– Тебе-то какое дело? – повторил мой пацан.– Да так, померещилось. Дай-ка мне бутылку портвейна. Пора заняться исследовательской работой. Водочка уже выветрилась.В эту минуту дембиль заорал громче обычного:– Кончайте меня грузить! Никто из вас откосить не сумеет! Слушай сюда! Сейчас все будет конкретно. Сломаем руку и пиздец. Никакой армии!Один из спавших за столом призывников проснулся и сиплым голосом спросил:– А кому тут пизды?– Тихо! – рявкнул дембиль. – Кто хочет конкретно на гражданке остаться?– Я, – сразу ответил проснувшийся.Глаза у него были совершенно осоловелые.– Накати еще водки, – приказал ему дембиль. – Тогда будет не больно.– Меня вырвет, – предупредил призывник.– Накати, говорю. Учись слушать старших.– Понял.Ему налили почти стакан, и он в невероятных конвульсиях выпил его до дна.– Еще? – спросил кто-то из «ассистентов».Дембиль склонился над своим пациентом и, посмотрев ему в глаза, заявил:– Хорош. Точно попали в дозу. Веди его в туалет.– А что будем делать-то? – прозвучал недоуменный вопрос.Дембиль с усмешкой посмотрел на вопрошавшего.– Руку его на унитаз положим, а ты на нее сверху прыгнешь.– Я?!!– Зассал? – сказал дембиль. – Другану зассал помочь!– Я прыгну, – предложил другой призывник.– Тебе тоже ломать будем, – возразил дембиль.– Сначала ему, – ответил доброволец. – Надо посмотреть как получится.– Логично, – дембиль одобрительно хмыкнул. – Тащите первого в туалет.Судя по его лицу, первый уже с трудом понимал, что с ним происходит.Народ поднялся из-за стола. В комнате остались только мы с Сергеем и четвертый призывник, который спал на диване. Про него очевидно просто забыли.Мы сидели, прислушиваясь к тому, что происходит в туалете. Я ждал, чем все это закончится, но, видимо, у них там не очень заладилось. До нас долетали звуки какой-то возни, негромкая матерщина и время от времени смех. Спящий на диване боец застонал и свалился на пол.– А Марина-то знает? – сказал я.– Насчет чего?– Насчет итальянки.Он посмотрел на меня с удивлением.– Да она вообще ничего не знает.– Как ничего? В каком смысле?– Она думает, что я из Калуги. Учусь в педагогическом. Мама преподает в техникуме. Папа живет с другой семьей.– Да ты что! – я не сумел скрыть своего изумления.– Да. А что?– Да так, – улыбнулся я. – А на фига тебе это надо?Он помолчал секунду.– Ну, мне не хотелось, чтобы она сразу узнала… – он замялся.– Какие бабки за тобой стоят? – закончил я за него.– Не в этом дело. Я хотел, чтобы у нее осталось право выбора. Если она будет все знать, вряд ли она сможет освободиться от мысли…– Что твои бабки гораздо круче, чем ты сам, – снова продолжил я вместо Сережи.– Ну, в общем, что-то в этом роде, – усмехнулся он.– Понятно, – сказал я.Теперь мне и вправду было понятно. Во-первых, стало ясно, почему он врал ее папаше насчет метро. Во-вторых, зачем прятался от телохранителей. А самое главное, что дело тут было, разумеется, совсем не в Марине. Дело-то было в самом пацане. Право выбора, о котором он говорил, он хотел сохранить отнюдь не за нею. Естественно, он думал о самом себе. Все правильно. Своя задница всегда дороже.– Ну что, еще по портвейну? – спросил я.– Да, пожалуй, хватит.– Определился, кто за него отвечает?– Думаю, да. Это скорее всего…В этот момент в туалете раздался дикий крик.«Получилось, – подумал я. – Надо вызывать „Скорую“.* * *В следующее мгновение в комнату внесли корчащееся тело. Оно издавало жуткие стоны и отборную матерщину. Тело принадлежало дембилю.– Он сам решил прыгнуть, – объяснил один из «ассистентов». – Валерка уснул, пока мы пробовали, и рука с унитаза упала. А он как раз в этот момент прыгнул. Сказал, что покажет нам всем как надо Родину любить.После осмотра, во время которого дембиль страшно ругался, мы пришли к выводу, что он сломал себе ногу. Всякий раз как мы к ней прикасались, он дико выл и обзывал нас ужасными словами.– Надо снять с него брюки, – предложил кто-то из «ассистентов».– Пошел ты! – закричал дембиль. – Я что, в больницу в трусах поеду?!!– Тогда придется их резать, – сказал кто-то еще. – Вдруг там открытый перелом.– Хотя, крови вроде не видно, – отозвался третий.– А вдруг она просто от шока не бежит. Так бывает. Сосуды сужаются.– Снимайте их, блядь, скорее! – испугался дембиль. – Хули вы встали? Подохну тут с вами, придурками!Никто не знал, как стянуть с него штаны, не потревожив его ногу. Посовещавшись, решили держать его на весу и тихонько стягивать. Для этого пришлось вынести из комнаты спавшего на полу бойца. Потом вынесли все стулья. Потом стол. Когда выносили стол, бутылки с него попадали. Он никак не проходил через дверной проем.– Тут совсем чуть-чуть не хватает, – сказал тот призывник, который вызвался прыгать первым. – Сантиметра два. Может быть, снимем дверь?– Я подохну, пока вы ее снимете! – в ужасе закричал с дивана дембиль. – Вызывайте «Скорую»!Мы оставили стол у двери и подняли дембиля с дивана. В горизонтальном положении стянуть с него штаны оказалось почти невозможно. К тому же здоровой ногой он очень ловко пинал нас в лицо. Кто-то предложил перевернуть его вверх ногами. Несмотря на то, что где-то внизу он продолжал страшно ругаться, звенеть упавшими на пол бутылками и хватать нас за ноги, дело теперь пошло на лад. Вскоре он лежал на диване в сиреневых трусах и громко матерился. Нога у него распухла как бревно, однако крови нигде не было видно.– Слава Богу, закрытый, – решили мы, но на всякий случай залили перелом водкой: кто-то сказал, что лучше продезинфицировать.– Ну, и как я буду теперь здесь лежать? – неожиданно тихо спросил дембиль. – Диван, блин, насквозь мокрый.Через полчаса приехала «Скорая», и его увезли. Хорошо, что у них оказались с собой носилки. * * * Когда мы вышли на улицу, было уже почти утро. Солнце еще не появилось из-за домов, но птицы орали как угорелые. Ночью прошел дождь, и теперь асфальт блестел черными лужами. Сергей шумно втянул воздух и улыбнулся.– Люблю, когда так пахнет. Свежестью. Москва утром – чистый кайф!Я тоже вздохнул поглубже.– Да уж. Особенно когда людей нет.Он взглянул на меня и засмеялся:– Ну и видок у тебя!– Ты лучше на себя посмотри, – вяло огрызнулся я.– Пойдем пешком, – предложил он. – Тут ведь недалеко.– Кому как. Мне, например, еще через полгорода тащиться.– Да пойдем. Останешься у меня ночевать. У нас две комнаты для гостей пустуют.– Ну, пошли. Все равно дома есть нечего.– Я тебя накормлю.– Пошли, пошли. Слушай, а что твоей матери скажем?– Она живет в другой стране.– Понятно.– И приезжать не собирается.– Я понял. Вопросов нет.Утро действительно было чудесное. Воздух казался таким легким, что временами мне чудилось – вот-вот и я улечу. Впрочем, скорее всего, так казалось из-за сумасшедшей ночи.«Нельзя так много курить, – решил я. – Или надо перейти на легкие сигареты».– Смотри, – сказал Сергей. – Листья на деревьях появились.– Точно, – отозвался я. – Теперь везде попрут. Весна, блин.Из-за поворота, позвякивая, выкатился трамвай.– Ты смотри, как он рано. Ну и жизнь, должно быть, у этих трамвайщиков. Куда он едет в такую рань?– А знаешь, как я познакомился с Мариной? – сказал Сергей.– Как? – словно бы нехотя спросил я.– В трамвае.– Да ты что? – я разыграл притворное удивление.Так иногда делаешь, чтобы ничего не сказать, но все-таки узнать, что будет дальше.– Правда. Я убегал от своих охранников и прыгнул в трамвай. Он как раз трогался с остановки.– Чего ты от них все время бегаешь?Он запнулся и посмотрел на меня.– А за тобой следили 24 часа в сутки, когда тебе было семнадцать лет?Я на секунду задумался и вдруг очень ясно представил себе этот ужас.– Наверное, ты прав. И что случилось в трамвае?– Я не знал, как заплатить за проезд. Там были какие-то штучки на окнах, но я не понял, для чего они.– Постой, ты, что, не знал, для чего нужен компостер?– Нет. Откуда мне было знать? Я в трамвай попал первый раз в жизни.– Что, никогда не ездил на трамвае?Я даже остановился.– Нет, – сказал он. – До этого случая – никогда.– А на троллейбусе?– Нет. Раза три на метро в детстве, когда с пацанами убегали с уроков, и все. В доме всегда был специальный шофер, который возил меня всюду, начиная с детского сада. Отец так решил.«Ни фига себе, поколеньице подрастает, – подумал я. – Что ж это ваши папики с вами сделали»?– Ну, ну, и что дальше?– Пришел контролер.– И это оказалась Марина!– Нет. Это был небритый дядька с плохим запахом изо рта.– А Марина?– Она стояла сзади и сунула мне в руку свой проездной.– Надо же, как угадала!– Наоборот. Он ее тут же оштрафовал.– «Есть женщины в русских селеньях…» Чего же она обратно свой проездной не взяла?– Я не знал, как его передать.– Застеснялся, – усмехнулся я. – Подставил девочку.– Я потом ей весь штраф вернул, – тихо сказал Сергей.– «Потом» не считается. Короче, ты взял у нее адресок, снова убежал от охраны и привез ей деньги, так?– Нет, – он покачал головой. – После случая с трамваем от них уже было не убежать. Меня привезли в Кузьминки, и я будто бы пошел в «Будапешт».– Интересно зачем?– Мало ли. Им все знать не положено.– И долго так продолжалось?– Два месяца.– Понятно… А потом вдруг я подвернулся. Так, что ли?Он посмотрел мне в лицо и ничего не ответил.«Ну, и пошел ты! – подумал я, неожиданно разозлившись. – Тоже мне, крышу себе подыскал. Привык уже, что папа ему людей покупает».В это время мы подошли к его дому.– В общем, сегодня сделаем выходной, – сказал я. – А завтра с утра я к тебе заеду.– Ты же хотел остаться.– Это ты хотел.– Но ты же сказал…– Мало ли, что я сказал. Тебе, может, тоже все знать не положено.Я развернулся и пошел обратно за своим джипом. Дойдя до перекрестка, я посмотрел назад. Пацан мой все еще стоял там, где я его оставил. * * * Спать пришлось ложиться на голодный желудок. Поэтому, наверное, приснилась всякая дрянь. Сначала какой-то пароход на коньках, потом дикие лошади, потом почему-то Пушкин, а после него дуэль и стрельба. Потом я ехал на поезде туда, где родился, но мне было страшно оттого, что я не знал, на какой станции надо сходить. В итоге вокруг оказалось море высокой травы, из-за которой ни черта не было видно, и я бежал, задыхаясь по узкой тропинке, а длинные стебли хлестали меня по лицу. Вдруг из этой зеленой чащи высунулась чья-то рука и схватила меня за горло. Я хотел закричать, но даже просто вздохнуть, и то было невозможно. Из травы показалось темное лицо. «Собирайся, – сказало оно. – Мы пришли за тобой». «Я не хочу!» – подумал я в ужасе, но лицо встряхнуло меня как тряпку. «Собирайся! Времени нет».– Собирайся! – ревел чей-то голос.Я подскочил на кровати, как ошпаренный.– Собирайся, – повторил голос. – Хватит дрыхнуть! Люди ждут.Я наконец сообразил, что это не сон, и что я не один у себя в комнате.– Давай, поднимайся, скорей, – сказал человек, который сидел на моей постели и тряс меня за плечо.Второй стоял у шкафа и, раскрыв дверцу, перебирал мои вещи.– Одевайся, – сказал он, бросая на кровать джинсы, футболку, рубашку и что-то еще.– Давай-давай, – подхватил первый. – Времени совсем нет.– Где у тебя обувь? – спросил тот, что стоял.Я ничего не ответил.– Кроссовки твои где? Оглох, что ли?Он вышел из комнаты.– Ты его не серди, – сказал первый. – Если он разозлится, нам обоим пиздец. Давай, по быстрому встал, собрался и мы отсюда отскочим.Он все еще сидел на моей постели.– Вы кто? – наконец сказал я.– Дед Пихто, – ответил второй, входя в комнату. – Где твои кроссовки?– Я не ношу кроссовки.– А что ты носишь?– «Доктор Мартинз».– Хорошо. Где твои «Доктор Мартинз»? – видно было, что он разозлился.– В ванной стоят.– Хрена ли ты их туда поставил?– Хотел помыть.– На том свете помоешь. Давай, быстро вскочил! Долго с тобой тут будем возиться?– Встань! – сказал он своему напарнику. – Пусть одевается. И шевели булками!Я откинул одеяло и встал.– Ты что, без трусов спишь? – заржал первый.– Слышь, – он обратился ко второму, который опять вышел из комнаты. – Он без трусов спит! Дрочит, наверное.– Отвяжись от него, – донеслось из ванной. – Пусть спит в чем хочет. У нас времени нет!Я молча одевался и рассматривал своих гостей. Прежде всего, было непонятно, как они вошли. Я точно помнил, что запер дверь и даже закрыл ее на цепочку.«Должно быть, порвали», – решил я.Оба моих визитера были одеты в строгие темные костюмы. Белые рубашки и галстуки выглядели безукоризненно. Они были похожи друг на друга как близнецы.«Тоже мне, люди в черном», – подумал я.– Собрался? – сказал главный, входя в комнату с моими ботинками. – Десять баллов! Теперь валим отсюда – и так уже столько времени потеряли!На выходе из квартиры, я специально посмотрел на цепочку. Она была в полном порядке. Ни одно звено не разорвано. * * * Внизу мы сели в черный «БМВ» с тонированными стеклами, и я решил запоминать дорогу. По крайней мере, глаза мне не завязали.– Ты почему стекло не протер? – спросил главный, едва мы отъехали. – Я же тебе вчера говорил, а ты опять ни хрена не слушаешь!– Я протирал, – отозвался второй, переключая скорость.– Когда ты протирал?!! Смотри, сколько грязи! Слякоть везде, а ты не протираешь. Скоро не видно будет, куда едем! Когда ты протирал?– Я протирал, – повторил тот.– Когда ты протирал, я тебя спрашиваю?!!– Позавчера.– А я тебе когда говорил?– Не знаю.– Я тебе вчера говорил! Сколько можно повторять одно и то же? Ты достал меня. С тобой невозможно работать!– Слышь, – сказал второй, останавливаясь у светофора.– Ну? – отозвался главный.– Я же тебе говорил, что у меня весной руки болят.– Чего они у тебя болят?– Сам не знаю. Может, от воды. Они, наверное, весной в воду больше хлорки добавляют. Кожа сначала сохнет, а потом лопается. Я крем у своей взял, все равно не помогает. Больно так. Даже к рулю прикасаться трудно.– Тряпка-то мягкая. Не то что руль.– А жидкость для стекла? Она, знаешь, как эти ранки разъедает!– Сходи к врачу.– Ходил уже. Говорит, ничего сделать нельзя. Надо ждать, пока весна кончится. Авитаминоз. Плохое питание. Прикинь! У меня – плохое питание! Придурок. Вода просто херовая. Может, минеральной мыть? Возьму ящиков пять, а из крана совсем не буду мыться.
1 2 3 4 5 6