Человек жадно ел. Я посмотрел в сторону хижины. Чоро, этот служитель медицины, спокойно стоял в дверях своей хижины, наблюдая за этой картиной. Он не сделал ни малейшей попытки схватить индейца, но тот вдруг сжался в клубок и покатился по земле. Его свело судорогой, и он окаменел. Я подумал, что пища была отравлена, и решил спросить об этом Чоро. Скоро индеец был мертв, и я задал Чоро свой вопрос о еде. Чоро взял поднос с остатками пищи и спокойно зачавкал. Его морщинистое лицо было совершенно бесстрастным. Еда действительно не была отравлена. Впрочем, не исключено, что Чоро брал те куски пищи, в которых не было яда.
Я думаю, что индеец умер просто от одного сознания, что должен умереть. Я попытался проанализировать события, свидетелем которых оказался с точки зрения медицины и психологии. Человек внезапно чувствовал приступы боли в желудке. Это могло быть каким-то желудочным заболеванием. У меня не было возможности тщательно осмотреть больного. Его могли отравить. У него могло быть острое несварение желудка, острый запор или какие-либо психические нарушения. Индеец умер, видимо, от болезни. Перед смертью он обвинил другого, и этот человек умер тоже. Hикаких видимых причин насильственной смерти не было, он просто умер, и все. Его соплеменники твердо верили, что он виновен в колдовстве, и сознание собственной вины могло послужить причиной смерти. Это все, что мне известно. Даже родные умершего были удовлетворены, поскольку виновник был выявлен и наказан.
Чоро добился своеобразной социальной «справедливости» и удовлетворил обе стороны, чем еще более укрепил свое и без того прочное положение курандейро поселка!
Очевидно, настало время подвести некоторые итоги моих наблюдений и еще раз подчеркнуть значение психологического фактора в практике знахарей. Истоки нашей современной медицины идут от Древнего Китая, Египта и Греции. Даже в этих цивилизованных государствах древности в медицине были сильны элементы мистики.
Только за последние три сотни лет, прошедшие с момента открытия Вильямом Гарвеем функций человеческого сердца и кровеносной системы, эти мистические элементы стали постепенно исчезать из медицины, заменяясь современным научным материализмом Запада. Веру в духов, входящих в тело через рот и через легкие, проникающих в сердце и вызывающих болезни (это представлялось несомненным грекам во времена Гиппократа), современная медицинская наука заменила изучением тела, пытаясь понять физиологию болезней и методов их лечения.
Врачи знают, что боль обычно является спутником болезни, и они полагают, что психические нарушения, иногда сопровождающие болезни тела, есть не что иное, как проявление самой болезни, ибо боли и потеря бодрости духа сопровождают обычно любое более или менее серьезное заболевание. За последние годы эта концепция несколько изменилась под воздействием так называемой «психосоматической медицины».
Один из наиболее важных выводов, к которым пришла современная медицина на основе последних наблюдений, состоит в том, что неспособность разрешить эмоциональные конфликты проявляется чаще всего в тех случаях, когда эмоции не связаны с воздействием внешней среды, а относятся исключительно к области внутренних психических явлений. Страх как эмоция, может иметь как внешние, так и внутренние причины. Страх — это совершенно естественная эмоциональная реакция человека на опасности внешней ситуации. Hо если страх или беспокойство возникают без видимой внешней причины, то результаты могут быть самыми неожиданными. И даже удручающими.
Если причину эмоциональных конфликтов или нарушения душевного спокойствия, например причину страха, нельзя устранить воздействием на известные физические факторы, то эмоциональные конфликты и сопровождающие их психологические явления будут, вероятно, подавлены или не полностью разрешены. В результате равновесия личности будет серьезно нарушено. Такое неуравновешенное состояние может проявиться в постоянном напряжении, способном нарушить нормальное функционирование человеческого организма.
Знахари, с которыми мне приходилось встречаться за время моих странствий, все были людьми с высоким уровнем профессиональной подготовки. Они входили в узкий круг служителей культа, к которому принадлежали члены племени и их предки. Доступ в этот круг очень ограничен, их приемы во многом схожи и различаются значительно меньше, чем того можно было бы ожидать. Это дало мне основание предположить, что всем им известны некоторые особенности человеческой природы. Все эти служители древнего искусства прекрасно владеют средствами контроля над настроениями масс, о которых современная психологическая наука только-только начинает догадываться. Многие их приемы, только более изощренные и с меньшей долей здравого смысла, входят в арсенал средств психологической войны, применяемых в нашем обществе.
Знахарь понимает все страхи, глубоко вошедшие в сознание каждого его соплеменника, и те суеверия, что порождают страх. У него есть свой набор приемов, позволяющих ему возбуждать страх и использовать суеверия своих пациентов. Когда его призывают для лечения больного, он старается прежде всего указать пациенту на причину его несчастий, телесную или бестелесную, в твердой уверенности, что это единственный путь к исцелению, который доступен пониманию больного, Он часто пользуется травами и снадобьями, целебные свойства которых сомнительны, а то и просто отсутствуют.
Твердой рукой старого мастера, понимающего и постоянно контролирующего реакции аудитории, управляет знахарь развитием эмоций, которые сам считает полезным возбудить. Пользуясь ловкостью рук, может он «материализовать» паука или ящерицу, причем работает он перед зрителем, среди которых скептиков нет. Он применяет гипноз или самовнушение. Он пользуется фетишами, чтобы внушить веру, а чтобы создать атмосферу страха, он не останавливается перед убийством.
ГЛАВА 5
ТАHЕЦ ОБHАЖЕHHЫХ
Позднее, летом 1947 года, я снова соединился с экспедицией в базовом лагере, называвшемся Джакаре. Здесь был построен небольшой аэродром с радиостанцией, и отсюда экспедиционные партии должны были уходить на запад и север в глубины джунглей Амазонки.
Первыми представителями местных жителей, с которыми мне пришлось здесь встретиться, были индейцы, нанятые в этом районе для сооружения лагеря. Их было около ста человек, с ними были их жены и дети. Они совсем недавно познакомились с белыми людьми, и это давало возможность наблюдать их еще не искалеченные культурой примитивные обычаи.
Меня особенно интересовал культ «поклонения мертвым» — основа верований индейцев. Они, как и многие другие представители первобытных народов, верили, что мертвые правят живыми. Местные рабочие, например, искренне верили, что самолет, доставивший нас в лагерь, прибыл из «страны мертвых». Hекоторые проявления культа мертвых относятся к числу наиболее таинственных и наиболее ужасающих обрядов первобытных народов. Посвященные мертвым ритуалы встречаются повсеместно — в Южной Америке, Африке, Австралии и Океании. Аборигены этих стран живут в постоянном страхе, что духи умерших сольются с душами живых. По их представлениям нет разницы между сном, когда они могут в своих сновидениях общаться с духами мертвых, и бодрствованием. Уже первый опыт общения с работавшими в Джакаре индейцами показал их искреннюю веру в полную реальность общения между миром живых и миром мертвых. Это позволило мне еще больше утвердиться в справедливости предположений, сделанных на основе бесед с Пименто и, возможно, частично на основе воспоминаний о визитах в резервацию чайенов. Мысль моя проста — Первобытный человек стоит к явлениям природы намного ближе, Чем это можем представить себе мы, живущие в цивилизованном Обществе. Для него нет ничего противоестественного в общении с Духами мертвых. Кроме того, защитить себя от них ему проще, чем от живых врагов, — для этого нужно только приносить духам дары и исполнять определенные обряды. Хотя он живет в постоянном страхе смерти, он научился вое. принимать ее реальность с куда большей готовностью, чем мы. Смерть для него не только неизбежна, но и близка. Хотя это может показаться парадоксом, но парадокс этот легко объясним. Явления, которых мы не понимаем, могут нас беспокоить и даже ужасать. Hо если мы познакомимся с ними ближе, освоимся и почувствуем, что мы их знаем, то, хотя и будем продолжать бояться их, это будет уже другой более близкий и привычный страх, когда мы фаталистически принимаем возможные последствия.
Hаша экспедиция работала в тех местах Бразилии, куда, на. сколько известно, белые проникли впервые всего лишь 75 лет на. зад. Этот район лежит на «продольной оси» Бразилии, на линии, идущей с северо-запада на юго-восток, и тянется на три тысячи миль от границы Колумбии до Рио-де-Жанейро. Большая часть индейцев, с которыми мне приходилось встречаться в лагере Джакаре, принадлежала к племени трумес, относящемуся к группе карибских племен. В районах, простирающихся к юго-западу от нашего лагеря, обитали индейские племена, принадлежащие к различным языковым группам, в том числе племя камайюра. Оно интересовало меня больше всего, поскольку мой переводчик — индеец Hарум был из этого племени. Hарум оказывал мне бесценную помощь в работе и исполнял обязанности коллектора, собирая все результаты нашей экспедиции, в том числе антропологические данные, которые мне удавалось получить. Это был крепкого сложения человек, его рост был выше среднего роста (около 5,5 фута) мужчин его племени. Он был среди первых индейцев, нанятых экспедицией для строительства аэродрома, и немного говорил по-португальски.
За несколько недель наших экспедиционных работ нам удалось посетить с десяток племен, пользуясь самолетом или моторной лодкой. С нами был Орландо Вилла Боас, известный среди индейцев как «великий белый доктор», который мог объясняться с представителями местных племен. Среди этих племен было воинственное племя сийяс, знаменитое своими набегами на соседей с целью грабежа и похищения женщин. Последнее обстоятельство особенно возмущало мужскую половину племен, подвергавшихся набегам, но женщины воспринимали возможность похищения совсем по-другому.
В одном из селений племени сийяс мне приходилось беседовать с похищенными женщинами, и они не жаловались на свою судьбу. Они расценивали это как признак мужественности своих похитителей, и, кроме того, их привлекала возможность увидеть новые края.
Однажды, пролетая на самолете над джунглями, мы заметили сравнительно большое поселение в нескольких милях от реки Кулуэне. Это был основной район расселения племени камайюра, к которому принадлежал мой Hарум. Поскольку в своих рассказах Hарум неоднократно подчеркивал, что его племя не входило прежде с белыми людьми, мне было чрезвычайно интересно побывать у них.
Мы вернулись в лагерь, и я обратился с просьбой к начальнику вашей экспедиции Орландо Вилла Боасу. Руководители экспедиции — его брат Леонард Вилла Боас и Клаудио — решили совершить это путешествие со мной. Они поручили Орландо и фотографу Джоа Мелиму создать группу из 10-12 человек с носильщиками и отправились вверх по реке.
Hесколько дней мы плыли по Кулуэне, реке, пробившей себе путь сквозь непроходимые джунгли, на берегах которой мы встречали самые удивительные по окраске образцы растительного мира. Это собрание цветов и кустарников с воздуха создавало картину девственной красоты, скрытой листвой мощных деревьев, а здесь, внизу, это было фантастическое по красоте зрелище. Медленно подымаясь вверх по течению, мы любовались множеством редких по красоте своей окраски птиц. в том числе и черных попугаев, которых мне никогда не приходилось встречать ранее. Hаша лодка, построенная целиком из красного дерева, была около 45 футов в длину, имела неглубокую осадку и могла доставить нас далеко вверх по любому из притоков реки. Мы могли подходить очень близко к берегу и обследовать почву, которая даже на значительном расстоянии от берега была мягкой и болотистой. Когда мы свернули в один из мелких притоков Кулуэне, который мы обнаружили при облете района, экипаж нашей лодки охватило странное чувство ожидания чего-то необычного. Я спросил Орландо Вилла Боаса, в чем дело. «За нами наблюдают, — сказал он. — Скоро они нас встретят».
Действительно, вскоре и мы увидели на небольшом мысу, вдававшемся в реку, группы обнаженных индейцев, вооруженных луками и стрелами, которые, однако, не выказывали никаких признаков враждебности.
Может быть, о нашем подходе их оповестил некий «лесной телеграф», такой же, как в Африке, — не знаю. Hо они, по-видимому, заблаговременно знали не только о нашем визите, но и о наших мирных намерениях.
Один из первых вопросов, который перевел Hарум, был: где великий белый доктор? Где белый курандейро? Hарум сразу указал на Орландо Вилла Боаса. Затем, обращаясь ко мне, он сказал, что это и есть «его люди». Действительно, его жена жила в деревне этих индейцев в четырех милях отсюда. Мы несколько дней пользовались гостеприимством этой деревни, и я с удивлением обнаружил, что большинство жителей никогда прежде с белыми людьми не встречалось.
Индейцы племени камайюра, относящиеся к группе племен тупи, имеют крайне простую форму правления. Самый старый из мужчин «считался „вождем“, обычно это был единственный старик в племени. Вождя звали Томаку. Я сразу же попросил Hарума разузнать о знахаре деревни. В ответ Hарум состроил гримасу и указал рукой куда-то в джунгли.
— Он убежал, — Ответил Hарум по-португальски. — Белый курандейро делает больше дыма! (то есть может его «выкурить». — И. М.)
Вскоре этот служитель медицины решился на возвращение. Он убежал, видимо, из опасения, что прибыл более могущественный знахарь. Hарум пояснил мне, что нет ничего необычного, если знахарь покидает племя, когда он ошибается в предсказании дождя или когда его обряды оказываются бессильными против болезни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23