Останешься дома. Поняла меня, Лора?.. А вечером у нас будет врач. Мы со всем этим сможем справиться.
Брэд работает в Окленде. Простым клерком в компании по налогам — подготовка деклараций, расчеты, оформление документов, решение других юридических вопросов. Он уезжает на работу утром, а возвращается только к вечеру. Все это время Лора предоставлена самой себе и, конечно, дому. Ведь она домохозяйка…
Обычная новозеландская домохозяйка.
— Алло? — Лора подняла трубку.
— Лора, это я, Долли, — зашептала подруга. — Привет! Ну, как ты?
— Я? — не поняла Лора. — Я нормально. А почему ты спрашиваешь?
— Ну, после вчерашнего, — намекнула Долли. — Правда, нормально?
— Правда, — пожала плечами Лора.
— А как Брэд? — озабоченно спросила Долли.
— Брэд? — удивилась Лора. — Брэд — тоже нормально. Уехал на работу.
— Лора, у тебя точно все в порядке? — в голосе Долли звучала тревога.
— А что, Долли? Почему ты спрашиваешь?
— Лора, давай сходим в Квин-Боут, — предложила Долли.
— Нет, Долли, я, наверное, не пойду, — уклончиво ответила Лора.
— Не хочешь? — уточнила подруга, догадываясь, что это может быть как-то связано с Брэдом.
— Нет, но…
— Тогда пойдем, — настаивала Долли.
— Мне Брэд сказал никуда из дома не выходить, — призналась Лора. — Не хочу его расстраивать.
— О'кей! Я сейчас за тобой зайду, — выпалила Долли и повесила трубку.
Лора прошлась по кухне — провела рукой по тарелкам в сушилке, словно по клавишам фортепьяно. Заглянула в холодильник и почему-то улыбнулась. Играючи поправила на столе миску с фруктами и провела рукой по новой белоснежной скатерти. Все чисто, все убрано. В приподнятом настроении Лора поспешила наверх. Она бежала в спальню — хотелось скорее лечь на мягкие простыни, уткнуться в теплую подушку, подоткнуть под себя одеяло и насладиться тишиной.
Но, не дойдя до спальни, Лора вдруг остановилась и оглянулась. На сердце стало неспокойно. Быстрым шагом она направилась в детскую. Пусто. В детской не было ни детей, ни игрушек, ни разноцветных книг, ни детской мебели. Ничего. Что случилось? Неужели Брэд увез детей? Но куда подевалась мебель, игрушки? Кто мог все это забрать отсюда? Когда?! Лору охватил ужас, она растерянно повернулась вокруг. Пустые стены, пустые углы. Где дети?!
Лора бросилась к окну — хотела открыть его и позвать на помощь. Стон застрял у нее в горле. Кто-то украл детей! Кто-то украл ее детей! Лора дергала оконную ручку, но та не поддавалась. Заржавела… Как? Когда? Как такое может быть?! Лора снова оглядела детскую — абсолютно чистые обои и даже пол без малейших царапин, как после ремонта. Лора выглянула на улицу — пусто, спокойно. Какой-то дедушка медленно ехал мимо ее дома на старом, погнутом, облезлом велосипеде.
— Господи, я же все это себе придумала… — Лора схватилась за голову и, прислонившись спиной к стене, бессильно осела на пол. — Я же все это себе придумала. Это моя фантазия. Почему я так испугалась? Что со мной? Что со мной случилось.
Лора не смогла договорить, окончить фразу. Слезы хлынули из ее глаз. Что-то надломилось в ней. Переполнявшие ее, но прежде хорошо скрываемые чувства дали о себе знать. Они, как огромная масса воды, сдерживаемая до сих пор мощными опорами плотины, обрушились на искусственную — милую, непритязательную, с трудом облагороженную долину, сокрушая все на своем пути.
— Брэд прав, — шептала Лора сквозь слезы. — Брэд прав, я схожу с ума. Я схожу с ума! Господи, что же мне делать?! Господи!
Она плакала и плакала. Но ей не становилось легче. Наоборот, с каждым новым приступом рыданий ей становилось только хуже. Утром ей было плохо. Потом, во время завтрака, она вспомнила Анитаху и почувствовала какую-то необыкновенную радость. Свежий ветер ворвался в душную жизнь и словно разбудил ее. Но вот опять ей скверно, ей ужасно, она сходит с ума…
— Эй, Лора! Ты где?! — раздался снизу встревоженный голос Долли. — Ты что, в прятки со мной играешь? Лора?!
Лора быстро встала, вытерла глаза, оправила блузку и — как ни в чем не бывало — вышла из детской. Долли уже была на лестнице.
— Привет! — улыбнулась ей Лора.
— Так, понятно, — покачала головой Долли. — Это у нас называется «нормально». Хорошо. Все, давай, пошли! Тебе надо проветриться.
Долли привела Лору в Квин-Боут за руку, усадила за стол и сделала заказ на двоих.
— Лора, перестань так натужно улыбаться! — шепнула Долли, оглядывая краем глаза посетителей ресторанчика. — На твоем страдальческом и заплаканном лице эта улыбка выглядит ужасно!
— Да? — Лора нервно пожала плечами и улыбнулась чуть не во весь рот. — Разве?
— Разве-разве! — сокрушенно передразнила ее Долли. — Ну Лора, ты как пьяная! Перестань! Ну, пожалуйста, — будь нормальной!
Лора снова пожала плечами — на сей раз недовольно и разочарованно. Она отвернулась и уставилась в окно. Улыбка сошла с ее уст. И теперь всякий, кто бы ни увидел ее, понял бы, какая невыразимая боль лежит у нее на сердце.
— Слушай, ты что, не понимаешь, что с тобой происходит? — Долли резко затрясла головой.
— А что со мной происходит, Долли? — Лора посмотрела на нее тяжелым, напряженным взглядом.
— Не понимаешь?! — Долли придвинулась к ней всем телом.
— Нет.
— Ты влюбилась, Лора!
— Я? Влюбилась?! — Лора рассмеялась надрывным, неестественным, саркастическим смехом. — Да что ты такое говоришь, Долли?.. В кого?!
— В Анитаху, — тихо и убежденно ответила Долли.
У Лоры потемнело в глазах. Рыдания вновь подступили к самому горлу, она задыхалась. Схватила лицо руками, будто оно сейчас отвалится. Нет, нет. Нельзя. Она сможет с этим справиться. Просто она плохо себя чувствует. Нет, это какая-то ерунда. Это сон. Этого не может быть. Она замужем за Брэдом. У них семья…
— Лора, пожалуйста… — с мольбой в голосе сказала Долли. — Я сейчас сама расплачусь. Пожалуйста…
— Не говори ничего больше, — жестко оборвала ее Лора. — Не говори.
— Но Лора… — Долли растерялась, ее глаза наполнились слезами. — Лора…
— Что — «Лора»? — отчеканила Лора. — Тебе легко говорить. Ты свободная женщина, Долли. У тебя нет семьи — мужа, детей…
— А у тебя, что, Лора, есть дети?! — раздраженно воскликнула Долли. — Не смеши меня. Только ради всего святого — не смеши меня! Ты такая же свободная женщина, как и я. И даже если бы у тебя были дети? Что с того? Тебе уже двадцать восемь лет. Сколько ты собираешься прожить? Сколько?! А что с тобой будет лет через пять? Десять? Кому ты будешь нужна?! Я — «свободная женщина»! А ты какая женщина, Лора?! Знаешь, иногда мне кажется, что ты просто завидуешь мне…
Лора смотрела на Долли и видела только, как та открывает рот. Но что она говорила, Лора уже не слышала. Уши заложило. Будто кто-то натолкал в каждое из них по рулону ваты. У Лоры нет детей. Это правда. С чего она, вообще, взяла, что у нее есть дети? Врачи сказали — нет. Детей нет и не будет. Она сходит с ума. Она по-настоящему сходит с ума. Брэд прав. Брэд прав. Страшно.
— Мне тебя просто жалко, Лора! — продолжала Долли, не замечая, что та ее уже не слышит. — Ты же красавица! Ты, вообще, понимаешь, какая ты красавица?! Твое лицо, глаза, руки. А фигура? А грудь?! Ты видела свою грудь?! Хоть когда-нибудь обращала на нее внимание?! Ну, на что тебе сдался этот узколобый Брэд?! Он же идиот. Форменный! Брось его, Лора! Он ей муж, видите ли! И что дальше? Что с таким мужем делать-то, скажите мне пожалуйста?!
Посетители ресторанчика стали недовольно поглядывать на Долли с Лорой. В Потуа все друг друга знают. Жизнь у них здесь тихая, размеренная, а общественных мест — Квин-Боут да церковь. Вот, в сущности, и все. Слухи распространяются быстро, и каждый считает своим долгом иметь собственное, подробнейшее мнение о соседе. Причем за сто лет совместного проживания в Потуа все стали друг другу родственниками или родственниками родственников — почти что родственниками.
Лора оглянулась по сторонам и поймала на себе недовольные взгляды. Впрочем, стоило Лоре поднять глаза, посетители ресторана тут же отворачивались. Словно они и не смотрели на Лору, словно и не думали ничего о том, что происходит сейчас за их с Долли столом. Как же они все двуличны! Как они лживы! Ведь уже сейчас они думают, как будут судачить сегодня вечером на своих кухнях, что скажут Брэду при встрече, какие распустят сплетни.
Долли на них наплевать. И она специально затеяла этот разговор именно здесь, чтобы показать им всем, что ей на них наплевать. И чтобы Лоре было тоже на них наплевать. Но Лоре не наплевать. Она не может. У нее семья — муж, дети… Черт! У Лоры нет детей. У Лоры нет и одного ребенка! Господи, что же с ней происходит такое?! И этот маори. С чего Долли взяла, что Лора влюбилась в него?! Как такое вообще возможно?! Как?!
— Лора, услышь меня! — Долли разрывалась между состраданием и яростью. — Я же тебя с детства знаю! Ты всегда хотела, чтобы у тебя все в жизни было «правильно». Как ты говоришь?.. «Семья — муж, дети». Лора, но это неправильно. В тебе же жизни не осталось уже. Следа нет! Чего в этом правильного? А вчера, вчера, когда я твои глаза увидела — там, на пляже, я все поняла, Лора. Я все поняла! Ты влюбилась, Лора! Первый раз в жизни! Ну, признайся же себе! Признайся! Сделай хоть раз в жизни что-нибудь «неправильное»!
Лора собрала все свои силы, все, что в ней осталось, до последней капли, и встала. Она должна отсюда уйти. Это безумие. Бред какой-то.
— Долли, я…
Слова, готовые сорваться с языка застряли у Лоры в груди. Дверь ресторана отворилась, жалобно звякнул приветствующий посетителей колокольчик, и на пороге возник Анитаху. В белой облегающей майке, в синих потертых джинсах, с небольшим рюкзаком за плечами он был, казалось, еще краше. Спокойный, скромный, уверенный в себе, невозмутимый и внимательный — эманация силы. Лора схватила ртом воздух.
— Лора, ты должна встретиться с Анитаху! Ну, вдруг! Вдруг он тебя полюбит, Лора! — Долли сидела спиной к двери и, не заметив появления маори, продолжала говорить. — Ты ведь любишь его, Лора! Любишь!
— Долли, у меня семья — муж, дети… — прошептала Лора и, словно сомнамбула, опустив глаза, направилась к выходу.
Воздух вокруг нее стал вдруг густым и раскаленным. Все тело, словно погруженное в жидкость, едва двигалось. Лицо, руки, голени обдало жаром. Лора не хотела смотреть на Анитаху. Но в голове неотступно звучали последние слова Долли — «Ты ведь любишь его, Лора! Любишь!» Поравнявшись с маори, Лора сделала над собой усилие и подняла глаза. Словно хотела удостовериться, проверить слова Долли.
Их взгляды встретились, как вчера.
— Я люблю тебя? — мысленно спросила его Лора.
Но Анитаху молчал.
— Люблю?.. — у Лоры дрогнули губы.
Холодный, неизвестно откуда взявшийся ветер ворвался сквозняком в дверь и чуть не сорвал с Лоры платье. Будто хотел раздеть… Лора испуганно прижала руки к груди и на подгибающихся ногах выбежала на улицу.
— Лора! — услышала она вслед и обернулась.
Долли бросилась за ней следом и увидела Анитаху. Они оба как-то замешкались в дверях, пропуская друг друга, и оказались на улице.
— Не уходи! — прокричала Долли.
Но Лоре было холодно. Ужасно холодно. Она отрицательно покачала головой и пошла прочь.
— Догони ее… — тихим голосом попросила Долли и подняла на Анитаху глаза. — Вчера… Помнишь?
Анитаху лишь кивнул головой.
— Она любит тебя…
— Она не может, — ответил Анитаху. — Она потеряла душу.
К середине дня температура заметно поднялась. Солнечный диск неподвижно замер в зените. Голубое небо выцвело и стало белесым. Розы в саду приобрели измученный, безжизненный вид. В домах жителей Потуа заунывно гудят кондиционеры и вентиляторы. А Лоре холодно. Она закрылась в спальне, укуталась в два одеяла и дрожит. Озноб. Лора хотела бы спрятаться, но не может. В ее голове звучит множество голосов. Им всем что-то нужно от Лоры. Но что именно? Она не в силах понять.
— Беда Новой Зеландии в недостатке женщин, — двусмысленно, словно исподтишка, с каким-то неприятным, противным подтекстом рассуждает в ее голове Брэд. — У нас их действительно мало, меньше, чем мужчин. Вот они и распоясались. Мужчины боятся своих женщин потерять, а те и вьют из них веревки. Естественно! Это божественное проклятье. Сатана искушает женщин. Открывает дорогу порокам. И разве может устоять женщина, если даже первая из них поддалась Сатане?!
— Это хорошо, если женщины чувствуют себя свободными, — говорит Дейвид. — Свобода — это ведь что?.. Свобода — это, когда тебе не страшно. И если женщина не боится за будущее, она ведь и ведет себя по-другому — естественно. Она живет в согласии с собой, соответствует себе. Это делает ее красивой. И не такой «красивой», какой ее хотят видеть мужчины, а такой красивой — какой она только и может быть, если счастлива. Вот посмотреть, например, на Долли…
— Лора, — звучит встревоженный голос Долли. — Лора, я не пойму, ты мне завидуешь, что ли? Или хочешь, чтобы я тебе завидовала? Зачем ты постоянно повторяешь это — «у меня семья — муж, дети»? Во-первых, детей у тебя нет! Какого черта?! А мужа, как у тебя, мне и даром не надо. Он же тебя не любит, Лора! Почему ты вбила себе в голову, что у тебя должна быть семья? Ну, да — семья это хорошо. Но семья хороша, когда двум людям есть зачем жить вместе. А если им вместе жить — только слезы, зачем такая семья?
Лоре кажется, что она полиэтиленовый пакет с водой, в котором вдруг образовалось множество дыр. Слезы льются и льются, не переставая. А кроме слез, в ней и нет ничего — только вода, много воды, пустой, с солью, как в океане.
Она вспомнила всю свою жизнь. Как, когда была маленькой, ходила в школу для девочек. Как начала работать — в Окленде, в океанариуме. Как отец Лоры получил работу в Дунедине, на Южном острове, и они с матерью переехали на другой конец страны. Почти два года Лора была предоставлена самой себе. Она могла делать то, что ей хотелось, ни перед кем не держать отчета. Ну, конечно, все «в рамках», чтобы не узнали соседи и не передали родителям. Было главное — ощущение свободы, независимости.
Но она ждала. Лора все это время ждала, что ее жизнь наконец сложится, как складывается она у других.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12