— Приходил и будет приходить в прокуратуру. Ну, и что? А как иначе? Он — председатель профильного думского комитета. Ко мне приходят и Лебедь, и Жириновский, и Аушев, и Наздратенко — прокуратура для всех открыта…».
А, собственно говоря, почему Генеральному прокурору нельзя было общаться с бывшим ответственным сотрудником органов прокуратуры. Конечно, общался он не столько, чтобы позаимствовать какой-то опыт. Тогда казалось, что общаться выгодно с разными людьми. Трон явно шатался и не известно, что могло быть в ближайшем будущем. А кресло Генерального прокурора такое удобное и так не хочется покидать его в случае смены высшего руководства страны.
Напомним, что в новой России уже был один такой прокурор, который пересел не на ту лошадь (речь о ). Примерно так же он в своё время ориентировался на, когда показалось, что позиции первого российского президента слабы. И тому Генеральному прокурору РФ и другому хотелось посидеть в своём кресле как можно дольше. Именно поэтому они пытались делать ставку на всех возможные политические силы, чтобы не прогадать. Но прогадали оба.
Напомним также, что в сентябре 1998 года вынужден был пойти на компромисс с оппозицией и назначить премьер-министром человека, который, казалось, всех устраивал, но не мог быть холуйски предан первому российскому президенту. В холуях не ходил, не тот возраст, не тот характер и вообще не тот человек. Впервые пошёл на компромисс, что с ним ранее не особенно замечалось. Но тут припекло.
Новый премьер-министр, не смотря на возраст, был деятельным человеком. «… решился, наконец, перейти от демонстративно нейтрального отношения к отдельным финансово-промышленным группам к генеральному наступлению на позиции олигархов. Прежде всего, премьер-министр поддержал проводимое сотрудниками возглавляемой Генеральной прокуратуры расследование фактов коррупции, прямо направленное против кремлёвской верхушки и выявившее совершенно вопиющие факты. В громких скандалах весны — лета 1999 года оказались замешанными многие члены „семьи“, обвинённые в получении взяток и отмывании денег».
Формально (а иногда и не только формально) прокуратуры возглавляла почти все расследование этих громких дел. Во всяком случае от позиции прокурора, тем более генерального многое зависело. Генеральный прокурор это, конечно же, чувствовал.
Чем руководствовался господин? На вопрос о том, не выполнял ли заказ, метившего в президенты, Дэвид Саттер ответил: «В послужном списке нет ничего, что заставило бы предполагать обратное. И, уж конечно, его поведение никоим образом не свидетельствовало, что это действия человека, исполняющего высокую миссию. Если бы он сознавал себя таким лицом, он не оказался бы в ситуации, когда его стало легко скомпрометировать всем памятным образом. Но в известном смысле это не имеет значения. В любом случае, какой бы ни была его мотивация, это была первая попытка вскрыть криминальные действия высокопоставленных и влиятельных фигур ельцинского окружения».
Рейтинг Примакова быстро рос, ему доверяли многие россияне. Казалось ещё не много и власть плавно от Бориса Николаевича перейдёт окончательно к Евгению Максимовичу.
Вместе с Примаковым набирал политический вес и Юрий Лужков, мэр Москвы. Этот рвался к власти, уже почти не скрывая этого. Да и что скрывать, если дураку ясно, что президент больной и непопулярный, точнее сильно больной и сильно не популярный. Тут нельзя сидеть, сложа руки. Этими самыми руками нужно брать власть.
Кремлю нужен был свой в доску, полностью преданный генеральный прокурор. Противникам правящего президента был нужен совсем другой прокурор. А самому Генеральному прокурору нужно было не прогадать. Как видим, все чего-то нужно. Но ублажить всех нельзя. Кто-то должен был проиграть в своих желаниях. Тогда в конце 1998 и начале 1999 года это было ещё неизвестно и многие думали, что проигравшими окажутся те, кто вовремя не перебежал от «царя Бориса».
6.9. Упреждающий удар Кремля
Раз Скуратов стал нежелателен и даже опасен, то его нужно было убрать. Точнее заставить написать заявление об увольнении. Всего-то. Но, как понимает внимательный читатель, дело было не только в том, что генерального прокурора увольнять можно только через Совет Федерации. Дело ещё и в том, что он сам понимал такую перспективу и, в отличии от министров, не особенно дорожил расположением президента.
Нет, конечно, он не собирался спешно бросать президента. Он хотел как можно дольше просидеть на двух стульях и в конечном итоге оказаться на самом устойчивом. Но вот беда! В Кремле это отлично поняли. Поняли они также, и то, что генеральный прокурор не просто сидел на двух стульях, он уже раскачивал один из них, пока не решаясь сказать это открыто.
Значит, Кремлю остаётся привести такой веский аргумент, который бы «убедил» Юрия Ильича. И сделать это нужно было как можно быстрее, генеральная прокуратура вышла на финишную прямую. Ещё не много и будет собран весомый компрматериал на очень близких «Семье» лиц.
«Для Ю. Скуратова была устроена западня в виде „дома свиданий“, оборудованная видеотехникой, куда его приглашали, очевидно, очень близкие ему люди, чтобы „расслабиться“ в обществе девиц, готовых на все».
«Кремлёвское руководство поспешило нанести ответный удар. Оно тут же обвинило в коррупции, а положил ему на стол видеокассету, на которой Генеральный прокурор был запечатлён в недвусмысленной позе с двумя проститутками. Съёмки производились скрытой камерой».
Ну, побаловался мужчина проститутками. Ни он первый, ни он последний. Экое дело! Кто в ельцинской Москве ими не баловался? «Горе жалкому грешнику, попавшему в тиски беспощадного кодекса морали», — так можно прочитать в романе «Титан» Теодора Драйзера.
Кстати, далеко не все оценивали поведение Генерального прокурора страны критически. Например, Злата Рапова писала: «Я выпустила статью под названием „Прокурор и Президент или Прокурора в Президенты!“ Вот из неё отрывок:
«Лично меня больше всего поражает наглость и цинизм общества, осуждающего не только за недоказанное и незаконное, но и за то, что является нормой фактически для любого полноценного человека. Христос сказал хрестоматийное: „Кто из вас без греха, пусть первый бросит камень…“ И люди, смутившись, отступили, ведь известно, что громче всех „держи вора“ кричит сам вор. Так во что же превратилось наше общество, так активно затаптывающее и бичующее? Почему ни у кого не хватает смелости сказать, что нет тут ничего предосудительного и просто плохого? Ни с точки зрения законности, ни с точки зрения морали. Жириновский, заявивший в книге „Азбука секса“: „Нет импотентов, есть плохо работающие или сексуально неумелые женщины“ (в чем он, кстати, абсолютно прав — делайте выводы) и призывающий к свободной любви, обвиняет Генерального прокурора в аморальности. Борис Ельцин, над которым навис импичмент с тяжелейшими обвинениями в геноциде собственного народа, вообще ведёт себя прямо по уставу Петра I, как „самовластный монарх, который никому на свете о своих делах ответу дать не должен“. Все они устроили дикую противоестественную фантасмагорию по поводу выдуманного ими самими дела».
«Как бы там ни было, генеральный прокурор не совершил ничего противозаконного, даже если предположить, что плёнка, показанная по телевидению, — подлинная».
Совсем по-другому думал сам. «Первым о порнографической плёнке с участием генпрокурора узнал. Военный человек, настоящий пограничник, нетерпимый к любого рода распущенности, он был буквально в шоке, — написал Ельцин и тут же добавил. — Мне про этот кошмар глава администрации решил пока ничего не говорить».
Прервём на время повествование первого российского президента и почитаем другого человека, написавшего: «Но рискнул бы по своей инициативе отправить Генерального прокурора в отставку? Не было у него таких полномочий. Значит выполнял поручение?». А ведь верно, похоже, уважаемый кое-что недоговаривает. Вряд ли военный Бордюжа решился на такой шаг без согласования его с президентом. Такое просто не могло быть. Но как сомневаться в тексте, который написал президент? Сплошная путаница. Уж нельзя же подозревать, что российский президент (!!!) скрывает правду?
Может быть, он ошибался? Да и вообще, вряд ли глава президентской администрации и секретарь Совета безопасности был первым, кто узнал о порнографической плёнке. По должности ему кто-то должен был доложить, а сама плёнка, скорее всего, пришла из спецслужб (и даже более того, скорее всего из ФСБ).
Кроме того, человек, обладающий хоть каплей здравого смысла, должен был заинтересоваться, кто же передал Бордюже плёнку. Не сам же он её сделал? А если не сам, то получил от кого-то. Леонид Млечин совершенно справедливо писал: «…Как кассета попала к самому Бордюже? Запись, как выяснилось, была сделана годом ранее, в январе 1998-го. Кто её передал в Кремль? Ну, не почтальон же её притащил….».
Но первый российский президент предпочёл не задавать такие вопросы прилюдно, и просто игнорировал их в своих мемуарах. Однако, если бы стало известно, что кассету предоставила ФСБ, то особых сомнений этот факт бы не вызвал. Мало ли как этой спецслужбе удалось предотвратить шантаж важного государственного человека. Менее всего вероятной выглядела бы версия о кознях самого ФСБ. Но последнее предположение оспаривалось некоторыми бывшими чекистами.
«Хотя в своих воспоминания Ельцин намекает на то, что ловушку могли устроить ему бизнесмены, напуганные скуратовскими инициативами, — писал бывший генерал госбезопасности Николай Леонов. — Но без участия российских спецслужб здесь, совершенно очевидно, не обошлось. Адрес квартиры, где происходило „действо“, технология и характер записи, методы распространения кассеты с видеоматериалами, время, выбранное для этого, поведение всех остальных фигурантов этой „постановки“ — все говорит о том, что за спиной этой затеи стояли спецслужбы. Может быть, карьера В.В. Путина стартовала отсюда». Все может быть. А почему бы нет?
Возможно, также, что Скуратова кто-либо уже шантажировал этой плёнкой, тогда он должен знать, кто и что хотели от него. Однако, сам Юрий Ильич не спешил рассказать об этом.
Но потребовалось более сильное давление. На уровне руководства страны. Секретарь Совета безопасности Бордюжа показал плёнку Скуратову. И вот тут, о чудо! Скуратов, который потом называл плёнку фальшивкой, неожиданно не потребовал проверки и наказания тех, кто запустил «фальшивку». Он повёл себя как человек, пойманный на месте преступления. Т.е. сразу же написал заявление об отставке по состоянию здоровья:
«Глубокоуважаемый Борис Николаевич! В связи с большим объёмом работы в последнее время резко ухудшилось состояние моего здоровья (головная боль, боли в области сердца и т. д.). С учётом этого прошу внести на рассмотрение Совета Федерации вопрос об освобождении от занимаемой должности генерального прокурора РФ. Просил бы рассмотреть вопрос о предоставлении мне работы с меньшим объёмом. 01.02.99».
Все как у нашкодившего чиновника. Даже, присутствует просьба не забыть и дать достойную синекуру. Именно, так обычно поступают люди, знающие цену своему поступку и понимающие, что нужно просить прощение и нести заслуженное наказание.
«Так и хочется думать, — писал Анатолий Кучерена, — что наконец-то в России появился свой комиссар Каттани, который разворошил осиное гнездо обнаглевших коррупционеров во всех эшелонах власти. Но тогда зачем он первоначально написал прошение об отставке? Вопросы, вопросы…».
Мало того, тот же Кучерена обратил внимание на следующее: «Скуратов никак не мог набраться мужества, чтобы ответить на простой вопрос: „Признает ли он себя в человеке, показанном на плёнке?“, ограничиваясь туманным ответом: „Пусть выяснит следствие“.
Будем по-мужски откровенны: Скуратов поступил как человек, который действительно баловался с проститутками. Как человек, пойманный на «месте преступления». Тут нет ни капли, похожего на то, что Скуратова шантажировали фальшивой видеозаписью. Похоже, что запись была реальной.
«С одной стороны, было очевидно, что Ю. Скуратов попался, „как кур в ощип“. Но с другой — так же очевидно, что его собирались перемолоть в муку вовсе не по моральным, а по политическим соображениям».
После написания заявления об отставке Скуратов поехал в генеральную прокуратуру, где, по его словам, попросил своих заместителей поддержать его. Но, как и следовало ожидать (знать нужно кого подбирать своими замами!), почти все они увильнули от коллективной поддержки, предпочтя занять пока выжидательную позицию. Скуратов стал собираться в больницу. Он напишет: «…Замы мои — те самые, которых я собственными руками сделал замами, повесил на погоны большие генеральские звезды, — все усилия направили на спасение собственных должностей, забыв, как выяснилось позднее, и о чести, и о совести».
Но тут произошло ещё одно плохо объяснимое событие. Генеральный прокурор передумал. На следующее утро Скуратов снова появился у Бордюжи, стал просить:
«Нельзя допускать, чтобы плёнка всплыла. Давайте забудем про это. Забудем про то, что вы видели. А я готов выполнять все ваши указания». Бордюжа ответил: «Во-первых, ваше заявление уже у президента, ему принимать решение. И к тому же вы, как человек, обладающий хоть каплей здравого смысла, должны понимать: если есть одна копия, есть и пятьдесят других». Это в изложении Ельцина. Сам же Скуратов даёт более выгодный пересказ разговора с Бордюжей.
Но суть от этого не меняется. Обычно передумывание наступает, когда человек получает чьё-то заверение в поддержку. Как мы видим, Скуратов же признал, что от своих заместителей такой поддержки не получил. О других встречах он не писал, но это не значит, что их не было. Просто писать о встречах могло быть не выгодным. Но логика поведения Скуратова невольно подсказывает версию о его встрече или телефонном звонке с кем-то помимо своих заместителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55