СГ . Мне хотелось писать рецензии, равновеликие тем явлениям, которые мне реально нравятся. Думаю, что я лучше пишу про то, что мне нравится несколько меньше, чем про то, что мне нравится по большому счету.
АКТ . Хороший ответ. Артур! Макс!
АГ . Наверное уже не осталось никаких нереализованных идей. Раньше, когда я только пришел в музыкальную журналистику, была идея – бороться за право рока на существование. И мы активно боролись, например, за то, чтобы протащить в «Звуковой дорожке» термин «рок-группа». Потому что термин «рок-группа» запрещался цензурой, надо было писать ВИА. Запрещалось писать, например, «Машина времени». Цензура вымарывала «Машина времени» и ставила «Ансамбль п/у Макаревича». В 1983 году Артемий Троицкий написал нам в «Звуковую дорожку» хит-парад. Помнишь, Артем?
АКТ . Смутно… В другой раз расскажешь. И последний вопрос, после которого, я надеюсь, у вас, может быть, снова возникнет желание заняться музыкальной журналистикой. Расскажите, пожалуйста, каждый о своем любимом эпизоде. Тупейший журналистский вопрос, который я ненавижу. Когда просят: «Расскажите, пожалуйста, какую-нибудь смешную историю», – естественно, они никогда не вспоминаются! Но, может быть, вам что-то вспомнится?
СГ . Можно вспомнить, как в 90-м, кажется, году у нас вышел первый номер журнала «Контркультура», который из присутствующих здесь вообще никто, наверное, не читал. Вокруг этого был резонанс, и ко мне подошла девушка, чтобы взять интервью для своей газеты, которую тоже, наверное, никто из вас не читал, посвященной русской культуре. Я ей дал интервью, девушка понравилась, в результате у нас возник роман, который продолжался года два. Выяснилось, что у нее вокальный диапазон 3,5 октавы, и вот с моей помощью она превратилась – ну, может быть, не в русскую Бьорк, но тоже в интересную отечественную певицу, солистку группы «Рада и терновник». А начиналось все именно так.
МС . Я могу рассказать о том, как я сильно обманул группу. Есть такая группа «COIL» – электронная. Индустриальная. Я брал у них по телефону интервью. Поскольку я плохо знаю английский язык, на все встречные вопросы я отвечал «Да». Слышу, после очередного моего «да» у собеседника голос оживляется: «Ты действительно можешь это для меня сделать?» – «Да». – «Ты уверен? Стопудово?» – «Да». Расшифровываю интервью. Все понятно, кроме этой фразы. Оказалось, что я пообещал ему бивни мамонта, которые нужны ему были в ритуальных целях. А он такой очень серьезный человек.
АКТ . А как ты его обманул? Ты подсунул ему слоновьи бивни?
МС . Я просто сачканул – не пришел на встречу.
АКТ . Ну что ж, дорогие друзья! На этом наше занятие окончено. Разрешите от вашего имени поблагодарить уважаемые наглядные пособия. Призов от спонсора не будет.

ЧАСТЬ 1. ЛИКБЕЗ
ГЛАВА 1
ИСТОРИЯ МИРОВОЙ ПОП-МУЗЫКИ
1. ОРГАНИЗАЦИОННО-ВВОДНАЯ
АКТ . Я вижу, что по сравнению с прошлым занятием наши ряды поредели, а это значит, что часть народа все-таки отсеялась. Я говорил, что заниматься музыкальной журналистикой не ахти как приятно и легко. Сегодняшнее занятие будет менее попсово-развлекательным, чем предыдущее. Никаких гостей у меня для вас нет, выступать буду я один, и происходить это будет так: поскольку до 18:00 я могу здесь спокойно быть, то где-то час я поговорю, а потом отвечу на вопросы – в том случае, если таковые последуют.
Сегодняшнее занятие посвящено глобальной теме, и как ее уместить в час, я себе совершенно не представляю – это история мировой поп-музыки.
Разумеется, можно задаться вопросом: а нужно ли вообще современному музыкальному журналисту знать историю мировой поп-музыки? Я думаю все-таки, что историю знать надо, хотя бы потому, что всегда лучше знать, чем не знать! Знание, как известно, приумножает скорбь, но если какие-то познания вас слишком сильно грузят, то при желании их можно забыть. А вот если вас никакие познания не грузят, более того, они вообще отсутствуют, то можно написать массу всяких глупостей. Это общие соображения. Есть также одно конкретное соображение.
Заключается оно в том, что современная музыка в последние полтора-два десятилетия в значительной степени зациклилась. То есть какие-то новые события происходят, но больше все-таки происходит того, что принято называть «хорошо забытое старое». В начале девяностых, скажем, был гранж. Кто-то может подумать: «Bay! «Нирвана», Курт Кобейн! Да это же новое слово»! Тем не менее, люди грамотные поняли сразу, что Курт Кобейн – это определенный коктейль из американского психоделического рока конца шестидесятых, английского панк-рока конца семидесятых, с какими-то, разумеется, собственными суицидальными интонациями. Я уже не говорю о стилях типа брит-поп или возрождении нео-свинга и электро-попа. То есть то, что происходит сегодня в популярной музыке, имеет глубокие корни. И эти корни было бы неплохо знать.
2. СОРОК ТЫСЯЧ ЛЕТ ДО НАШЕЙ ЭРЫ
Начнем с доисторических времен. С первобытно-общинного строя. В те далекие времена вся музыка делилась на две части. Собственно, на эти две части она делится и сейчас: 1) музыка танцевальная (бытовая) и 2) музыка ритуальная. Танцевальная – это музыка, под которую оттягивались пещерные люди, поскольку потребность в танце у людей всегда существует. Это были простые барабанные ритмы или нехитрые мелодии, которые, скажем, пещерный чувак пел своей троглодитской девушке. Ритуальная музыка – это уже что-то более серьезное.
Скажем, перед тем как пойти на охоту, люди выполняли обряды во главе с шаманами. И все делалось не столько для того, чтобы подвигать телом в охотку, сколько для того, чтобы потом забить мамонта. Или еще какую-нибудь козу.
Полагаю, что у вас читают курс всемирной истории, марксизма-ленинизма, диалектики; и вы знаете, что, по мере того как из первобытно-общинного строя все переходило в строй рабовладельческий, появилась такая вещь, как организованная религия. Ритуальная музыка мутировала в музыку религиозную. Ритуалы стали более изощренными, шаманы превратились в жрецов, стали петь хором и т. д. Были Средние века, разумеется, когда религиозная музыка превратилась в музыку готическую (григорианский хорал, например, известный любителям попсы по произведениям группы «Энигма»). С бытовой музыкой в это время тоже все было в порядке. Были всякие менестрели (в Англии), трубадуры (во Франции), миннезингеры (в Германии). Эта музыка, кстати, до сих пор иногда исполняется ансамблями старинных инструментов. Вместе с тем, уже веке в семнадцатом, на стыке этих двух основных направлений возникло третье, которое живо до сих пор. Произведения этого направления отнюдь не всегда классные, но музыка эта – классическая.
3. КЛАССИЧЕСКАЯ МУЗЫКА
Классическая музыка появилась в такой обстановке: с одной стороны, это уже эпоха Возрождения, уже не было явного мракобесия, соответственно религиозная музыка стала легче. С другой стороны, европейские танцы тоже стали изысканнее. Вот тут-то и возникли ребята типа Баха, Генделя, Гайдна, а за ними уже и Моцарт. Моцарт может считаться лучшим попсовиком всех времен. Музыка, которую он писал, – стопроцентная голимейшая попса. Он – фантастический мелодист. Мобильные телефоны, как вы знаете, до сих пор работают в основном на мелодиях Моцарта. Так что говорить о том, что Моцарт – великий, самоуглубленный классик – это некоторое преувеличение. Он был парнем не без умственной отсталости, но прежде всего он был гением! Человеком очень одаренным в музыкально-мелодическом отношении.
Музыка эта была, с одной стороны, не вполне религиозная, хотя многие известные пианисты писали религиозные произведения, с другой стороны, не вполне танцевальная, потому что под Баха, конечно, под действием искусственного стимулятора, танцевать можно (некоторые мои знакомые пробовали), – но это не самое лучшее применение этой музыки. В XIX веке классическая идея достигла апогея, ознаменовавшись рождением, жизнью и смертью большого количества великих композиторов: Бетховена, Шуберта, Верди, Мусоргского, Визе и прочих. А в самом конце XIX века возникли предпосылки для появления собственно поп-музыки, о которой мы сейчас с вами и будем говорить.
4. ИСТОРИЯ ДЕВУШКИ С ПЛЕЙЕРОМ, ИЛИ РОДОСЛОВНОЕ ДРЕВО МУЗЫКАЛЬНЫХ НОСИТЕЛЕЙ
Четкого определения того, что такое поп-музыка (популярная музыка) не существует; да его и быть не должно, потому что любая музыка может вдруг ни с того ни с сего оказаться популярной. Поп-музыка – это музыка, которая имеет возможность быть массовой. Проблема заключалась в том, что у Ференца Листа, например, о котором снят фильм под названием «Листомания», такой возможности не было. Действительно, в Европе была «листомания», он считался гением, демоническим человеком, красавцем и т. д. Но увидеть его могли одновременно человек сто, может, двести. Столько, сколько народу могло упихнуться, скажем, в актовый зал дворца графьев Шереметевых или салон княгини Домодедовой. Именно в таких местах проходили концерты того же Листа, Паганини, Шопена и прочих музыкальных идолов XIX века. Ну, может быть, человек триста-четыреста могло услышать Листа, но больше – никак. Почему никак? Потому что тогда не было того, что делает популярную музыку популярной. А именно – средств тиражирования. До конца XIX века музыка существовала в полутора стихиях. Одна большая стихия – это LIVE, живье. (Учите английский, иначе вы меня будете плохо понимать.) Живые концерты. И был еще к ней маленький довесочек – нотные сборники, которые стали выходить в начале XIX века. В то время было очень модно, особенно в обеспеченных семьях, иметь в доме фортепиано. И все дети учились музыке. Учились музыке они по этим самым нотам. Отсюда, кстати, пошло одно из самых загадочных ответвлений шоу-бизнеса, то, что называется music publishing. Но мы об этом говорить не будем ни сейчас, ни впоследствии, поскольку история эта очень темная, хотя зарабатывают на ней миллиарды долларов.
Лишь в 1877 году, товарищи, Томас Эдисон изобрел инструмент под названием фонограф, то есть инструмент, который мог записывать звуки. Инструмент был допотопный. Там была такая очень неприятная вещь под названием диафрагма, которая воспринимала колебания звука и таким образом наносила бороздки поначалу на металлическую пластину. Кстати, сам Эдисон совсем не собирался использовать свой фонограф в музыкальных целях. Он видел его применение исключительно в виде научного прибора и диктофона. Потом был изобретен граммофон. Он был намного компактнее, чем фонограф, и там бороздки наносились на восковые цилиндры. Еще один малый по имени Эмиль Берлинер в 1887 году изобрел то, что вы все уже видели, а именно – пластинку. Вращалась она со скоростью 78,26 оборотов в минуту, и тогда же началось потихонечку коммерческое производство этих самых пластинок. Росло это все очень быстро. Скажем, в 1897 было продано 500 тыс. пластинок во всем мире. Через два года, в 1899 году – 2,8 миллиона! Первым артистом, который по нынешним меркам создал «золотой диск», то есть продал миллион пластинок, был человек по имени Энрике Карузо, по всей видимости – величайший тенор в более-менее записанной истории человечества, потрясающий итальянский оперный певец.
Собственно, все первые бестселлеры этой самой мировой пластиночной индустрии – в основном оперные пластинки. Почему? Потому что граммофоны были очень дорогими и доступными только буржуазии и аристократии. А что слушали буржуазия и аристократия?! Они слушали как раз оперу, а никак не мещанские частушки. Но поскольку количество производимых пластинок росло, аппаратура дешевела, как это бывает и в наше время (вспомните, сколько стоили DVD, скажем, пять лет назад, и сколько они стоят теперь; я думаю, раз в пять меньше), то потихоньку это самое массовое производство стало захватывать сферу музыки легкой, танцевальной, бытовой. В общем, те сферы, которые сейчас принято называть поп-музыкой.
Помимо пластинок была еще одна вещь, которая способствовала тому, что музыка могла сохраняться и тиражироваться массово: это радио. Радио появилось примерно в то же время, что и пластинки, чуть позже. Коммерческое вещание на радио началось незадолго до первой мировой войны, в начале 10-х годов XX века. Само собой разумеется, что музыкальное вещание на радио уже тогда было доминирующим. Но о радио у нас будет отдельное занятие, так что распространяться на эту тему пока не буду.
И третья очень важная вещь произошла в конце XIX – начале XX века, и это уже имеет отношение к музыке как таковой, ее стилям и направлениям. Поскольку планета благодаря транспорту и коммуникациям становилась все меньше и меньше, связи между различными странами и континентами укреплялись, из-за этого произошла такая штука, что помимо ядра поп-музыки, а именно европейской музыки (вальсы, польки, романсы и все такое прочее) в Европу стала прилетать музыка с американского континента. Причем как с северной, так и с южной его части. Северная половина получила название джаз, с его составляющими и ответвлениями – я уверен, что вы тоже слышали эти названия: регтайм, диксиленд и проч. Из Южной Америки устремилась и стала исключительно популярной музыка под названием танго. (Много танго вы все, я думаю, слушали этим летом в исполнении певиц Ингрид и Шакиры.) Вот это самое танго из-за активного обмена эмигрантами между Аргентиной и Европой проникло сначала в Италию, потом в Испанию, во Францию. Докатилось, кстати говоря, и до Советского Союза, где стало популярнейшей музыкой в 20 – 30-е годы. Но историю российской поп-музыки мы оставим на следующее занятие.
Джаз плюс танго плюс бытовая музыка европейских традиций – все это и создало поп-ситуацию, поп-атмосферу предвоенных лет, 20 – 30-х годов. Джаз действительно был главным. Так же, как в 50 – 60-е главенствовал рок, сейчас рэп, хип-хоп и т. д. В то время таким центральным опорным стилем мировой поп-музыки был джаз, особенно его разновидность под названием свинг. Свинг-бэнды – это такие большие веселые джазовые духовые оркестры, с солистами или без солистов, игравшие стопроцентно танцевальную музыку.
1 2 3 4 5 6