Как его только не называли в старину: пророком Илией, и по-всякому.
Я даже не уверен, что в Атлантиде, откуда дедуля родом, вообще были в ходу
имена. По-моему, там людей называли цифрами. Впрочем, неважно.
Старый Енси, значит, все шмыгал носом, стонал и охал, прикидывался, -
мол, мы убили восьмерых его сыновей и теперь он один-одинешенек на свете.
Правда, получасом раньше его это не трогало, я ему так и выложил. Но он
заявил, что не понял тогда, о чем это я толкую, и приказал мне заткнуться.
- У меня семья могла быть еще больше, - сказал он. - Было еще двое
ребят, Зебб и Робби, да я их как-то пристрелил. Косо на меня посмотрели.
Но все равно, вы, Хогбены, не имели права убивать моих ребятишек.
- Мы не нарочно, - ответила мамуля. - Просто несчастный случай вышел.
Мы будем рады хоть как-нибудь возместить вам ущерб.
- На это-то я и рассчитывал, - говорит старый Енси. - Вам уже не
отвертеться после всего, что вы натворили. Даже если моих ребят убил
малыш, как уверяет Сонк, а ведь он у вас враль. Тут в другом дело: я
рассудил, что все вы, Хогбены, должны держать ответ. Но, пожалуй, мы будем
квиты, если вы окажете мне одну услугу. Худой мир лучше доброй ссоры.
- Все что угодно, - сказала мамуля, - лишь бы это было в наших силах.
- Сущая безделица, - заявляет старый Енси. - Пусть меня на время
превратят в целую толпу.
- Да ты что, Медеи наслушался? - вмешался папуля, спьяну не
сообразив, что к чему. - Ты ей не верь. Это она с Пелеем злую шутку
сыграла. Когда его зарубили, он так и остался мертвым: вовсе не помолодел,
как она ему сулила.
- Чего? - Енси вынул из кармана старый журнал и сразу раскрыл его на
красивой картинке. - Вот это самое. Сонк говорит, что вы так умеете. Да и
все кругом знают, что вы, Хогбены, колдуны. Сонк сказал, вы как-то
устроили такое одному голодранцу.
- Он, верно, о Кадме, - говорю.
Енси помахал журналом. Я заметил, что глаза у него стали масленые.
- Тут все видно, - сказал он с надеждой. - Человек входит в эту
штуковину, а потом только знай выходит оттуда десятками, снова и снова.
Колдовство. Уж я-то про вас, Хогбенов, все знаю. Может, вы и дурачили
городских, но меня вам не одурачить. Все вы до одного колдуны.
- Какое там, - вставил папуля из своего угла. - Мы уже давно не
колдуем.
- Колдуны, - упорствовал Енси. - Я слыхал всякие истории. Даже видал,
как он, - и в дядю Леса пальцем тычет, - летает по воздуху. Если это не
колдовство, то я уж ума не приложу, что тогда колдовство.
- Неужели? - спрашиваю. - Нет ничего проще. Это когда берут
чуточку...
Но мамуля велела мне придержать язык.
- Сонк говорит, вы умеете, - продолжал Енси. - А я сидел и листал
этот журнал, картинки смотрел. Пришла мне в голову хорошая мысль. Спору
нет, всякий знает, что колдун может находиться в двух местах сразу. А
может он находиться сразу в трех местах?
- Где два, там и три, - сказала мамуля. - Да только никаких колдунов
нет. Точь-в-точь как эта самая хваленая наука. О которой кругом твердят.
Все досужие люди из головы выдумывают. На самом деле так не бывает.
- Так вот, - заключил Енси, откладывая журнал, - где двое или трое,
там и целое скопище. Кстати, сколько всего народу на земле?
- Два миллиарда двести пятьдесят миллионов девятьсот пятьдесят девять
тысяч девятьсот шешнадцать, - говорю.
- Тогда...
- Стойте, - говорю, - теперь два миллиарда двести пятьдесят миллионов
девятьсот пятьдесят девять тысяч девятьсот семнадцать. Славный ребеночек,
оторва.
- Мальчик или девочка? - полюбопытствовала мамуля.
- Мальчик, - говорю.
- Так пусть я окажусь сразу в двух миллиардах и сколько-то там еще
местах сразу. Мне бы хоть на полминутки. Я не жадный. Да и хватит этого.
- Хватит на что? - поинтересовалась мамуля.
Енси хитренько посмотрел на меня исподлобья.
- Есть у меня забота, - ответил он. - Хочу разыскать того малого.
Только вот беда: не знаю, можно ли его теперь найти. Времени уж прошло
порядком. Но мне это позарез нужно. Мне земля пухом не будет, если я не
рассчитаюсь со всеми долгами, а я тридцать лет, как хожу у того малого в
должниках. Надо снять с души грех.
- Это страсть как благородно с вашей стороны, сосед, - похвалила
мамуля.
Енси шмыгнул носом и высморкался в рукав.
- Тяжкая будет работа, - сказал он. - Уж очень долго я ее откладывал
на потом. Я-то собирался при случае отправить восьмерых моих ребят на
поиски того малого, так что, сами понимаете, я вконец расстроился, когда
эти никудышники вдруг сгинули ни с того ни с сего. Как мне теперь искать
того малого?
Мамуля с озабоченным видом пододвинула Енси кувшин.
- Ух, ты! - сказал он, хлебнув здоровенную порцию. - На вкус - прямо
адов огонь. Ух, ты! - налил себе по новой, перевел дух и хмуро глянул на
мамулю.
- Если человек хочет спилить дерево, а сосед сломал его пилу, то
сосед, я полагаю, должен отдать ему взамен свою. Разве не так?
- Конечно, так, - согласилась мамуля. - Только у нас нет восьми
сыновей, которых можно было бы отдать взамен.
- У вас есть кое что получше, - сказал Енси. - Злая черная магия, вот
что у вас есть. Я не говорю ни да, ни нет. Дело ваше. Но, по-моему, раз уж
вы убили этих бездельников и теперь мои планы летят кувырком, вы должны
хоть как-то мне помочь. Пусть я только найду того малого и рассчитаюсь с
ним, больше мне ничего не надо. Так вот, разве не святая правда, что вы
можете размножить меня, превратить в целую толпу моих двойников?
- Да, наверно, правда, - подтвердила мамуля.
- А разве не правда, что вы можете устроить, чтобы каждый из этих
прохвостов двигался так быстро, что увидел бы всех людей во всем мире?
- Это пустяк, - говорю.
- Уж тогда бы, - сказал Енси, - я бы запросто разыскал того малого и
выдал бы ему все, что причитается. - Он шмыгнул носом. - Я честный
человек. Не хочу помирать, пока не расплачусь с долгами. Черт меня побери,
если я согласен гореть в преисподней, как вы, грешники.
- Да полно, - сморщилась мамуля. - Пожалуй, сосед, мы вас выручим, -
если вы это так близко к сердцу принимаете. Да, сэр, мы все сделаем так,
как вам хочется.
Енси заметно приободрился.
- Ей-богу? - спросил он. Честное слово? Поклянитесь.
Мамуля как-то странно на него посмотрела, но Енси снова вытащил
платок, так что нервы у нее не выдержали и она дала торжественную клятву.
Енси повеселел.
- А долго надо произносить заклинание? - спрашивает.
- Никаких заклинаний, - говорю. - Я же объяснял, нужен только
металлолом да умывальник. Это недолго.
- Я скоро вернусь. - Енси хихикнул и выбежал, хохоча уже во всю
глотку. Во дворе он захотел пнуть ногой цыпленка, промазал и захохотал
пуще прежнего. Видно, хорошо у него стало на душе.
- Иди же, смастери ему машинку, пусть стоит наготове, - сказала
мамуля. - Пошевеливайся.
- Ладно, мамуля, - говорю, а сам застыл на месте, думаю. Мамуля взяла
в руки метлу.
- Знаешь, мамуля...
- Ну?
- Нет, ничего. - Я увернулся от метлы и ушел, а сам все старался
разобраться, что же меня грызет. Что-то грызло, а что, я никак не мог
понять. Душа не лежала мастерить машинку, хотя ничего зазорного в ней не
было.
Я, однако, отошел за сарай и занялся делом. Минут десять потратил -
правда, не очень спешил. Потом вернулся домой с машинкой и сказал
"готово". Папуля велел мне заткнуться.
Что ж, я уселся и стал разглядывать машинку, а на душе у меня кошки
скребли. Загвоздка была в Енси. Наконец я заметил, что он позабыл свой
журнал, и начал читать рассказ под картинкой - думал, может, пойму
что-нибудь. Как бы не так.
В рассказе описывались какие-то чудные горцы, они будто бы умели
летать. Это-то не фокус, непонятно было, всерьез ли писатель все говорит
или шутит. По-моему, люди и так смешные, незачем выводить их еще смешнее,
чем в жизни.
Кроме того, к серьезным вещам надо относиться серьезно. По словам
прохвессора, очень многие верят в эту самую науку и принимают ее всерьез.
У него-то всегда глаза разгораются, стоит ему завести речь о науке. Одно
хорошо было в рассказе: там не упоминались девчонки. От девчонок мне
становится как-то не по себе.
Толку от моих мыслей все равно не было, поэтому я спустился в подвал
поиграть с малышом. Цистерна ему становится тесна. Он мне обрадовался.
Замигал всеми четырьмя глазками по очереди. Хорошенький такой.
Но что-то в том журнале я вычитал, и теперь оно не давало мне покоя.
По телу у меня мурашки бегали, как давным-давно в Лондоне, перед пожаром.
Тогда еще многие вымерли от страшной болезни.
Тут я вспомнил, как дедуля рассказывал, что его точно так же кинуло в
дрожь, перед тем как Атлантиду затопило. Правда, дедуля умеет предвидеть
будущее, хоть в этом нет ничего хорошего, потому что оно то и дело
меняется. Я еще не умею предвидеть. Для этого надо вырасти. Но я нутром
чуял что-то неладное, пусть даже ничего пока не случилось.
Я совсем было решился разбудить дедулю, так встревожился. Но тут у
себя над головой я услышал шум. Поднялся в кухню, а там Енси распивает
кукурузный самогон (мамуля поднесла). Только я увидел старого хрыча, как у
меня опять появилось дурное предчувствие.
Енси сказал: "ух ты", поставил кувшин и спросил, готовы ли мы. Я
показал на свою машинку и ответил, что вот она, как она ему нравится.
- Только и всего? - удивился Енси. - А сатану вы не призовете?
- Незачем, - отрезал дядя Лес. - И тебя одного хватит, галоша ты
проспиртованная.
Енси был страшно доволен.
- Уж я таков, - откликнулся он. - Скользкий, как галоша, и насквозь
проспиртован. А как она действует?
- Да просто делает из одного тебя много-много Енси, вот и все, -
ответил я.
До сих пор папуля сидел тихо, но тут он, должно быть, подключился к
мозгу какого-нибудь прохвессора, потому что вдруг понес дикую чушь. Сам-то
он длинных слов сроду не знал.
Я тоже век бы их не знал, от них даже самые простые вещи
запутываются.
- Человеческий организм, - заговорил папуля важно-преважно, -
представляет собой электромагнитное устройство, мозг и тело испускают
определенные лучи. Если изменить полярность на противоположную, то каждая
ваша единица, Енси, автоматически притянется к каждому из ныне живущих
людей, ибо противоположности притягиваются. Но прежде вы войдете в аппарат
Сонка и вас раздробят...
- Но-но! - взвыл Енси.
- ...на базовые электронные матрицы, которые затем можно копировать
до бесконечности, точно так же как можно сделать миллионы идентичных копий
одного и того же портрета - негативы вместо позитивов. Поскольку для
электромагнитных волн земные расстояния ничтожны, каждую копию мгновенно
притянет каждый из остальных жителей Земли, - продолжал папуля как
заведенный. - Но два тела не могут иметь одни и те же координаты в
пространстве-времени, поэтому каждую Енси-копию отбросит на расстояние
полуметра от каждого человека.
Енси беспокойно огляделся по сторонам.
- Вы забыли очертить магический пятиугольник, - сказал он. - В жизни
не слыхал такого заклинания. Вы ведь вроде не собирались звать сатану?
То ли потому, что Енси и впрямь похож был на сатану, то ли еще по
какой причине, но только невмоготу мне стало терпеть - так скребло на
душе. Разбудил я дедулю. Про себя, конечно, ну, и малыш подсобил - никто
ничего не заметил. Тотчас же в мезонине что-то заколыхалось: это дедуля
проснулся и приподнялся в постели. Я и глазом моргнуть не успел, как он
давай нас распекать на все корки.
Брань-то слышали все, кроме Енси. Папуля бросил выпендриваться и
закрыл рот.
- Олухи царя небесного! - гремел разъяренный дедуля. - Тунеядцы! Да
будет вам ведомо: мне снились дурные сны, и надлежит ли тому удивляться? В
хорошенькую ты влип историю, Сонк. Чутья у тебя нет, что ли? Неужто не
понял, что замышляет этот медоточивый проходимец? Берись-ка за ум, Сонк,
да поскорее, а не то ты и после совершеннолетия останешься сосунком. -
Потом он прибавил что-то на санскрите. Дедуля прожил такой долгий век, что
иногда путает языки.
- Полно, дедуля, - мысленно сказала мамуля, - что такого натворил
Сонк?
- Все вы хороши! - завопил дедуля. - Как можно не сопоставить причину
со следствием? Сонк, вспомни, что узрел ты в том бульварном журнальчике. С
чего это Енси изменил намерения, когда чести в нем не больше, чем в старой
сводне? Ты хочешь, чтобы мир обезлюдел раньше времени? Спроси-ка Енси, что
у него в кармане штанов, черт бы тебя побрал!
- Мистер Енси, - спрашиваю, - что у вас в кармане штанов?
- А? - он запустил лапу в карман и вытащил оттуда здоровенный ржавый
гаечный ключ. - Ты об этом? Я его подобрал возле сарая. - А у самого морда
хитрая-прехитрая.
- Зачем он вам? - быстро спросила мамуля.
Енси нехорошо так на нас посмотрел.
- Не стану скрывать, - говорит. - Я намерен трахнуть по макушке всех
и каждого, до последнего человека в мире, и вы обещали мне помочь.
- Господи помилуй, - только и сказала мамуля.
- Вот так! - прыснул Енси. - Когда вы меня заколдуете, я окажусь
везде, где есть хоть кто-нибудь еще, и буду стоять у человека за спиной.
Уж тут-то я наверняка расквитаюсь. Один человек непременно будет тот
малый, что мне нужен, и он получит с меня должок.
- Какой малый? - спрашиваю. - Про которого вы рассказывали? Которого
встретили в Нью-Йорке? Я думал, вы ему деньги задолжали.
- Ничего такого я не говорил, - огрызнулся Енси. - Долг есть долг,
будь то деньги или затрещина. Пусть не воображает, что мне можно
безнаказанно наступить на мозоль, тридцать там лет или не тридцать.
- Он вам наступил на мозоль? - удивилась мамуля. - Только и всего?
- Ну да. Я тогда надравшись был, но помню, что спустился по каким-то
ступенькам под землю, а там поезда сновали в оба конца.
1 2 3