купить унитаз якоб делафон 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

В том, что информация дошла до «пункта назначения», я не сомневался. Я знал, что агентура современного КГБ, взращенная в период острой нехватки в стране шпионов и диверсантов, дабы не оставить себя и своих наставников без средств к существованию, с большим усердием собирала по миру любые сплетни. Полученная таким образом информация «творчески» обрабатывалась дядями со строгими лицами и приобретала статус документа «государственной важности». В итоге бредовые рассуждения какого-нибудь пере— или недопившего «дяди Васи», скажем, по поводу «падения градуса» водки и снижения в связи с этим обороноспособности державы, в руках этих несомненно талантливых людей превращались в многостраничные доклады со множеством строжайших указаний и резолюций и во всеохватывающие планы по обеспечению безопасности государства от военно-экономической диверсии. Всё это я говорю не затем, чтобы несправедливо обидеть сотрудников этого «героического заведения», а только чтобы напомнить им, что это именно они, мягко говоря, прос…ли зарождение и развитие преступной организации под названием «СОБР».
Итак, реакция органов КГБ на «слитую» им информацию существенно затянулась. Наверное, кто-то никак не мог принять нужного решения. Или не хотел. Что, в общем-то, сути дела не меняло, и я продолжал оставаться со своими проблемами один на один.
Неожиданно весной 2000 года пришло известие об отставке Сивакова с поста министра МВД. Никто не знал её причин. Ходили только слухи о том, что Сиваков стал появляться на службе в состоянии легкого подпития, и что он направил Лукашенко какое-то бредовое письмо о своем видении проблем борьбы с преступностью, которое последнему очень не понравилось и не нашло понимания. Лично мое мнение по поводу отставки следующее: Сиваков с помощью подхалимов вполне искренне уверовал в своё предназначение «мессии», «спасителя» государства. Стал исподволь готовить себе почву для занятия президентского кресла. Однако он настолько увлекся саморекламой, что раньше времени «вышел из берегов» обозначенного ему номенклатурного русла. Часовые заводы тысячами штамповали часы с изображением бравого генерала в краповом берете. Его портреты в обязательном порядке стояли на столах и висели на стенах кабинетов у всех сотрудников МВД и по тиражу далеко опережали президентские. Его частые поездки по различным регионам Белоруссии стали сопровождаться обязательным собранием чиновников местного административно-хозяйственного аппарата и многочасовыми выступлениями перед ними. В общем, хотя все эти мероприятия и были запланированы как «отчет министра перед населением о проделанной работе», но по своей масштабности и тематике больше смахивали на откровенную предвыборную агитацию, разумеется, в пользу самого Сивакова. Он действительно становился популярным. И не только в милицейской среде. Это, разумеется, не могло быть незамеченным, и «батька», абсолютно не нуждавшийся в таком ретивом сопернике, решил лишить его «агитационной» возможности самым радикальным способом — освобождением от должности. Я повторяю, что это лишь моя версия истории об отставке министра, и я абсолютно не претендую на её достоверность, тем более что в то время нас, действующих сотрудников, гораздо больше волновал вопрос о том, кто же будет новым министром?
После длительного безуспешного ожидания реакции властей на мою информацию о преступной деятельности Сивакова, его отставка мною была воспринята как сигнал о том что, наконец-то, я был услышан и правильно понят. Искренне полагая, что «лед тронулся», я совершенно успокоился и стал ожидать дальнейшего, теперь уже естественного хода развития событий в отношении расследования фактов исчезновения Захаренко, Красовского и Гончара. Поэтому, не считая более нужным что-то скрывать от официальных должностных лиц МВД, я, пользуясь случаем и возможностью личной встречи с исполнявшим обязанности министра Удовиковым, посвятил его в свои подозрения.
К моему величайшему удивлению Удовиков повел себя самым странным образом. Перейдя на шепот и многозначительно показывая глазами на потолок, он сказал, что ему все известно, но что он ничего не может сделать. Причин своего должностного бессилия он объяснять не стал, а только опять перевел взгляд в потолок. Затем голосом несколько громче шепота сказал, что единственное, чем он мне может помочь, так это предоставить возможность уничтожить и списать злосчастный пистолет, а также посодействовать изъятию образцов пуль и гильз из пулегильзотеки МВД, если они там имеются. Затем разговор был переведен в служебную плоскость, послужившую поводом для нашей встречи, и вскоре закончился. Возвратившись к себе в кабинет, я долго не мог прийти в себя и, вновь вспоминая детали разговора, наконец понял, что таким многозначительным взглядом в потолок мне, дураку, давали понять, что за всеми этими делами стоят люди, фамилии которых ввиду их «полубожественного» существования вслух не произносят. Я вновь оказался в тупике. Вновь был загнан в угол и теперь уже совершенно не знал, что делать. Я не знал, как поведет себя Удовиков. Посвятит ли он кого-нибудь в наш разговор и чего после этого ожидать? А может быть, в самом деле уничтожить этот чертов пистолет? Но что-то подсказывало мне, что именно в этом скрывается огромная опасность. Чем мотивировать уничтожение технически исправного, морально не устаревшего оружия? Ведь даже в случае какого-то механического повреждения деталей пистолета существует довольно сложная система выбраковки, которой занимаются очень опытные сотрудники, и которые, несомненно, определят умышленный характер выведения оружия из строя. Конечно, если на них прикрикнут, они сделают так, как им скажут. Но это только расширит круг «посвященных», и в случае любого, даже самого поверхностного расследования, история со «списанием» пистолета только усугубит вину «инициатора» его списания. Точно также зловещей обвинительной уликой против меня будет служить и «потеря» оружия. Одним словом, совет Удовикова мне не подходил, так как это, кроме все прочего, абсолютно не способствовало приближению «момента истины», то есть раскрытию преступлений, совершенных с помощью этого оружия.
В отношении «небожителя», на которого указывал глазами Удовиков, глядя в потолок, и которого так откровенно боялся, я определился довольно быстро. Да, собственно, и выбирать-то было не из кого. Сразу исключив из числа «подозреваемых» президента, я остановился на одной единственной оставшейся кандидатуре, которая на тот момент осуществляла «высший государственный контроль» за деятельностью МВД, КГБ и армии, — господине Шеймане.
Теперь оставалось единственное лицо, которое могло навести порядок в МВД да и в силовом блоке государства в целом — это президент. Я не сомневался, что он чрезвычайно загружен непомерными государственными и хозяйственными заботами и стал жертвой каких-то ужасных хитросплетений и интриг, что его держат в информационном вакууме, манипулируют его мнением, а возможно, воспользовавшись его неискушенностью и наивностью, шантажируют. Поэтому нужно помочь ему разобраться в сложившейся ситуации. Но как это сделать? Как довести до его сведения все безобразия, происходящие в МВД? Кто может помочь в этом непростом деле, если даже и.о. министра внутренних дел побоялся принимать в отношении преступников предусмотренные законом меры? Как всегда помог случай.
В апреле 2000 года сотрудниками Минского ОБЭП была арестована по подозрению в получении взятки директор Минского государственного цирка Т. Бондарчук. В Белоруссии это лицо весьма значимое и популярное. Видимо, поэтому Лукашенко поручил разобраться в столь непростом деле начальнику Службы безопасности президента Владимиру Наумову. С этим человеком я лично был знаком около десяти лет. Весь его карьерный рост был тесно связан с системой УИТУ МВД Белоруссии, где он в течение ряда лет возглавлял спецподразделение «Беркут». Наши пути неоднократно пересекались, как при проведении различного рода учений, так и при осуществлении практических мероприятий. Непосредственно перед назначением на ответственный пост «главного телохранителя» главы государства Наумов занимал должность начальника антитеррористического спецподразделения МВД «Алмаз». Наумов был грамотный, внешне приятный человек. Обладал хорошими организаторскими способностями, в профессиональной среде пользовался заслуженным уважением, в том числе и моим. Когда возглавил Службу безопасности президента, не «заелся», при случае всегда общался с бывшими коллегами. Положением не кичился, но и границ дозволенного не переходил, до панибратства не опускался. Алкоголь не употреблял, однако от хороших сигарет не отказывался. Если говорить коротко, то Наумов в тот период представлял собой человека практически без отрицательных качеств. И это могут подтвердить десятки людей, которым доводилось с ним общаться.
Так вот, как-то весной 2000 года СИЗО №1 посетил начальник президентской охраны и мой хороший знакомый, бывший коллега по совместной службе Владимир Наумов. Я встретил его на улице, затем мы прошли ко мне в кабинет, и он сказал, что прибыл по личному поручению президента для того, чтобы лично побеседовать с арестованной Бондарчук и результаты доложить главе государства. Я не знал, как поступить. По закону без разрешения следователя с арестованным не имеет права беседовать никто, даже сам президент. Я поручил своим сотрудникам срочно найти следователя и объяснить ему сложившуюся ситуацию, а сам тем временем стал угощать высокого гостя чаем. Однако щекотливая ситуация разрешилась сама собой, и мне не пришлось прибегать к различным бюрократическим уловкам и ставить в неловкое положение как себя, так и президентского «порученца». Пока мы пили чай выяснилось, что Бондарчук по каким-то причинам в СИЗО пока не доставлена и содержится в ИВС Минского ГУВД. Получив такую информацию, Наумов срочно выехал в ИВС, не забыв оставить мне номера своих телефонов.
Вечером этого же дня Бондарчук была доставлена в СИЗО. В беседе со мной она рассказала, что в ИВС с ней беседовал очень приятный молодой человек, должности и имени которого она не знает, но который пообещал ей во всем разобраться. Она полагает, что это был какой-то адвокат. Я понял, что это был Наумов и что действовал он инкогнито. Это было очень разумно с его стороны, так как хоть и не полностью, но исключался официальный повод для спекуляций на тему вмешательства президента в следственный процесс, что всегда крайне негативно отражается на репутации высших должностных лиц государства.
Не буду останавливаться на особенностях обвинений, предъявленных этой женщине. К тому же, мне не известно, сыграл ли лично президент Лукашенко какую-то роль в её судьбе. Для меня самое главное во всей этой истории было то, что я вновь обрел надежду найти себе союзника в деле установления истины по факту похищения политических деятелей и привлечения к ответственности лиц, подозреваемых в этих тяжких преступлениях. Такого союзника я предполагал увидеть в лице начальника президентской Службы безопасности Владимира Наумова, в честности и порядочности которого я нисколько не сомневался, и встречу с которым воспринял как «знамение свыше».
Действительно в сложившейся для меня безвыходной ситуации мне все-таки давался последний шанс довести до сведения главы государства информацию о преступной деятельности его ближайшего окружения, минуя всякие секретариаты и другие фильтрующие и тормозящие бюрократические структуры. И видимо сам Господь предоставил мне эту возможность, организовав встречу с Наумовым.
Через несколько дней после нашей первой встречи, я, выбрав удобное время, во второй половине дня позвонил Наумову по одному из оставленных им телефонных номеров и попросил подъехать ко мне на работу, сказав, что имею для него важную информацию. Буквально через несколько минут я уже встречал его у входа в учреждение. Поприветствовав друг друга, мы прошли ко мне в кабинет. Там я, не откладывая дела в долгий ящик, коротко, но содержательно, по заранее продуманной схеме рассказал о моем подозрении Сивакова, Павличенко, а теперь и Шеймана в похищении и возможном убийстве Захаренко, Гончара и Красовского. Также сообщил о возможном использовании при этом моего «расстрельного» пистолета. Рассказал и о беседе с и.о. министра МВД Удовиковым и о его реакции на мою информацию. Я объяснил Наумову, что в сложившейся ситуации только он один без посредников и соглядатаев может довести до президента эту информацию, ибо все остальные информационные потоки находятся под контролем спецслужб а, следовательно, и под контролем Шеймана. Я рассказал также и о предпринятых мною мерах безопасности. В частности, о сохранении в надежном месте книги учета выдачи оружия и некоторых других информационных источниках оперативного характера. Наумов сказал, что меры, принятые мною, абсолютно правильные, и что он сам несколько лет назад попал в аналогичную ситуацию — получил на вооружение несколько автоматов «Калашникова», за которыми числились трупы, причем ни кого-нибудь, а литовских таможенников, убитых в 90-ом году на белорусско-литовской границе. Только документальное подтверждение факта получения оружия уже после совершения тяжкого преступления помогло ему отвести от себя необоснованные подозрения. В общем, разговор получился вполне доверительным, и со слов В.Наумова я понял, что он в пределах своих возможностей примет все меры к установлению истины по делу пропавших политиков и заслуженному наказанию виновных. Прощаясь, он сказал, что о результатах своей «деятельности» позвонит сам, но в случае появления каких-либо новых обстоятельств или какой-либо опасности я могу рассчитывать на его помощь и звонить ему немедленно. Напоследок я подарил ему один экземпляр бюллетеня Олега Волчека под названием «Где Юрий Захаренко?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13


А-П

П-Я