Тысячи мужчин затонули у меня между ног. И один из них — ваш сын.Как говаривала Мей Уэст, я хороша, когда я хорошая, а когда плохая — то я еще лучше.Сеньора, вероятно, что-то поняла, потому что замолкла и посмотрела на своего сына, ища поддержки.— Не хочешь что-нибудь сказать по этому поводу? — скомандовала я.— Послушай… я ведь тебя предупреждал, что Патти этот разговор не понравится, — ответил Пепон, дрожа.Я поднялась и залепила ему пощечину:— Ты уволен. Я сделала тебя своим секретарем, чтобы немного унизить, но ты и того не стоишь.Мать не осталась безучастной: он вскочила и закатила оплеуху мне.— Никому не дозволяется бить моего сына в моем присутствии.— Сеньора, теперь я понимаю, почему в некоторых странах крестьяне рубят головы своим хозяйкам.Временами во мне просыпается потрясающая гражданская сознательность. Я не могла оставаться в этом доме ни минуты. Подхватила свою сумочку, пернула и вышла за дверь. Уже на улице меня догнал Пепон: Патти, прости меня. Я все тебе объясню.— Оставь меня в покое. — Я закатила ему еще одну оплеуху.— Моя мать тяжело больна; с тех пор как восемь лет назад умер мой отец, она думает только обо мне, потому что я — его копия. Она влюблена в меня. Ее не беспокоят мои связи с парнями, она говорит, «это другое, с ней никто соперничать не сможет», но она не выносит, когда я сплю с девчонками. Она претендует на то, чтобы быть единственной женщиной в моей жизни, так что, когда я гуляю с девушками — а мне нравится именно это, — я вынужден ее обманывать. По этому я сказал ей, что ты — трансвестит.— Пепонсильо, я девушка простая, и все это для меня омерзительно.— Я так страдаю, Пат. Ты ведь знаешь, что я поэт. Не уходи вот так.— Чтобы быть поэтом, необходимо нечто большее, чем авторитарная и безумная мать. Не пытайся снова искать меня.Вдали показалось такси. Я остановила его и уехала. Хоть я и отвела душу с матерью и сынком, я была В ЯРОСТИ. Такое со мной случается нечасто, но на таксиста я даже не взглянула. Сухо назвала свой адрес, он сделал музыку погромче. Гарри Белафонте Гарри Белафонте (р. 1927) — американский певец, актер и гражданский активист; именно благодаря его пластинке «Калипсо» (1956) вест-индская музыка стала популярна в США. Упомянутую песню выпустил в канун Рождества 1956 г.

исполнял кантри-песенку «Mary's Boy Child» «Мальчуган Марии» (англ.).

, едва ли не жестокую в своей слащавости. По щеке моей скатилась совершенно непрошеная слеза, мне стало почти стыдно, и я вытерла ее рукой.— Патти, которую я знал, не плакала. Я так и окаменела от подобной наглости.— Я-то думала, такси — это как церковь, место спокойное и укромное, но теперь вижу, что ошиблась, — слабо возразила я.Таксист начал подпевать, помогая Гарри Белафонте. Казалось, они рождены, чтобы петь дуэтом, и это было уже чересчур. Есть такие мужские голоса, которые заставляют почувствовать себя одинокой, словно старый башмак.Я пишу эти строки в феврале. Я даже не обратила внимания, что больше месяца назад случилось Рождество, но эта песенка принесла мне ощущение всех рождественских праздников, от которых я когда-то убежала.По счастью, песня закончилась, и, пока я приходила в себя после этого неожиданного всплески сентиментальности, таксист снова заговорил:— Вы меня не помните?Я впервые посмотрела ему в лицо, и, естественно, я его ПОМНИЛА!— Прошлой весной ты привез меня в Меркамадрид и подарил килограмм креветок! — Если в мире существовал человек, которого я хотела бы снова увидеть, — так это его.— Совершенно точно.— Ты не представляешь, как это меня растрогало. Я открыла окно, чтобы тебя поблагодарить, но ты уже уехал, а мою гостиную наполнил весенний воздух.— Я читал. Твое описание меня тоже растрогало.— В тот раз мы не слишком много разговаривали. Что же случилось, откуда столько красноречия?— Ничего. Я выжил.Он все так же походил на Роберта Митчума в фильме «Из прошлого». После моего плачевного буржуазного приключения я была очень рада, когда таксист довез меня до дверей моего дома. Как только мы приехали, он — угадав, что мне это нужно, но я слишком слаба, чтобы просить, — взял меня за руку и довел до самой постели, он снял с меня туфли и сам сел рядом, на краешек. Понемногу тишина справилась с моей тоской — словно губка прошлась по грязному полу. Я подумала про себя: передо мной открывается новая жизнь.Было очень жаль, что эта новая жизнь продолжалась всего пять часов, а потом таксист ушел, снова оставив меня наедине с собой и с моим самокопанием.Я поняла, что я по природе женщина одинокая и извращенная. Моя жизнь, как и мои рассказы, состоит только из завязки, но не имеет ни ядра, ни развязки. Мне хотелось бы найти в этом таксисте какой-то новый горизонт, что-то, что бы оправдало и объяснило эту перемену, которая неумолимо свершается во мне. Но этого не случилось.Придется поискать где-нибудь еще.Мне страшно, я чувствую, что вдруг разом повзрослела! 11. Миф о Патти Прежде чем уйти, я хочу оставить разгромное завещание, чтобы никто не думал, что я заболела или вышла замуж.ПРОЩАЙТЕ.Меня уже ничто не развлекает, особенно теперь, когда РАЗВЛЕЧЕНИЕ стало МОДОЙ. СЛАВА — это то, что заставляет тебя повторяться от главы к главе. Если ты остроумна, от тебя ожидают, что ты будешь такой всегда. Если признаешь, что легковозбудима, то предполагают, что у тебя между ног ВЛАЖНО все время. Если обладаешь спонтанной реакцией — ждут грубостей. Если у тебя появилась ПРЕКРАСНАЯ ИДЕЯ начать вести ЗАПИСКИ с единственной целью — показать, что у тебя тоже есть пишущая машинка, и эти записки получаются веселыми, бесстыдными, озорными, прикольными и так далее и вводят в моду веселье, бесстыдство, озорство и приколы — твоей вины здесь нет. Ненавижу всю шайку этих бездарных читателей, которым хватает наглости вставать на мою точку зрения и которые бурно приветствуют все, что я ни сделаю, что ни скажу.Если я что-то делаю — так для того, чтобы быть ЕДИНСТВЕННОЙ. Я не хочу, чтобы меня понимали и уж тем более чтобы мне подражали. Нет ничего более тоскливого, чем слушать эхо собственных шагов. Отвратительно приходить на тусовку и выслушивать слова восхищения: люди заявляют тебе, что БЕЗ ПАТТИ «ЛА ЛУНА» НЕ СУЩЕСТВУЕТ, люди считают себя такими же, как Я, люди кричат, что после ЖЕНЕВЬЕВЫ БРАБАНТСКОЙ Женевьева Брабантская — супруга пфальцграфа Зигфрида, в VIII в. обвиненная в прелюбодеянии и приговоренная к смерти; спасенная слугой, которому было поручено ее казнить, шесть лет прожила в пещере в Арденнах, пока не была найдена мужем во время охоты. Ее история рассказывается в позднесредневековых французских и немецких народных преданиях, послужила сюжетом для нескольких опер, в том числе оперетты Жака Оффенбаха (1859).

в испанской литературе не было такой яркой фигуры, как Я. На днях одна мадридская газета опубликовала анкету: куча интеллектуалов и прихлебателей из окололитературных кругов должна была назвать самые значительные романы, написанные по-испански за последние три века, и все они, ВСЕ проголосовали за мои «ЗАПИСКИ» — оценив их выше, чем даже «Сто лет одиночества». Да за кого же они меня принимают? За романистку? В этом они ошибаются. Неужели никто из них не заметил, что я не сплю и мне нужно на что-то использовать это время? Кто Я такая, чтобы насаждать грубость и дурной вкус? Я уверена, это Бог меня наказал. Увидев свое отражение в других, я почувствовала презрение к СЕБЕ САМОЙ. И это мне НЕ нравится. Почему я должна превращаться в МИФ? Единственное, к чему я стремилась, — это хорошенько заработать и быть счастливой, и тем не менее теперь, каждую ночь, просто потому, что я рассказываю о себе невероятно умно и талантливо, я превращаюсь в образец для подражания, хотя должно бы быть наоборот. Что происходит в Испании? Почему такую БЛЯДЬ, как Я, почитают не меньше королевы Софии, а восхищаются, пожалуй, и больше? МОЯ ОСЛЕПИТЕЛЬНОСТЬ, мой талант, изящество, с которым я пишу о Члене, наркотиках и так далее, не являются оправданием.До сих пор в Испании царила ПОСРЕДСТВЕННОСТЬ, почему же с моим приходом в общественную жизнь все переменилось? Почему нынче в цене талант, естественный шарм, спонтанность, непринужденность, умение называть вещи своими именами и к тому же делать это тонко, если всего несколько месяцев назад тебя за такие штуки могли сжечь на костре?Ситуация изменилась, это очевидно. Но я не желаю брать ответственность на себя и уж тем более зарабатывать на этом. До недавнего времени я зарабатывала проституцией и не нуждалась в официальном признании такой жизни. Я не настолько глубокомысленна, чтобы выдавать свой образ жизни за фривольный.ПРОЩАЙТЕ.Другими словами, я ухожу. Ухожу. Я уж придумаю что-нибудь, чтобы поразвлечься. Ненавижу задавать моду, знала бы раньше — не написала бы ни строчки. «Ла Луна» теперь превратилась в мою тень, точнее, во множество теней. Всюду игра, всюду секс, всюду радость и бездумность. Ну уж дудки. Игры перестают быть таковыми, когда превращаются в культурный манифест. Раньше вечеринка была местом, где у тебя могли похитить драгоценности или парня, и это создавало напряжение, историю, достойную того, чтобы ее продолжить. Теперь вечеринка — это ровная площадка, по которой твои старые подружки, уже мумифицированные, прогуливаются взад-вперед, позируя перед фотографами-любителями, а позже те отбирают худшие снимки и их публикуют. Кого это обманет? В последнее время единственное, что происходит на тусовках, — это фотографии, и, уж простите, мне этого мало. В общем, Я обойдусь без вечеринок. И обойдусь без людей, которые рассказывают о вечеринках, которые изображают их в комиксах или снимают их, а потом публикуют снимки, словно это кому-то важно.Я предпочитаю скуку, депрессию, раздумье, осмотрительность, бездействие, когда ничего не нужно говорить, хорошие манеры, антипатию, музыку кантри, фиксированное расписание, меры предосторожности, семейные визиты, советский коммунизм, здравомыслие, торможение, возврат к корням, традицию, народные песни и прочее.Невыносимо видеть, что теперь все обязаны доказывать свою божественность.Слава превратила меня в человека печального и меланхоличного, и я не собираюсь ширяться наркотиками, чтобы преодолеть это состояние.Мне нечего сказать, и я не хочу ничего говорить. Писать дальше бессмысленно. Начиная с этой минуты эта страница будет пустовать. Пусть ее заполняют другие. 12. Я, Патти, пытаюсь познать саму себя с помощью своего автора Давно уже собиралась я обнажить перед вами своего автора. Не знаю, позволит ли он это, но я попытаюсь. Патти. Во-первых, мне хотелось бы знать, кто я: мужчина, женщина или трансвестит. Педро. Ты, естественно, женщина. Женщина, которая не спит, но все-таки женщина с ног до головы. Патти. А почему я не сплю? Есть снотворные, которые уложат и мастодонта. «Роинпол», например; наркоманы очень хорошо отзываются о «Роинполе». Педро. Ты не можешь заснуть, потому что для тебя сон означал бы смерть. Патти. Но есть люди, которые в состоянии каталепсии проделывают интереснейшие штуки. Или другие, которые используют свой сомнамбулизм, чтобы хорошенько поразвлечься. Педро. Серьезно? И кто же это? Патти. Например, одна героиня Копи. Эта сеньора становится сомнамбулой и пускается во все тяжкие, а потом с полным правом заявляет, что спала, ничего не помнит и ни за что не отвечает. Педро. Значит, на самом деле она не спала. Зачем тебе сон? Патти. Не знаю. Я слышала от приятелей, что между сексом и сексом неплохо и вздремнуть. Педро. Тебе это не нужно, ты полна жизни, символ нашего времени — беспорядочная лихорадочная деятельность. А ты типичная девушка нашего времени. Патти. В последнее время ты все больше беспокоишься за мое сердце, чем за мой передок. Что это с тобой? Педро. Предполагаю, что я сейчас в поисках абсолютной любви. В последнее время я всем предлагаю жениться. И делаю это всерьез. Патти. Итак, я просто твое отражение, эта ужасная вещь под названием альтер эго? Alter еgо (лат.) — второе «я».

Педро. Нет. Ты — читательская фантазия. То, чем читателям хотелось бы быть. Патти. Ты читаешь мои записки? Педро. Я читаю их один раз, чтобы посмотреть, сколько в них опечаток, и расстроиться. Патти. Значит, ты тоже один из читателей. Значит, и тебе хотелось бы быть как я. Педро. Мне хотелось бы обладать твоей непосредственностью и твоим позитивным восприятием жизни. Патти. Слушай, а почему бы тебе не снять про меня сериал? Педро. Трудно будет подобрать актрису. Патти. Я думаю, Морган Фейрчайлд справилась бы прекрасно. Педро. Нет. Ты более сексуальна. К тому же я не уверен, что Морган Фейрчайлд готова к такому количеству отсосов. И уж конечно, на телевидении это не пройдет. Патти. Даже на частных каналах? Педро. Не думаю. Патти. Расскажи мне еще обо мне, а я пока кое-что для тебя сделаю. Педро. Прошу тебя ничего для меня не делать. Патти. Скажи, чего бы тебе хотелось? Мне все удается хорошо. Педро. А ну-ка успокойся. Если я захочу мастурбировать, я прекрасно знаю, как это делается. Патти. И как ты это делаешь? Педро. В глубине души я вуайер. Патти. Как в «Подставном теле», фильме Брайана де Пальмы Своего рода трибьют А. Хичкоку, кровавая вариация 1984 г. выпуска на тему «Головокружения» и «Окна во двор» с Мелани Гриффит вместо Ким Новак.

. Педро. Нет, мне нравится смотреть на себя самого. Мне хотелось бы заснять собственные мастурбосессии, а потом смотреть их. Патти. В каком родстве я нахожусь с Холли Голайтли, Пепи и Фран Лебовиц? Педро. Они твои двоюродные сестры. Они появились раньше тебя, но все вы — девушки одного типа. Ты немного попроще и не такая патетичная. Патти. Я занимаюсь каким-нибудь спортом для поддержания формы? Педро. Любой спорт для тебя скучен, даже самый модный. Ты просто всегда в форме. Патти. Я все время на ногах, у меня не будет расширения вен? Ненавижу расширение вен. Педро. У тебя никогда не будет расширения вен. Лучшее в тебе — это ноги. Ты — Весы, как и я, и как Брижит Бардо. Патти. Но твои ноги больше похожи на ноги Адди Вентуры, чем на ноги Брижит Адди Вентура — знаменитая в 1960 — 1970-е гг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12