Молодожёны, танцевали и беспрестанно целовались. Кирилл уже давно хотел увести Юлю в их комнату, но она не шла. Сегодня ей хотелось праздника. Она вообще не любила одиночества и войдя в такую большую семью, чувствовала себя на другой планете. Она не особенно задумывалась, что про неё говорят окружающие, как они её восприняли. Юля привыкла ощущать себя в центре внимания и этой привычке изменять не собиралась. Кирилл смотрел как в её счастливых глазах отражаются свечи и крепче прижимал к себе свою жену. Пусть она веселится. Времени для любви у них будет предостаточно.
Дина с Сашей, обнявшись курили на балконе, вполголоса переговаривались, вспоминая прошедшую суматошную неделю. Саша всё ещё находился в каком-то нервном возбуждении, и Дина пыталась его немного успокоить, охладить. Она давала ему выговориться, а сама терпеливо слушала, изредка вставляя свои комментарии в его насыщенную эмоциями речь. Саше нужен был хороший отдых, крепкий сон, всё что угодно — нужно было снять стресс. Но в таком перевозбуждённом состоянии он не мог ни есть, ни спать. Даже поцелуи его были непривычными — сухими и отрывистыми. Дина думала о том, что в этой сумасшедшей семье человеку очень трудно отвлечься, отдохнуть. Здесь постоянно что-то случается. Вот сегодня, например, младшенький привёл в дом жену, взбудоражил всех своим поступком. Не все подают вид, но каждый воспринял это по-своему близко к сердцу. А для Саши и без того эмоционально и физически выжатому, подобное событие — уже явный перебор. Он ведь всегда на всё реагирует остро, а порой на некоторые вещи болезненно. Вот Илья умеет держаться ровно и спокойно, хотя тоже много работал и нервничал в последнее время. И Кирилл ему далеко небезразличен. Однако он, пусть чисто внешне, но уравновешен. Не курит сегодня так много и нервно, не вздрагивает от малейшего прикосновения. Сидит себе человек спокойно, созерцает окружающих и мир, улыбается чему-то своему. Каждый, конечно, по-своему переносит усталость и стресс, и говорят даже, что лучше выплеснуть энергию наружу, не держать в себе… И всё же, как много притягательного в этом вальяжном спокойствии, а от тонкой улыбки-усмешки так веет силой, властью, барством. Находиться рядом с Сашей в последнюю неделю для Дины было огромным трудом и теперь ей тоже хотелось отдохнуть. Сесть рядом с завораживающе безучастным Ильёй, коснуться его руки, словно невзначай, вдохнуть его запах, и вместе с ним его спокойствие и хладнокровие. Но он не позволит — отстранится, отодвинется, внутренне закроется. Не потому, что она — Сашина женщина. Просто она никогда не нравилась Илье. Дина это знала, видела, чувствовала и уже давно с этим смирилась. Илье Луганскому предназначено было познать иные страсти, иные чувства. Какое огромное количество девчонок и женщин влюблялось в него только у Дины на глазах! Он со всеми был дружелюбен, мягок, внимателен. Но и только. Мог быть секс, бесчисленные романтические вечера в ресторанах. Но для всех своих страстных воздыхательниц Илья оставался персоной инкогнито, хотя был открыт для общения, сводил всех с ума своим обаянием, но ни в одну не влюблялся, ни по одной не страдал, ни в одной не нуждался, как бы ни сильны были их чувства. Будто ждал Илья чего-то нездешнего, нереального, далёкого от этой грешной жизни. О каких роковых страстях он мечтал, этот сдержанный, уверенный в себе человек, деловой до мозга кости, прагматичный, продуманный и просчитанный, в противовес Сашке далёкий от романтических бредней? Для какой отчаянной любви бережёт он силы и себя самого? Кто сможет свернуть голову его неприступности и гордыне? Дине это явно не под силу, как и многим другим. А тут ещё эта вертлявая стерва Гелка крутится рядом с ним, заглядывает ему в глаза… Неужели она на что-то рассчитывает? Если между Диной и Ильёй пропасть, то между нею и им, учитывая их родство — пропасть пропастей!!! Для Гельки этот сопляк Костик — предел мечтаний! Пусть наслаждается его изысканным обществом!
Но обществом Кости Геля не наслаждалась. Она мечтала поскорее его выпроводить, ей надоело танцевать с ним, слушать его разговоры про одно и то же — институт, лекции, друзей, праздники в общаге… Геля то и дело поглядывала на сидящего в одиночестве Илью и боялась, что вдруг ему всё это наскучит и он встанет и уйдёт. Домой или в кабак, или ещё куда-нибудь. Но вот к Илье подсела мама и они принялись весело о чём-то говорить… Это хорошо, но сейчас же к ним присоединится отец. А у него и у Ильи разговор никогда не получается и заканчивается всегда одинаково — нравоучением отца и усмешкой Ильи. Мама их сейчас разведёт по сторонам, а значит, Илья опять останется скучать в одиночестве. Выйдет Илья покурить с Сашей на балкон, а там эта Дина прижимается к брату, лезет к нему в штаны чуть ли не при всех! Даже выпить коньяку или вина Илье не с кем. Алла тоже ушла куда-то с этим своим противным Вадиком…
— Костя, тебе домой не пора? — не выдержала в конце концов Геля.
— Выгоняешь меня, да? — с обидой отозвался Костя.
— Я просто устала, хочу спать! — отрезала Геля, — если тебе охота — празднуй дальше без меня!
— Без тебя я не буду… — промычал огорчённый Костик. Он немного помолчал и вдруг добавил, — Слушай, Гелка, а давай тоже поженимся!…
Геля от неожиданности замерла на мгновение.
— Ты что, Лебедев, с ума спрыгнул? Крыша поехала? — воскликнула она в негодовании от услышанного.
— Ну, я так и знал, что ты сразу начнёшь орать… — вздохнул бедный Костик, давно и безнадёжно влюблённый в Гельку.
— Я не ору! И я тебе уже всё сказала по этому поводу. Ты забыл? Если хочешь общаться со мной — давай без этих глупостей! Мы с тобой просто друзья. Ясно?
Но просто друзьями они были не всегда. С первого курса Костя пытался ухаживать за Гелей с переменным успехом. Она то снисходила до него, то гнала прочь. Он ходил за ней как тень, не уставал признаваться в любви. Готов был страдать и любить безответно вечно, лишь бы только быть рядом. Поначалу Геля воспринимала проявление его чувств с пониманием, старалась не обижать Костю резкими отказами, терпеливо переносила проявление любви в виде поцелуев и объятий. Но однажды, после какого-то бурного праздника она оказалась с ним в постели. Не сказать, что Геля пошла на это бессознательно. Это был своего рода эксперимент, юношеское любопытство, жажда познаний и новых ощущений. Но эксперимент превратился для неё в ужас. Никогда ещё Геля не чувствовала себя так отвратительно, как обнажённая рядом с Костей в его постели. Стыд и разочарование испытала она тогда, в ту ночь, на его ужасно скрипучей кровати, которую, как ей казалось, слышали все в доме. Она не чаяла, когда наступит конец её мучительной пытке, ей было тошно и больно, хотелось заорать благим матом и оттолкнуть от себя неумелого, но очень пылкого и неуёмного Костю. Но Геля сжав зубы выдержала, снесла всё до конца, а потом поднялась, стремительно оделась и убежала от Кости домой среди ночи. Дома она больше часа стояла под душем и ругала себя последними словами за то, что поддалась, уступила, разменяла себя на весьма сомнительное удовольствие без любви, без страсти. Потом разбудила Аллу, потребовала выдать ей срочно какие-нибудь противозачаточные пилюли, и принялась их глотать пригоршнями. Алла ничего не могла понять, только всё спросонья повторяла, что Гелька отравится. Но Геле было всё равно, лишь бы вот так по-глупому не забеременеть. После этого случая Геля решительно запретила Косте любые проявления чувств, включая поцелуи и признания в любви, если он хотел продолжать с ней общаться. Самой ей проще было вообще про него навсегда забыть, но он постоянно напоминал о себе, ходил по пятам, дарил цветы и подарки, приглашал на свидания. Он, к сожалению, учился в её студенческой группе и деваться от него было некуда. Но самое интересное, что на него как раз Геля зла не держала и кроме раздражения ничего к его персоне не испытывала. Она злилась на себя одну и себе одной не могла простить той ужасной ночи.
Костя продолжал безответно вздыхать по её поводу, бледнея и краснея одновременно при её появлении. Её это мало трогало. Это были уже его проблемы. Но когда Костя начинал говорить подобные глупости, как сейчас, Гелю начинало трясти.
— Если не хочешь поссориться со мной раз и навсегда — чтобы я больше такого не слышала, — безапелляционно заявляла она ему.
Сегодня Костик явно перегрелся и ему тем более было пора домой.
— Когда ты повзрослеешь, Лебедев… — вздохнула она на прощание, отстраняясь от его поцелуя, — сколько тебе можно повторять одно и то же?
— Я тебя люблю! И никуда тебе от меня не деться! — вдруг с несвойственной ему уверенностью произнес Костя, — Сама ко мне прибежишь когда-нибудь!
— Давай — давай, шагай, — только хмыкнула ему в ответ Геля, закрыла за ним дверь и выдохнув с облегчением взлетела по лестнице птицей.
И буквально натолкнулась на Илью. Он нес из кухни новую бутылку вина. В гостиной, видимо, расходиться никто не собирался.
— Ну, выдворила своего героя — любовника? — спросил Илья, легко улыбнувшись. — Ты совсем извела бедного парня. За весь вечер не одарила ни единой улыбкой.
Значили ли его слова то, что он не спускал с неё глаз, следил за нею весь вечер, или всё это сказано им так, для красного словца? То что Геля не очень-то жалует Костю, известно всей семье.
— Ты что, переживаешь о нём? — спросила Геля, пристально глядя Илье в глаза.
— Я просто думаю, неужели ты коварная притворщица? — засмеялся в ответ Илья.
— Значит, переживаешь обо мне? Я не притворщица, я всегда говорю то, что думаю. Хочешь, тебе скажу?! — Геля не отводила взгляда от глаз Ильи.
— Боюсь услышать что-нибудь из ряда вон… — с иронией покачал головой Илья, — давай, Ангелинка, лучше потанцуем.
Илья поставил бутылку вина на стол и за руку вывел Гелю в центр комнаты туда, где забыв про всех, покачивались в танце Кирилл и его Юля. Геля положила Илье руки на плечи, а он легко притянул её к себе, обняв за талию. Как приятны ей были его объятья, пусть ненастоящие, пусть всего лишь на время танца. Она чувствовала его тепло, тонкий аромат его одеколона, смешавшийся с горьковатым запахом сигарет и таяла от счастья. Ей не хотелось сейчас думать, что это всего лишь своего рода игра, он близок, но непреодолимо далёк… Он рядом — только протяни руку и коснись его лица, но какое невероятное между ними расстояние!… Он улыбается ей в полутьме комнаты, а ей хочется плакать от всего невысказанного, что так жжёт, мучит и томит… Геля опустила голову, стараясь не думать ни о чём, но музыка вдруг как-то внезапно стихла, словно оборвалась. Геля подняла голову и увидела близко-близко внимательные глаза Ильи. Почему они так близко? Неужели она забылась и прижалась к нему, нарушив допустимую грань?… Но он не отстранился, не отодвинулся… он таким долгим взглядом смотрит на неё. Словно ждёт чего-то. Чего он ждёт? А что если вот сейчас признаться ему во всём, высказать то, что столько лет держала она в душе? Как изменится его взгляд, его улыбка? А впрочем, ей всё равно, что он ответит, как посмотрит на неё. Ей важно только одно — её собственное чувство и то, что он пока рядом. Пока…
— Я люблю тебя, — услышала Геля издалека собственный голос. Он прозвучал глухо и отозвался эхом в груди. Ей показалось, конечно, будто Илья вздрогнул. Нет, он по-прежнему спокойно смотрел на неё.
Только он теперь должен был сказать, что, конечно, тоже любит её, она самая любимая его племянница, ненаглядный малыш… но Илья молчал, и от этого её признание неожиданно приобрело особую значимость. Он понял, о какой любви говорит Геля и не высмеял её, не отшутился! Мог и, наверное, должен был, но почему-то не стал. Вместо ответа Илья тихонько отвёл Гелю в сторону и усадил на диван, словно она вот-вот упадёт. А сам рядом не сел, сел напротив. Между ними оказалось несколько свечей, они горели ярко и им не видно было лиц и глаз друг друга.
« Я сделала что-то не то», — вдруг яростно забилась в мозгу у Гели тревожная мысль. « Я не должна была это ему говорить! Я всё испортила!…»
— У меня есть тост! — вдруг раздался голос Саши. Они с Диной наконец-то вернулись с балкона в гостиную. — Мы сегодня ещё не пили за нашу большую дружную семью! За всех нас! Знаешь, Юля, что на протяжении многих лет в нашей семье не было ссор и конфликтов. Я хочу вам с Кириллом пожелать, чтобы вы продолжили эту традицию.
— А я хочу пожелать, — сказал Антон, — чтобы все мои остальные дети в скором времени последовали примеру Кирилла, раз уж он стал первооткрывателем, и создали собственные большие и дружные семьи! И чтобы главной силой в них была любовь!
— За любовь! — воскликнул Саша, но чокнулся сначала с мамой, а потом уж с Диной и остальными. Юля старательно и звонко чокалась со всеми. А Илья приподнялся и легко коснулся своим бокалом только одного — Гелиного, словно никого больше вокруг не было. Потом сел как ни в чём не бывало, выпил вино и поставил бокал, когда все ещё продолжали чокаться.
— Ну что, ваш праздник затягивается? — Антон больше не выглядел сердитым и озабоченным, — Веселитесь, а мы пойдём отдыхать. Да, Полинушка, столько событий в один день, что просто голова идёт кругом. С тобой, оболтус, я завтра поговорю…
Антон многозначительно посмотрел на Кирилла, но всем уже было понятно, что гроза миновала и с Кирилла просто возьмут клятвенное обещание, что он не бросит учёбу и впредь постарается быть серьёзнее.
Снова включили музыку, правда немного убавили громкость. Но танцевать уже никому не хотелось в столь поздний час. Тут Саша вспомнил, что ещё они покупали мороженое и фрукты на десерт. А гурманам предложил попробовать ананасы с шампанским. Гурманами оказались все, про мороженое забыли и потребовали открыть банку с ананасами и очередную бутылку шампанского.
3
— Как ты думаешь, может быть нам стоит съездить вместе с Кириллом к Юлиным родителям? — спросил Антон у Полины, когда они остались вдвоем в своей комнате. — Нужно всё-таки познакомиться…
Антон расстёгивал ворот военной рубашки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32