https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/s-tropicheskim-dushem/
Ч. 181 упоминает: Безнадежная роль духовного человека.
Ч.Ч. 181 и 160 -> 43: Продуктивная и ограничивающая сфера. Любовь и разум. Сфера опыта, зла нужно вывести из противоречия со сферой любви и разума
Если любовь, т. е. разум - но тогда и красота.
Ср. II В. Ч. 29, стр. 1
Если так называемую действительную жизнь считать жизнью вожделений - я бы даже назвал ее жизнью аппетитов, если бы не было среди этих аппетитов некоторых весьма неаппетитных. Жизнь грубых потребностей: голод, секс, власть, зло, добро
Это все в роде заложенные влечения (инстинкты) Заложенные в личности стимулы (доминирующие...)
В идее _нужно_ (пред. страница), однако, _разделять значения_:
Представление. Максима (принцип). Обусловленные преобладающим аффектом родственные круги мысли, типичные мыслительные ходы: по сути, духовное поведение в целом, но внутри неких окказионально заданных границ. Имеется в виду не само поведение, а содержание его.
Человеком движут, управляют им аффекты и идеи.
Часто употребляемые значения: понятие, идея (?) в платоновском смысле. Мыслительное вообще. Мысль, ведущая и основная мысль, ведущее представление, понятие разума, содержание мысли, воззрение, взгляд, мыслительный образ, духовный образ
Исходный пункт: жизнь сообразуется с аффектами - а не с идеями!
Это неприязнь... начало психологии чувств
Это односторонность. Признак присутствия морали.
Можно было бы заключить: идеи суть упорядоченные аффекты. Этим, однако, самое главное, решающее не сказано: сущность этого порядка. Само по себе это правильно; идеи возникают из аффектов, аффекты подвержены влиянию идей.
Это отношение взаимодействия, в различных степенях и функциях.
- Мой интерес направлен не на его психологию. Это интерес содержательный. Порядок зависимых от чувств идей. (Тут как раз надо с чувством.) Если этого порядка нет: вперед, назад и т. д.
Бляй (правда, еще молодой Бляй) /"Жизнь", 294/ говорит: большой литературе для опоры нужна доктрина.
Вот почему сегодня писатели - только фрагментисты, а литература всего лишь дополнение.
Примеры самовредительства через занятия философией: Гельдерлин, Блейк.
Называет свое кредо: радикальный классицизм. Знаменательным образом в подтверждение цитирует, помимо Данте, еще и Шекспира.
Восхваляет в Суинберне - 270 - то, что у него за самим художественным выражением забываешь, почти не воспринимаешь то, что выражается. При этом само это художественное выражение описывается как немузыкальное, создающее непрочные, рассыпающиеся представления.
268: Гюго, Броунинг, Бодлер, Кардуччи - Верлен, Георге, Гофмансталь, Борхардт.
А что, если назвать всех этих "совершенных" поэтов явлениями периферийными и даже запериферийными?
Чистые патетики? Еще лучше: чистые жестикулянты?
Верно, что вся их сила свободно (и, что важнее - не раздробленно) направляется на созидание образов. Но разве только эта красота - красота? Тогда не было бы красоты во всех поколениях, а только на каждые 3 - 5 столетий.
Нет образа без содержания. Так и их образы - они изменяют содержание времени. На свой, особый, - возможно, уже чуть тронутый тленом? - лад.
Но этот принцип - Бляя и, возможно, Борхардта - со всею очевидностью противостоит моему, представленному в речи о Рильке, принципу содержания, способного к саморазвитию, самовозвышению.
Где у Борхардта готовое содержание? Только фиктивное, как у Георге.
Воспоминание: как я бросил лирику, потому что мне казалось, что я не могу найти личную, то есть отвечающую складу моего духа форму выражения. "Соединения" суть, вероятно, мыслительная лирика.
Но моя форма нашлась бы, вероятно, не в направлении классического, а в области аллитерационно-тонического и примитивного стиха. ("Уж солнце клонилось...", "Изида и Осирис"). Борхардт, Георге, Гофмансталь классицисты.
В гранках статьи вычеркнул - об отношении активиста к эстету. Можно было бы назвать это еще о писательстве поучительном и вымученном, потому как активист пишет поучительные стихи.
Неиспользованный пример: писатель знает, что он имел в виду, лишь когда он это уже написал. Все подступы к размышлениям о языке как форме выбросил.
Роман
1) Когда говорят о романе воспитания, романе образования, всякий раз неизменно и незримо присутствует "Мейстер". Процесс становления личности. См. формация.
Однако бывает ведь становление (воспитание, образование) и в более узком, но одновременно и в более объемном смысле: становление духовного человека свершается в каждом важном переживании. Это органичная пластичность человека. В этом смысле всякий известный, именитый роман есть роман воспитания.
Можно, однако, и размежевать: вхождение в уже имеющееся воспитание (как систему знаний) - и приключение воспитания. "Мейстер" был вторым и стал первым. Тут начало эклектики.
Особую роль в понятии воспитания и образования играет интеллектуальное. А Гете всегда и всюду подразумевает еще и - воспитание чувств. Сегодняшнее словоупотребление отдает энциклопедическим словарем. См. вопрос, почему я не так трактую психоанализ.
2) Роман воспитания, становления одной личности - это одна из разновидностей романа. Роман становления идеи - это роман как таковой.
(В "Терлесе" и то, и другое не распознали либо путали.)
Послушание, приятие партийного мировоззрения среди прочего есть еще и эрзац полностью отпущенного, инстинктивного образа действий. Имеет в себе целью: совместные автоматические реакции. Злополучная промежуточная стадия: действие по велениям разума или по собственному, личному решению.
Выдумка: "Все - выдумки..." ("На дне", стр. 88)
Выдумка, способность что-либо придумать означает на языке народа - быть смышленым, иметь фантазию, и высоко ценится. Лишь образованный человек начинает делать различия между мышлением и жизнью, а полуобразованный так и вовсе завел моду дискриминировать мышление.
В каких случаях людей ведут? 1) через насилие 2) лестью, заговаривая зубы или, по меньшей мере, стараясь никого не отпугнуть. Пример: большие писатели.
17-й и 18-й век верили: убеждениями.
Так как же оно на самом деле?
Как мне, писателю, быть? И еще: должно государство быть гуманным или и т. п.? Это все тот же самый вопрос. Является ли Томас Манн большим писателем? Это, как минимум, в большой мере часть другого вопроса: хороша ли демократия? (Вероятный ответ: демократия хороша, хотя он - писатель не большой.)
Современная история. Почему предыдущее поколение так любило Стриндберга, Ведекинда? Я утверждал: само это поколение слегка декадентское. Они сами нечто говорят о своем чувстве времени. Например, о совести. Они себе это растолковали, и это играет свою роль. Точно так же историк раскапывает нечто и кладет в основу. Это всегда работа со случайными гипотезами, и либо надо бы работать со всем их рядом и суммой, либо с их обобщением. Тут и вправду крочва еще сгодится.
Не являются ли Томас Манн и Р. Штраус оба маньеристами?
Психоанализ добился того, что о сексуальном (которое прежде было уделом романтики или низменного) стало можно говорить: это его невероятное цивилизаторское достижение. На фоне этого даже не слишком важно, какова его ценность с точки зрения психологии.
Всякая уверенность есть вещь лунатическая. (Лунатизм как первообраз всякой духовной уверенности.)
Вероятней всего, люди предпочитают, чтобы их заставляли чувствовать, нежели думать. Автор, напрямую апеллирующий к их мышлению, вызывает на себя шквал критики и сопротивления, отражающих систему личных убеждений читателя.
Политическая история и история искусств. В связи с некоторыми нынешними трудностями изящных искусств следующее рассуждение: на один серьезный поворот жизни приходится пять в искусстве - например, за последние сто лет: вся современность, как кажется, произошла из ровного, непрерывного движения прошлого, тогда как в литературе, например, мы имеем классическую, романтическую, эпигонскую, им- и экспрессионистскую (не считая: Бюхнера, Грильпарцера, Геббеля). Легче предсказать, каким будет мир через сто лет, чем то, как в этом мире через сто лет будут писать. Об этом даже задним числом - и то не получается пророчествовать.
К этому пометка: это иллюзия, что политическая и общая история проистекают более гладко. Но она понятнее. Ибо в ней больше рацио, больше однозначности (рацио и насилие, рацио и вожделение). История искусств находится под воздействием аффекта и определяется модой.
Политическая история содержит в себе больше бессмыслицы и состоит почти целиком из красивых случайностей и припадков жестокости.
Общая история более логична (последовательна), чем история искусств. Поскольку управляют ей расчет и вожделение, жажда власти (там, где расчет отказывает), ее образ несимпатично понятен, кажется даже (но только кажется) почти однозначно исчислимым. История искусств, напротив, в частностях исполненная высокого смысла (или, по меньшей мере, высоких помыслов) в целом становится бессмыслицей, поскольку предоставлена неуправляемой игре более высоких аффектов.
К теории запугивания. Невзирая на возвращение смертной казни и даже на чрезвычайное положение - два жутчайших разбойных убийства в один день! (одно, уже раскрытое, совершено двумя юношами 16-ти и 18 лет.) Как увязать друг с другом: а) чувство, владеющее каждым, что над ним висит угроза сурового уголовного наказания - это должно действовать запугивающе б) с тем, что угрозы эти не предотвращают преступлений? - Потому что преступления эти приходят из больших чисел. Среди стольких миллионов человек в любое время сыщутся несколько, на которых причинно-следственная связь угрозы не действует: например, необузданные подростки, а именно они такие преступления и совершают. Запугивание существует для нормы, но не для ненормальности (ненормальность в данном случае не означает патологию).
О тщеславии художника. Анекдот по известному образцу ("Таг"): знаменитый тенор замечает: "Настоящий гений всегда скромен. Бывают часы, когда я то и дело спрашиваю себя, действительно ли я величайший в мире певец".
Так вот: быть или по меньшей мере стать (в юности) величайшим певцом, поэтом и т. д. - это мысль, которая, наверно, затрагивает каждого. Когда кто-то говорит: я всего лишь маленький человек - если это не реакция, не обида на какую-то неудачу - то это скорее исключение, чем правило. Но мне при этом вот какая сторона вопроса бросилась в глаза: если ответ заведомо столь же бессмыслен, сколь и почти неизбежен, не следует ли из этого, что сам вопрос поставлен неверно?! То есть - что "величайший", "первейший" и т. п. суть всего лишь подтасовка вопроса о том, "велик" ли кто-нибудь или нет? Можно быть великим, но не величайшим (см. речь о Рильке, скаляр и пр.). Виной всему суета и прочие социальные взаимосвязи.
И у плохих художников бывают хорошие мотивы и намерения. См. т. 1, "Человек без свойств". Фюрст в качестве примера упоминал Земпера. Старые заметки о Шарлемоне и об антологии - где?
Аплодисменты. См. т. 2 "Человек без свойств" (Вальтер - Кларисса Ульрих). У меня с самого начала было чувство, что аплодисменты адресованы не мне, не имеют непосредственного отношения ко мне и тем, к кому я обращался, - чувство было такое, будто я нажимаю на кнопку и включаю аплодисменты. Во времена Гете, скорее всего, думали так: встреча с добром, или вот встреча с добром, и лишь дополняли это сетованиями на нерешительность и т. п. Сегодня же мы видим в этом явление социальное (правда, не все): и в этом тоже выражается переход к новым взаимоотношениям между индивидуумом и массой.
Форма для афоризмов: в иных случаях может быть и такой,
напр.: Я и общество
I. Художник и тщеславие
1....
2....
.
.
А уж дальше, в отдельных публикациях, пронумерированное (или нет) распределение по вопросам.
Группы афоризмов: Раса гениальности и глупости
Можно ли воспитать гениальность? Глупость можно.
Вопрос: Не кроется ли проблема в том, что плохие художники одной эпохи в качестве образцов для подражания из предыдущих эпох неизменно избирают хороших художников, а не плохих? Они же, впрочем, еще и знаменитые. Так что ученики...
Неприязнь современников к своеобразному отпала. Желание молодых людей прославиться - сильный двигатель. А формы и содержания тем временем уже изложены жизнью. Такими вот простыми причинами, видимо, это объясняется.
Так что, возможно, это не проблема, а своеобразный и неблагоприятный ход истории. Утрата гениальности, которая становится знамением времени.
Почему успех более всего привлекает слабые таланты.
"Поколение" (?) отвергает образцы для подражания
Великие благодаря законным последователям и толкователям обретают популярность.
Плохие привязаны к своему времени. Они используют все выгоды своего времени, которые потом отпадают.
Теряют (?) ли они свою славу как раз из-за того, - что прежде к ним притягивало?
Они величины-однодневки
Может, глупость и злободневность в родстве
Что должно в художнике утратиться, чтобы он стал всеобщим достоянием?
К двум речам: Все эти болтуны как из явления исходят из предпосылки, что у нас слишком много было культуры, т.е. что мы находимся уже в фазе сверхкультуры и ее распада, тогда как на самом деле культуры у нас было еще мало.
Вместо надругательства над женщинами можно также привести в качестве примера скверное обращение с животными, как в Италии. Трудно обосновать, почему это должно быть препятствием культуре. Надо попытаться исходить из "целого". - Есть в этом известная бездумная наивность, как у детей, как это действительно имеет место в Италии; и иногда, внутри всеобщего культурного состояния, это как симптом означает ведь сегодня нечто совсем иное, чем в средневековье. Нельзя огульно выносить приговор целому народу; и у изъянов бывают функциональные взаимосвязи; тут обнаружится аналогия моральной оценки отдельного человека, которая ведь по сути никогда не кончается, то есть никогда не может стать неопровержимой, аподиктической, а устанавливается по частотности и относительно самых разных вещей.
1 2 3 4 5 6 7 8
Ч.Ч. 181 и 160 -> 43: Продуктивная и ограничивающая сфера. Любовь и разум. Сфера опыта, зла нужно вывести из противоречия со сферой любви и разума
Если любовь, т. е. разум - но тогда и красота.
Ср. II В. Ч. 29, стр. 1
Если так называемую действительную жизнь считать жизнью вожделений - я бы даже назвал ее жизнью аппетитов, если бы не было среди этих аппетитов некоторых весьма неаппетитных. Жизнь грубых потребностей: голод, секс, власть, зло, добро
Это все в роде заложенные влечения (инстинкты) Заложенные в личности стимулы (доминирующие...)
В идее _нужно_ (пред. страница), однако, _разделять значения_:
Представление. Максима (принцип). Обусловленные преобладающим аффектом родственные круги мысли, типичные мыслительные ходы: по сути, духовное поведение в целом, но внутри неких окказионально заданных границ. Имеется в виду не само поведение, а содержание его.
Человеком движут, управляют им аффекты и идеи.
Часто употребляемые значения: понятие, идея (?) в платоновском смысле. Мыслительное вообще. Мысль, ведущая и основная мысль, ведущее представление, понятие разума, содержание мысли, воззрение, взгляд, мыслительный образ, духовный образ
Исходный пункт: жизнь сообразуется с аффектами - а не с идеями!
Это неприязнь... начало психологии чувств
Это односторонность. Признак присутствия морали.
Можно было бы заключить: идеи суть упорядоченные аффекты. Этим, однако, самое главное, решающее не сказано: сущность этого порядка. Само по себе это правильно; идеи возникают из аффектов, аффекты подвержены влиянию идей.
Это отношение взаимодействия, в различных степенях и функциях.
- Мой интерес направлен не на его психологию. Это интерес содержательный. Порядок зависимых от чувств идей. (Тут как раз надо с чувством.) Если этого порядка нет: вперед, назад и т. д.
Бляй (правда, еще молодой Бляй) /"Жизнь", 294/ говорит: большой литературе для опоры нужна доктрина.
Вот почему сегодня писатели - только фрагментисты, а литература всего лишь дополнение.
Примеры самовредительства через занятия философией: Гельдерлин, Блейк.
Называет свое кредо: радикальный классицизм. Знаменательным образом в подтверждение цитирует, помимо Данте, еще и Шекспира.
Восхваляет в Суинберне - 270 - то, что у него за самим художественным выражением забываешь, почти не воспринимаешь то, что выражается. При этом само это художественное выражение описывается как немузыкальное, создающее непрочные, рассыпающиеся представления.
268: Гюго, Броунинг, Бодлер, Кардуччи - Верлен, Георге, Гофмансталь, Борхардт.
А что, если назвать всех этих "совершенных" поэтов явлениями периферийными и даже запериферийными?
Чистые патетики? Еще лучше: чистые жестикулянты?
Верно, что вся их сила свободно (и, что важнее - не раздробленно) направляется на созидание образов. Но разве только эта красота - красота? Тогда не было бы красоты во всех поколениях, а только на каждые 3 - 5 столетий.
Нет образа без содержания. Так и их образы - они изменяют содержание времени. На свой, особый, - возможно, уже чуть тронутый тленом? - лад.
Но этот принцип - Бляя и, возможно, Борхардта - со всею очевидностью противостоит моему, представленному в речи о Рильке, принципу содержания, способного к саморазвитию, самовозвышению.
Где у Борхардта готовое содержание? Только фиктивное, как у Георге.
Воспоминание: как я бросил лирику, потому что мне казалось, что я не могу найти личную, то есть отвечающую складу моего духа форму выражения. "Соединения" суть, вероятно, мыслительная лирика.
Но моя форма нашлась бы, вероятно, не в направлении классического, а в области аллитерационно-тонического и примитивного стиха. ("Уж солнце клонилось...", "Изида и Осирис"). Борхардт, Георге, Гофмансталь классицисты.
В гранках статьи вычеркнул - об отношении активиста к эстету. Можно было бы назвать это еще о писательстве поучительном и вымученном, потому как активист пишет поучительные стихи.
Неиспользованный пример: писатель знает, что он имел в виду, лишь когда он это уже написал. Все подступы к размышлениям о языке как форме выбросил.
Роман
1) Когда говорят о романе воспитания, романе образования, всякий раз неизменно и незримо присутствует "Мейстер". Процесс становления личности. См. формация.
Однако бывает ведь становление (воспитание, образование) и в более узком, но одновременно и в более объемном смысле: становление духовного человека свершается в каждом важном переживании. Это органичная пластичность человека. В этом смысле всякий известный, именитый роман есть роман воспитания.
Можно, однако, и размежевать: вхождение в уже имеющееся воспитание (как систему знаний) - и приключение воспитания. "Мейстер" был вторым и стал первым. Тут начало эклектики.
Особую роль в понятии воспитания и образования играет интеллектуальное. А Гете всегда и всюду подразумевает еще и - воспитание чувств. Сегодняшнее словоупотребление отдает энциклопедическим словарем. См. вопрос, почему я не так трактую психоанализ.
2) Роман воспитания, становления одной личности - это одна из разновидностей романа. Роман становления идеи - это роман как таковой.
(В "Терлесе" и то, и другое не распознали либо путали.)
Послушание, приятие партийного мировоззрения среди прочего есть еще и эрзац полностью отпущенного, инстинктивного образа действий. Имеет в себе целью: совместные автоматические реакции. Злополучная промежуточная стадия: действие по велениям разума или по собственному, личному решению.
Выдумка: "Все - выдумки..." ("На дне", стр. 88)
Выдумка, способность что-либо придумать означает на языке народа - быть смышленым, иметь фантазию, и высоко ценится. Лишь образованный человек начинает делать различия между мышлением и жизнью, а полуобразованный так и вовсе завел моду дискриминировать мышление.
В каких случаях людей ведут? 1) через насилие 2) лестью, заговаривая зубы или, по меньшей мере, стараясь никого не отпугнуть. Пример: большие писатели.
17-й и 18-й век верили: убеждениями.
Так как же оно на самом деле?
Как мне, писателю, быть? И еще: должно государство быть гуманным или и т. п.? Это все тот же самый вопрос. Является ли Томас Манн большим писателем? Это, как минимум, в большой мере часть другого вопроса: хороша ли демократия? (Вероятный ответ: демократия хороша, хотя он - писатель не большой.)
Современная история. Почему предыдущее поколение так любило Стриндберга, Ведекинда? Я утверждал: само это поколение слегка декадентское. Они сами нечто говорят о своем чувстве времени. Например, о совести. Они себе это растолковали, и это играет свою роль. Точно так же историк раскапывает нечто и кладет в основу. Это всегда работа со случайными гипотезами, и либо надо бы работать со всем их рядом и суммой, либо с их обобщением. Тут и вправду крочва еще сгодится.
Не являются ли Томас Манн и Р. Штраус оба маньеристами?
Психоанализ добился того, что о сексуальном (которое прежде было уделом романтики или низменного) стало можно говорить: это его невероятное цивилизаторское достижение. На фоне этого даже не слишком важно, какова его ценность с точки зрения психологии.
Всякая уверенность есть вещь лунатическая. (Лунатизм как первообраз всякой духовной уверенности.)
Вероятней всего, люди предпочитают, чтобы их заставляли чувствовать, нежели думать. Автор, напрямую апеллирующий к их мышлению, вызывает на себя шквал критики и сопротивления, отражающих систему личных убеждений читателя.
Политическая история и история искусств. В связи с некоторыми нынешними трудностями изящных искусств следующее рассуждение: на один серьезный поворот жизни приходится пять в искусстве - например, за последние сто лет: вся современность, как кажется, произошла из ровного, непрерывного движения прошлого, тогда как в литературе, например, мы имеем классическую, романтическую, эпигонскую, им- и экспрессионистскую (не считая: Бюхнера, Грильпарцера, Геббеля). Легче предсказать, каким будет мир через сто лет, чем то, как в этом мире через сто лет будут писать. Об этом даже задним числом - и то не получается пророчествовать.
К этому пометка: это иллюзия, что политическая и общая история проистекают более гладко. Но она понятнее. Ибо в ней больше рацио, больше однозначности (рацио и насилие, рацио и вожделение). История искусств находится под воздействием аффекта и определяется модой.
Политическая история содержит в себе больше бессмыслицы и состоит почти целиком из красивых случайностей и припадков жестокости.
Общая история более логична (последовательна), чем история искусств. Поскольку управляют ей расчет и вожделение, жажда власти (там, где расчет отказывает), ее образ несимпатично понятен, кажется даже (но только кажется) почти однозначно исчислимым. История искусств, напротив, в частностях исполненная высокого смысла (или, по меньшей мере, высоких помыслов) в целом становится бессмыслицей, поскольку предоставлена неуправляемой игре более высоких аффектов.
К теории запугивания. Невзирая на возвращение смертной казни и даже на чрезвычайное положение - два жутчайших разбойных убийства в один день! (одно, уже раскрытое, совершено двумя юношами 16-ти и 18 лет.) Как увязать друг с другом: а) чувство, владеющее каждым, что над ним висит угроза сурового уголовного наказания - это должно действовать запугивающе б) с тем, что угрозы эти не предотвращают преступлений? - Потому что преступления эти приходят из больших чисел. Среди стольких миллионов человек в любое время сыщутся несколько, на которых причинно-следственная связь угрозы не действует: например, необузданные подростки, а именно они такие преступления и совершают. Запугивание существует для нормы, но не для ненормальности (ненормальность в данном случае не означает патологию).
О тщеславии художника. Анекдот по известному образцу ("Таг"): знаменитый тенор замечает: "Настоящий гений всегда скромен. Бывают часы, когда я то и дело спрашиваю себя, действительно ли я величайший в мире певец".
Так вот: быть или по меньшей мере стать (в юности) величайшим певцом, поэтом и т. д. - это мысль, которая, наверно, затрагивает каждого. Когда кто-то говорит: я всего лишь маленький человек - если это не реакция, не обида на какую-то неудачу - то это скорее исключение, чем правило. Но мне при этом вот какая сторона вопроса бросилась в глаза: если ответ заведомо столь же бессмыслен, сколь и почти неизбежен, не следует ли из этого, что сам вопрос поставлен неверно?! То есть - что "величайший", "первейший" и т. п. суть всего лишь подтасовка вопроса о том, "велик" ли кто-нибудь или нет? Можно быть великим, но не величайшим (см. речь о Рильке, скаляр и пр.). Виной всему суета и прочие социальные взаимосвязи.
И у плохих художников бывают хорошие мотивы и намерения. См. т. 1, "Человек без свойств". Фюрст в качестве примера упоминал Земпера. Старые заметки о Шарлемоне и об антологии - где?
Аплодисменты. См. т. 2 "Человек без свойств" (Вальтер - Кларисса Ульрих). У меня с самого начала было чувство, что аплодисменты адресованы не мне, не имеют непосредственного отношения ко мне и тем, к кому я обращался, - чувство было такое, будто я нажимаю на кнопку и включаю аплодисменты. Во времена Гете, скорее всего, думали так: встреча с добром, или вот встреча с добром, и лишь дополняли это сетованиями на нерешительность и т. п. Сегодня же мы видим в этом явление социальное (правда, не все): и в этом тоже выражается переход к новым взаимоотношениям между индивидуумом и массой.
Форма для афоризмов: в иных случаях может быть и такой,
напр.: Я и общество
I. Художник и тщеславие
1....
2....
.
.
А уж дальше, в отдельных публикациях, пронумерированное (или нет) распределение по вопросам.
Группы афоризмов: Раса гениальности и глупости
Можно ли воспитать гениальность? Глупость можно.
Вопрос: Не кроется ли проблема в том, что плохие художники одной эпохи в качестве образцов для подражания из предыдущих эпох неизменно избирают хороших художников, а не плохих? Они же, впрочем, еще и знаменитые. Так что ученики...
Неприязнь современников к своеобразному отпала. Желание молодых людей прославиться - сильный двигатель. А формы и содержания тем временем уже изложены жизнью. Такими вот простыми причинами, видимо, это объясняется.
Так что, возможно, это не проблема, а своеобразный и неблагоприятный ход истории. Утрата гениальности, которая становится знамением времени.
Почему успех более всего привлекает слабые таланты.
"Поколение" (?) отвергает образцы для подражания
Великие благодаря законным последователям и толкователям обретают популярность.
Плохие привязаны к своему времени. Они используют все выгоды своего времени, которые потом отпадают.
Теряют (?) ли они свою славу как раз из-за того, - что прежде к ним притягивало?
Они величины-однодневки
Может, глупость и злободневность в родстве
Что должно в художнике утратиться, чтобы он стал всеобщим достоянием?
К двум речам: Все эти болтуны как из явления исходят из предпосылки, что у нас слишком много было культуры, т.е. что мы находимся уже в фазе сверхкультуры и ее распада, тогда как на самом деле культуры у нас было еще мало.
Вместо надругательства над женщинами можно также привести в качестве примера скверное обращение с животными, как в Италии. Трудно обосновать, почему это должно быть препятствием культуре. Надо попытаться исходить из "целого". - Есть в этом известная бездумная наивность, как у детей, как это действительно имеет место в Италии; и иногда, внутри всеобщего культурного состояния, это как симптом означает ведь сегодня нечто совсем иное, чем в средневековье. Нельзя огульно выносить приговор целому народу; и у изъянов бывают функциональные взаимосвязи; тут обнаружится аналогия моральной оценки отдельного человека, которая ведь по сути никогда не кончается, то есть никогда не может стать неопровержимой, аподиктической, а устанавливается по частотности и относительно самых разных вещей.
1 2 3 4 5 6 7 8