Карта, которую Нинус собирался продать ему, бесследно исчезла.
Конан сел на корточки и задумался; чело его напряглось. Кому помешал этот жалкий монашек, у которого и взять-то нечего? Вряд ли у него могло быть что-либо, кроме карты. Поскольку карта исчезла, неведомый убийца мог совершить свое преступление именно для того, чтобы овладеть ею.
Солнце вышло из-за горизонта, осветив башни древней Кордавы. Глаза Конана загорелись синевою. Крепко сжав покрытый шрамами кулак, огромный киммериец поклялся отомстить неведомому убийце.
Бережно подняв крохотное тело Нинуса, киммериец взвалил его на себе на плечи и огромными скачками понесся к гостинице. Ворвавшись в залу, Конан заорал:
— Сабрал! Комнату и врача! И быстро!!!
Хозяин гостиницы знал, что киммериец ждать не любит. Без лишних слов хозяин поспешил вверх по шаткой лестнице, пригласив Конана следовать за ним.
Сидевшие в зале проводили киммерийца изумленными взглядами. Он был настолько огромен, что походил на великана. Длинная грива черных грубых волос оттеняла смуглое, покрытое шрамами лицо. Щеки были гладко выбриты. Из-под видавшей виды матросской шапки глядели пронзительно-синие глаза. Пират нес тело взрослого человека с такой легкостью, словно тот был младенец.
В таверне не было ни одного матроса с корабля киммерийца. Об этом Конан позаботился заранее — еще тогда, когда договаривался с Нинусом о встрече. Киммерийцу не хотелось, чтобы команда до срока узнала о существовании карты.
Сабрал отвел Конана в комнату, предназначенную для приема знатных гостей. Конан хотел было положить тело Нинуса на кровать, но тут хозяин ойкнул и, извинившись, снял с постели покрывало.
— Ни к чему пачкать кровью мое лучшее покрывало! — сказал он.
— К черту покрывало! — проревел Конан и бережно положил тело на кровать.
Сабрал стал складывать покрывало, киммериец же занялся Нинусом. Монашек едва заметно дышал, сердце его билось неровно.
— Уф, он все-таки жив, — с облегчением вздохнул Конан. — Слушай, хозяин, — слетал бы ты за пиявками! Ну чего ты пялишься на меня, как идиот, — тебе еще раз все объяснить?
Сабрала как ветром сдуло. Конан раздел Нинуса до пояса и, как мог, перевязал рану, из которой все еще сочилась кровь.
Сабрал появился в комнате в сопровождении позевывающего врача, одетого в ночную рубашку; из-под его ночного колпака выбивались вихри седых волос.
— Преискуснейший доктор Кратос! — представил врача Сабрал.
Доктор снял повязку, наложенную Конаном, прочистил рану и вновь перевязал ее чистой тканью.
— К счастью, нож прошел мимо сердца и не задел артерии, повреждено только легкое. При надлежащем уходе больной быстро встанет на ноги, — сказал доктор. — Кто мне заплатить за него, капитан, — я полагаю, вы?
Конан утвердительно хмыкнул. Несколько глотков вина вернули Нинуса в сознание. Он был очень слаб и потому говорил еле слышно:
— Я бежал — и — наткнулся на них. Один из них — Менкара — служитель бога Сета. Я стал звать стражников, и тогда Менкара сказал тому, другому: убей его, убей…
— Скажи мне, кто был с Менкарой? — спросил Конан.
— Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что это был капитан Зароно…
Конан нахмурился. Зароно! Это тот самый наглец, с которым пару часов назад они едва не сцепились. Может быть, Зароно знал о его встрече с Нинусом и о том, что монашек принесет с собою карту? Все указывало на коварный заговор, имевший целью выведать тайну клада.
Конан встал, лицо его пылало гневом.
— Ничего, мы еще посмотрим, чья возьмет! — проревел он. Киммериец достал из кошелька полную горсть монет и высыпал ее в ладони доктору. Другая горсть досталась Сабралу.
— А теперь послушайте меня! — сказал Конан. — Ему нужен настоящий уход, и ухаживать за ним попрошу именно вас. Все ваши расходы я оплачу по возвращению; если же я узнаю, что вы относились к нему без должного внимания, то пеняйте на себя! Да, если вдруг Нинус умрет, похороните его как подобает — со всеми церемониями и обрядами. Ну а теперь я покидаю вас.
Он бесшумно выскользнул из комнаты, сбежал по лесенке вниз и, легко распахнув тяжелую выходную дверь гостиницы «Девять Обнаженных Мечей», вышел на улицу. Шаг его был стремителен; тяжелый черный плащ хлопал на ветру.
Когда солнце позолотило мачты и реи кораблей, гавань уже не спала. Матросы карабкались по такелажу, офицеры орали в свои пергаментные рупоры, скрипучие деревянные подъемники, приводимые в действие мускулистыми руками портовых рабочих, сгрудившихся у ворота, переносили грузы с пирса на палубы.
Конан вышел на берег. В ответ на его вопрос капитан портовой охраны сообщил ему, что корабль Зароно «Петрель» покинул гавань еще до того, как солнце вышло из-за горизонта, — «Петрель» обогнул восточный рог бухты и исчез из виду. Киммериец достаточно неучтиво поблагодарил стражника, резко развернулся и понесся к трапу своего галеона, носившего имя «Вастрель».
— Зельтран! — заорал киммериец.
— Слушаюсь, капитан! — тут же отозвался его помощник, который в это время командовал загрузкой провианты в трюм. Зельтран был невысок и полон; как истинный зингарец, он носил роскошные черные усы. Несмотря на полноту, двигался он с легкостью кошки.
— Построй наших бездельников на палубе и объяви перекличку! — приказал Конана. — Мы отчаливаем!
Вскоре на шкафуте собралась почти вся команда. По большей части это были смуглые зингарцы, иностранцев почти не было. Отсутствовало трое. Конан приказал юнге обойти все близлежащие притоны и во что бы то ни стало привести нарушителей на борт. Все же остальные занялись погрузкой, которая пошла куда живее, ибо руководил ею сам Конан.
Вскоре отсутствовавшие взошли на палубу; тогда же закончилась и погрузка. Галеон отдал швартовы и отвалил от пристани. Шлюп, в который сели восемь гребцов, повел галеон в открытое море. Стоило парусам наполниться ветром, как шлюп был поднят на борт.
Поймав в ветер, паруса «Вастреля» надулись; галеон уверенно набирал скорость. Корабль плавно и ритмично покачивался на морских волнах; крик чаек мешался с плеском волн, скрипом снастей и шумом ветра.
Конан стоял на шканцах, угрюмо созерцая горизонт. Положив галеон на курс, заданный Конаном, и организовав вахту, Зельтран поднялся к киммерийцу.
— Итак, мой капитан, — вымолвил он, — куда лежит наш путь на этот раз?
— Тебе знаком корабль Черного Зароно? — спросил Конан.
— Вы говорите о том корыте, что отчалило еще до рассвета? Ну как же мне его не знать. Говорят, что капитан «Петреля: Зароно — искусный мореход, но подлей, каких поискать. Происхождения он благородного, но об этом люди стараются не вспоминать — уж больно много на его счету грязных дел; что до людей благородных, то те попросту сторонятся его. Вот он и стал пиратом. Скажите, капитан, — вы что, поссорились с ним? С Зароно так просто не сладишь…
— Если ты прикусишь свой язык, пустомеля, я расскажу тебе все.
Конан рассказал Зельтрану о событиях прошедшей ночи — о Нинусе, карте и Зароно.
— Если я смогу нагнать его в открытом море, — продолжил киммериец, — сладко ему не придется. «Петрель» побольше «Вастреля», но и ход у него потяжелее.
— В том, что мы сможем его догнать, я нисколько не сомневаюсь, — сказал Зельтран, молодецки закрутив ус. — Что до меня, то я могу уложить шестерых одним ударом. Но послушайте меня, капитан, не лучше ли будет, если мы будем следить за ними, держась поодаль, — Зароно, сам не зная того, приведет нас к цели, верно?
Конан метнул на своего помощника взгляд, полный гнева. Но тут же сменил гнев на милость и, улыбнувшись, похлопал Зельтрана по плечу.
— Клянусь Кромом и Мананнаном, крошка, — довольно проревел киммериец,
— ты не зря получаешь свое жалованье! — Конан посмотрел наверх, туда, где группа матросов застыла в ожидании команды поднять марсель. — Отставить! — закричал киммериец. — Спускайтесь вниз! — Он вновь повернулся к Зельтрану.
— Мы нагоним их и без марселя, Зароно же может его заметить. Помнится, ты говорил мне о человеке с орлиным зрением — кто это?
— Риего из Хериды.
— Точно. Пусть он взберется на марс и расскажет нам о том, что увидит.
Вскоре юный зингарский матрос уже стоял на марсе, обратившись лицом на юго-восток.
— Прямо по курсу вижу галеон. Виден только марсель, когда же корабль поднимается на волне, открывается и сам корабль — он выкрашен в черный цвет.
— Это «Петрель», — удовлетворенно заметил Конан. — Так держать, рулевой! — Он повернулся к Зельтрану, продолжавшему крутить свой ус. — Днем мы будем держаться на приличном расстоянии, ночью — подплывем поближе, — так, чтобы были видны бортовые огни «Петреля». Если нам повезет, Зароно нам не заметит.
Конан улыбнулся, в глазах его зажглись веселые искорки. Киммериец облегченно вздохнул. Вот она, жизнь, — под тобою палуба, рядом с тобой полсотни преданных тебе проходимцев, вокруг море, а впереди — враг!
На всех парусах «Вастрель» шел по следу «Петреля» — не был поднят лишь марсель. Солнце стояло уже высоко. Средь бирюзовых волн резвились игривые дельфины.

Глава 3
ГИБЕЛЬ «КОРОЛЕВЫ МОРЕЙ»

Каравелла «Королева Морей», королевское прогулочное судно, вышла из пролива, отделявшего берега Зингары от Барахских островов. Барахский архипелаг был известен своими пиратами — по большей части уроженцев Аргоса; однако на сей раз Западное море было пустынным. Позади осталась и граница, разделявшая земли Зингары и Аргоса.
Они плыли все дальше на восток, стараясь не терять из виду берега Аргоса. Следуя указаниям Хабелы, капитан Капеллес взял курс на порт, но решил не отслеживать береговую линию.
На это было две причины. Во-первых, они должны были как можно быстрее достичь берегов Шема, на которых стоял Асгалун. Во-вторых, так они не подвергали себя риску оказаться замеченными с берегом Аргоса, так же как и Барахские острова, кишевших пиратами.
Ближе к полудню у горизонта появилось темное судно, следовавшее за ними. Через пару часов оно приблизилось достаточно близко доя того, чтобы один из матросов, известный своей зоркостью, смог разглядеть его.
— Бояться нечего, моя госпожа, — сказал капитан Капеллес. — Это капер, состоящий на службе у нашего короля. По всей видимости, это «Петрель» — корабль капитана Зароно.
Хабелу, однако, это не успокоило. Казалось, от этого черного массивного галеона, что становился все ближе и ближе, исходит нечто зловещее. Впрочем, то, что этот корабль следовал тем же курсом, что и «Королева Морей», могло быть и простым совпадением.
То, что кораблем командовал Зароно, принцессе тоже не понравилось. Она была практически не знакома с этим человеком и видела его лишь во время дворцовых церемоний, однако она не единожды слышала о его зловещих деяниях. Одна из ее подруг, Эстреллада, говорила принцессе о том, что Зароно безумно влюблен в Хабелу. Тогда Хабела не придала ее словами никакого значения, ибо в кого же еще, как не в свою принцессу, могут влюбляться придворные? Разве найдется среди них хоть один, кто не желал бы стать королем?
Хабела окончательно укрепилась в своих подозрениях. Шел уже третий день плавания, и ее исчезновение наверняка было известно всем. Можно было представить, какая суматоха стоит сейчас во дворце.
Хабела поплыла на королевском корабле, пропажу которого нельзя было не заметить, и тем выдала себя с головой. Поскольку она не могла отправиться ни на север, к пустынным диким берегам страны пиктов, ни на запад, где расстилалась безбрежная океанская ширь, она могла поплыть только на юго-восток, к Аргосу, к городам-государствам Шема, к зловещему Стигийскому царству, за которым начинались земли, населенные людьми с черной кожей.
Паника, вызванная ее исчезновением, могла пробудить от долгого летаргического сна и ее отца, короля Фердруго. Король мог послать Зароно ей вслед, с тем чтобы вернуть свою дочь-беглянку домой.
Хабела пробормотала что-то невнятное и отвернулась от капитана. Какое-то время она расхаживала по палубе, затем, опершись на перила, покрытые изображениями дельфинов и тритонов, потрясающих трезубцами, стала смотреть на преследовавший их корабль. Она боялась оторвать от него взгляд, словно подпав под неведомые чары.
«Петрель» постепенно приближался, рассекая своим тупым носом морские валы. «Если он не замедлит ход, — подумала Хабела, — через полчаса он сравняется с нами и отнимет у „Королевы Морей“ ветер».
Принцесса неплохо разбиралась в морском деле. В отличие от своего отца, который питал к морю отвращение и никогда не приближался к «Королеве Морей», она провела на ее борту все свое детство. Лишь в последние годы, когда она уже стала девушкой, отец запретил ей одевать матросскую одежду и лазать по такелажу.
Принцесса сперва задрожала, но тут же справилась с собой и успокоилась. Пока намерения капитана были неясны. Вряд ли этот зингарец безумен настолько, чтобы напасть на корабль самого зингарского короля.
И тут на залитую солнцем палубу легла тень. Она имела странный темно-зеленый цвет — все вокруг погрузилось в жутковатую изумрудную дымку.
Принцесса подняла голову, но не увидела над «Королевой Морей» ничего необычного — небо было совершенно ясным и не было в нем ни демонов, ни крылатых чудовищ. И все же туман, окутывавший «Королеву Морей» с каждой минутой становился гуще — он был плотен и в то же время странно неосязаем, призрачен. Лица людей побледнели, глаза наполнились ужасом.
И ужас не заставил себя ждать. Зеленоватые щупальца обвились вокруг матроса, стоявшего рядом с Хабелой, — бедняга завопил не своим голосом. Казалось, холодные щупальца глубоководного кракена свивали кольца вдоль его тела. Принцесса изумленно смотрела на его лицо, на его сведенное болью тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18