https://wodolei.ru/catalog/vanny/nedorogiye/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Если, не дай бог, они приходят в гости, приходится закрывать все окна, потому что ребенка продует. Мы с Машей умираем от жары, Леночка все равно простужается, а тетя Алла говорит с осуждением:
– Тебе хорошо, твоя Маша закаленная.
Как будто она мне такой в роддоме досталась!
– Тебе нужно поменьше ездить по своим командировкам и побольше заниматься ребенком. Девочка и так растет без отца!
Тут я вздрагиваю. Такой бестактности я не ожидала даже от тети Иры! Она сумела оскорбить одновременно обоих мужчин, сидящих за столом.
И тут я обнаружила, что они исчезли.
– А где Дима с Сергеем?
– Уже давно ушли, – фыркает мама. – Очень им нужно тут с нами сидеть. Они же выше этого, им же наплевать на то, что это Машин день рождения!
Как будто вам всем не наплевать! Мама, мама! Ну почему любой мужчина, который ко мне неравнодушен, немедленно становится твоим кровным врагом?
Я вылетаю в коридор и застаю мирно беседующих мужиков.
«Сволочи! Бросили меня на съедение этим акулам, а сами тут прохлаждаются!» – изо всех сил завидую я и уплетаюсь обратно в квартиру.
Но рано я расстраивалась. Когда мужчины вернулись, они были настроены по-боевому и принялись разговаривать между собой, оттянув общее возмущение на себя. Эту часть вечера я откровенно наслаждалась. Меня оставили в покое, тетушкам дали поводов для разговора на год вперед. Даже Маша оттаяла и прыгала попеременно то по папе, то по Сергею, перестав в них путаться.
«Не такая уж я и глупая, – думала я, когда все расходились. – По крайней мере, вкус на мужчин у меня хороший!»


**

Катина мама красовалась в центре и выбирала, кого из зятьев ненавидеть больше. Это было тем более обидно, что Маргарита Романовна, в общем-то, мне понравилась: интеллигентная, волевая, без всяких бабушкиных сюсюканий. Чем я ей не угодил, не пойму. Видимо, самим фактом своего существования.
Будущая теща демонстративно общалась исключительно с родственниками: дочкой, внучкой и дядями-тетями. Эти последние под грозным оком Маргариты Романовны также старались сократить общение с зятьями до минимума. Отец Кати отсутствовал по причине длительной командировки, и я искренне жалел об этом. Чувствую, с ним-то у нас диалог наладился бы.
Поскольку Дима находился в том же информационном вакууме, что и я, общаться пришлось большей частью с ним. В наших диалогах изредка участвовала Катя, но ей, бедняжке, приходилось изощренно лавировать, так что мы не настаивали.
Именинница была неправдоподобно тиха. Наличие дяди Сережи и отца за одним столом смутило ее неокрепшую психику. Один раз она едва не назвала меня папой, чем накалила обстановку до тропической.
После этого инцидента Машкин родитель заявил, что пойдет покурит. Я, хотя и равнодушен к этой отраве, вызвался поддержать компанию.
На лестничной площадке Дима похлопал себя по карманам и спросил:
– А у тебя сигареты-то есть?
– Честно говоря, не курю.
– Да и я тоже.
Мы глянули друг на друга и впервые за вечер разулыбались.
– Одно радует, – сказал Дима, – теперь теща из тебя соки попьет.
– Может, еще подружимся.
– С Маргаритой Романовной-то? Всяко бывает.
– А Машка у тебя молодец, – решил я перевести разговор на более злободневную тему, – спортсменка, умница, красавица.
– Папой тебя зовет, – заметил Дима, и улыбка его покривела.
– Да нет, это она просто запуталась. Она про тебя постоянно трещит: «Папа машинку не так чинит! Папа меня на море возит!»
Через десять минут мы уже обсуждали взаимоотношения наших государств, войну в Ираке и фильмы в переводе Гоблина. Возвращаться за стол не хотелось, но в дверь высунулась обеспокоенная Катя и поинтересовалась, не поубивали ли мы тут друг друга.
По возвращении мы застали гостей уже слегка поддатыми и говорливыми, сели рядом (началась обычная застольная миграция) и принялись делиться опытом. По сжатым губам Маргариты Романовны отчетливо читалось: «Спелись, сволочи». Это дало нам новую тему для обсуждения. Выпито было уже достаточно для того, чтобы порассуждать на тему тещ.
– Все анекдоты про тещ, – провозглашал я, – наглые враки. Вот у меня с прошлой тещей до сих пор отличные отношения.
– Есть, конечно, исключения, – поддерживал меня Дима, – но в целом тещи гораздо гуманнее, чем свекрови.
Не понимаю, почему Катина мама ушла, не дождавшись сладкого. Нам с Димой было очень весело. И Машка ожила, ползая по всем папам одновременно. Под занавес состоялось всеобщее братание (дяди-тети после ухода Маргариты Романовны перестали от нас шарахаться), а мы с Дмитрием чуть было не расцеловались. Что-то нас удержало. Кажется, Катя.


**

После Нового года всегда очень трудно начинать работать. Первую неделю еще ничего, живы воспоминания о празднике, а на вторую начинают наваливаться дела, а это так противно.
– Здравствуйте, помните, мы с вами до Нового года договаривались…
Не помню. Это было в другой жизни.
– Вы просили перезвонить после Нового года…
Я просила? Как я могла сморозить такую глупость!
– Катя! Ты долго будешь прохлаждаться? Ты когда начнешь работать? Что ты шатаешься по офису как неприкаянная? Тебе заняться нечем? Зайди ко мне, я тебе подкину работу.
Так и хочется по примеру Масяни сказать «Директор? Да пошел ты… директор. Не до тебя сейчас…»
Нужно честно признаться, что основная причина моей постновогодней депрессухи была в том, что дома все не заладилось. Как мне часто говорила мама: «Поосторожнее с мечтами, они могут сбыться!»
Я кажется, говорила, что до полного счастья мне нужен Сергей в моем городе? Получила… Пригорюнилась…
Придраться не к чему, но это не тот Сергей. Сергей-москвич – это немного забеганный, немного заполошный, вечно опаздывающий, но энергичный мужчина. Сергей-сейчас – некое амебообразное существо, вяло перебирающее лапками. Мне кажется, что он тормозит даже по сравнению с местными.
Если человек попадет на планету, где в несколько раз меньше сила тяжести, он на каждом шаге начнет зависать в воздухе, а местные жители с недоумением будут рассматривать это чудо-юдо. Сергей попал в город, который в несколько раз меньше притягивает человека, и завис. То есть у него образовалась бездна свободного времени, которое он не в состоянии истратить. В итоге что? В итоге он лежит на диване с пультом в руках и перещелкивает каналы. Вечер перещелкивает, два перещелкивает, три перещелкивает… Я начинаю тихо сходить с ума.
Почему в Москве после работы в магазин заехать в одиннадцать вечера – это нормально, а здесь встать с дивана в восемь – это «уже поздно, давай завтра»?
Почему в Москве, когда приходится выходить из дома за полтора часа до встречи – это нормально, а здесь выехать на десять минут раньше, чтобы завести в школу Машу это – «а может, она пешком дойдет»?
Откуда взялась эта чудовищная лень? Или она копилась в нем годами?


**

С появлением в доме мужчины моя жизнь изменилась ровно настолько, насколько на него нужно готовить. Ну, и сплю не одна. Это, конечно, огромный кусок жизни, но хотелось бы, чтобы кроме постели еще и было о чем поговорить.
Сергей со мной не разговаривает. Я так понимаю, что хвастаться ему нечем, а признаться в этом он не может. Противно то, что надежды на улучшение ситуации практически нет. Я выдернула человека из привычной среды обитания, и он стал другим. А если этот другой мне активно не нравится, значит придется вернуть его на родину. Тут я, кстати, вспомнила, что сижу на работе.
– Петр Александрович, – начала я говорить прямо с порога директорского кабинета, – а если я уеду жить в Москву, то что?
– То все.
– Что все?
– А что «что»? Ты научись вопросы формулировать. Ты с клиентами тоже так разговариваешь? Садись. Что, совсем все плохо?
– Ну, не совсем…
– Я слышал, что у твоего Сергея сложности с кадрами. А чего он хотел? Здесь же не Москва, откуда он столько квалифицированных работников наберет! Мне эта идея с региональными филиалами сразу показалась сомнительной. Ладно, сейчас не об этом. Так ты, значит, будешь из себя жену декабриста изображать, только наоборот?
– Ничего я не хочу изображать, я не вижу другого выхода.
– Ладно, я, собственно, давно этого жду. Ты еще долго продержалась. Поедешь в Москву в командировку на следующей неделе?
– Поеду. А зачем? А надолго?
– По обстоятельствам. Если у тебя все получится, будешь работать у нас, но в Москве. Если нет… Аи, да все у тебя получится!
Мне бы такую уверенность… А Сергею я решила пока ничего не говорить, а то еще обрадуется раньше времени.


**

Следует признать, что начался новый год куда интереснее, чем продолжился. Пока шли вялотекущие праздники, еще ничего, но когда начались будни, я стал чего-то уставать. Город упорно не желал становиться моим.
Я уже привык и к манере вождения, и к темпу жизни. Кстати, осознал парадокс: говорят здесь гораздо быстрее, чем в Москве, а вот перемещаются… Перестал мечтать о гипермаркетах и пришел к выводу, что местные минисупермаркеты («мини», но «супер»!) тоже ничего, да и в обычных гастрономах есть своя прелесть.
Я научился уважать киоски и стихийные рыночки. Стал легко общаться с тутошней милицией. Даже местное телевидение, которое сначала воспринималось как иллюминатор машины времени, постепенно начало меня устраивать. Словом, быт особенно не душил.
Вот на работе все не клеилось. Работники не очень мычали и совсем отказывались телиться. Договоришься с кем-нибудь, дашь редактировать тестовую рукопись и ждешь. День ждешь, неделю, три… Перезваниваешь.
– А, это вы! – радуется тебе человек. – А я подумал, что мне проще на старом месте остаться.
– А почему сразу не сказали?
– Так ведь… а зачем? Денег вы мне пока не платили.
Денег я ему не платил! А время? А то, что работу мне нужно планировать? И поиск людей начинать с нуля? Да лучше бы заплатил – хоть повод был бы наорать на дурака.
К концу января весь мой персонал состоял из двух молоденьких редакторш-практиканток и бестолкового верстальщика Володьки. Работал он хорошо, но редко, потому что человеком был общительным, постоянно ремонтировал машину и заботился о здоровье ребенка. Добиться от Володьки постоянной монотонной работы я не смог, несмотря на угрозы штрафов и посулы премий.
Практиканточки очень напоминали моих бывших подчиненных Катю и Риту. Они были очень старательны, но слишком неопытны. В местном вузе издательскому делу их обучали отставные преподаватели химии, что не могло не сказаться на качестве знаний. Приходилось переучивать, знакомить со справочником Розенталя и «Настольной книгой редактора и корректора», распечатать и повесить над каждым компьютером требования к редактуре, принятые в ЕМЦ. И периодически объяснять, что кое-чему их учат откровенно неправильно, а слово «интернет» давно уже стало русским и пишется с маленькой буквы – что бы им ни втирали во время практических занятий.
Возникало много чисто бытовых проблем. Интернет, судя по ценам местных провайдеров, в этой стране действительно следовало писать с большой буквы – более того, все буквы следовало писать прописными. Компьютеры нам попытались втюхнуть бывшие в очень активном употреблении. И еще сопротивлялись. Хорошо, Володька обнаружил на подставке монитора явно видные цифры «1997». Ремонт… Об этом и рассказывать не хочется.
Все эти болезни роста можно было бы пережить и побороть, но все чаще я начинал задумываться – а ради чего? Такими силами я могу выпускать две-три книги в месяц. Ну, возможно, четыре. Несложный расчет показывает, что деньгами меня с ног до головы не засыплют. Пока мне платят, но сколько можно испытывать терпение начальства.
Основная причина, ради которой я был готов поселиться в провинции, оказалась плодом моего воображения.
Словом, к концу февраля я начал заводить с Василием осторожные разговоры на тему: «А слабо тебе еще и редакторами поруководить». Василию было не слабо. Дела торговые оставляли ему массу времени на игру в «Квейк», а зарплата соответствовала продажам, то есть была минимальной.
Руководство в обеих столицах к моему решению вернуться к людям отнеслось иронически, но с пониманием. Чувствовалось, что мой неудачный эксперимент станет объектом для острот на долгие годы.
Осталось сообщить новость Кате, но она нанесла упреждающий удар под дых.
– Поживете с Машкой недельку вдвоем? – спросила она за чаем. – Вот и умницы. А я в командировку съезжу. В понедельник.
Хоть бы заранее предупредила!


**

Объем работы, который требовалось провернуть в Москве, изначально показался совершенно нереальным.
– Петр Александрович, я ж не на месяц еду! Ну, треть от списка я, может быть, успею… Это что касается личных встреч. А документы точно не смогу подготовить. Разве что часть… Маленькую.
– Так ты же собралась в Москву насовсем уезжать! Вот потом все и доделаешь.
– Я раньше июня не уеду. Мне нужно, чтобы Маша учебный год закончила.
– Разберемся. Езжай. Ты пойми, что сейчас от тебя требуется принципиальное решение. Или ты находишь для нас нишу в Москве, тогда все счастливы, или мы убеждаемся в том, что затея бесперспективна, тогда всем грустно. Сколько успеешь провернуть встреч, это уже детали, главное – понять, нужны ли мы в Москве как самостоятельное издательство. Вернее, будет ли доход от московского представительства окупать хотя бы твою зарплату. Документы мне от тебя пока не нужны, достаточно письма с соображениями. Все, вали отсюда, у меня еще куча работы. Сергею привет. Мы с ним на днях встречались. Жалко его.
– Почему жалко?
– Не въезжает ни во что. Увози его отсюда, а то он работать разучится.
Первым делом дома я бросилась советоваться с Машей.
– Маш, мне в командировку нужно съездить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20


А-П

П-Я