е = mс2. Истинная трансформация не требует атомных реакторов и всего такого прочего, как только ты научишься управлять векторами сознания, но она всегда сопровождается потрясающим фейерверком света, и Джон может об этом рассказать.— Тогда в первый разу в лесу я едва не ослеп и чуть не сошел с ума, — согласился Диллинджер. — Но я был чертовски доволен, что узнал этот фокус. После этого я перестал бояться ареста, поскольку знал, что сумею выбраться из любой тюрьмы. Вот почему, как тебе известно, федералы решили меня убить. Представляешь, что они чувствовали всякий раз, когда через пару дней после того, как запирали меня в камере, обнаруживали меня гуляющим на свободе. Предысторию этой аферы возле кинотеатра «Биограф» ты знаешь: они убили трех парней в Чикаго, не дав им ни единого шанса сдаться, поскольку считали меня одним из них. Ну да ладно, все трое были в розыске за вооруженные ограбления в Нью-Йорке, ПОЭТОМУ КОПОВ никто особенно не ругал. Но затем в Лейк-Дженива (штат Висконсин) они стреляли в трех очень уважаемых бизнесменов, и один из них взял да и помер, и Героев Гувера так отчехвостили во всех газетах, что мало не показалось. Поэтому я понимал, к чему дело идет: мне уже больше не дадут оказаться на свободе через пару дней после ареста. Нам нужно было сфабриковать для них мой труп. — Внезапно старик загрустил. — У нас была одна возможность, о которой мы даже не хотели думать... Но, к счастью, нам не пришлось к ней прибегнуть. В конце концов мы придумали классную штуку.— И все действительно подчиняется Закону Пятерок? — спрашивает Джо.— Больше, чем ты думаешь, — спокойно замечает Диллинджер.— Даже когда приходится иметь дело с социальной сферой, — добавляет Саймон. — Мы занимались исследованием культур, которые не контролировались иллюминатами, но которые, тем не менее, развиваются в соответствии с пятиступенчатой моделью Вейсгаупта: Verwirr-ung, Zweitracht, Unordnung, Beamtenherrschaft и Grummet. Это означает: Хаос, Раздор, Беспорядок, Бюрократия и Последствия. В настоящий момент Америка находится между четвертой и пятой стадиями. Или можно сказать, что старшее поколение в основном находится на стадии Beamtenherrschaft, а молодое быстро движется к Grummet. Джо делает себе еще один коктейль покрепче и качает головой.— Но почему они так много оставляют у всех на виду? Ну ладно еще, эти поразительные вещи в мультфильмах про Багза Банни, о которых ты мне рассказывал. Но зачем они изображают пирамиду на долларовой купюре, где ее каждый день видят миллионы людей?— А, черт, — говорит Саймон, — да ты посмотри, что сделал Бетховен, когда Вейсгаупт посвятил его в иллюминаты. Пошел домой и написал Пятую симфонию. Ты знаешь, как она начинается: та-та-та-ТАМ. Код азбуки Морзе для буквы V — и для римской цифры «пять». У всех на виду, ты верно говоришь. Им очень нравится вот так подсунуть что-нибудь людям под самый нос и потом наблюдать, как никто этого не замечает. Тем самым они подтверждают свое низкое мнение об остальном человечестве. Етественно, когда находится человек, способный замечать, его сразу же вербуют. Читай в Библии: «Да будет свет» — на первой же странице! И так все время. Здание Пентагона. «23 сваливай». Тексты рок-песен. Взять, например, «Люси в небесах с алмазами» The Beatles, Lucy in the Skies with Diamonds.

— что тебе еще нужно? Одним из самых дерзких был Мелвилл: самое первое предложение «Моби Дика» «Зовите меня Измаил» (в оригинале «Call me Ishmael»). Авторы «Иллюминатуса» называют исмаилитов «Ishmaelians».

говорит о том, что он ученик Хасана ибн Саббаха, но ты не найдешь ни одного филолога-мелвиллиста, который потянул бы за эту ниточку, хотя Ахаб — это сокращенная анаграмма имени «Саббах». Он снова и снова указывает нам, прямо или косвенно, на то, что Моби Дик и Левиафан — одно и то же существо и что Моби Дика часто видят одновременно в разных частях света, но ни один из миллиона читателей так и не догадался, на что он намекает. Он посвятил целую главу белому цвету и тому, почему белое на самом деле ужаснее черного; все критики упустили этот момент из виду.— "Бог Осирис есть черный бог", — цитирует Джо.— Верно! Ты быстро растешь, — с энтузиазмом откликается Саймон. — И вообще, мне кажется, тебе пора покинуть вербальный уровень и лицом к лицу встретиться с «Люси в небесах с алмазами» — с твоей собственной богиней Исидой.— Да, — поддакивает Диллинджер. — Как раз сейчас «Лейф Эриксон» находится неподалеку от калифорнийского побережья; Хагбард везет гашиш студентам в Беркли. В его команде появилась новая чернокожая цыпочка, которая прекрасно справляется с ролью Люси. Мы попросим Хагбарда переправить ее на берег для отправления Ритуала. Предлагаю вам обоим направиться во Фриско, в Ложу Нортона, а я договорюсь, чтобы она вас там встретила.— Не люблю иметь дело с Хагбардом, — говорит Саймон. — Он крайне правый псих, как и вся его банда.— Это один из наших лучших союзников в борьбе с иллюминатами, — одергивает его Диллинджер. — И кроме того, я хочу обменять немного конопляных денег на его льняные Fish and chips (англ.) — рыба с жареной картошкой, fission chips — «осколки ядерного деления»; согласно распро-страненной шутке, привычная пища физиков-ядерщиков.

. На сегодняшний день мэд-догская банда принимает только льняные. Они считают, что Никсон собирается окончательно подорвать конопляный рынок. И ты же знаешь, как они поступают с банкнотами Федерального резервного банка. Как только найдут банкноту, сразу же ее сжигают. Мгновенный демерредж, так они это называют.— Ну чисто как дети, — заявляет Саймон. — Чтобы подорвать федеральную банковскую систему таким наивным способом, понадобятся десятилетия.— Ну и что, — отзывается Диллинджер. — Зато это люди, на которых мы можем рассчитывать. Ты же знаешь, что ДЖЕМы не могут справиться с иллюминатами в одиночку.— Знаю, — пожимает плечами Саймон. — Но меня это достает. — Он встает и ставит стакан на стол.— Пошли, — говорит он Джо. — Тебя пора иллюминизировать. Диллинджер провожает их до двери, затем придвигается к Джо и говорит: «Небольшой совет насчет Ритуала». -Да? Голос Диллинджера стал тише.— Ложись на пол и сохраняй спокойствие, — говорит он, и его губы кривятся в знаменитой дерзкой ухмылке.Джо стоит, глядя на смеющегося бандита, и ему кажется, что его уносит назад в прошлое, в тот момент, который навсегда запечатлелся в его памяти как очередной этап просветления. Из глубин памяти, еще с тех времен, когда он учился в школе Воскресения Христова, до него донесся громкий голос сестры Сесилии: «В угол, Джозеф Малик!» А еще он помнит мелок, который медленно растирал между пальцев, мучительную потребность помочиться, долгое ожидание, а затем появление в классе отца Вольпе, голос которого грохотал, как гром: «Где он? Где этот мальчик, посмевший не согласиться с нашей доброй сестрой, которую Бог направил его обучать?» Пока остальных детей увели из класса в церковь на другой стороне улицы, чтобы они молились за его душу, священник стращал: «Да знаешь ли ты, как жарко в аду? А знаешь, как жарко в самой ужасной части ада? И именно туда посылают людей, которым выпало счастье родиться в лоне церкви, но которые взбунтовались против церкви, введенные в заблуждение Гордыней Интеллекта». А через пять лет эти два лица вернулись: поп-догматик, сердито требующий послушания, и ухмыляющийся бандит, поощряющий цинизм, и Джо понял, что, возможно, настанет такой день, когда ему придется убить Хагбарда Челине. Но еще должны были пройти годы, и должен был произойти инцидент в Фернандо-По, и Джо вместе с Тобиасом Найтом должен был спланировать взрыв в редакции собственного журнала, прежде чем окончательно поймет, что при необходимости убьет Челине без сожаления... Но 31 марта, в год осуществления всех планов иллюминатов, пока президент Соединенных Штатов угрожает в эфире «всеобщей термоядерной заварухой», юная обнаженная леди по имени Консепсьон Галор, лежа в постели отеля «Дурутти» в Санта-Исабель, говорит: «Это ллойгор».— Что такое ллойгор? — спросил ее спутник, англичанин по имени Фишн Чипс См. Приложение Bay.

, родившийся в день взрыва в Хиросиме и названный в честь отца, который больше интересовался физикой, чем гуманитарными проблемами.Они находились в люксе отеля «Дурутти», а это означало, что номер был отделан в гнусном испано-мавританском стиле, простыни менялись ежедневно (и уносились в менее роскошный номер), количество тараканов было минимальным и иногда из крана шла вода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54