https://wodolei.ru/brands/Sunerzha/bogema/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Я дойду, — пробормотала она и — не удержалась, метнула в сторону Бейза такой взгляд, что Кинг удивился, как это Бейз остался целым и невредимым.
Быстрее ветра, наверное, эта девчонка распахнула дверь и бросилась прочь.
Точно у нее были крылья.
— Ты кретин, — вспылил Кинг. — Придурок. Можно подумать, что такие девочки у нас стоят на каждом углу…
— Я просто обороняю эту девочку от тебя, мой друг, — усмехнулся Бейз. — Прекрасно понимая, что она слишком хороша для этой дыры…
— А если ей плохо без меня в этом мире? Откуда тебе знать-то?
— Если ей плохо, тогда беги за ней следом… — Бейз развел руками, еще раз усмехнулся и уже серьезно посмотрел на Кинга. — Ну? — спросил он. — Чего ты не бежишь за ней? Потому что и сам понимаешь, что жизнь среди нас для этой Девочки не лучший выход…
Но Кинг так не думал. То есть он вообще сейчас ни о чем не способен был думать трезво. Только о темной улице. О мрачной темной улице, по которой бредет этот странный ребенок, как будто продолжая плутать в темноте и невыносимости собственного одиночества…
* * *
«Вот бреду я по ночной дороге, в тихом свете гаснущего дня…» Странно-то как, удивилась Мышка. Наверное, все ее стихи растерялись, и думает она отчего-то чужими. Она шла быстро, не оглядываясь и стараясь не думать о том доме, оставленном ею — на-все-гда… Нет уж, она никогда туда больше не вернется… Каждому свое.
На секунду сердце сжалось, не в состоянии пережить эту мысль, потому что там ей было хорошо, она в первый раз почувствовала себя нормальным человеком! Но она тут же напряглась и заставила себя не думать об этом.
Сзади послышались шаги — кто-то бежал вслед за ней, или просто кто-то торопился…
Она не обернулась, даже услышав за спиной голос, — так это было нереально, несбыточно…
— Быстро же ты передвигаешься… Вот что значит молодость!
Еще не смея поверить очевидному, она замерла, удивляясь тому, как быстро ее душа меняет состояние — вот только что задыхалась от горя, а теперь наливается счастьем, как июльское яблоко — солнцем…
Она остановилась.
Рука Кинга мягко коснулась ее плеча — она невольно вздрогнула, но совсем не от страха — от неожиданности, а еще ей очень хотелось тоже прикоснуться к нему, но она не смела…
— Ты обиделась?
Мышка покачала головой.
— Нет, — улыбнулась она. — То есть сначала… Немного. Почему он такой злой?
— Нет, наоборот… Из всех нас он самый добрый. Просто… Я не знаю, как тебе объяснить. Мы не подходящая компания…
— Это мне решать, — упрямо мотнула она головой.
— Но ведь так и ошибиться недолго…
— Ну и что? Зато это будут мои ошибки… Мне не нравится, когда мою жизнь расписывает кто-то другой…
— Ее так и так расписывают, — усмехнулся он. — И тебе никуда от этого не деться… А к Бейзу ты несправедлива.
— Я говорю сейчас не только о нем… Обо всех, кто хочет повлиять на мою судьбу, — сказала она. — Выходит, я несправедлива ко всем…
Они подошли к дому, где она жила, и остановились.
Он поднял глаза, пытаясь определить, какое из светящихся окон-глаз принадлежит ей, и она, угадав его мысли, рассмеялась и сказала:
— Мое окно с другой стороны…
— Хорошо, — улыбнулся он в ответ. — Буду знать, где можно тебя увидеть…
Она ничего не ответила, только приподнялась на цыпочки.
— Это ты такой большой или я — маленькая? — спросила она.
— И то и другое, — засмеялся он.
Она смотрела ему в глаза долго, очень долго, и он испугался, потому что не смог спрятать нежность. И ему показалось, что она ее угадала, почувствовала, — уголки ее губ поползли вверх и замерли в полуулыбке, она нежно коснулась его щеки.
— Ты обязательно увидишь меня, — пообещала она и быстро пошла к подъезду.
— А твой телефон? — крикнул он ей вслед.
Она замерла, обернулась и проговорила:
— Но ведь теперь ты доставил меня домой и можешь быть спокоен… Зачем он тебе?
— Как же я смогу тебя увидеть?
— Как-нибудь, — сказала она и закрыла дверь.
Как будто и здесь она оставляла главное решение за собой, не позволяя даже ему решать ее судьбу…
* * *
— Где ты была?
Она почувствовала укол вины — правда, на сей раз не такой сильный, как обычно. Мама смотрела на нее, и по ее взгляду Мышка без труда определила — она волновалась. И в самом деле, Мышка ушла с утра, как бы в школу, и вернулась поздно вечером…
— Только не ври мне, что у Лены.
— Я и не собиралась, — ответила Мышка. — Я бы столько времени у этой зануды не высидела…
— Тогда где ты шлялась?
— Пыталась кое-что понять, — честно ответила Мышка. — И знаешь, я очень много узнала… Так много, что мне придется обо всем этом думать, и пока я не могу дать тебе ответ, где я была…
Мать поняла ее — или просто смирилась? В конце концов, с детьми просто, пока они маленькие. А потом вдруг начинают расти и искать ответы на собственные вопросы… И кто знает, что лучше — когда они покорны, понятны или вот так, когда пропадают на целый день в поисках смысла?
Ей вспомнились слова подруги старшей дочери: «Птенцам надо учиться летать, если они хотят стать птицами, а не курами-несушками…»
— Ма, у меня правда все в порядке. — Мышка чмокнула ее в щеку. — Но сейчас я тебе ничего не расскажу. Просто я сама еще не очень хорошо понимаю… И еще — я очень хочу в ванну.
Собственно, она не врала. Она и в самом деле хотела оказаться сейчас в одиночестве — и в воде…
Ей ведь многое надо было обдумать и вспомнить!
Пока вода набиралась, она сидела на краешке ванны, наблюдая, как бежит струя из крана. Она ни о чем не думала — просто успокаивалась, приводила в порядок чувства.
Потом разделась — не удержавшись, посмотрела в зеркало, пытаясь найти в самой себе признаки женственности. Но тонкое, почти детское тело, маленькая грудь придавали ей сходство скорее с мальчишкой… «Все-таки я не в порядке», — подумала она, вспомнив физкультурную раздевалку и своих одноклассниц — сравнение было, увы, не в ее пользу… В отличие от нее они уже вполне сформировались, а она…
По счастью, вода уже набралась, она налила пену и спряталась там, в воде, вся — только голова осталась видна, а это ее хрупкое тельце — да ну его…
Мышка закрыла глаза, наслаждаясь теплой водой, и тут же попыталась вспомнить его прикосновение — такое же нежное, как прикосновение ветра, и почти невесомое… И тут же почувствовала его, почувствовала наяву… Она даже открыла глаза, испугавшись того, что воображаемое стало таким реальным, а еще она испугалась того странного ощущения, которое рождалось сейчас в ее теле, словно в ответ на его — воображаемое же! — прикосновение. Она села и долгое время боялась пошевелиться или снова закрыть глаза.
— Нет, — сказала она, когда немного успокоилась, — я все-таки ненормальная…
Она вышла из ванны, наскоро вытерлась и немного постояла, прислушиваясь к себе, но теперь все было как обычно.
На минуту ей стало даже немного грустно — как будто и в чувствах своих она уже не хотела оставаться без него…
Даже в мечтах ее, всегда теплых, будто солнечный свет, без него теперь было пасмурно и холодно.
Глава 3
«МОЖЕТ БЫТЬ…»
Он проснулся от прикосновения солнечного луча к щеке. Открывать глаза не хотелось, поэтому некоторое время он продолжал лежать, наслаждаясь игрой воображения… Это она коснулась его щеки. И рядом с ним сейчас — она, эта странная девочка. Спит, уткнувшись в его плечо, а его руки пытаются спрятать ее, заслонить от мира.
Он так живо представил ее спящую, что защемило сердце, переполненное нежностью и тревогой.
Долго наслаждаться моментом ему не пришлось — девушка рядом с ним шевельнулась, открыла глаза и превратилась из Мышки в Ирину.
— Доброе утро, — сказал он ей, пытаясь улыбнуться.
То, что раньше было нормальным, теперь обернулось обманом. Ему стало стыдно и так жалко свою старую подружку…
Она посмотрела ему в глаза спокойно, словно и не подозревала о невольной лжи, поселившейся теперь рядом с их отношениями.
— Мы проспали? — спросила она.
— Что мы можем проспать, кроме жизни? — вздохнул он.
— Завтрак, например… Утренний кофе.
— Нет, думаю, мы проснулись почти вовремя…
Кинг встал — совсем не потому, что ему так уж сильно хотелось кофе. Просто чувство вины стало почти непереносимым.
Он попытался убежать от нее, от себя самого и вообще — просто перейти в другое измерение, пусть это измерение похоже не на волшебный лес Мерлина, а на простую кухню.
— Я принесу тебе кофе, — пообещал он Ирине и подумал: «Боже, я словно спасаюсь бегством, ложью и торопливыми обещаниями. Ищу более простую дорогу, минуя сложный путь правды…»
Пока кипел чайник, он положил в турку четыре ложки арабики — остатка родительской помощи, потом залил кофе крутым кипятком и поставил на огонь. Впервые за долгие годы ему не понравился внешний вид кофе. И еще ему не нравилась эта кухня с нарисованными кирпичиками, не нравился вид из окна и вообще не нравился он сам. О, как было бы просто все переиначить, начав с кухни, хотя бы с нее, а потом приступить к самому главному — к самому себе!
Рядом с Мышкой следовало бы оказаться принцу из сказки, а он-то принцем не был.
«Да полноте, как можно сделать принца из бревна», — усмехнулся он, и, точно услышав его, кофе, сердито буркнув, вылился на плиту. Последняя капля сегодняшних горьких разочарований, подумал он. И вот ведь странность — помогло! Ушла эта тупая боль, оставив только недовольство самим собой, но от этого никуда не деться…
— Кофе убежал, — мрачно констатировал он. — Ты в полном дерьме… Ты будешь пребывать там долго, возможно, до собственного отбытия в запредельность, тебе остается только смириться с этим… Как и с тем, что маленькая чистая девочка с распахнутыми глазами — не про вашу честь, стареющий бонвиван…
Теперь ему стало совсем легко, поскольку нет ничего утешительнее, чем осознание своего положения, особенно безнадежного… Смирившись, понимаешь, что бывает и хуже…
Он преспокойно вытер плиту и отправился в комнату, где его ждала женщина, такая же, как он сам… Понятная. Понимающая. И черт с ней, с любовью…
«В мире присутствует простота, и — откройте ей ворота, — процитировал он кого-то, кого и сам не помнил. — Естественность превыше глубоких чувств…»
Но, несмотря на все его ухищрения, в глубине души он был с этим уже не согласен.
Или он не был с этим согласен всей душой?
* * *
Неприятности начались сразу.
Как раз в тот момент, когда Мышка, одеваясь в ненавистное пальто, обдумывала, не пройти ли ей мимо ненавистной школы, в дверь позвонили.
— Боже, — выдохнула Мышка. — Это она…
Открыв дверь, Мышка возненавидела себя за дар скверных предчувствий. На пороге и в самом деле стояла толстуха Галя.
— Привет, — сказала она. — Я зашла за тобой, ничего?
«Да полная гадость!» — хотела ответить Мышка. Теперь придется тащиться в чертову школу. Потом ведь надо соврать, что была больна. Галя настучит, как пить дать…
— Ничего, — сказала она вместо этого. — Даже хорошо… Не так будет скучно…
Она крикнула с порога «Пока, мама» и быстро, прежде чем Галя успела при матери задать вопрос, где, собственно, Мышка была вчера, выпихнула ее в подъезд и закрыла дверь. И вовремя — поскольку стоило двери хлопнуть, Галя поинтересовалась, где Мышка вчера была.
— Живот болел, — буркнула та.
— Зинаида вчера исходила желчью, — сообщила Галя.
— В таких случаях рекомендовано обращаться к доктору, — фыркнула Мышка.
— Она вчера целую лекцию нам прочла про то, что иногда чересчур развитое самомнение вредит здоровью… Что ты думаешь, будто самая умная, и поэтому читаешь учебник через темные очки, и скоро будет результат…
— Плачевный… — засмеялась Мышка. — Ей неизвестно самое страшное! Я его вообще не читаю. Поскольку не хочу забивать голову всякой ерундой…
— Ты бы все-таки вела себя поосторожнее, — посоветовала Галя. — Ты и в самом деле всех против себя восстанавливаешь… Надо это тебе?
— Надо, — отрезала Мышка. — Чтобы самосохраниться…
— Чего? — не поняла Галя. — Это ты так самосохраняешься?
— Ага, — подтвердила свои слова Мышка насмешливой улыбкой.
Они шли уже рядом с его домом. Только по другой стороне улицы, а мимо, разделяя их, ехали машины, и Мышке больше всего сейчас хотелось послать всех подальше, развернуться и пойти туда, в дом, где теперь живет ее сердце…
Но смелости ей не хватило. Да и уже высился мрачным видением памятник Феликсу Эдмундовичу, поскольку школа почему-то решила носить его имя… Может, поэтому Мышке и казалось, что идет она не в школу — в колонию исправительно-трудовую.
Они подошли к школьному подъезду.
— Кажется, успели, — с облегчением выдохнула Галя. — Первый урок у Зинаиды. Так что готовься…
«Я никогда не смогу быть готова к общению с монстрами», — грустно подумала Мышка, с тоской оглядываясь назад — туда, где сейчас проснулся он. «Что ты делаешь сейчас, милый? — мысленно спросила она. — Пьешь кофе и думаешь о ком-то? Уж конечно, не обо мне…»
И, оторвавшись с неимоверным трудом от созерцания благословенного дома, она ступила в «мрачный каземат»…
Экое странное чувство, думал он, рассматривая грязные кофейные разводы на дне чашки.
«Точно я стою перед мутным стеклом и боюсь протереть его, чтобы увидеть солнце. И ведь сколько раз я смеялся этой жизни в лицо — такими глупыми казались мне установленные правила, а теперь я и сам не могу переступить их…
И в самом деле — я должен запретить себе думать о ней, повинуясь так называемому здравому смыслу… Поскольку она ребенок, а я — старик», — вздохнул он. И в самом деле он себя таковым чувствовал, особенно рядом с ней…
— Ну, вот и все, — вздохнул он. — Слов не осталось. И помочь я ничем самому себе не могу…
И он в отчаянии грохнул чашку об пол, словно пытался так избавиться от острой, внезапно нахлынувшей боли.
— Боже, как я ненавижу этот ваш чертов здравый смысл, — прошептал он. Как близка была сейчас возможность разбить наконец это его одиночество — и как невозможно было его разбить!
Даже думать о ней он не имел права. Мысли приближали ее, а он должен был, напротив, отдалить ее от себя. На безопасное расстояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37


А-П

П-Я