Армейский принцип: ''Чем выше начальник, тем он умней!'' К сожалению, это не всегда так, но по уставу — все именно так! Устав — это армейский закон. А закон нарушать нельзя!
В конечном итоге полковник отдал приказ все личное оружие сдать на склад части. И стал убедительно говорить о том, что хватит уже кровопролития, все вопросы можно решить мирным путем. В подтверждение своих слов он добавил:
— Не волнуйтесь, товарищи офицеры, я остаюсь у вас в части. И вы увидите, что все будет хорошо!
Я и капитан Круглов попытались переубедить начальника, но он не стал вступать в полемику, а только повторил приказ:
— Все оружие — на склад!
Совещание временно прервалось для немедленного выполнения приказа полковника. Оружие на склад мы сдавали с большой неохотой. Выполнять приказы, если вы их понимаете и принципиально согласны с ними, — это одно. Но если беспрекословно выполнять приказ необдуманный, а в данной ситуации просто глупый — это совершенно обескураживает, потрясает и вызывает чувство полного недоумения. Неопределенность тревожила нас. Предчувствие… Мысли лезли в голову… Нет, полковника трусом назвать нельзя — он остается с нами. Но главным достоинством храбрости является осторожность. Мы же, сдав оружие на склад, поступали крайне неосторожно. Да что там неосторожно, мы поступали глупо!
Но глупцом назвать полковника не позволяет устав. Да и не глупец он, а просто четко и безукоризненно выполняет приказы и инструкции своего начальства. А высокому начальству было глубоко на нас наплевать. Возможно, начальство преследовало какие-то свои, непонятные нам, цели.
Эх, если бы знал полковник, что с ним произойдет!
Глава восьмая. Захват
Мы сдали оружие на склад. А после обеда опять собрались в кабинете командира батальона на совещание. Собрались почти все. Не было только одного капитана, командира инженерно-дорожной роты. Он был дежурным по батальону и находился в дежурном помещении.
Не было также начальника особого отдела капитана Сердюка. Его по телефону срочно вызвали в Гянджу, в особый отдел. Миша Сердюк сел в медицинскую ''таблетку'' и вместе с бойцом-водителем отправился в Гянджу. На выезде из Агдама их машину попытались остановить кардаши. Наши ребятки не остановились, памятуя о ситуации с бывшим комбатом. Кардаши открыли огонь по машине. В ответ Сердюк сделал пару выстрелов из пистолета.
Как говорится, приказы приказами, а особист должен быть во всеоружии. Всего оружия у Сердюка не было, а был только пистолет. И так вот отстреливаясь, Мишка с бойцом вырвались из Агдама.
На совещании не появился и зам по тылу капитан Круглов. Но на его отсутствие просто не обратили внимание. Тем более что он собирался после обеда резать свинью на подсобном хозяйстве. Кормить личный состав части нужно, а городские власти уже давно ничего не выделяют для этих целей. Вот и приходится обходиться своими силами.
Еще до начала послеобеденного совещания я зашел в секретную часть. После ''исчезновения'' прапорщика — начальника секретной части — ключи от ''секретки'' вот уже несколько дней находились у меня. Там я взял коробку с металлическими печатями и несколько книг учета имущества длительного хранения. Все это сложил в дипломат, и отнес к себе домой.
Зачем я это сделал? Не знаю. Просто какое-то шестое чувство подсказывало: ''Так надо!''
Если вы думаете, что только у меня было предчувствие, то вы ошибаетесь.
Зайдя в штаб, я заметил, что стеклянный ящик, в котором хранилось знамя части, был пуст. Не было и часового первого поста.
В любой воинской части первый пост — это пост по охране знамени части.
Тут из своего кабинета вышел начальник штаба майор Лагов. Он нес большой бумажный мешок, закинув его на плечо.
— Саша, а где?! — спросил я, указывая рукой на пустой стеклянный ящик.
— Все нормально, Толя! Флаг у меня, — успокоил Лагов.
— Ясно.
— Толик, помоги! Возьми второй мешок там, в кабинете, и пошли костер палить.
— Пошли! — ответил я, забирая второй мешок. А потом, улыбнувшись, добавил: — Что, криминал уничтожаешь?
— Да уж, криминал! Чем больше спалим, тем лучше! — ответил Лагов.
Мы вышли из штаба. Подошли к мусорным бакам, и стали сжигать в них содержимое мешков. Это были всевозможные документы. Лагов доставал из мешков листы, каждый по отдельности мял и бросал в огонь.
Закончив это мероприятие, мы подошли к штабу. Там уже собирались офицеры. Я остался с ними, а Лагов зашел в штаб. Через пару минут он вышел из него, держа в руке чемодан.
— Что, Шурик, в отпуск? — сострил замкомбата майор Шарафутдинов.
— Да нет, Ильдус, кое-что домой занести нужно.
— На совещание не опаздывай!
— Еще десять минут времени. Успею! — сказал Лагов и пошел быстрее.
Наш жилой городок находился совсем рядом с КПП части. Так что уже через десять минут Лагов действительно сидел вместе с нами на совещании.
Мы слушали полковника. А он говорил, как должно было быть, если бы все не было так, как оно есть… В общем, вся беседа была ни о чем. Конкретных целей и задач не ставилось. Ну, а что мы? Мы сидели и слушали…
Вдруг открылась дверь и в кабинет, направив на нас автоматы, вошли несколько кардашей с криком:
— Всем сидеть!
Вот оно! Случилось то, что должно было случиться. Нас разоружили и подставили под удар. А ведь все могло быть иначе. Не разоружили бы нас, и мы бы держались. Прислали бы хоть роту, и не было бы такого позорного захвата. Но, видно, кем-то в очень высоких кабинетах нам была уготована именно такая участь.
Захват всей части был до банальности простым. Кардаши не выискивали каких-нибудь новых стратегических и тактических планов. Все шло по старой, уже проверенной схеме.
Несколько наших прапорщиков подошли к ничего не подозревающему капитану — дежурному по батальону, и завели с ним разговор. А во время разговора, уловив удобный момент, напали на него, отобрали пистолет и ключи от оружейной комнаты. Затем связали капитана и затолкнули в комнату отдыха.
Прапорщик — дежурный по КПП — открыл ворота и запустил на территорию части толпу вооруженных джигитов.
Начальником караула был тоже прапорщик. С его помощью и при непосредственном участии кардаши разоружили весь караул.
Вот так и произошел захват.
Кардаши стали ходить по территории части, выставляя у различных объектов свою охрану. А толпа прапорщиков, не будь дураками, полезла грабить вещевой склад текущего довольствия.
Ну а мы, офицеры, сидели в это время под направленными на нас стволами автоматов в кабинете командира батальона.
— В чем дело? — спросил комбат.
— Молчи! — прокричал ему в ответ один из кардашей.
— Послушайте, так же нельзя, — произнес штабной полковник.
— Заткнись, свинья! — ответил ему тот же кардаш.
Вдруг в коридоре что-то прокричали по-азербайджански. И тогда наш ''собеседник'' кардаш громко сказал, обращаясь к нам:
— Выходите все из дома!
— Не дом это, милок, а штаб! — сказал Саша Лагов, за что получил удар кулаком в ухо от стоявшего у двери кардаша.
— Все выходи! — срывающимся голосом прокричал ''собеседник''.
Мы встали, и подталкиваемые стволами автоматов вышли из штаба.
Около штаба в окружении десятка вооруженных джигитов стоял и курил командир взвода связи старший прапорщик Аббасов. Одет он был не в простую суконную шинель, а в шинель из драпа. Такие шинели полковники носят. На шинели были пришиты парадные золотистые майорские погоны. На голове у него была парадная фуражка, вместо кокарды на ней был металлический значок с изображением трехцветного национального флага Азербайджана.
— Оба-на! — ухмыльнувшись, произнес я.
— ''Блин'', Аббасов, ты не свою шинель одел! — с издевкой сказал Лагов, и тут же схлопотал прикладом по спине.
— Прекратите этот маскарад, товарищ прапорщик! — сказал штабной полковник.
И тут один из кардашей выстрелил из автомата полковнику в ногу. А другой кардаш громко сказал:
— Майор Аббасов наш командир батальона.
Аббасов улыбнулся и важно произнес:
— Если кто из вас желает служить в Национальной Армии Азербайджана — примем как братьев! А если кто будет сопротивляться, того убьем!
Наступила минутная тишина. Только раненый полковник негромко стонал…
Аббасов вяло взмахнул рукой:
— Подумайте!
Сказав это, Аббасов демонстративно отвернулся от нас и стал разговаривать с джигитами на азербайджанском языке.
Из штаба вывели капитана, бывшего дежурного по части, и толкнули в нашу сторону.
И тут сказал подполковник Азаров:
— Слушай, Аббасов, полковник ранен. Давай его в госпиталь отправляй.
— Конечно, йолдаш подполковник, мы же не звери, — произнес Аббасов.
Слово ''йолдаш'' не является каким-то ругательством, как мог бы кто-нибудь подумать. Оно означает на азербайджанском языке — ''товарищ''.
Аббасов что-то сказал по-азербайджански одному джигиту, и тот энергично закивал головой. Потом этот джигит ушел, и через пару минут к штабу подъехал бортовой ЗИЛ-131. В его кузове сидели все наши солдаты. Мы перевязали ногу полковнику и загрузили его в кузов. После чего Аббасов, указав пальцем на старшего лейтенанта, командира инженерно-саперной роты, произнес:
— Ты будешь старшим! Увози солдат. И полковника в госпиталь увози!
Старлей посмотрел на Азарова. Тот в ответ кивнул, и сказал:
— В Гянджу!
Старший лейтенант влез в кабину. Боец-водитель завел двигатель, и машина отправилась в путь.
После того, как машина выехала за ворота части, двое кардашей повели нас в сторону солдатской столовой. Наверное, хотели закрыть нас там. Но осуществить задуманное им не удалось.
Солдатская столовая находилась рядом с КПП. И когда до него оставалось метров семь, комбат, идущий сзади, положил руки на плечи мне и Лагову, и произнес:
— Саша, Толя, бегите!
Первым в направлении открытой двери КПП рванул Лагов. Я, не задумываясь, побежал за ним. Приказ — есть приказ! Сзади раздалась автоматная очередь… Потом крики… Затем шум драки…
Мы с Лаговым, как НУРСы (неуправляемый реактивный снаряд) неслись в сторону жилого городка… Вбежав в него, Лагов крикнул:
— Бежим к моей машине!
— Но там же наши!
— Быстрее! Знамя спасать надо!
Я все понял без дальнейших объяснений. Знамя у Лагова. И значит, именно Сашку Лагова я и должен охранять.
— Все понял! Давай ''тачку'' к подъезду! А я сейчас! — прокричал я Сашке и стремглав заскочил в подъезд дома, затем в квартиру. Схватил дипломат и выбежал во двор.
Сашкины ''Жигули'' уже стояли у подъезда. Я прыгнул в открытую переднюю дверь, и мы рванули с места… А сзади, у КПП, была слышна перестрелка…
Мы ехали по Агдаму на большой скорости, нарушая все правила дорожного движения. А собственно, какие правила? На Кавказе все так ездят, тем более что светофоры не работают уже несколько месяцев.
На выезде из города нас обстреляли из автоматов кардаши. Одна пуля угодила в заднее стекло, и его осколки звонко посыпались внутрь машины.
— Во, б…, сволочи! Машину мне ломать?! — прокричал Лагов, и добавил: — Толя, в ''бардачке'' посмотри!
Я открыл ''бардачок'' и взял там пистолет ПМ.
— Молодец, Сашка! — прокричал я. Потом развернулся и стал стрелять назад через разбитое окно.
Один кардаш упал.
— Есть один! — прокричал я в азарте.
— Все, Толя, рвем когти! — сказал Лагов, вдавив до отказа педаль газа.
До Гянджи мы неслись на огромной скорости, и уже примерно через час въехали в один из самых красивых городов Азербайджана. Да, Гянджа город красивый! И это не только мое мнение.
Мы остановились около КПП 23-й Гвардейской мотострелковой дивизии.
— Ух! — тяжело выдохнул Лагов.
— Слушай, Саша, а где знамя, если не секрет?
— Никаких секретов от тебя, Толик! Ты ведь мой телохранитель, — ответил Лагов, расстегнул бушлат, затем хэбэ, и произнес: — Вот оно, милое!
Знамя было обмотано вокруг Сашкиного туловища.
— А если бы в тебя попали? — спросил я.
— Было бы знамя с дырочкой, — ответил в тон мне Лагов, и добавил: — Только вот попали не в меня, а в тебя.
— Куда? — не понял я.
— На левую руку посмотри.
Я посмотрел на левую руку и увидел, что на плече бушлат был разорван, точнее, был вырван клок ваты-утеплителя.
— Ничего, Саша, главное не ранило!
— Вот и я о том же, — доставая сигарету, сказал Лагов.
Потом протянул пачку ''Примы'' мне:
— Давай, Толик, я буду что-то со стеклом задним придумывать, а ты что-нибудь для согрева найди. Стресс снимать будем!
— Хорошо! — подкуривая, ответил я.
Я вылез из машины и отправился в дивизию искать своего хорошего знакомого, начальника вещевой службы танкового полка.
Не было ничего удивительного в том, что по дороге из Агдама в Гянджу мы не встретили ЗИЛ-131 с нашими бойцами. Мы с Лаговым мчались по короткой, но опасной, систематически обстреливаемой дороге, через Мир-Башир. Старлей же с бойцами, видимо, отправился по дороге менее опасной, но более длинной, через Евлах. Терзало только одно: что же с комбатом и теми, кто прикрывал нас…
Примерно через полчаса я отыскал Валерку, старлея, начвеща танкового полка. Потом вкратце рассказал ему, что с нами произошло. Захватив ватный матрац, чтобы окно заделать в машине, и две бутылки водки с закуской мы вышли из КПП дивизии.
Возле машины Лагова стояли еще два ''Жигуленка''. Это были машины комбата и зама по вооружению. А возле них, шумно беседуя, стояли наши офицеры.
Антон, наш замполит, капитан, громко и эмоционально рассказывал, как после нашего с Лаговым побега они отобрали у кардашей-конвоиров автоматы. Потом, обстреливая КПП и не давая джигитам выйти за ворота, заняли оборону, пока комбат и зам по вооружению выводили свои машины. Офицеры сели в автомобили и, отстреливаясь, покинули Агдам. А подъезжая к Гяндже, они догнали ЗИЛ-131 с нашими солдатами.
Старлей с солдатами и раненым полковником уже въехали на территорию дивизии. Там же находился наш комбат, он связывался по дальней связи со штабом 4-й Армии.
Все вроде бы налаживалось. За это и выпить не грех. Мы с Валеркой накрыли импровизированный стол на капоте машины зама по вооружению, и все стали дружно употреблять, ну… греться.
Через некоторое время из КПП вышел комбат и, улыбаясь, произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8