Сенатор Элий потребовал, чтобы все репортеры, находившиеся в зале, не покидали своих мест. После этого он рассказал о смерти Гая Габиния, молодого ученого из лаборатории Триона, и потребовал немедленной санкции сената на прекращение работ в лаборатории и создание специальной комиссии по этому делу. Его предложение было одобрено.Полный текст выступления сенатора Элия читайте на второй странице". «Нет сомнений, что в лаборатории академика Триона был нарушен один из самых строгих запретов богов. В Вероне тайно шла разработка урановой бомбы, убойной силы которой человечество пока не в силах представить. Все сотрудники лаборатории Триона взяты под стражу. Им грозит обвинение в государственной измене». «Акта диурна», 13-й день до Календ августа <20 июля> «Находясь в Эсквилинской больнице, сенатор Гай Элий Мессий Деций рассказал все, что ему известно о подпольной арене Макрина. Относительно своей конкубины Мар-ции Пизон и ее обвинений в адрес Цезаря он говорить отказался». «Акта диурна», 12-й день до Календ августа <21 июля> «По сообщению префектуры вигилов Тиберий Komm, слуга Элия, обвиняемый в соучастии в нападении на Мар-цию Пизон, исчез и до сих пор не найден». «Акта диурна», 11 —и день до Календ августа <22 июля> «О судьбе Корнелия Икела, обвиненного в убийстве Цезаря и в покушении на сенатора Элия, пока ничего не известно». «Акта диурна», 10-й день до Календ августа <23 июля> «Почему раньше никто не думал о судьбе гениев? Она довольна занятна. Они не люди, но управляют поступками людей. Без людей они — никто, и их власть призрак. Но они и не боги. Они не правят, не приказывают, они лишь передают волю богов, порой примешивая к их острому блюду свои сомнительные соусы. Можно ли рассчитывать на честность и преданность существа, находящегося в таком двусмысленном положении? Они напоминают всесильных чиновников, которым запрещают брать взятки. Чиновников, которых не сменяют и которые сами должны следить за собственными поступкоми. Постепенно они нарушают все законы, которые только могут нарушить. Видя длительное, почти бессмертное существование гениев мест и покровителей ремесел, гении людей больше не пьют из Леты вместе с людскими душами, что равносильно смерти, а берут под покровительство позабывшую прежнюю жизнь душу, сами ничего не забывая. Гении-духи живут так долго, что начинают материализовываться. Они обретают возможность обзавестись плотью хотя бы на время. И все больше и больше начинают походить на богов. А боги все больше и больше власти оставляют в их руках. Бунт гениев был закономерен и неизбежен». «Акта диурна», 9-й день до Календ августа <24 июля> «В последнее время обнаружилась большая нехватка продовольствия. В пекарни с утра выстраиваются очереди. В городе появилось много людей без документов. Но почти все они утверждают, что являются гражданами Рима. Они могут перечислить наизусть свои родословные, но не могут в подтверждение правдивости своих слов предоставить ни одной бумаги. Многие из этих неведомых бродяг умирают. Морги города переполнены». «Акта диурна», 8-й день до Календ августа <25 июля> «Ветеринарная служба сообщает, что за последние дни в городе развелось огромное количество беспризорных кошек. Их отлавливают каждый день, но все равно неприкаянные животные бродят по улицам. Организован сбор пожертвований в пользу нечастных животных». «Акта диурна», 7-й день до Календ августа <26 июля> «Вчера в три часа пополудни сенат пятьсот двумя голосами против шестидесяти двух и при двух воздержавшихся утвердил Гая Элия Мессия Деция наследником императора Руфина и присвоил ему титул Цезаря». «Акта диурна», 6-й день до Календ августа <27 июля> «Житель столицы, гражданин Рима Ф., заявил, что у него появилась вторая жена, как две капли воды похожая на первую. Каждая требует от него исполнения супружеского долга и передачи именно ей в руки средств на ведение хозяйства. Не в силах решить этот вопрос самостоятельно, гражданин Ф. обратился к вигилам. Ночная стража оказалась в затруднении. Дело в том, что обе женщины абсолютно похожи, причем обе во всех подробностях помнят пять лет семейной жизни с Ф. Установить, которая из двух матрон является самозванкой, не представляется пока возможным». «Акта диурна». 5-й день до Календ августа <28 июля> «Поступают все новые сообщения о массовых убийствах бродячих котов. Вчера на берегу Тибра было обнаружено несколько сотен кошачьих трупов. На некоторых трупах заметны следы расплавленной платины. Вигилы высказывают мнение, что кошки стали жертвами какого-то неизвестного культа. Организация „зеленых“ требует немедленного расследования». «Акта диурна», 4-й день до Календ августа <29 июля> Эпилог 2 «После того как консул Валерий Счлан официально провозгласил Гая Элия Мессия Деция Цезарем, в храме Юпитера Капитолийского были принесены жертвоприношения». «Акта диурна», 3-й день до Календ августа <30 июля> Трион сидел в специальной камере центрального римского карцера. Крошечное окошко, забранное частой решеткой, почти не пропускало света. Толстые стены, сложенные из огромных камней, всегда были холодны и покрыты липкой влагой. Трион не вставал со своего убогого ложа и лишь повторял неостановимо:«Как я ненавижу Рим! О боги, как я ненавижу Рим!»Каждые пятнадцать минут глазок на двери поднимался и охранник заглядывал внутрь. Поначалу это бесконечно нервировало Триона, потом он привык. За те дни, что Трион провел в карцере, он состарился на несколько лет. Лицо его приобрело землисто-серый оттенок. Глаза покраснели и слезились, а волосы . вылезали клочьями. Но при этом он выглядел не подавленным, а злым. Он напоминал кота, проигравшего драку, но не оставившего мысль добиться благосклонности кошки.В этот раз глазок приподнялся в неурочное время. А потом загромыхали засовы. Окованная железом дверь медленно отворилась, и в камеру вошел Элий. Пурпурная тога убедила Триона, что ожидаемое и прогнозируемое событие произошло — Элий сделался Цезарем. Бывший глава Физической академии усмехнулся. Несколько дней назад он почитал Элия мертвецом. А себя почти равным богам. И вдруг все перевернулось. Элий на вершине власти. А он, Трион, ожидает суда и смертного приговора.Охранник внес за Цезарем стул с пурпурной подушкой. У властителей свои причуды. Они не могут даже сидеть на простом стуле, как прочие смертные.Трион поднялся и приветствовал Цезаря.— Хорошенькое желание ты заклеймил для себя, Цезарь, — сказал он, усмехаясь.— Это воля богов, а не людская прихоть, — отвечал Элий сухо.— Да брось ты, — Трион опустился на ложе, решив, что необходимая толика внимания гостю оказана. — Богам давным-давно на нас наплевать. Они позволили нам играть в азартную игру с тремя старухами-Парками и забавляются тем, как причудливо выпадают кости. Остальное их не волнует.— Считай как хочешь.— Когда будет суд? — Трион казался таким же равнодушным, как и Цезарь.— Суда не будет, — ответил Элий.— Что?.. — Трион задохнулся от гнева. — Ты хочешь придушить меня в тюрьме?! О, это так похоже на тебя, благородный Цезарь!— Суда не будет, потому что в этом случае тебя ждет смерть. А так ты отправишься в Александрию, где возглавишь лабораторию и будешь заниматься исследованиями в области оптики. Считай это переменой места работы. Судебное дело прекратят. — Триону показалось, что он ослышался. — Ты будешь находиться под постоянным присмотром двух фрумента-риев, на чье пропитание из твоего жалованья будут вычитаться деньги. Никто из твоих бывших коллег не будет тебя сопровождать, — продолжал Цезарь.— Это незаконно, ибо меня высылают без приговора. — Трион как будто и не рад был помилованию.— Ты уедешь добровольно. И эти фрументарии — твоя охрана. Если ты попытаешься бежать, тебя тут же отдадут под суд. Если в течение десяти лет ты не будешь замечен ни в чем мало-мальски запретном, тебе разрешат вернуться в Рим или остаться в Александрии — по твоему выбору — и заниматься той работой, какой ты захочешь. Разумеется, не ядерной физикой.— Что ты понимаешь в ядерной физике, Элий?— Я закончил академию в Афинах. И я знаю, что теоретически энергия распада ядра огромна. Но боги запретили людям на практике заниматься подобными вопросами.Трион презрительно фыркнул.— Так говорят фламины Юпитера. Но я им не верю. Пусть боги сами сообщат мне свою волю — вот тогда я признаю, что был не прав.— Разве никто из богов с тобой не общался? — спросил Элий.Трион закусил губу. Неужели знает? Ну и что? Пусть себе знает. Триону так же глубоко плевать на богов, как и на людей.— Может, ты и благороден, Элий, и добродетелен — как пишут о тебе вестники. Но в тебе говорит гладиатор, вымаливающий у судьбы незаслуженный выигрыш. Человек должен быть свободен. И прежде всего — свободен от всех нелепых ограничений. Вот мой первый закон. И если боги пожелают меня покарать за мою дерзость — пусть карают. А ты не имеешь надо мной власти.Элий слушал его более внимательно, чем могло показаться на первый взгляд.— Ты необыкновенно талантливый ученый, Трион. Если бы ты не преступил грань дозволенного, ты бы стал одним из самых почитаемых людей в Риме.Трион презрительно хмыкнул.— А если бы ты не помешал мне, Элий… О, прости, Цезарь, — Трион склонил голову в шутовском поклоне, — мы бы освободились из-под мелочной опеки богов. Потому что боги боятся энергии, которой мы овладели. Мы могли бы их всех уничтожить. И гениев, и разжиревших Олимпийцев. Над людьми больше не было бы никого. Ты хоть представляешь, что это такое?— А что в этом хорошего? Кто мы без наших богов? Трион расхохотался.— Добрый Элий… извиняюсь, Цезарь. Неужто ты недостаточно умен, чтобы распоряжаться собственной судьбой?!— Своей судьбой — да. Но не судьбой Империи. Без богов жизнь наша станет более низменной и примитивной. А чем примитивнее жизнь, тем сильнее противодействие хаоса на пути к добродетели. Ибо Космический разум остается в любом случае, и нам его, к счастью, не уничтожить. Только между ним и людьми не останется посредников — ни гениев, ни богов. Расстояние будет слишком велико. Так велико, что мы перестанем помнить друг о друге.Элий поднялся со складного стула. Трион продолжал лежать на постели.— Можно еще один вопрос, о Цезарь? Трион не скрывал издевки, обращаясь так к Элию. Элий же не обращал внимания на подобные интонации.— Что будет с остальными моими людьми? Элий ожидал подобного вопроса.— Они будут заниматься наукой в академиях Афин, Кельна и Лютеции. Лаборатория ядерной физики будет уничтожена. Атомный котел, который ты с коллегами собрал в гимнасии, уже разобран.— Мои бумаги?— Сожжены.— Зря. Через пару лет ты сам приползешь ко мне на коленях и будешь умолять меня создать Трионову бомбу. Но время будет упущено.Элий не ответил, подошел к двери и постучал. Ему тотчас открыли.Вер наполнил бокал вином до краев. Какой толк пить, если вино не пьянит? Но все пьют. И Вер тоже пьет. Вино как воду. Ощущая вкус, но не испытывая ни головокружения, ни хмеля. Элий расположился на своем ложе напротив и вертит в руках золотое яблоко — подарок Вера.Элий еще выглядит больным и, когда ему задают вопрос, отвечает не сразу. Веру чудилось, что он ощущает на расстоянии невыносимую боль, что сжимает сердце его друга. Никогда раньше с ним подобного не было. Прежде Юний Вер с трудом мог отличить жалость о.т раздражения. И вдруг… Он и сам не знал, когда это началось — внезапные приступы жалости ко всему на свете. Он жалел сильных, потому что они сильны, и слабых, за то, что они не могут стать сильными. Красавиц — за преходящую их красоту, уродливых — за их непохожесть на прочих. Ум был достоин жалости, потому что не мог вместить и тысячную долю всех тайн мира, глупость приходилось жалеть за то, что ей недоступно наслаждение, которое дарует лишь разум, способный постигать тайны. Вер не пытался подавить в себе эту жалость. Она жила в нем, как живое существо. А что, если подобная жалость и есть доброта? Когда жалеешь всех и каждого хочется погладить по голове, даже если он готов тебе при этом вцепиться зубами в руку?Больше всех Веру было жаль Элия. Потому что этот человек никогда не будет счастлив. Сенатор Элий мог бы быть счастливым. Но Гай Элий Мессий Деций Цезарь обречен страдать. Юний Вер знал это. И ему казалось, что сам Элий тоже об этом догадывается.Им так и не удалось узнать, кто же на самом деле напал на Марцию. И кто убил юного Цезаря. Свет на это дело мог пролить слуга Элия Котт. Но Котт исчез.Был ли он сообщником или просто испугался — неведомо. Возможно, Котта уже нет в живых.— Кстати, ты хотел узнать, что за желание я загадал в том поединке, который проиграл тебе. Свое главное желание… — сказал Элий. — Я просил, чтобы ворота храма двуликого Януса никогда не открывались более. Чтобы Рим никогда не воевал. Почти вся моя семья погибла на войне. Я не хотел, чтобы подобное повторилось вновь. Но я проиграл. Моего искусства не хватило, чтобы заклеймить это желание. Оно было вне потока жизни. Слишком многие желали иначе.— Хорошее желание, — сказал Вер. — Но даже я не смог бы исполнить такое.— Я знал, что это глупо, но все равно мечтал о невозможном.— Что-то жарко… — заметил Вер. — Я выйду ополоснусь.— Да, конечно. Во фригидарии полно воды. Вер прошел в холодное отделение бань. Бросился в воду и переплыл за несколько взмахов бассейн от одного бортика к другому. Затем повернул назад. И еще и еще. Вода белой пеной вскипала вокруг него. Затем он легко взбежал по ступеням и подошел к зеркалу. Огромное стекло отразило прекрасно сложенное тело обнаженного мужчины. Но на боку, в том месте, к которому Вер несколько дней назад прижимал шкатулку домны Фабии, рдело безобразное красное пятно. Опухоль все росла, а в центре из красной сделалась лиловой. Юний Вер прижался лбом к стеклу и так стоял несколько минут. День ото дня бок жгло все сильнее, и холодная вода могла лишь утишить боль. Сейчас, в первые мгновения после купания, Вер не испытывал почти никакого неудобства. Но опухоль по-прежнему рдела безобразным пятном на боку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53