– Конечно зря. Это и идиоту было понятно. Я тебе давно говорю, надо делом заниматься, а не какими-то там компутерами… Апрель 1992 г. Ольга тщательно обнюхала пиджак мужа. Чужими духами не пахло совсем. Это было подозрительно. Уже месяц он пропадал где-то сутками, уходил из дому тщательно выбритый, а возвращался трезвый, но веселый, супружеские обязанности выполнял – но именно как обязанности, без былой страсти. На прямые вопросы отвечал односложно: «Бизнес». Знаем мы этот бизнес!И при этом совершенно не пах женщинами! Всем, чем угодно пах, как и положено всякому мужику: чуть-чуть потом, чуть-чуть пивом, много сигаретами, немного лосьоном после бритья. А женщиной не пах совсем! Оленька могла уловить только собственный, с детства (ну ладно, с юности) знакомый аромат духов «Мажи нуар».Одно из двух: или ее муж нашел тетку с тем же запахом, что и Оля, или… черт его знает что! Второй вариант бесил ее даже больше, чем первый. Проблему следовало решать жестко и незамедлительно. В один из вечеров, когда Максим причесывался особенно тщательно, Ольга пристроилась рядом у зеркала и принялась наводить вечерний макияж.– Собралась куда-то? – спросил Макс, когда жена в третий раз заехала ему локтем в бок.– Ага. – И Оля повела плечами, проверяя, как на ней сидит вечернее платье.Максим насторожился.– А Лиза?– У мамы.Ольга изогнулась, проверяя безупречность открытой спины. Максим прищурился.– Могу узнать куда? В ресторан?– Точно не знаю, – беззаботно ответила супруга, – тебе решать.Макс перестал возиться с галстуком.В смысле?– Ну, ты ведь идешь куда-то, такой красивый. – Оля по-хозяйски смахнула что-то с мужниного воротника. – А к красивому мужчине полагается красивая женщина. Или у тебя там уже есть кто-то?– Где «там»? – Макс сжал губы.Это был плохой признак, он предвещал землетрясение не хуже знаменитых японских аквариумных рыбок. Обычно Оля, заметив такое выражение лица у мужа, давала задний ход, но не сегодня.– Не знаю, – снова сказала она. – Там, куда мы с тобой сегодня идем.Землетрясение произошло точно в соответствии с предсказанием. Оля выдержала его достойно – все эти крики о бизнесе, женской глупости и тупом упрямстве. Она заняла позицию у входной двери и в паузе между тирадами спокойно произнесла:– Попробуешь пойти без меня – морду расцарапаю.Это подействовало. Макс сдулся, плюнул и предупредил:– Учти, тебе там будет скучно. Мы о нефти говорить будем.«За морду испугался, – мрачно подумала Оля, – точно, к любовнице идет».Но Макс, вопреки ожиданиям, привез ее в офис к трем холеным и очень скучным мужикам. Только один из них – с комсомольским румянцем и звучным именем Роман – показался Оле забавным. Второй вообще был швейцарцем и говорил с жестким немецким акцентом. Оленьке это не понравилось, она почему-то считала, что в Швейцарии все говорят по-французски.Все они сначала улыбались Оленьке, но, как только разговор перешел на бизнес, моментально поскучнели.Муж не обманул, Ольге сразу же стало тоскливо. Мужчины перебрасывались словами – «приватизация», «акционирование», «оффшорный»… Оля похлопала глазами, чтобы не заснуть, потом зевнула. Через четверть часа она окончательно поняла, что ее никто развлекать не собирается. Тогда Оля попыталась вникнуть в суть разговора. Кажется, ее мужу предложили управлять какими-то активами. Или акциями, она не очень поняла.Еще через полчаса Оле все надоело.– Максим, пойдем домо-о-ой, – пропела Оленька.– Скоро пойдем, солнышко. – Максим был крайне благодушно настроен.– Нет, пойдем сейчас…Оленька надула губки и обиженно мотнула челкой.– Оль, иди погуляй полчасика. – Максим что-то лихо строчил по бумажке и даже головы не поднял.– Максим, я устала…– Подожди…– Макс, я есть хочу!– Через полчаса…Тут не выдержал Роман, который уже минут десять смотрел на Олю в явном раздражении.– Ольга, вы б и правда сходили пока погулять. Мы еще часик тут вопросы порешаем…– Да уж, вы порешаете! – перебила его Оля.Ее крайне оскорбило, что с ней так непочтительно обходятся. В кои то веки она нарядилась, накрасилась, прическу сделала. А эти три мужика уперлись в свои бумажки и даже головы поднять не хотят. Какие могут быть дела в девять вечера!– Вы порешаете, – продолжила она крайне язвительно, – вам-то что, а у нас ребенок маленький, мне завтра рано вставать.– Ну так и езжай домой! – не выдержал Максим.– А почему я должна ехать домой? Ты зачем меня сюда притащил?– Я?!У бедного Макса от такой наглости просто челюсть отвисла. Оля, горя праведным гневом, продолжала наступать:– Почему я должна ехать домой? Я и так все время дома! Ты опять собираешься какой-то ерундой заниматься, а мне потом расхлебывай!– Оля, веди себя прилично! – Максим уже не говорил, а злобно шипел.А Олю понесло.– Я не позволю тебе впутываться во всякие сомнительные делишки со всякими сомнительными типами! Все люди делом занимаются, один ты вечно болтаешься в проруби…На этом месте пламенной тирады Максим взял ее за шиворот и выпихал в коридор. Лицом он был черен, только белели плотно сжатые губы. Максим был такой страшный, что Оля зажмурилась. «Сейчас ударит», – пронеслось у нее в голове.Но Макс ударить не успел. Двери за его спиной раскрылись, и Оля увидела обоих его собеседников, которые вполголоса переговаривались по-английски.– Пожалуй, мы пойдем, – сухо сказал Роман.– Да, Роман Аркадьевич, – торопливо заговорил Макс, – лучше встретиться еще раз, я проработаю ваши предложения.– Нет, – Роман позволил себе легкую иронию в голосе, – мы не станем разрушать вашу семейную идиллию из-за каких-то сомнительных делишек. Всего доброго.И мужчины прошли мимо протянутой Максимом руки, словно это была рука попрошайки.Макс молчал до самого дома. Уже в лифте он сказал:– Ты, дура, сегодня лишила меня доступа к нефти.Слово «дура» он произнес без выражения, не как оскорбление, а как давно доказанный факт. Это оказалось так неожиданно, что Оленька даже скандал не закатила. Только сказала:– Да ну ее, эту нефть. Только воняет, и все. Я тебя лучше на работу устрою. Хватит абы чем заниматься.Макс не ответил. В тот вечер он впервые постелил себе отдельно.Сначала Оля очень переживала, даже поплакала от обиды. А потом подумала и решила, что ничего страшного не произошло. Ну, побесится Макс недельку, а потом одумается, куда денется. Он же сам потом поймет, что Оля права. Он же ей еще и благодарен будет!Воображение немедленно подсунуло Оле красивую картинку: Макс с букетом цветов приходит домой, обнимает детей, целует жену и говорит:– А мне на заводе зарплату повысили! Это все благодаря тебе, любимая. Если б не ты, мог бы связаться с жульем всяким…Заснула Оля почти счастливая. *** На работу Ольга Максима устроила быстро, но облегчения это ей почему-то не принесло. После размолвки с нефтяными мужиками Макс стал каким-то надтреснутым. Он смотрел на Ольгу мертвыми глазами, говорил только по необходимости и вообще перестал посвящать жену в свои дела.Сначала Оля решила мужа наказать и стала демонстративно его игнорировать. К исходу второй недели поняла, что еще непонятно, кто кого наказывает. Максим просто не замечал ее присутствия. Молча приходил с работы, играл с Лизой, смотрел телевизор и ложился спать. Несчастным и подавленным он при этом совершенно не выглядел. Даже наоборот, как-то повеселел.Тогда Оля решила сменить тактику и перестала его кормить. На второй же день Максим вернулся домой в час ночи, в порядочном подпитии.– Сволочь, гад, алкаш!– Ну, ты же сама хотела, чтоб я не ел дома. Терпи.И Макс обидно захрапел.Первый раз за все время семейной жизни Оля испугалась. Муж вроде как и был, но он перестал быть ее. Она совершенно его не контролировала, даже приблизительно не могла сказать, чем он живет, о чем думает, где бывает. Она пыталась пробиться через стену, которую он выстроил, но с тем же успехом могла пытаться поболтать с умывальником.Если бы Макс орал, если бы он скандалил, Оле бы было легче. Придумыванием язвительных ответов можно бы было как-то разнообразить досуг. Оля подкатывалась к мужу в постели – получала качественный трах. Именно трах, даже не секс. Совсем без души, даже без тени чувства.Оля кидалась из крайности в крайность. То была мила, хоть к ране прикладывай, то становилась огнедышащей фурией. Макс реагировал одинаково – смотрел сквозь нее, выслушивал похвалы или упреки (в зависимости от настроения) и отворачивался.Оля перестала спать, по ночам рыдала в подушку и купила кучу дрянных книжонок о семейной психологии в надежде найти ответ на вопрос: «Как вернуть мужа, если он вроде и не уходил?»Решение зрело долго. Собственно, пришло оно в попытке понять, что именно держит дома этого теперь уже совершенно постороннего для нее мужчину. Получалось, что, кроме ребенка, ничего. А это значит, что требовалось немедленно родить второго. Февраль 1994 г. Как ни странно, второй ребенок изменил в жизни гораздо больше, чем первый.Олина мама вдруг смирилась с мыслью, что ее дочь замужем за «этим типом», и даже стала появляться с визитами вежливости. Несколько раз на нее удавалось спихнуть обеих дочек и немного поспать. Возможно, ключевую роль сыграло имя малышки – Вера, в честь бабушки.Лиза, которая считала себя совсем большой, вдруг вспомнила, что она маленькая, и требовала к себе маму каждый раз перед сном. Оля много читала о травме, которую получает старший ребенок при рождении младшего, поэтому всячески изображала любовь к Лизе. Хотя временами срывалась и однажды отвесила старшей дочке полновесную оплеуху.Но самое главное – ожил Макс. У него опять разгорелись глаза, он снова спешил домой (благо работа старшего технолога не требовала постоянного присутствия на заводе). Правда, внимание уделял большей частью детям, но Ольга приободрилась. В ходе беременности она снова и снова разыгрывала роль: «Любимый, без тебя мы все пропадем». Мало-помалу на Макса удалось свалить всю домашнюю работу – от приготовления пищи до стирки. И даже любимую Олей морковку он начал тереть без обычного нытья.Правда, на сей раз стирки было заметно меньше: какой-то гений в промежутке между Лизой и Верой изобрел памперсы. Если бы Ольга встретила этого человека, то сделала бы ему все, чего он пожелал бы, – вплоть до исполнения эротических фантазий. Она с ужасом вспоминала старую квартиру, увешанную застиранными тряпками.Да и девочка получилась на загляденье: кругленькая, с умными серыми глазенками и очень спокойная. Правда, иногда становилось не по себе, когда Оля встречала взгляд Верочки – вдумчивый и сосредоточенный. Обычно так смотрят философы на закате карьеры, но ни в коем случае не двухмесячные дети.Максим мог часами сидеть у кроватки и смотреть на дочку. А она – на него. Возможно, Вера обладала даром гипноза или еще каким-нибудь природным магнетизмом. Во всяком случае, Макс менялся на глазах. Дошло до того, что он сам вспомнил о годовщине свадьбы, которая последовала почти сразу после первого дня рождения Веры.Хотя и дата была некруглая, да и сама Оля уже не собиралась ее праздновать. Отоспаться бы – вот и весь праздник. Но упускать такой порыв – грубейший педагогический просчет. Правильные действия воспитуемого следует поощрять всеми методами, поэтому Ольга изобразила бурную радость и бурное же восхищение. Она дошла до того, что позволила мужу самому выбрать место и способ празднования.И Максим повел ее на ночную дискотеку.Это было, честно говоря, не совсем то, на что она рассчитывала. Пыжиться на фоне малолеток? Пытаться сойти за одну из них? Глупо и бессмысленно. И тем не менее Ольга пошла – и не прогадала.Максим, судя по всему, в подобные заведения без жены не ходил. Или ходил, но теперь очень хорошо разыгрывал неопытного посетителя. Он вертел головой, обошел весь зал и только после этого расслабился. Оля тягалась за ним, но расслабиться все никак не получалось. И тогда Макс влил в нее пару коктейлей.Алкоголя в них совсем не чувствовалось. Первые пять минут. А потом краски стали яркими, звуки – неземными, а настроение – розовым и смешным. Оля прыгала под непривычный ее уху стиль «техно», краем глаза подсматривала танцевальные движения и повторяла их. То ли природная пластика сказалась, то ли коктейли, а только танцы у нее получались на загляденье. Муж только этим – загляденьем – и занимался: таращился, как на чужую жену. Да и другие молодые люди все чаще норовили оказаться рядом, подмигнуть, а то и руку на талию бросить.А уж когда один из них, перекрикивая «техно», спросил, на каком курсе она учится… Тут настроение окончательно взмыло к потолку и пошло приятными пушистыми пузырьками.Максим в плясках участия не принимал. Пару раз Оля боковым зрением замечала, как к нему подкатывали какие-то малолетки, но Макс только молча показывал кольцо на пальце. Сама Оленька очень удачно забыла кольцо дома.Пару раз Максим подливал в топку Олиного настроения горючее – что-то прохладительное и бодрящее. Однако к трем часам она все-таки спеклась, вдруг перестала прыгать и побрела к мужу. Он обнял ее за плечи и повел к выходу. Все мужики в зале застонали от ревности. По крайней мере, так показалось Оле.Дорогу домой она не помнила совсем, зато дома… Как хорош был Макс! Что он с ней выделывал! Она никак в этом не участвовала – расслабилась и плыла, текла в мужниных руках. Потом вдруг резко, толчком протрезвела и испугалась:– Тише! Тише ты! Дети…– У мамы твои дети, – прошептал ей Максим, – у мамы. Мы тут только вдвоем. Сладкая моя…И Оля снова куда-то провалилась. *** Утром муж продолжал демонстрировать чудеса обходительности. Он принял от мамы детей, кое-как накормил их и чем-то занял. Впрочем, иного выхода у него не было – Ольга поутру оказалась в состоянии полной «неструноколебности» (слово из физ-факовской молодости). Тупо сидела на кухне, подперев голову рукой, и пила кипяченую воду. Макс подсунул ей цельный лимон – съела, как яблоко, даже не поморщилась. Кстати, лимон помог, реальность стала слегка оформленной.– Ну как ты, алкоголик? – участливо спросил муж.– Еще лимон есть?– Ешь, – Макс протянул еще один цитрусовый, мытый и чищеный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9