Почему она должна перед ним оправдываться? И вообще, по какому праву он выступает тут в роли прокурора? Тем не менее Кэтлин сочла необходимым избавить Бена от заблуждения, в котором он пребывал на ее счет и которое причиняло ей боль.
— К твоему сведению, после окончания художественной школы я работала в Нью-Йорке на клиентов одного из самых престижных салонов современной одежды, — едва сдерживая горечь обиды, сказала она.
— И как ты на них работала? Лежа на спине? Кэтлин открыла рот, но, потрясенная его грубостью, не нашлась, что ответить. Кто бы мог подумать, что их первая встреча после долгой разлуки окажется именно такой? В ее мечтах о встрече с Беном все представлялось не так. А она частенько мечтала о встрече с ним долгими одинокими вечерами в нью-йоркской квартире. Как можно забыть о человеке, который был твоей первой любовью, который первым поцеловал тебя, за которого ты собиралась выйти замуж? Сколько раз по ночам она воображала, о чем они будут говорить, а утром ее подушка была мокрой от слез. Но такого разговора с Беном она представить себе не могла.
Увидев в его глазах насмешку, Кэтлин поняла, чего он добивается. Не дождешься, злорадно подумала она, тебе не удастся вывести меня из себя.
— Разумеется, моя трудовая жизнь была не такой тяжелой, как у тебя на верфи, но я многому научилась. Я тоже создавала красивые вещи, только не из дерева, а из тканей. И эти вещи были не только удобны, но и доставляли эстетическое наслаждение. Со своими коллекциями одежды я побывала в Париже, Риме, даже в Токио.
— Сколько высокомерия в твоем голосе, Кэтлин.
— Не больше, чем у тебя.
— Полагаю, ты разъезжала не одна. Отчего же он сюда не приехал? Или побрезговал после Парижа?
Кэтлин даже онемела на миг от такого вопроса.
— Кто? — тупо спросила она.
— Твой любовник, наставник и хозяин.
— Не смей так со мной говорить, Бен — возмутилась Кэтлин.
— А что я сказал? Разве можно обижаться на правду? — Бен прищурил голубые глаза. — Так почему же он не приехал с тобой? Побоялся испачкать в ирландской грязи свои туфли, сшитые на заказ? Или постеснялся показаться здесь с тобой?
— Да ты, оказывается, просто завистливый и злобный тип! — выкрикнула Кэтлин и, недовольная собой, опустила глаза. Все-таки ему удалось вывести ее из себя!
Взгляд ее упал на ноги Бена. На нем были старые башмаки, надетые прямо на голые ноги. Да, Филипп даже под угрозой расстрела не появился бы в таком виде на людях. Он считал, что в такой обуви могут ходить только те, кто потерял самоуважение. Про Бена, конечно, нельзя сказать, что он потерял к себе уважение.
Даже в такой обуви он выглядел весьма привлекательным. И этот выцветший джинсовый костюм смотрелся на нем великолепно…
Кэтлин поймала себя на том, что ее неодолимо влечет к этому мужчине, и сразу испугалась. Надо было как-то защищаться.
— Даже последний нищий в Нью-Йорке, стоящий на перекрестке в ожидании подаяния, одет лучше тебя! — заявила Кэтлин и вызывающе уставилась на него.
Она видела, как у Бена сжались губы и напряглось тело, словно внутри него шла какая-то борьба. Затем он расслабился и, усмехнувшись, покачал головой.
— Знаешь, по-моему, мы досыта накормили друг друга оскорблениями. Давай поговорим спокойно. Расскажи, надолго ли ты к нам? Проездом? Или решила продать дом?
Кэтлин молчала, колеблясь, стоит ли принимать доверительный тон Бена. Да и что ему сказать, если она еще для себя ничего не решила, отложив размышления о своем будущем на потом.
— Почему проездом? Нет, Бен, я приехала к себе домой и собираюсь здесь остаться.
Наверное, он не ожидал такого ответа, и наступило молчание. Только прибрежные чайки кричали у моря да шуршали засохшие листья, гонимые порывистым холодным ветром.
— Ты останешься здесь? — переспросил Бен каким-то странным голосом. — И надолго? — Он снова прищурил глаза и пристально посмотрел Кэтлин в лицо.
— Я еще не решила… К тому же я не обязана отчитываться перед тобой. Мои планы — это мое личное дело!
Бен явно не собирался это оспаривать и уже своим обычным тоном спросил:
— Где же ты собираешься жить, Кэтлин? Кэтлин раздраженно пожала плечами.
— Разумеется, в своем доме, который достался мне в наследство от матери. Где еще я могу жить? — Она посмотрела на него и увидела на его лице широкую улыбку. — Не понимаю, что тебя так развеселило? Я сказала что-нибудь смешное? Потрудись объяснить, может, вместе посмеемся.
Но Бен только качал головой и смеялся уже в голос.
— Я подумал, что ты выбрала неудачное место для пылких встреч со своим любовником. Вряд ли его устроит старый дом с пыльными обоями на стенах крошечных комнат!
— Я уже не говорю о том, что ты оскорбительно груб, но должна тебе заметить, что Филипп, если ты его имеешь в виду, никогда не отличался снобизмом!
— Нет? Разве не ты говорила об эстетике? Поэтому ты и не привезла его с собой в Дандолк. На похороны твоей матери он тоже не приезжал… Он никогда не приедет сюда!
Стоит ли ему говорить о том, что мать возненавидела Филиппа с первой же минуты, как увидела в своем доме? Привезти Филиппа на ее похороны значило бы оскорбить ее память. В письмах, которые мать писала Кэтлин, она не переставала проклинать Филиппа, считая его главным виновником того, что после окончания художественной школы ее дочь не вернулась домой. Если бы не он, писала Кристина Флинн, Кэтлин уже могла бы стать женой Бена. Письма матери заставляли Кэтлин еще тяжелее переживать свой разрыв с Беном. Но теперь она подумала, что, пожалуй, она должна поблагодарить Филиппа за то, что этот брак не состоялся.
— Не вижу смысла переубеждать тебя. Ты все равно останешься при своем мнении, — устало сказала Кэтлин. — Главное я поняла — как сильно ты ненавидишь меня, Бен.
— Ненавижу тебя? — удивился Бен и снисходительно посмотрел на нее. — Ненависть означала бы, что ты занимаешь какое-то место в моей жизни, Кэтлин. А это не соответствует действительности. Ты для меня уже давно ничего не значишь. — Он отвернулся. — Извини, мне пора идти.
Не оглянувшись и не попрощавшись, Бен ушел. Кэтлин долго смотрела, как он шел вдоль линии прибоя в ту сторону, где находилась верфь. Глубокая грусть охватила ее. Ей казалось, что именно сейчас она окончательно потеряла самого верного в своей жизни друга. Это был жестокий удар.
Наконец его голубая одежда стала сливаться с небом, и только по вспышкам солнечных лучей в рыжих волосах она могла определить, где Бен. Уходил некогда самый дорогой человек в ее жизни. Вспомнив, какими глазами он всегда смотрел на нее, как любил смешить ее, какие удивительные подарки он творил для нее собственными руками, Кэтлин печально покачала головой. Ей не верилось, что тот же самый человек смотрел на нее только что с таким отвращением.
Наверное, она приняла опрометчивое решение, приехав сюда. Филипп не зря отговаривал ее, предупреждая о трудностях, которые ждут Кэтлин в родных местах. Вот они и начались, хотя она еще даже не доехала до дома…
Она удрученно смотрела на пустую заветную скамейку, на оголившиеся по осени деревья парка. Ей стало еще холодней, казалось, даже сердце застыло. Усталость последних дней разом навалилась на нее, и, с трудом передвигая ноги в модных туфлях на высоких каблуках, Кэтлин пошла к машине.
Глава 3
В машине было ненамного теплее, и Кэтлин включила подогрев. Неужели их разговор с Беном не кошмарный сон, а реальность? Ей отчаянно не хотелось в это верить. Ведь сколько она себя помнила, Бен всегда был неотъемлемой частью ее жизни…
Приехав с матерью в Дандолк, Кэтлин пошла в школу и сразу столкнулась с неожиданными для себя трудностями. Возможно, ее итальянская внешность была тому причиной, так уж вышло, что она родилась похожей на отца, или ее акцент, но большинство ребят в классе приняли ее в штыки и без конца дразнили «макаронницей». А когда выяснилось, что живет она только с матерью, ее просто начали терроризировать.
«Эй, кудлатая, а где твой папаша?» — то и дело слышала она за спиной злые детские голоса. Однажды ее ровесники загнали Кэтлин на пустырь за школой и, окружив, выкрикивали до хрипоты этот вопрос. Тогда непонятно, откуда возник Бен, который спокойно вошел в круг, встал рядом с Кэтлин и ответил: «У нее есть отец. Просто он живет и работает в Италии». Дети притихли и постепенно разошлись. Когда они остались вдвоем, девочка подняла кудрявую головку и посмотрела Бену в лицо. В его глазах было столько доброты, что Кэтлин раз и навсегда поверила ему.
Обычно Бен встречал свою сестренку после школы и провожал домой. После того случая он стал забирать из школы и Кэтлин, тем более что жили они по соседству. А вскоре познакомился и с ее матерью. Кристина Флинн души в нем не чаяла и считала мальчиком с золотым сердцем. Бен успевал учиться, подрабатывать на верфи, помогать своей матери и соседям. Он был всегда отзывчивым на просьбы Кристины, понимая даже в подростковом возрасте, как тяжело женщине одной справляться с хозяйством и растить такую непослушную егозу, как Кэтлин. Пожалуй, единственным человеком, которого Кэтлин слушалась беспрекословно, был Бен Маккарти.
После окончания школы Бен стал работать на верфи. Теперь Кэтлин видела его очень редко. Разница в возрасте давала себя знать. Ей шел пятнадцатый год, когда она случайно увидела Бена обнаженным до пояса. Он работал в своем огороде. Стоя у окна, Кэтлин с горящими щеками разглядывала его широкие плечи, волосы на груди… Впервые она испытала странное томление, непонятное, но приятное. С того момента она стала частенько подглядывать за ним, находя в этом ни с чем не сравнимое удовольствие. Бен практически не замечал ее. Он посещал пивной бар и танцульки в местном клубе, куда ей вход был еще заказан. Однажды она подстерегла его на дороге, по которой он обычно возвращался с верфи, сделав вид, что оказалась там случайно.
— Что ты тут делаешь? — спросил он. Кэтлин пожала плечами.
— Просто гуляю, а что, нельзя?
— Не самое лучшее место для прогулок такой девочки, как ты.
— Почему? Я какая-то особенная? — с вызовом спросила Кэтлин. Бен ничего не ответил.
— Почему твой отец не живет с вами? — неожиданно спросил он.
Кэтлин помолчала. Если б кто-то другой задал ей этот вопрос, она посоветовала бы этому человеку заниматься своими делами и не лезть в чужие. Но вопрос задал Бен, которому она доверяла.
— Знаешь, мой отец художник. С моей матерью он познакомился случайно, когда она бродила по Лондону в поисках работы и зашла в Национальную галерею, чтобы согреться. Она была очень красивой, и отец обратил на нее внимание. Они разговорились, потом он предложил ей позировать. Нет, не обнаженной, на это она бы никогда не согласилась. Между ними начался бурный роман, очень быстро они поженились и уехали к нему во Флоренцию. Там я и родилась.
Не знаю точно, что произошло потом, только мама приревновала его, кажется. Мне шел уже восьмой год, когда они оформили развод и мать увезла меня сюда. Отец приезжал несколько раз, просил у нее разрешения забирать меня к себе на каникулы, но мама считала, что у него в доме, где он жил с другой женой, неподходящая для меня обстановка. Больше я не бывала в Италии. — Глаза Кэтлин мечтательно затуманились. — Как бы мне хотелось снова оказаться во Флоренции! Я уже почти все забыла, так только, отдельные картинки в памяти остались. — Она спохватилась. — Только ты никому не рассказывай о моем отце, хорошо?
Бен дал ей обещание никогда больше не спрашивать о ее отце и слово свое сдержал.
— Тебе хорошо, — сказала Кэтлин. — У тебя есть отец, мать, сестренка и два маленьких брата. У вас в доме так весело!
— Нашла чему завидовать. Когда мы собираемся в доме все вместе, у нас негде повернуться. Слишком маленький дом. Ничего, как закончу строительный колледж, построю новый дом своим родителям. Вот только денег побольше надо заработать.
Бен умел зарабатывать деньги. Он не отказывался ни от какой дополнительной работы, помимо работы на верфи, а раз в неделю посещал занятия в строительном колледже.
— Почему ты выбрал такую профессию? спросила его как-то Кэтлин.
— А кем, ты думаешь, я должен стать? Космонавтом? Строитель — самая нужная профессия на свете. Всем людям на земле нужно где-то жить.
А вскоре он уехал с бригадой строителей в Дублин, заключив контракт на год. Кэтлин скучала по нему и с нетерпением ждала, когда кончится срок его контракта. Но через год он не вернулся, и она стала сходить с ума от тоски. К этому времени они с Фанни уже стали посещать клуб, пели в местном хоре, а по воскресным вечерам им разрешали иногда пойти на танцы. Повзрослевшая и похорошевшая, Кэтлин пользовалась большим успехом у местных кавалеров, но сами они успеха у нее не имели. Причина была очень простая — ни один из них, по ее мнению, даже в подметки не годился Бену.
— Что пишет твой брат? — как можно безразличнее спросила она однажды у своей подруги. — Домой не собирается возвращаться?
Фанни захихикала. Не одна Кэтлин задавала ей этот вопрос.
— Об этом он ни слова не писал. Хочешь, я напишу ему, что ты им интересуешься?
— Ни в коем случае! — испугалась Кэтлин. — Я просто так спросила.
Фанни сделала вид, что поверила ей, но, когда Бен прислал письмо, что весной возвращается, первой об этом узнала от нее Кэтлин.
Он вернулся накануне ее семнадцатилетия. Возвращаясь из магазина, Кэтлин столкнулась с ним на улице и с трудом удержалась, чтобы не броситься ему на шею, как глупая влюбленная девчонка.
— Здравствуй, Бен, — тихо сказала она. — Фанни говорила мне, что ты должен приехать со дня на день.
Бен смотрел на нее, хлопая от растерянности рыжими ресницами.
— Неужели ты — Кэтлин Флинн? — спросил он с изумлением.
Как все итальянки, Кэтлин к этому времени уже оформилась в очаровательное грациозное создание с длинными ногами, с блестящими черными волосами, завесой спадающими почти до пояса. Бен впервые заметил, какие у нее красивые темно-карие глаза и матовая гладкая кожа с нежным румянцем на щеках. Из лохматого худенького подростка, какой он ее помнил, вылупилась потрясающая красавица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19