Э.Михневский пишет об этой удивительной глупости: «Глеб Павловский — человек, долго изучавший революции и возможности их сокрушения — недоволен собой. Он считает, что, чрезмерно сфокусировав внимание на процессе украинских выборов, слишком поздно оценил реальный потенциал тамошней ситуации. В ту же ловушку попали и другие российские политтехнологи, искавшие себе применения на тех выборах — и Марат Гельман, и Сергей Доренко, и всё тот же Стас Белковский. „Сколько их, куда их гонят?“ — скорбно интересуется руководитель Фонда эффективной политики. Короче: проглядели конкурирующий проект.В нескольких интервью (в частности — «Независимой газете» и журналу «Эксперт»), говоря о победе «оранжевых» и перспективах потрясений в России, г-н Павловский на разные лады повторяет следующее: тем, кто хочет, чтобы развитие обеспечивалось политической стабильностью, важно понять: ошибка — думать, что оппозиционные круги готовятся к выборам. Революционеры осуществляют другой проект — проект взятия власти, приуроченный к выборам»162.Результатом поражения сознания во время перестройки стал и нелепый легализм мышления политиков и политологов. Нелепым он является потому, что сами они, легко нарушая нормы права, в то же время наивно верят, что политическая клика, руководимая Западом, будет действовать в правовом поле. А значит и сами они не имеют права огорчить западных надзирателей и нарушить букву закона.Р.Шайхутдинов констатирует с удивлением: «Характерными являются слова Кучмы на пресс-конференции вечером 24 ноября: власть не принимает участия в работе избиркомов, на Украине действует самый демократический избирательный закон. Это означает, что власть не видит необходимости покидать правовое поле, несмотря на то, что её противники действуют всё более беспардонно. А в это время Ющенко приносит присягу, создаётся Комитет национального спасения, объявлена политическая забастовка, планируется перекрывать дороги и нарушать работу госучреждений. Что как не изначальное, навязанное бессилие руководит бездействием власти? Руки связаны у государства, но развязаны у оппозиции.Заметим: каждое из действий оппозиции, которые были описаны вначале, законно. Только все вместе они образуют неправовую конструкцию, с которой государственные службы пытаются справится в рамках права, фиксируя лишь отдельные её проявления. Ведь правовым образом практически невозможно доказать взаимосвязь отдельных проявлений идущей «спецоперации», поскольку тот, кто удерживает схему целиком, находится за пределами страны».Поправляя Р. Шайхутдинова, заметим, что и самопровозглашение Ющенко Президентом, и декреты «Комитета национального спасения», и перекрытие подходов к госучреждениям, и самовольный обыск автомобилей, показавшихся манифестантам «подозрительными», — каждое из этих действий «оранжевых» очевидно нарушали закон. Силовое пресечение этих действий было бы вполне законным, более того, закон требует от правоохранительных органов пресечения подобных беспорядков. Проблема в том, что закон не сформулировал однозначно, какие именно меры власть должна предпринять в подобном случае и какое наказание должностных лиц влечет непринятие этих мер. Получив формальный повод выбирать между активным противодействием беззаконию и выжиданием, должностные лица предпочли более безопасный для себя вариант. Выражение «оставаться в правовом поле» стало во время оранжевой революции эвфемизмом, обозначающим непринятие властью силовых мер против манифестантов, если только они не начнут прямой штурм административных зданий с использованием огнестрельного оружия.
Культурные причины уязвимости европейских («христианских») постсоветских государств
Главным фактором консолидации общества и легитимизации его государства является мировоззрение (картина мира) и неосознаваемое людьми мироощущение . На их основе складывается представление о благой жизни («образ истинности») — система координат, позволяющая человеку различать добро и зло . Когда эта духовная основа переживает кризис, культурное ядро общества разрыхляется или даже разваливается, и в любой ситуации выбора люди чувствуют себя неуверенно, они затрудняются в различении добра и зла. Общество становится беззащитным против манипуляции сознанием.В таком положении победителем в политическом столкновении становится тот, кто владеет лучшими средствами манипуляции (техническими, технологическими и интеллектуальными). Известно, что манипуляция опирается на реально имеющиеся в обществе противоречия и стереотипы. Но ее цель заключается в том, чтобы посредством духовного воздействия на граждан нужным образом изменить представления людей о реальности и об их собственных интересах — гипертрофировать одни элементы, приглушить другие, нарушить способность «взвешивать» явления и угрозы, отключить память и навыки рефлексии. Образ человека, которого надо «создать» посредством манипуляции, вырабатывается технологами для каждой конкретной программы, а затем в «лаборатории» подбираются технические и идеологические средства для превращения людей-мишеней в существа, соответствующие шаблону.Как показал опыт, в таких революциях при наличии даже весьма слабых предпосылок (которых было бы совершенно недостаточно для революции по Ленину или Грамши) манипуляторы могут быстро сплотить большую массу людей очень сильной солидарностью. На ее основе удается на короткий срок организовать толпу иной природы, чем описанная Лебоном, — толпу целеустремленную, сложно структурированную, обладающую коллективным разумом и ответственностью. Ее отличие от классических революционных масс в том, что и цели, и разум, и структура, и действия этой «оранжевой» толпы задаются извне, манипуляторами.Все эти атрибуты революционной массы имеют встроенный механизм саморазрушения, так что после выполнения поставленной задачи у массы не остается ни целей, ни организации — в ходе революции не возникает политической воли и проекта (в отличие, например, от русской революции 1905-1907 гг.). Анализируя опыт Украины, А. Головков пишет: «При должной постановке дела ограбленные массы идут за своим ограбителем против других ограбителей, ничуть не более виновных в бедствиях народа. Масс-психологические особенности организованной толпы позволяют ситуативно объединять усилия самых разномастных деятелей, невостребованных официальной политической средой. Так произошло в Грузии, где под карточными крестовыми знаменами Саакашвили соединились правые и левые, демократы и „авторитеты“. Соединились, чтобы разойтись сразу же после „пира победителей“. Так происходит и на Украине, где в нынешней тусовке Ющенко сошлись элементы, идейно несовместимые в обычных условиях: рафинированные киевские интеллигенты и шпана из винницких и уманских подворотен, идейные последователи украинского „Яблука“ и откровенные нацисты из УНА-УНСО, политические выдвиженцы киевских олигархов и как бы левые социалисты из партии Мороза. По российским меркам, это как будто смесь из явлинцев и баркашовцев с жириновцами в одном флаконе»163.«Оранжевые» революции не порождают революционной элиты, которая могла бы выработать свой проект и развивать революцию вопреки целям манипуляторов. «Оранжевые» революции безопасны для их организаторов, из бутылки выпускают джинна-однодневку. Более того, после завершения такой революции и роспуска толпы власть может отобрать по своему усмотрению и интегрировать в систему ценные кадры активистов революции — россыпью , на индивидуальной основе, без всякой опасности для системы164.Политические технологи Запада вынесли эти уроки уже из событий 1968 г. во Франции — стихийно вспыхнувшей революции этого нового типа. Советские и постсоветские обществоведы и политики этих уроков не вынесли и не поняли. Ни элита, ни власть советского общества не освоили уроков Красного мая, поскольку они были еще полностью погружены в рациональность Просвещения, находящуюся в СССР в сложном взаимодействии с рациональностью традиционного общества. Столкновение с рациональностью (или иррациональностью) постмодерна казалось тогда неактуальным. Эта культурная ситуация не изменилась в постсоветских европейских республиках до сих пор.Р.Шайхутдинов пишет: «Этот новый народ (народ новой власти) ориентирован на иной тип ценностей и стиль жизни. Он наделён образом будущего, который действующей власти отнюдь не присущ. Но действующая власть не видит, что она имеет дело уже с другим — не признающим её — народом!..Мы стали свидетелями и участниками столкновения двух принципиально разных способов строительства и оформления власти — и при этом продемонстрировали себе и миру полное бессилие, проиграв в ситуации украинских выборов по всем статьям. Тот способ власти, то её понимание, которое реализуется сегодня в России, а до недавнего времени реализовалось на территории Украины, Грузии, Аджарии, а ранее Сербии, оказался неспособен противостоять иному — современному и эффективному»165.Красноречива растерянность избирательного штаба и политтехнологов Януковича на Украине. Они не понимали, что происходит — настолько, что даже попытались имитировать приемы своих оппонентов (тоже надели цветные шарфы), что было признаком полной беспомощности. Речь действительно идет об искусственно созданной на сравнительно короткое время культурной катастрофе . В нее была втянута почти половина политически активного населения, имевшая для этого некоторые объективные предпосылки в сфере рациональных интересов. Но столь глубокое расхождение со второй половиной было достигнуто средствами воздействия на духовную сферу. И друг друга обе половины понять не могли — люди из обеих частей общества казались друг другу помешанными или злонамеренными.Пресса писала, что в те короткие два месяца стало модным красить волосы и бороды в оранжевый цвет — из магазинов даже исчезла хна. В лавках на видных местах висят оранжевые женские трусики и такого же цвета презервативы. По официальным данным, с начала «оранжевой» революции на Украине подано около 40 тыс. заявлений о разводе по политическим разногласиям. И причина только одна: жена — «бело-голубая», а муж — «оранжевый». В одном из киевских загсов мужчина рассказывал, едва не плача: «Тридцать лет прожили! А недавно жена словно с ума сошла — проголосовала за Януковича. Не могу я в одной постели с врагом спать!»«Оранжевые» на Украине говорили на новом, непривычном для людей «прежней эпохи» языке. Этот язык был необычным и привлекательным для половины населения, идиотским и бессодержательным — для другой половины. Коммунисты Украины, которые пытались разглядеть в этом столкновении классовые интересы, не смогли определить свою позицию в непривычных понятиях — и просто вышли из боя, представив дело как «схватку двух олигархических кланов». Неадекватность рациональности КПУ выявилась с полной очевидностью: при глубоком общенародном конфликте коммунистическая партия даже не нашла слов для определения его природы. Мало того, в критический день 27 ноября фракция КПУ в парламенте подлила воду на мельницу «оранжевых»: в условиях, когда ситуация организованного из-за рубежа переворота была очевидной, лидер партии Симоненко вдруг заговорил о массовых фальсификациях в обоих турах голосования, а фракция проголосовала за постановление, выгодное «оранжевым».Слова, которые Ющенко бросал в толпу, не имели жесткого конкретного содержания. Их функция была — сплотить людей в толпу общей идентификацией («мы — не быдло»), наэлектризовать привлекательным магическим словом свобода . В столкновении с запрограммированным сознанием этой толпы проиграла типичная русско-советская рациональность — и элиты, и массы шахтеров и рабочих. И Янукович, и его избиратели говорили о тех ценностях, которые были для них очевидными и самыми важными и, как им казалось, должны были быть самыми важными для всех. Эти ценности — восстановление украинского хозяйства, рост производства угля и стали, повышение пенсий и зарплаты, политическая стабильность и порядок.Та «постсоветская» часть населения Украины, которая не присоединилась к революции, была парализована непривычным типом поведения своих оппонентов. Это было «поведение постмодерна», лишенное и закона, и «понятий». Дело не в разной степени аморальности, а в несоизмеримости стилей двух сообществ, принадлежащих к двум разным культурным эпохам (неважно, что эта «принадлежность к постмодерну» у толпы на Майдане была краткосрочной, наведенной режиссерами спектакля).Что могли ответить постсоветские люди на непрерывно повторяемый «оранжевыми» лозунг: «Все нормальные люди с нами, всё быдло уркаганное — с ними»? Они просто остолбенели. Огульное поливание грязью Януковича и его сторонников, обвинение их во всех грехах тоже вызвали замешательство. Янукович — сепаратист, хочет отделиться (хотя именно «оранжевые» первыми отказались повиноваться властям, приведя страну к расколу)! 96% голосов за Януковича в Донецке — подтасовка (а 93% во Львове за Ющенко — выбор народа), Люди Януковича насильно гонят студентов на митинги, нанимают спецпоезда для перевозки пьяных шахтёров из Донецка в Киев (хотя все знали, что на западе Украины на митинги насильно гонят всех, вплоть до младших школьников, и все в Киеве видели, что улицы и переулки рядом с площадью Независимости забиты автобусами с западноукраинскими номерами). Спорить было глупо — пространства для диалога не существовало. Господствовал постмодернистский спектакль , и зрителям слова в нем не давалось.Беззащитно оказалось постсоветское сознание и против манипуляции — причем с использованием методов, которые уже применялись во время перестройки. Не вызвали они иммунитета в сознании, катастрофа 90-х годов оказалась недостаточна, чтобы произвести катарсис, заставить людей «починить» сознание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81