— Несчастный случай? — спросил вежливый, металлический голос.
— Нет, нет! Ничего страшного! Просто моя жена больна.
С ней, понимаете ли, иногда происходят нервные срывы. Спасибо, я сам выпутаюсь, мне не привыкать.
Человек из белого автомобиля тем не менее уже стоял на дороге, собираясь идти к машине незнакомца.
— Ваша жена? Может, я ошибаюсь?.. Разве это не мадемуазель Фабр?
— Господи, я же сказал вам, что это моя жена! Оставьте меня в покое и не суйтесь, куда не просят. Иначе…
— Иначе что?
Подошедший быстро принял боевую стойку. Его соперник сунул руку в карман пальто и вытащил браунинг, но в ту же секунду получил два великолепных, молниеносных удара: один промеж глаз, другой в печень. Выронив браунинг, он плюхнулся на дорогу.
— Дорогой мой, — послышался женский голос из белой машины, — тебе нужна помощь?
— Да, dearest!. Но еще больше мне нужен телефон.
— Это она, я была права?
— торжествующе сказала принцесса Марта, вылезая из таидерберда.
— Это действительно она! У вас глаза рыси. Марта.
— А это что за тип?
— Никогда его не видел. Пожалуйста, принесите фотоаппарат.
Пока Марта настраивала свою ультрасовременную «лейку», Ирвин поднял бесчувственного похитителя и погрузил на переднее сиденье его машины. После этого он вытащил с заднего сиденья Лоретту и перенес ее в тандерберд.
— Что-то ты долго ее укладываешь, «лейка» давно готова, — заметила принцесса.
Ирвин сделал шесть снимков незнакомца в разных ракурсах и вернул камеру Марте.
— Не смогли бы вы отвезти Лоретту Фабр домой? Я нагоню вас через несколько минут.
— Можно узнать, что ты собираешься делать?
— Сыграю шутку с любителем киднеппинга. Надеюсь, когда он придет в себя, то будет приятно удивлен, поскольку я собираюсь отогнать его машину прямо к жандармерии. После сегодняшнего утра мое уважение к жандармам жутко выросло.
Принцесса улыбнулась и пожала плечами. Потом она завела машину и тронулась. Прежде чем последовать за ней, Ирвин тщательно обыскал свою жертву. Он обнаружил удостоверение личности на имя Гратьена Пулье, родившегося в январе 1907 года в Бельфоре, двенадцать тысяч новых франков, разную мелочь и, наконец, временную регистрационную карточку на автомобиль, полученную означенным Пулье в парижской префектуре. Больше ничего не было. Ни портфеля, ни документов, ни чего-либо необычного.
Некоторое время спустя внимание прохожих привлек элегантный мужчина, который разглядывал через стекло салон машины, припаркованной возле жандармерии.
— Я спрашиваю себя, не болен ли этот человек? — громко вопрошал элегантный незнакомец.
— Вы думаете?
— немедленно откликнулся кто-то и начал стучать в стекло. — Эй, месье, месье! Что-нибудь не в порядке?
Когда, наконец, появился бдительный жандарм, незнакомец оседлал мопед и исчез. Никто этого не заметил.
— Смотри-ка ты, — отреагировал жандарм, — похоже, иностранец. На машине временные номера…
* * *
Ирвин лихо взлетел на третий этаж. Лестница была ветхая, но безукоризненно чистая. По правде говоря, искатель приключений уже взбирался по этим ступенькам во второй половине дня. На сей раз он искал конец веревочки, тянувшейся к фактам, о которых он еще только догадывался. Статья в газете сообщала, что Рене Пра, укравший две пары лыж в Куршевеле 1850, был задержан у молодой женщины, проживающей на улице Бож в Шамбери. Таким образом, у искателя приключений появился шанс очутиться в гуще событии. Но первый послеполуденный визит не принес ему ничего, кроме адреса завода, на котором работала Лоретта Фабр. Тем не менее фотография на ночном столике давала возможность при встрече узнать девушку в лицо. Он показал фотографию принцессе, и, благодаря этому, чуть позже, на дороге, ведущей в Италию, приключение началось.
Когда Ирвин вошел, Лоретта скорчила недовольную гримасу. Ее одежда была в беспорядке, волосы растрепаны. В комнате стоял неприятный лекарственный запах.
— Перед тем, как войти, обычно стучатся, — проворчала она.
— Что я и сделал бы, если бы знал, что вы пришли в себя, мадемуазель.
Принцесса сидела на диване по-турецки и курила сигарету. После слов Ирвина она рассмеялась.
— Представь себе, у нашей подопечной характер бульдога. Как только я привела ее в чувство, она испепелила меня взглядом, а потом гневно спросила, что я здесь делаю. Ответ, что я медсестра, ее не успокоил. Мне пришлось чуть ли не силой прикладывать ей шафранно-опийную настойку к шишке на затылке. Признаю, что настойка — не лучшее снадобье, но больше ничего не оказалось под рукой. Лоретта переводила взгляд с одного на другого.
— Я полагаю, мне следует поблагодарить вас за то, что вы помогли мне на дороге… И я вас благодарю… Да. А теперь, думаю, вы не сочтете неуместным, если я поинтересуюсь, что же произошло?
— Я спрашивала у мадам, но она вместо ответа только отшучивалась, хотя и остроумно. Отсюда мой замечательный бульдожий юмор…
— Принцесса Марта неисправима, — улыбнулся Ирвин.
— Принцесса? — удивилась девушка и взглянула на Марту.
— В прошлом, все в прошлом, не беспокойтесь…-На комоде стоял спортивный трофей — красивый серебряный кубок. Как раз между двух портретов Рене Пра, снятого в полной экипировке, на лыжах.
Марта направилась к комоду, чтобы стряхнуть пепел с сигареты. Попутно она притворилась, что прочитала выгравированную надпись.
— Смотрите-ка, этот кубок выиграл Рене. Замечание Марты не прибавило Лоретте добродушия.
— Вы знаете Рене? Я должна была догадаться. Он обожает общество определенного сорта.
— Как вас понимать, мадемуазель? Это нечто уничижительное? Вам не нравится мой стиль? Я слишком буржуазна, или вас шокирует мой титул? Лоретта промолчала и повернулась к Ирвину.
— Я хочу знать, кто вы и зачем здесь находитесь.
— Мы друзья Рене Пра и хотим помочь ему, а наше появление в этом доме закономерно, поскольку мы вас сюда привезли.
— Не вижу ничего закономерного! Чтобы привезти меня сюда, надо знать, кто я и где живу. А я совершенно уверена, что вас не знаю, и Рене никогда о вас не говорил. И потом, как-то сомнительно, чтобы он был знаком с принцессой.
— Вполне возможно, мадемуазель. Но он-то нам о вас рассказывал.
— Что именно?
— То, что вы — замечательная личность. И потом, есть еще кое-что, о чем я сейчас расскажу. Мы приехали из Куршевеля специально, чтобы встретиться с вами.
— Из Куршевеля, в такое время? Решительно, весь мир пустился в дорогу, чтобы встретиться со мной…
Эти слова вырвались у нее случайно, но, к ее удивлению, Ирвин никак на них не отреагировал.
— Мы не нашли вас здесь и решили поискать на заводе, где вы работаете.
Это было неправдой. На самом деле завод, адрес которого он узнал по квитанции, найденной в ящике, был последним местом, куда он собирался отправиться в поисках информации о девушке.
— Не верю ни единому слову, — холодно объявила Лоретта.
— Никто вас и не заставляет, — флегматично произнес Ирвин. — Правда относительна в пространстве и во времени. Можно верить или не верить, ценность имеют только факты. В данном случае факты очевидны. Была, попытка киднеппинга, и вы чуть не стали его жертвой. Если бы не мое вмешательство… Остается выяснить, почему вас хотели увезти? Лоретта Фабр надменно выпятила подбородок.
— Вы мне не отец, не опекун, не начальник и не жених. И я считаю ваш вопрос неуместным. Все, что может со мной произойти, никоим образом вас не касается. Даже если вы сошлетесь на Рене.
— Вы заблуждаетесь. Я отвечу вам притчей на манер азиатской. У одного человека была собака, и она укусила овцу соседа. Но тяжба завязалась не между собакой и овцой, а между хозяином собаки и хозяином овцы, при участии судьи, который разрешал их спор.
— Да? И какую вы себе отвели роль в этой азиатской притче? Конечно же судьи?
— Почему бы нет?
— И как вы ее себе представляете?
— Допустим, я уполномочен Миносом, Радамантом и Эаком.
— От скромности вы наверняка не умрете.
— Увы, мадемуазель. И знаете, мне очень отрадно представлять себя в роли посланца судей Аида.
Принцесса устроилась на диване поудобней, продолжая курить и наблюдая за обменом репликами. По правде говоря, Лоретта Фабр очень ей нравилась своей неординарностью.
— А кстати, что вы сделали с моим насильником? — спросила вдруг Лоретта.
— Если не случилось какой-нибудь неожиданности, его сейчас поджаривают на вертеле.
— Опять ад? Он вам явно дорог.
— Нет, на этот раз речь идет о жандармерии.
— Его арестовали? Вы называли мое имя?
— А что, это может вам повредить? Лоретта с усилием придала лицу равнодушное выражение.
— Подобная популярность никого не привлекает. Чтобы весь город чесал языки о том, что я стала жертвой какого-то садиста. Марта звонко рассмеялась.
— Садиста, который проделал длинный путь из столицы лишь затем, чтобы изнасиловать вас, и никого другого?
Лоретта быстро взглянула на Марту. И все. Ответить она не соблаговолила.
— И все же, — опять начал Ирвин, — почему вы не позвали на помощь, когда мы проезжали мимо в первый раз? Если бы не принцесса, которая вас узнала, я бы так и поехал дальше, не обратив внимания на парочку у дороги.
— Что бы ни случилось, я обычно выкарабкиваюсь сама.
— Это делает вам честь, но, простите, я, в свою очередь, вам не верю. И, если позволите, я вернусь к своей притче. Умная овца не хотела, чтобы ее хозяин ввязывался в это дело. Возможно, хозяин собаки казался ей слишком хитрым или, слишком могущественным. Не так .
Ли?
— У вас богатое воображение. Но, чтобы вы знали, я никому не принадлежу, в том числе и Рене. Я его люблю, разумеется, но ни я ему не принадлежу, ни он мне. И потом, я абсолютно не имею представления, кто был тот человек, который на меня напал. Следовательно, мне было бы очень тяжело определить, насколько он хитер или могущественен и способен ли он повредить Рене.
Ирвин опять улыбнулся своей демонической улыбкой.
— Я не имел в виду Рене, я говорил о партии, в которой вы состоите. Лоретта пришла в ярость.
— Я прошу вас не мешать все в одну кучу!
— Отлично! В самую точку. Хотите знать, о чем я думаю, Лоретта?
— Мне все равно.
— Я думаю, что вы теперь будете находиться в постоянной опасности — вас, по меньшей мере, похитят, если не убьют. И я скажу, откуда проистекает моя уверенность. Некоторое время назад Рене Пра, участвуя в спасательной экспедиции, нашел нечто ценное среди обломков американского военного самолета, разбившегося в горах — надо полагать, какие-то документы. Что вы об этом думаете, Лоретта? Лоретта остолбенела. В один миг ей стало понятным странное поведение Рене. Но самой оказаться замешанной в эту историю…
— Я… — начала она. Постепенно ее изумление перешло в гнев. — Другими словами, вы и мадам представляете американцев?
— Вовсе нет. Мы представляем самих себя. Американец, скорее всего, тот, кто на вас напал. Собака и ее хозяева, если угодно. Что касается советского агента, он выйдет на вас менее рискованным способом — положим, через ваше местное руководство. А я не хочу, чтобы он принес вам несчастье.
— Какая трогательная забота! — восхитилась Лоретта. — Вы такой хороший! И похоже, больше всех заинтересованы в моей безопасности.
— Разумеется, а вы как думали?
— вступила в разговор Марта. — Незаинтересованные люди — редчайшие исключения, своего рода дураки. Что бы человек ни делал, это всегда следствие его интереса к тому или к иному. Например, ваша манера жить — это политический прозелитизм. Агитировать новичков для вас такое же удовольствие, как для меня сорить деньгами. Каждому своя погремушка, не так ли? Лоретта улыбнулась горько и презрительно.
— Такие люди, как вы, создали таких людей, как я. Карл Маркс, Энгельс и Ленин первыми от имени человечества определили вас как паразитов и объявили вам войну. Вы говорите, прозелитизм — одна из разновидностей корысти. Допустим. Наша главная корысть — моя и моих товарищей — заключается в исчезновении с лица земли вашей расы циников. То, что вы принцесса, позволяет вам не утруждать свои красивые ручки зарабатыванием на жизнь.
— Ай-ай-ай, — воскликнула Марта, — бедные мои предки! Этакая взбучка! А вы никогда не думали, что иметь собственность гораздо экономнее, чем жить на нищенскую зарплату и считать каждый грош. Праздность преступна лишь в сочетании с безденежьем. Тратить — задача не менее важная, чем зарабатывать. Вам кажется, что в стране ваших грез нет праздных богачей. Но они отнюдь не исчезли, просто сменили маску. Это пресловутое высшее партийное руководство. Свое богатство они черпают из общественной собственности, принадлежащей партии — вашей партии, Лоретта. И тратят общественные средства, не прикладывая ни малейших усилий, чтобы их заработать.
— У меня болит голова, и от ваших пустых разговоров мне только хуже.
— Марта, примиритесь с тем, что это дитя никогда не оценит вас так, как ваши друзья. Тем хуже для нее! Слава богу, что Рене доверился нам настолько, что мы сможем обойтись без ее помощи. Когда я добуду документы с американской) самолета, она уже не успеет оказать своей партии неоценимую услугу. Экая жалость, не правда ли?
Лоретта затряслась от злости. Впрочем, теоретическая дискуссия, затеянная Мартой, вряд ли могла закончиться чем-нибудь иным.
— Вы лжете! Рене вам ничего не говорил! Он осторожен и не имеет привычки доверяться кому попало. Если бы он доверился мне полностью…
— Отлично! Как бы то ни было, я убедился, что он все же упоминал об этих документах. Я не ошибся: именно поэтому вас хотели похитить.
Марта с интересом смотрела на Ирвина. Тот говорил на повышенных тонах, что было ему совершенно не свойственно.
— Нам здесь больше нечего делать. Пойдемте Марта, Но произнеся эти слова, он вдруг сделал два мягких прыжка в сторону двери и резким ударом открыл ее. Послышались шаги вниз по лестнице. Ирвин вернулся, подбежал к окну и выглянул. Человек в черном плаще выбежал из дома и направился к другому типу, который торчал на углу. Посовещавшись, они перешли дорогу и вошли в бистро. Оно было хорошо освещено, и Ирвин сумел разглядеть, как они засели в засаде у окна и один из них протер ладонью запотевшее стекло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11