https://wodolei.ru/catalog/mebel/60cm/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Вы изгадили здесь все! — взревел Оин.
— Изгадили… да, мастер гном, но не разрушили. — Орк еще раз облизнулся. — Сейчас их стало меньше. Они теперь кушают друг друга.
— Ладно, гаденыши, — проворчал Оин. Они находились на месте последней схватки. Гном пнул мешок, что валялся около здорового орка с отрубленными руками, и сказал:
— Забирайте. Тут, верно, ваша жратва. Вы мне еще понадобитесь. Запру вас где-нибудь, вернусь не скоро. Сидите тихо. Если я приду, а вас не будет на месте, то лучше бы вам к тому времени быть в желудке у какого-нибудь Ужаса. Но я вас и там достану, не сомневайтесь.
Орки согласно закивали уродливыми головами.
Гном запер их в отдельном гроте, еще раз проверил изрядно проржавевший засов и направился к кузнице Дарина.

* * *
Оин постоял в тишине перед входом, тяжело вздохнул. Войдя в узкий коридор, он перешел с быстрого, широкого шага на медленную, неторопливую поступь. Его окружали древние стены, легендарные, как и сама Мория. Пройдя около фар-лонга, он неожиданно уперся в полуразрушенную кирпичную стену. Странное препятствие озадачило и встревожило его. Он внимательно осмотрел кладку. Положено небрежно, но старинной гномьей вязкой в семь кирпичей. Явное нежелание замаскировать наружную часть стены натолкнуло гнома на мысль, что кладка закончена не снаружи, а изнутри, по ту сторону от Оина. Вскоре он понял, что не ошибся. Последние ряды кирпичей явно замуровывали неизвестного каменщика, потому что из кузницы Дарина был только один выход. Замуровывали надолго, наращивая ряд за рядом, пока их не стало одиннадцать. По всей видимости, сначала орки пытались продолбить стену кирками, а потом за дело взялся горный тролль. Оин привычно отметил следы железных пальцев чудовища на кирпичных обломках.
Гном пошел дальше, взяв топор на изготовку — скорее из осторожности, чем по необходимости. Опасности он не чувствовал, здесь давно уже не ступала ничья нога. Круто повернув, коридор неожиданно раздался в просторный и высокий грот. Входные двери оказались разнесенными в железную щепу. Даже на длинных скобах, протянутых вдоль стен, оставались следы ударов, нанесенных с неистовой силой и яростью.

* * *
Оин вдруг почувствовал усталость. Он не стал входить в священную кузницу, а просто сел перед входом, прислонившись к стене. Незаметно для себя он заснул.

* * *
Наследный государь Мории, Трейн, сын Трора, постучал кольцом в дубовую дверь, помеченную знаком, без надлежащего тщания выбитым на толстой медной пластине. Он означал: «Тут живет (работает) оружейник».
Когда Оин открыл дверь, он сначала не поверил увиденному и протер заспанные глаза.
— Мне нужна твоя помощь, — быстро сказал Трейн.
Оин распахнул дверь пошире, пропуская нежданного гостя.
— Государь… — начал было он.
— Я знаю, что сейчас не время и не место. Я даже не могу тебе приказать. Единственное, о чем я прошу тебя — это пойти со мной.
— Куда, государь?
— В Морию.
— Сейчас? — задал глупый вопрос Оин. — Но, государь, я не могу…
Трейн круто развернулся и вышел, оставив недоумевающего гнома стоять посреди комнаты в ночной рубахе и колпаке.

* * *
Гном заворочался во сне, глухо застонал, пытаясь проснуться, шаря вокруг в поисках рукояти топора.
Трейну требовалась помощь. Он искал того, кто пойдет за ним без оглядки, без вопросов на смерть и позор по одной лишь просьбе. И Оин оказался недостоин доверия, не оправдал возложенных надежд. Он оставил государя Мории одного, не прикрыл спину, предал и в конце концов погубил его. Всего лишь одним словом, единственным вопросом, глупостью и трусостью. И теперь Оин чувствовал на себе долг, что тяжелее всех гор, сколько ни есть их на свете. И самое страшное, что эту ошибку невозможно исправить, нельзя вернуть прошлое и переиграть заново.
Оин видел эту сцену много раз, вновь и вновь возвращаясь в то злосчастное утро двадцать первого апреля во сне.
Но вот лицо спящего гнома смягчилось. Морщины разгладились, стиснутые челюсти разжались, дыхание выровнялось. Оин вновь погружался в пучины сновидений.

* * *
Теперь он не один. Орки, ломающие стену, визжащие и гогочущие, даже не подозревают, что их ждет. Он зальет древние стены кровью. Он превратит гнусных тварей в куски мяса. Их головы он сложит в курган, а тела сожжет и размечет прах.
Трейн, стоящий за наковальней, освещенный белым пламенем, слегка поворачивает голову. Лицо его прекрасно и величественно, как лик древней статуи. С вызовом, размеренно и сильно он бьет по зажатому в клещах раскаленному куску металла. Трейн смотрит прямо в глаза Оину. Долго, пристально, не переставая работать. И вдруг подмигивает, будто снисходительно: мол, смотри, сделай свою работу хорошо.
Громадная чешуйчатая лапа протискивается сквозь отверстие вверху кладки, все-таки поддавшейся бешеным ударам орков. Тролль, ухватившись за края дыры, крушит необожженную глину, вырывает целые куски, поднимает клубы красной пыли. Позади Оина размеренно бьет по наковальне упрямый молот.
Оин поудобнее перехватывает топор, злобная усмешка кривит его лицо. С криком, от которого начинают трескаться стены, он бросается к врагам, хлынувшим сквозь проем.
Собственный крик все еще звенел у него в ушах — а он уже стоял на полу, широко размахнувшись топором. Поняв, что перед ним никого нет, Оин вдруг почувствовал стыд, будто в далеком детстве за неосторожно сказанную или сделанную глупость. И страх тотчас же пронзил его.
«А если бы кто-нибудь был?» — спрашивал он и ужасался ответу.
Немного придя в себя, Оин вошел в грот. Все было в точности так, как и на древних рисунках. Наковальня, словно выросшая посреди каменного пола. Слева, а не как обычно по центру дальней стены, стоял горн, странный, больше Похожий на деревенскую печь. Справа, под рукой, — широкая каменная полка, на которой вперемешку лежали инструменты и заготовки. На плоско-зеркальной поверхности наковальни покоился молот-ручник. Гному вдруг показалось, что хозяин кузницы только что был здесь. Подождал, пока погаснет огонь, тщательно протер инструмент, саму наковальню — и вышел. Совсем ненадолго, сейчас вернется. Оин взял молот, взвесил в ладони. Это действительно молот-ручник. Удобный, как раз по руке Оину.

* * *
Не спеша гном стал раздеваться. Снял шлем и кольчугу, отстегнул поножи и наручи. Подумав, снял кожаную, подбитую войлоком рубаху. Вместо нее достал из заплечного мешка кузнечный фартук. Проверил воду в бачке рядом с горном.
«Ах ты, пропасть, — мысленно выругался Оин. — Угля-то нет».
В сердцах он содрал с себя фартук. Еще раз невнятно выругавшись, начал натягивать снятую одежду. Чтобы достать уголь, потребуется целый день, а может, и больше.
Протиснувшись в кольчугу, он вдруг ощутил жар, сухой и жгучий, что шел прямо от горна. Недоверчиво потрогал чугунную чашу. Горячая. Все еще с известной долей недоверия Оин взял с полки первую попавшуюся заготовку и бросил ее на красные кирпичи. Сначала ничего не происходило, но уже через несколько минут гном почувствовал, как нагрелся металл. А еще через столько же времени заготовка засветилась темно-бордовым цветом и продолжала накаляться далее.

* * *
Оин знал, что стена перед горном скрывает в себе дверь. Но даже своим умением «чувствовать вещи» он не мог уловить ее присутствия. Во всем мире это было, наверное, последнее и единственное место, где магия гномов оставалась сильной. Ее присутствие ощущалось всюду. В наковальне, которую, по преданию, вытесал из скалы государь Дарин. В горне, который нагревался сам по себе, без всяких мехов и угля. В молоте-ручнике, что подарил Дарину сам Махал-Создатель и который приходился каждому по руке. Говорят, этот молот невозможно украсть или даже вынести из кузницы Дарина. Потолок грота скрывался во тьме, стены поднимались на немыслимую высоту. Предания гласили, что волшебным образом этот грот соединен с кузницей Махала, и создатель гномов сверху может наблюдать за работой своих сыновей. Магия была и в двери, которую невозможно открыть силой.
Как бы то ни было, Оину предстояло сейчас тяжелое испытание. Испытание трудом.
«Только в работе откроются двери», — гласила надпись, выбитая при входе в кузницу.
Эти же слова повторял Оин, взявшись за первую поковку. Это будет полоса на разбитую орками дверь в грот. Да, достаточно просто, но и дверь не маленькая. Еще потребуются уголки, крестовины, несколько костылей, просто листы железа, скобы, засов. Заготовок ему хватит, они появляются на полке, стоит протянуть руку. Ведь сам Махал-Создатель следит. Если ему нравится работа и мастер, он всегда поможет и инструментом, и железом.
На несколько часов Оин перестал существовать. Превратился в механизм, придаток к молоту, горну, заготовке, клещам, мерилу.
— Там, там, там-там, — пело железо.
Оин ощутил холод в животе и остановился, пока прогревалась очередная поковка, чтобы перехватить кусок крама с глотком воды. Время от времени он поглядывал на стену. Проход не открывался.
— Дан-тан, дан-тан, — жаловался металл на силу рук гнома.
Первая створка готова, теперь пора приниматься за вторую.
Оину казалось, что это никогда не кончится. Вторая половина двери вдруг далась гораздо труднее, чем первая. Усилием воли гном стал контролировать движения. Он заметил, что начал суетиться, делая вместо двух ударов три. Но вот и вторая готова, не так уж много времени прошло, всего ничего… Трое суток. Три раза солнце восходило на востоке и заходило на западе. Но отсюда, из сердца Мории, это незаметно.
«Махал сердится на меня. Я великий должник, на мне долг, его не исчерпать никаким трудом», — думал Оин, едва держась на ногах. Мысли его начали путаться. Меч, который он принялся ковать, уже несколько раз пытался вырываться из клещей. Удары становились все реже, пока не пропали совсем. Обессиленно понурив голову, коренастый гном уснул стоя.
Проснувшись, Оин разозлился. Нет, либо он выйдет отсюда победителем, либо совсем не уйдет. Подойдя к бачку, он умылся неожиданно свежей и холодной водой, сделал несколько глотков. С новой силой принялся за меч, отковав клинок на славу — так что самому понравилось качество сварки и проковки. А потом рука вытащила с полки нечто совсем неудобоваримое, не подходящее для серьезной работы — какую-то разностенную трубу. Подумав немного, Оин уже представил, что это будет. А будет это лампа. Да, лампа, фонарь с окошечками горного хрусталя, внутри резервуар для масла, тоненький винтик с резьбой и узором под фитиль, поверху — чеканка. Труднейшая работа для молота, пусть и ручника, пусть он и хорошо лежит в руке. Подняв на секунду глаза, Оин заметил черноту проема раскрывавшейся двери. Посмотрел и тотчас же вернулся к работе. Только через три, а то и четыре часа после того, как работа по железной части была полностью завершена, гном отставил похожий на игрушку фонарь и подошел к двери.
С трепетом он ступил на плиты древнейшей и богатейшей сокровищницы гномов.

* * *
Глубокая темнота окутала его. Оин забыл самоцвет на шлеме в кузнице, но не стал возвращаться. Свет здесь не друг и не помощник. Если ты прошел испытание, то найдешь то, за чем пришел. Древние предания говорили, что сокровищница сама решала, сколько и что могут взять чужие руки. Сюда можно было внести любую вещь, оставить любое сокровище и не беспокоиться о ворах. Редко кто может пройти испытание трудом. Никому здесь не найти то, что ему не принадлежит. Никто не вынесет из сокровищницы больше, чем достоин.
Страх и горькое смущение овладели Оином. Конечно, он не раздумал идти. Просто скоро темнота раздвинется, и он увидит… Что он увидит, Оин не знал. И поэтому вздрогнул, когда взгляд его наткнулся на длинный сверток. Мглистый свет мерцал на полу, приоткрывая тьму над телом владыки Трейна. Оно походило больше на кокон, обтянутый паутиной. Только потом гном понял, что так пыль обволакивает свои жертвы.
Трейн был убит в спину. Он умирал долго. Множество острых клинков десятки раз обрушивались на него сзади, кромсая кирасу, прорывая звенья кольчуги. Поножи покрыты глубокими ранами, которые оставляет топор, пытаясь сбить с ног.
Когда дверь в сокровищницу начала открываться, Трейн заканчивал свою работу. Оставалось буквально два-три штриха. Звуки ударов молота Дари-на, смелые и звучные, собрали за дверями кузницы чуть ли не всех орков Мории. Они вышибли дверь, когда Трейн поднял молот над головой, не в силах оторваться от незаконченной работы. Они сразу начали рубить стоящего перед наковальней гнома. Все вместе, а он так устал после многих часов работы, тем более в полном доспехе. Доспехи спасли его от первых ударов. Но сейчас они мешали ему, повиснув на теле гнома стофунтовой тягой. Он двинулся вперед, с трудом переставляя ноги, невероятными усилиями раздвигая и перемещая всю кашу смрадных тел, облепивших его. Протискиваясь в проход, он оторвался от большинства орков, которые снова начали бить его железом в спину. Трейн упал, чувствуя, как промокшая от пота нательная рубаха становится скользко-липкой и неприятно-холодной от крови. Он продолжал ползти вперед, и пальцы правой руки нащупали теплый металл кольца. Еще несколько мгновений — и кольцо окажется на пальце, исцелит раны, придаст сил наследному государю Казад Дума. Холод и тьма навеки покинут жилища гномов, и никто больше не назовет залы Дарина Темной Бездной. Трейн чувствовал в себе эту силу. Силу, что сдвигает горы, срывает с места целые народы и превращает любые препятствия в вехи на пути. Надо только подняться и сделать первый шаг. Всего несколько мгновений, секунда…
И эту секунду должен был дать Трейну он, Оин. По его не было рядом. Зато большой орк, увешанный оружием с головы до ног, наступил на руку гнома и размахнулся кувалдой. Государь Трейн умер в одиночестве, победивший — и тотчас побежденный.

* * *
Оин подобрал отрубленную кисть руки. Кости были раздроблены. И после смерти ладонь не желала отдавать то, что было в ней зажато. Оркам пришлось размозжить руку. Только так они смогли забрать у Трейна кольцо, завещанное отцом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39


А-П

П-Я