— Смотрите, здесь — разве не прелесть? — Монетт в танцевальном классе. А это снято в честь победы в конкурсе «Очаровательная бэби»…
Либерти выскочила на улицу и облегченно перевела дух. «И что теперь со всем этим делать? — думала она, выключая диктофон. — Где тут факты, а где просто фантазия? Лучше стереть все от начала до конца». Девушка остановила такси. Называя водителю адрес кафе «Беркшир-плейс», она увидела в зеркальце заднего вида невысокого брюнета в синем костюме, следовавшего последнее время за ней по пятам. Преследователь тоже поспешно садился в машину. Либерти постучала по пластмассовой перегородке:
— Будьте добры, оторвитесь вон от того «шевроле»!
— Вы шутите, леди? Это что, кино?
— Оно самое. — Она сунула водителю двадцатидолларовую бумажку, и он резко увеличил скорость, так что Либерти вжало в сиденье.
— Я предпочла бы вот это место! — Либерти указала на угловой столик.
— Но столик на четверых, а вы говорили, что вас будет двое…
Часы показывали начало пятого, посетителей становилось все больше, и метрдотель заметно нервничал.
— У меня интервью, и мне нужно, чтобы нас не беспокоили. Считайте, что нас не двое, а четверо. — Она подала метрдотелю десять долларов.
— Как вам будет угодно, мисс.
Либерти заказала чай и лепешки. Она торопилась пополнить запас энергии: миссис Новак до дна исчерпала те немногие силы, которые у нее оставались после сложного перелета.
Девушка еще не решила, с кем только что имела дело: с безнадежно сумасшедшей или с особой, свихнувшейся только наполовину. Либерти не помнила, кому принадлежит удачное сравнение: «Невротики только мечтают о воздушных замках, а психопаты в них обитают, позволяя своим матерям в них прибираться». Она не могла поверить, что Раш Александер всерьез готовился бросить жену ради дешевой потаскушки. И как он мог всерьез рассчитывать на неуравновешенную миссис Новак? Задача заключалась теперь в том, чтобы найти подтверждение услышанному — в противном случае причислить это к разряду нелепых фантазий.
Намазывая клубничный джем и взбитые сливки на горячие лепешки. Либерти блаженно вытягивала ноги в ожидании Кит Рейсом. В элегантном кафе-кондитерской было столько цветов, что она невольно сравнила себя с эльфом, попивающим чаек на верхушке цветущего каштана. Потом по ней скользнула огромная черная тень, и она поежилась. Бик Кроуфорд… Что за ночка! И до чего некстати! Отвратительный вечер в обществе Бика грозил испортить все впечатление от встречи с Кит, а ведь интервью с ней кое-что значило для Либерти… даже больше, чем то, в чем она была готова себе признаться. Не просто кульминация трехсот телефонных звонков в ее кабинет, не просто последний штрих в готовящейся статье, но завершение миссии, начатой месяц назад в мастерской Китсии на Зваре. Она запустила руку в сумочку и нащупала там холодную черепашку — на счастье! Там же лежали пленки, зафиксировавшие звуковое сопровождение всего того кошмара, который происходил в доме Бика Кроуфорда.
Вытащив кассеты, Либерти едва не вскрикнула. Когда же Бик успел заменить ее записи двойным альбомом лучших песен Уэйна Ньютона? Вот мерзавец! Она потребовала телефон и в ярости набрала его рабочий номер, чтобы оставить свой, ресторанный. Потом убрала аппарат под стул и жестом показала официанту, что телефон ей еще понадобится.
При появлении в дверях Кит Рейсом Либерти чуть не подпрыгнула от радости. Та же изящная, гибкая брюнетка, которая двадцать лет назад откинула полу палатки, где лежал Стюарт Гранджер, исполнивший в «Наследнице бури» главную роль!
Встретившись с Кит глазами, она подняла палец, обозначая себя.
Кит пересекла зал грациозно и бесшумно, совсем как кошка на бархатных лапках, и Либерти видела, как посетители, поворачивая головы, провожают ее взглядами. Возможно, они не узнавали актрису, а просто отдавали должное ее красоте. На Кит был гладкий черный костюм, жемчужно-серая блузка с вырезом на груди, а ее дымчато-шоколадному загару нельзя было не позавидовать. Подойдя к столику, она протянула Либерти руку. Длинные изящные пальцы, ни колец, ни лака — эта женщина требовала, чтобы ее принимали всерьез.
— Простите, что опоздала; надеюсь, вы не очень долго меня ждали? Вижу, вы уже успели попить чаю.
Ее глаза имели цвет густых джунглей — ради таких и изобретали цветную пленку. В мочке ее правого уха красовалась драгоценность, о которой Либерти говорила Китсия, — черная жемчужина. У Либерти закружилась голова.
Сев за столик, Кит непринужденно поманила официанта, и тот бросился к ней со всех ног.
— Неудобный стул. Будьте добры, принесите другой.
Официант поменял стул, а Либерти подумала, что она, пожалуй, проделала бы эту манипуляцию без посторонней помощи.
— Вам, наверное, все время твердят, что в жизни вы выглядите такой же красавицей, как и на экране…
— Спасибо.
На самом деле она была даже красивее, чем на экране, крепче. На пленке она получалась какой-то хрупкой, как статуэтка из слоновой кости, обернутая в целлофан.
— Я слышала, вы тренируетесь?
Кит царственно наклонила голову:
— Простите, мисс Адамс?
— Вы плаваете?
— Да. — Скупой кивок. — Плаваю.
— Я тоже, но не по семь миль в день. Семь миль у меня наберется разве что за семь лет! — Либерти подобострастно засмеялась. Кит улыбнулась в ответ, но ее глаза оставались холодными, и лишь угольно-черные волосы сияли, словно смоченные водой.
Либерти вспомнила фотографию в старом «Лайфе»: мокрая Кит, вылезающая на мшистый берег. То был эпизод из самого удачного ее фильма. Подпись гласила: «Кто говорит, что киски не умеют плавать?»
— Надеюсь, мисс Адамс, вы сознаете, что мое интервью вам носит чисто информационный характер?
— Мисс Рейсом, вам известно не хуже, чем мне, что никаких информационных интервью не существует. — Благодаря Арчеру она наконец-то подцепила Кит на крючок. Неужели та надеется, что все обойдется одной встречей? Нет, Либерти будет допрашивать ее еще и еще, нравится ей это или нет.
— Почему в таком случае вы отказываетесь уточнить, что за статью готовите? — спросила Кит, в голосе ее чувствовалось напряжение.
— Хочу написать о вас и вашей матери. Вы образуете весьма своеобразный тандем.
— Мы не работаем вместе, — напомнила Кит.
— Я не это имела в виду, — поспешила поправиться Либерти. — До сегодняшнего дня я знакомилась с вторичными источниками информации, заходила с разных углов. Для себя я называю это «системой Расемона». Но теперь, когда вы дали согласие на интервью…
— Расемон? — перебила ее Кит. — Уж не собираетесь ли вы нас насиловать? Помнится, у японцев…
— Нет, такой подарок не годился бы ко дню рождения. Статья выйдет в декабре, когда вашей матери исполнится семьдесят три года.
— Очаровательно! — Лицо Кит сделалось каменным.
— Вы предпочитаете чай или что-то покрепче? — осведомилась Либерти при приближении официанта.
— «Эрл Грей», пожалуйста.
— Ядром материала я собираюсь сделать «Последний шанс», — продолжила Либерти. — В нем вы, как всегда, ставите на мнимых неудачников. Раньше это приносило вам успех. — Она заранее решила, что начнет с этого, избегая слишком личных вопросов, чтобы интервью не приобрело поверхностный характер.
— Неудачники? — Кит посмотрела на свои часики — овал с римскими цифрами. — Боюсь, я не совсем улавливаю вашу мысль, мисс Адамс.
— Ну как же, а «Хейт-стрит», «Дакотцы»? «Последний шанс» — из того же ряда.
— Если вы имеете в виду, что я не следую кинематографической моде, тут вы, пожалуй, правы. Можете называть меня Кит.
— Спасибо, Кит. Я говорю именно об этом.
Либерти вырвала из блокнота испорченные листки и нашарила в сумке карандаш. «Еще не время», — сказала она себе, наткнувшись на черепашку, и, подняв глаза, покраснела: Кит смотрела на нее пристально, не мигая.
— Вас беспокоит ситуация с «Последним шансом»? — поспешила спросить Либерти.
— Беспокоит, — медленно ответила Кит. — Мы столкнулись с кое-какими проблемами и решили притормозить, пока не найдем решение.
— Говорят, каждый день отсрочки обходится «Горизонту» в сто пятьдесят тысяч долларов?
— Я не привыкла разглашать бюджет. Кинофильм надо оценивать по его достоинствам, а не по бюджету.
— Вы хотите сказать, что «Последний шанс» не превысит бюджет? Разве вам не придется раскошеливаться на «золотые» сверхурочные?
— «Последний шанс» — не очень дорогой фильм. Нам пришлось сильно потратиться на покупку права экранизации, но превышение первоначальной сметы пока что невелико. Просто трагедия на съемочной площадке создала специфические проблемы.
— Как по-вашему, почему Монетт Новак совершила самоубийство именно на съемках, а не в каком-нибудь другом месте? Это не вызывает у вас тревоги?
— «Тревога» — не то слово, которое отражает чувства, вызванные у меня смертью мисс Новак.
— Вы уже нашли ей замену?
— Да, вчера.
— Неужели? На кого же пал выбор?
— Я отвечу, но не для печати. Мы предложили роль неизвестной актрисе по имени Верена Максвелл Александер.
Рука с зажатой в ней лепешкой замерла у рта Либерти.
— Верена Александер? Дочь Раша Александера?!
— Да.
— Мир тесен! — Либерти поспешно отхватила зубами кусок лепешки.
— Еще как тесен! — подтвердила Кит. Ее слова походили на хлопок дверью.
— Мне казалось, что дочь Александера работает фотомоделью. — Либерти сгорала от любопытства. — Разве она не подписала контракт с парфюмерной компанией «Руба»?
— «Последний шанс» станет ее кинодебютом.
— Понятно. — Либерти почувствовала, что пришла пора достать «Кэмел». — Скажите, у вас есть догадки, почему мисс Новак вернулась к наркотикам?
Кит сразу же насторожилась.
— Я не вмешиваюсь в частную жизнь, мисс Адамс.
— Джей Скотт считает, что тут замешаны личные проблемы.
— Мне об этом ничего не известно.
— Монетт встречалась с Биком Кроуфордом, и тот утверждает, что расстался с ней именно из-за ее наркомании.
— Вот как?
— А еще он утверждает, что после него она перешла к Рашу Александеру. — Кит стала крутить сережку, и Либерти сразу догадалась, что это признак волнения. — То есть Раш Александер…
— Я этому не верю. На съемочной площадке не бывает секретов: я бы знала, если бы…
— Действительно, звучит не очень убедительно: мистер Александер счастлив в браке, и вдруг… Да, и вот еще что, зачем ему пристраивать на роль свою дочь, в то время как замысел состоит в том, чтобы закрыть картину и получить страховку?.. — Либерти лихорадочно соображала. Если роль Лейси досталась дочери Раша, то не имеет ли он и в самом деле отношения к гибели Монетт? Что, если миссис Новак не такая уж сумасшедшая? Но зачем убивать молодую актрису и отдавать ее роль своей дочери, если они все равно закроют картину, польстившись на страховку? Бессмыслица какая-то!
— Кто вам это сказал? — Кит подалась вперед. — Я не верю, что Арчер уже принял решение.
— Может, и не принял, — бросила Либерти и впервые посмотрела на Кит в упор, потом отхлебнула чай — остывший и горьковатый. — Еще болтают, что Брендан Марш угрожает отказаться от роли.
Кит расширила глаза, ее зрачки сверкнули, как черные кинжалы.
— Брендан?
— Я слышала это вчера вечером в Лос-Анджелесе.
— Интересно, от кого?
— На этот вопрос я не могу ответить.
— Почему?
— Потому что дала обещание молчать.
— Вот как? — Кит медленно помешивала ложечкой чай и сверлила Либерти взглядом. — Вы способны играть в таинственность, когда речь идет о таких серьезных вещах? К тому же лично к вам это не имеет ни малейшего отношения.
— Ну, если вы так к этому подходите…
— Как еще к этому можно подходить, мисс Адамс?
— Пожалуйста, называйте меня Либерти — Кит застыла, как пантера, приготовившаяся к прыжку, и Либерти решила, что пора переменить тему:
— Когда я была у вашей матери на Зваре…
— Послушайте, Либерти, — перебила ее Кит, — «Последний шанс» крайне важен для меня, для киностудии, для всех, имеющих отношение к фильму. Услышав от вас такое серьезное сообщение, я не могу оставить его без внимания.
— А я не могу подвести человека, оказавшего мне доверие.
Напрасно я вообще об этом заговорила. Так продолжим?
Если бы у Кит был хвост, он бы наверняка нервно задергался. Глубоко затянувшись сигаретой, Либерти решила считать молчание Кит согласием и продолжала:
— Я только что вернулась со Звара. Он, конечно, впечатляет, но там так пустынно! Как вы спасались от скуки?
— Иногда на Зваре бывало очень оживленно. — Казалось, Кит была рада переключиться на воспоминания. — Мать приглашала друзей из Европы и Штатов и позволяла им жить у нас по многу месяцев. Какие приемы она закатывала! Художники, актрисы, искатели приключений, бродяги… В общем, личности Помню одну женщину, носившую мужскую одежду и возившую грузы по всей Америке.
— Звучит экзотически, — сказала Либерти, — но разве это подходящая компания для девочки? Там были дети вашего возраста?
Кит покачала головой:
— Арабских девочек не выпускали из дома, поэтому я играла с мальчишками — сыновьями и племянниками эмира. Тогда я была такой смуглой, что меня принимали за арабку.
— А вы арабка?
— Нет, — удивленно ответила Кит. — Неужели похожа?
— Не в этом дело. — Либерти хотела продолжить, но не посмела: Кит не знает, кто ее отец… — У вас потрясающая мать.
— Так считают многие.
— Правда ли, что вы не разговариваете?
— А вот это вас не касается.
— Если это правда, моя задача сильно усложняется.
— Но я не ставила перед вами никаких задач…
— Да, не вы. Ваша мать!
Кит чуть не подпрыгнула.
— Вот оно что! Мне надо было сразу догадаться, откуда ветер дует. Только Китсия могла сговориться с «Метрополитен».
У Либерти под стулом зазвонил телефон.
— Простите. — Она схватила трубку. — Алло!
— Мисс Адамс? Вас спрашивает мистер Рейсом.
— Сейчас я не могу ответить, перезвоню ему позже.
Но Рейсом уже разговаривал с ней:
— Здравствуйте. Я о вас думал. Как Лос-Анджелес? — Его голос звучал слишком соблазнительно, и Либерти пожалела, что его нет рядом.
— Сейчас я не…
— Хочу пригласить вас на прием завтра вечером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54