Делия знала, каково это. Когда ее сестра Линда была замужем за французом, которого не выносил их отец...
Но она не стала им этого говорить. Она сидела одна, совершенно одна, и не могла упоминать об отце, сестрах, муже, детях. Делия была человеком без прошлого. Она сделала вдох, чтобы что-нибудь сказать, а потом поняла, что сказать ей нечего. Наконец Тинси нарушила молчание:
– Ну, по крайней мере, у нас есть несколько дней, чтобы приготовиться к этому – И она пошла принять заказ у только что вошедшей пары.
Когда Делия вышла из кафе, она почувствовала, что окружающий ее воздух легче, чем обычно, – тоньше, прозрачнее – и перешла через дорогу легкой походкой. Возле парадной двери Белль она обнаружила стопку писем, видимо, вывалившихся из почтового ящика, но не стала их поднимать, даже не посмотрела на имена на конвертах, зная, что для нее там ничего нет.
Поднявшись к себе, Делия принялась за обычные дела, которые делала каждый день после работы: убирала вещи, принимала душ, стирала. Одновременно она прислушивалась, не возвращается ли Белль, потому что, если бы в доме был кто-то еще, она двигалась бы тише.
Когда все хлопоты были окончены, Делия забиралась в постель с библиотечной книжкой. Будь у нее стул, она читала бы сидя, но выбора не было. Интересно, лучше ли обставлена комната мистера Лэма? Она могла бы попросить у Белль стул, но это означало, что нужно вступать в беседу, а разговоров Делия избегала, как только могла. Не дай бог стать с хозяйкой эдакими милыми подружками-болтушками, которые каждый вечер обмениваются новостями о работе.
Она приткнула подушку к металлической спинке в изголовье кровати и откинулась. Было еще довольно светло. Теплые золотистые лучи падали на нее и навевали приятную дрему. Делия слышала, как в доме напротив плачет ребенок. Вдалеке женский голос звал: «Ро-бби! Ке-нни!» – таким особым, похожим на звон колокола, тоном, построенным на двух нотах, которым матери повсюду созывают детей домой. Делия продолжала читать, лениво переворачивая страницы. История Гэтсби была интересна, но не захватывала. Она читала, чтобы скоротать вечер, не более того.
Стало темнеть, и она включила лампу на длинной ножке, которая светила ей через плечо с подоконника. Теперь дети, покончив с едой, играли на улице, о чем-то споря. Делия слышала их какое-то время, но постепенно отвлеклась, а когда вспомнила снова, поняла, что они, должно быть, ушли спать. Наступила ночь, и мотыльки стучались о стекло. На улице хлопнула дверца машины, по крыльцу процокали каблуки – это Белль вернулась, прошла в гостиную и стала говорить по телефону. «Ты знаешь, что его можно дорого перепродать», – успела услышала Делия, прежде чем перестала прислушиваться к звукам. Немного спустя она прервала чтение, в доме и на улице было тихо, только на триста восьмидесятой шумели машины. Стало прохладнее. И Делия радовалась теплу, что шло от лампы. Она закончила книгу, но последние предложения перечитывала, пока ее глаза не затуманились от слез. Потом положила книгу на пол и потянулась к выключателю, чтобы сесть и поплакать в темноте – последний этап ежедневного ритуала.
Делия плакала безо всяких мыслей, сдерживая всхлипы, что рвались из ее груди. Через каждые несколько минут она сморкалась в клочок туалетной бумаги, который держала под подушкой. Выплакавшись, она глубоко вздохнула и сказала вслух: «Ну ладно». Потом последний раз высморкалась и заснула.
Карапуз хотел, чтобы голуби ели у него с рук. Он ринулся в их гушу, его неуклюжая толстенькая попка лишь чуть-чуть не доставала до земли, и протянул им крекер. Но голуби вспорхнули, глядя на него испуганно и удивленно, и, когда малыш понял, что они никогда не подойдут ближе, он внезапно, безо всякого предупреждения, отступил назад и в ярости топнул ногой. Делия из-за газеты улыбнулась.
Сегодня больше не упоминалось о ее исчезновении. Она удивилась тому, как быстро власти о ней забыли.
Делия свернула газету на рубрике «Городская жизнь» и положила на скамейку рядом с собой. Она потянулась за стаканчиком йогурта, который стоял слева от нее, и только тогда краем глаза заметила в нескольких ярдах от себя женщину, которая наблюдала за ней.
Сердце у нее сжалось. Она позвала:
– Элиза?
Элиза медленно пошла вперед, как будто решившись на что-то.
Рядом с ней никого не было. И никого не было позади нее. Никого.
На сестре было платье – сшитое на заказ бежевое платье рубашечного покроя, которое она носила с тех времен, когда еще работал магазин «Стюарт». Элиза почти никогда не носила платьев. Делия подумала, что сегодня, должно быть, особенный случай, а потом подумала: «О чем это я, я ведь и есть этот особый случай» – и поднялась, не зная, куда девать стаканчик с йогуртом.
– Здравствуй, Элиза, – сказала она.
– Здравствуй, Делия.
Женщины стояли, смущенно глядя друг на друга, Элиза обеими руками держала квадратную кожаную сумочку, и тут Делия заметила старика на дальней скамейке. Он притворялся, что увлечен журналом, но ее ему обмануть не удалось.
– Не хочешь пройтись? – спросила она Элизу.
– Можно, – жестко ответила сестра.
Она, наверное, злилась. Ну конечно, злилась. Бросив остатки обеда в мусорную корзину, Делия почувствовала себя маленькой девочкой, которая пытается скрыть какую-то проделку. Она почувствовала, что еще и краснеет. Ненавистная тонкая кожа всегда ее выдавала. Делия повесила сумку на плечо и пошла через площадь, Элиза шла на шаг позади, словно специально старалась подчеркнуть отсутствие собственной воли у Делии, нехватку у нее здравого смысла. Когда сестры дошли до улицы, Делия остановилась и повернулась к сестре.
– Наверно, ты считаешь, что мне не следовало этого делать, – начала она.
– Я этого не говорила. Я жду твоих объяснений. Делия снова пошла вперед. Если бы она знала, что Элиза так внезапно объявится, то заранее придумала бы какие-нибудь оправдания. Смешно было ничего не объяснять.
– Мистер Садлер решил, что ты – жертва домашнего насилия, – сказала Элиза.
– Кто?
– Тот, кто чинит крышу. Вернон Садлер.
– Ах, Вернон! – Да, он, конечно же, видел газету.
Сестры перешли улицу и пошли в северном направлении. Делия собиралась зайти в магазин секонд-хенда, но теперь не знала, куда идти.
– Он позвонил нам в Балтимор, – сказала Элиза. – Спрашивал...
– Балтимор! Что вы делали в Балтиморе?
– Ну, после того как ты ушла, мы собрали вещи и поехали туда. Не думаешь же ты, что мы остались на пляже!
На самом деле Делия думала именно так. Но теперь она понимала, что это показалось бы странным: если бы все, как обычно, наносили солнцезащитный лосьон и деловито надували водные матрасы, в то время как полицейские натаскивали бы собак на ее тапочки.
– Мы сначала подумали, что ты сама вернулась в Балтимор, – говорила Элиза. – Можешь представить, как засуетились паркетчики, когда мы все ввалились в дом. А уж когда мы тебя там не нашли... Господи, слава богу, мистер Садлер позвонил. Он звонил прошлым вечером, спрашивал, хотел поговорить со мной лично, и, к счастью, я взяла трубку. Вот он и сказал, что готов поклясться, что не похищал тебя, но полиции это сказать побоялся. Он решил, что у тебя есть веские причины для того, чтобы убегать. Ты ведь вышла из его машины возле церкви, где оказывается помощь женщинам, которых бьют дома.
– Правда?
Делия остановилась перед цветочным магазином.
– Он заметил, что ты увидела их вывеску и попросила его высадить тебя там.
– Вывеску?
– А еще он говорил, что вы что-то обсуждали, из-за чего он подумал, что... Но он не признался мне, где ты находишься, на случай если твой муж опасен. Я просто обомлела: «Опасен! Господи, да Сэм Гринстед – самый добрый человек на свете!» Но мистер Садлер стоял на своем и сказал: «Я только звоню сообщить вам, что с ней все в порядке, и еще, я в тот момент не знал, что она хочет сбежать. Ваша сестра просто умоляла меня подвезти ее до этого городка и утверждала, что у нее там семья, поэтому я не подумал ничего плохого». Потом он попросил не говорить Сэму, но я, разумеется, все ему передала, я не могла держать это в тайне. Я сказала, что сначала поеду поговорю с тобой и разузнаю, как обстоят дела.
Она помолчала, ожидая, что Делия задаст вопрос. Ну хорошо. Делия спросила:
– И что ответил Сэм?
– Он сказал, что, естественно, я должна поехать. Он был полностью с этим согласен.
– А…
Еще одна пауза.
– И он понимал, что я не смогла бы сама найти город, если бы не сказала ему.
– Понимаю, – согласилась Делия. А потом спросила: – И как же ты нашла город?
– Ну, ты сказала мистер Садлеру, что у тебя здесь семья.
– Семья. Хм...
– Родственники нашей мамы. В Бэй-Бороу.
– Мамины родственники живут в Бэй-Бороу?
– Ну, по крайней мере, жили. Может, и сейчас кто-то живет, но я о них ничего не знаю. А ты знала?
– Бэй-Бороу? Там, где живет тетя Хенни? Где у двоюродного дядюшки Роско куриная ферма? Это было в Бэй-Бороу?
– А где же еще!
– Я этого не знала, – призналась Делия.
– Не представляю, с чего бы это. Черт, здесь даже есть Уэбер-стрит – это же девичья фамилия бабушки Кэролл. Я ее переходила, когда вышла на триста восьмидесятой. А Кэролл-стрит к югу отсюда, если я правильно помню. Разве здесь нет Кэролл-стрит?
– Ну да, – сказала Делия, – но я думала, что это в честь других Кэроллов. В честь Кэролловской декларации независимости.
– Нет, дорогуша, это в честь наших Кэроллов, – примирительно сказала Элиза. То что сестре удалось доказать свою правоту, определенно подняло ей настроение.
Они снова прошли мимо офиса стоматолога и «Оптики».
– На самом деле, получается, что мы – родственники человека, который основал этот город, – сказала Элиза. – Но только по материнской линии.
– Человека... Ты имеешь в виду Джорджа Бэя?
– Точно.
– Джорджа Бэя – дезертира?
– Уж кто бы говорил. Делия моргнула.
– Поэтому я приехала сюда сегодня утром, – рассказывала Элиза, – и расспрашивала повсюду, где ты могла остановиться. Оказалось, что здесь только одна гостиница, если не считать убогого крохотного мотеля на Юнион-стрит. И не найдя тебя там, я решила последить за площадью, потому что мне показалось, что здесь раньше или позже все в этом городе проходят.
Теперь сестры оказались рядом с офисом мистера Помфрета. Если он вернулся с обеда, то может выглянуть из окна и увидеть ее. Мисс Гринстед с приятельницей! Она с кем-то общается! Делия надеялась, что он все еще обедает в ресторане «Бэй Армз» со своими знакомыми. На Джордж-стрит они с Элизой повернули налево. Прошли мимо «Пет Хевен», где мальчик раскладывал резиновые игрушки рядом с галетами.
– Делия, – осторожно заговорила Элиза, – мистер Садлер все неправильно понял, правда? Я хочу сказать, с тобой случилась какая-то беда, о которой ты хочешь мне рассказать?
– О нет, – ответила Делия.
Внезапно Элиза стала чуть ли не хорошенькой.
– Видишь? Я ему говорила! – закричала она. – Я так ему и сказала, что тебе просто нужна передышка, я в этом уверена. Ты знаешь, что сказала полиция? Когда мы им позвонили, этот полицейский сказал: «Ребята, я поставлю любую сумму, что она жива и здорова». И еще, что чаще всего женщины решают сбежать именно во время летнего отпуска. Ты об этом знала? Правда, странно?
– Хм, – пробурчала Делия. Ноги у нее отяжелели, и она еле двигалась.
– Думаю, у него большой опыт, раз он работает в Бетани-Бич.
– Да, наверное.
– Так что, надо собрать твои вещи, Ди?
– Мои вещи? – Делия резко остановилась.
– Моя машина припаркована рядом с площадью. У тебя есть багаж?
У Делии в горле сжался какой-то ком – что-то вроде упрямства, только более яростного. Ее захлестнул гнев.
Нет! – Она сглотнула. – Я хочу сказать, нет, я с тобой не поеду.
Что?
– Я хочу... мне нужно... у меня теперь есть место, я хочу сказать, работа, положение, и мне есть где остановиться. Понимаешь? Вон там я живу, – сказала Делия, указав на дом Белль. Она заметила, что газовые занавески в окне на первом этаже похожи на бинты.
– У тебя есть дом? – спросила Элиза, не веря своим ушам.
– Ну, комната. Пойдем и увидишь! Давай зайдем!
Делия взяла сестру за локоть и потащила к крыльцу. Элиза вся обмякла, ее рука казалась негнущейся, как куриное крыло.
– Дом принадлежит агенту по недвижимости, – объяснила Делия, открывая дверь. – Это женщина, очень милая. И плата очень умеренная.
– Да уж, наверное, – фыркнула Элиза, оглядываясь по сторонам.
– Я работаю у юриста, прямо за углом. Он в этом городе единственный юрист и занимается всем: завещаниями, недвижимостью... и за все в его офисе отвечаю я. Бьюсь об заклад, ты не думала, что я это сумею, правда? Ты, наверное, думала, что я работаю у папы в офисе только потому, что я – его дочка, но теперь я...
Когда сестры поднимались по лестнице, Делия шла первой. Она пожалела, что у Белль нет картин на стенах. Или хотя бы новых обоев.
– В основном весь этот этаж – мой, потому что другой жилец по будням в разъездах. Поэтому у меня своя ванная, видишь? – Делия указала на нее. Затем отперла дверь комнаты и вошла. – Все это – мое, – сказала она, ставя сумку на бюро.
Элиза медленно кивнула.
– Разве это не здорово? – спросила Делия. – Я знаю, комната может показаться голой, но...
– Делия, ты хочешь сказать, что собираешься здесь жить?
– Я здесь и живу!
– Но... это навсегда?
– Да, почему нет? – удивилась Делия.
К горлу снова подкатил ком, но она не сдавалась.
– Присядь, – предложила она Элизе. – Не хочешь чаю?
– О, я... нет, спасибо. – Элиза крепче сжала сумочку. Она казалась здесь пришелицей из другого мира – у нее был такой робкий, потерянный вид. – Дай мне удостовериться, что я правильно тебя понимаю.
– Я могу быстро вскипятить воду. Просто присядь на кровать.
– Ты говоришь, что оставляешь нас навсегда, – произнесла Элиза, не двигаясь с места. – Ты собираешься поселиться в Бэй-Бороу. Оставляешь своего мужа и троих детей, один из которых еще школу не закончил.
– Да, он ходит в школу, ему пятнадцать лет, и он может обходиться без меня легко и просто, – ответила Делия. К своему ужасу, она почувствовала, что глаза наполняются слезами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50