Он назвал Джо Брауна, и это вызвало общий интерес. Люди поспешили к ним и расселись вокруг. Все хотели услышать от самого Джо, как погибли его товарищи.Джо рассказал, но, кажется, он с видимой неохотой вспоминал об этом событии и даже начинал испытывать неприязнь к этим людям, которые допытывались о подробностях. Затем он спросил:— Ну а что здесь произошло?— Д-да, — произнес вожак, — ваш разведчик Топ нас предупреждал… Но мои люди чувствовали себя слишком уверенно, и их было не удержать. Утром они ну прямо меня за горло взяли. Топ видел разведчиков, а на рассвете у нас даже произошла перестрелка. Значит, нечего было рассчитывать застигнуть краснокожих врасплох. А мы понеслись, как стадо глупых бизонов. Когда мы подъехали, все здесь было спокойно. Палатки стояли освещенные утренним солнцем, а у ручья две или три женщины брали воду. Но едва мы появились, как женщины словно провалились сквозь землю, а из палаток посыпались стрелы. Четверо наших убито. Троих из тех, что стреляли, мы уложили, двое — убежали. И может быть, женщины, что черпали воду, были совсем и не женщины, а переодетые мужчины, которые скрылись в палатках и стреляли?— Где же мустанги рода Медведицы? — спросил Джо.— Когда мы подъехали, мустангов было не видно. Конечно, можно найти следы… Индейцы успели вывезти женщин и детей, шкуры, имущество. Видимо, они увезли часть палаток. Словом, им было известно, что готовится нападение.— Среди индейцев рода Медведицы живет один сбежавший раб, его зовут Чужая Раковина, — сказал Матотаупа. — С ним его сын — Чернокожий Курчавый. Оба хорошо понимают язык белых. Если один из них был в разведке, — удивляться нечему.— Проклятые негры! Всех их пора уничтожить! Им положено быть рабами!— Вы, видно, из конфедератов? — спросил Джо.— Да, я был с ними, отпираться не буду! — вызывающе сказал предводитель.— Итак, род Медведицы потерял троих, а вы — четверых, — заключил инженер. — Вот итог нашей карательной экспедиции.— Не забудьте, что разрушены палатки.— Переломано несколько жердей, — заметил Матотаупа.— Я уже говорил, Топ, что твои предостережения были справедливы. Но все равно наша миссия выполнена.— Я посмотрю следы, — сказал Матотаупа, поднялся и кивнул Харке, чтобы тот шел с ним.Отец с сыном прошли к тому месту, где был индейский лагерь. Матотаупа осмотрел убитых. Каратели выместили на них всю злобу и растерзали трупы так, что Матотаупа не смог их опознать.Харка не впервые видел истерзанные тела. Год тому назад он видел погибшего отца Четана — Солнечного Дождя, который упал во время охоты на бизонов и был растоптан копытами. Видел своего дядю — брата Матотаупы, разорванного гризли. Харка не раз слышал, что от неудачных охотников часто находили только куски мяса да кости. Звери оставались зверьми, и можно было объяснить их слепую злобу к врагу — человеку. Но здесь были белые люди, и они знали, что делали. Они сняли с мертвых одежду, амулеты, забрали оружие и лишь после того раскрошили их. Таковы были белые люди, которые называли индейцев дикарями.Харка тоже не мог никого узнать в этих изрубленных и растоптанных трупах. Может быть, среди них Шонка, может быть — Четан, а может быть, и младший брат Харки — Харбстена, потому что один труп значительно меньше других… Харка хотел завернуть останки, как это делалось по обычаю рода при захоронении, в кожаные одеяла, но он не посмел спросить на это разрешения у отца. Он только отогнал собак.Обход показал, что еще до нападения белых были разобраны палатки жреца, совета, Матотаупы, а также палатка погибшего во время охоты Солнечного Дождя — отца Четана.По следам было видно, что люди рода Медведицы ушли не вместе, а разошлись небольшими группами и, вероятно, встретились где-то в условленном месте, в лесу.Когда Матотаупа и Харка возвращались к белым, они еще раз прошли мимо маленького исковерканного трупа, и Харка снова подумал о Харбстене. Раньше он мало внимания обращал на своего маленького брата. После перенесенного в детстве тяжелого заболевания тот был очень слабеньким, и не было надежды, что из него получится когда-нибудь хороший воин и охотник.Оба перешли ручей. Матотаупа направился к Джо. Харка еще раз попытался остаться у коней, но Матотаупа опять взглядом приказал идти за ним. Мальчик и отец уселись среди белых рядом с Джо. Люди разогревали на костре какую-то еду и болтали, но Матотаупа оставался молчаливым и мрачным. Джо не участвовал в общей болтовне. Инженер даже немного отодвинулся в сторону и спросил у Матотаупы:— Что ты скажешь теперь?— Белые люди делали все неверно.— Согласен с тобой. Да, все это было глупо… Чего мы добились? Хорошо вооруженный отряд скачет через прерии, тратит боеприпасы, жрет консервы, убивает трех индейцев, ломает несколько жердей от палаток и теперь празднует победу. Род Медведицы с небольшими потерями уходит в леса и теперь, вполне естественно, будет мстить, хотя бы за то, что так надругались над трупами…— Что ты будешь теперь делать, Джо?— Я? Ничего. Надо только отоспаться за прошлую ночь. А потом мы вместе отправимся к нашим людям. У меня договор с железнодорожной компанией. И так много времени потеряно зря с этой затеей.Матотаупа погрузился в мрачное молчание.Наступил вечер. Солнце закатилось за вершины Скалистых гор. Глухо журчали воды ручья. Вдалеке послышался вой волков.— Белые люди хотят провести ночь здесь? — вдруг спросил Матотаупа; в вопросе звучала озабоченность.— У тебя есть какие-то опасения? — поинтересовался инженер, встревоженный тоном индейца.— Да. Если бы я был вождем белых людей, я бы приказал сейчас же сниматься.— Уж не думаешь ли ты, что ночью на нас могут напасть?— А почему бы и нет. Если мы останемся, нужно усилить дозоры или продолжить преследование!— Ну, поднять наших людей на новое выступление и прочесать лес нам не удастся. Они выполнили свое и теперь будут болтать о том, что разрушили поселок и уничтожили индейцев. Они хотят того же, что и я, — вернуться к работе. А преследование рода Медведицы потребует не одну ночь.— Да, и будут еще убитые.— Ну вот видишь. А нам это ни к чему. Сумеешь выставить дозоры?— Я не могу приказывать здесь белым людям.— Я скажу, чтобы они слушались тебя.Джо направился на другую сторону большого круга переговорить с вожаком. Матотаупе было доверено расставить посты.Он решил прежде всего выслать дозорных на западную и восточную высотки — туда, где ручей делал поворот, то есть расставить посты так, как делал это, будучи военным вождем рода Медведицы. Он предложил также установить пост и там, где когда-то стояли палатки. Коней он перевел на восточный берег, где обычно находились мустанги индейцев.Наступила ночь. Растерзанные трупы белые люди собрали в кучу на берегу. Выли собаки, чуя приближение койотов. Вожак собрал людей и показал, кому куда идти в дозор.Матотаупа сообщил все это Джо и сказал, что сам будет проверять дозоры вместе с Харкой.Джо молчал. Матотаупа спросил:— Что еще?— М-да… Тебе очень нужен Харка? Может быть, дать ему поспать, он ведь чертовски устал, со вчерашнего вечера на ногах.Матотаупа задумался. Потом повернулся к Джо.— Он жаловался?.. Да… лучше пусть он останется с тобой и поспит.Харка действительно еле стоял на ногах, и не только оттого, что не спал. Отец должен был знать — отчего. Инженер был рад, что его заботы достигли цели. Работа надолго отрывала Джо Брауна от семьи, к тому же у жены был прескверный характер, а дети были от него далеки. Он всем сердцем привязался к Генри, из которого хотел сделать хорошего инженера. Но Генри был сейчас далеко — и объектом забот Брауна стал Харка.Харка решил устроиться на ночлег у своих коней, которые были привязаны отдельно от других в восточной части поселка. Отец воспротивился было, но Джо Браун не стал возражать. Инженер поступил совершенно неожиданно.Едва Харка отправился к коням и улегся у своего Серого, тот тоже прихватил кусок кожаного полотнища от палатки, пошел за мальчиком и улегся неподалеку, у своего коня: Брауну были неприятны эти люди, которые проявили низменный интерес к обстоятельствам гибели его спутников.Заснуть Харка не мог. И дело было не столько в усталости, сколько в огромном нервном напряжении. Сквозь полуприкрытые веки он смотрел на небо. Он вспоминал Уинону, Унчиду, их прощальные взгляды. Впервые он задумался и о младшем брате. Чего только, наверное, не пережил Харбстена в родной палатке за последние два года! Харбстена остался без отца и, что еще хуже, был сыном изгнанника и братом того, кто пошел за изгнанником. У Харбстены не было еще сил, чтобы постоять за себя, если мальчишки задевали его. Не было у него и старшего брата, который бы мог защитить…Джо кого-то окликнул, и Харка даже вздрогнул, так неожиданно это было. Он приоткрыл глаза.— Хэлло! — крикнул Джо. — Кто ты?Мальчик лет десяти, узкогрудый, хрупкий, остановился шагах в пяти от Джо. На нем были мокасины, легины, кожаная куртка внакидку. Одежда была необычна. В это время года дети индейцев не носили курток, а на нем была прекрасно вышитая праздничная куртка, это Харка хорошо разглядел. При свете луны он узнал своего брата.Харбстена подошел к Харке.— Это ты? — спросил он на языке дакота.— Да, это я.— Я пришел сюда, — продолжал Харбстена своим детским голоском, — потому что от наших разведчиков узнал, что вы здесь.— Тебя видел отец?— Да. Я его спросил, где ты, и он мне сказал: «Иди туда, где спят, там найдешь его». Вот я и нашел тебя.— Чего ты хочешь от меня? — спросил Харка.— Харка — Твердый Как Камень, мы оба — сыновья предателя.— Молчи, если ты любишь жизнь.— Я не люблю ее больше. — Эти слова Харбстена произнес своим звонким голосом, но это были не просто слова, они вырвались, как вопль души.— Существует много способов умереть, если кто-нибудь хочет умереть, — с горечью ответил старший брат.— Я выбрал свой путь, Харка. Воины могут говорить, что я — сын предателя, которого в наших палатках, словно ребенка, связал Тачунка Витко и который девочкой Уиноной был освобожден. Но я покажу, что у меня есть воля и мужество. И это так.— Доказательством твоего мужества служит то, что ты пришел ко мне?Подошел Матотаупа и остановился около своих детей.— Нет, — ответил Харбстена в присутствии отца. — Это не то, в чем я проявляю мужество. Я пришел сюда открыто, я сказал, кто я, и никто не препятствовал мне, когда я шел к тебе. Я проявлю мужество в другом.Харка поднялся со своего ложа. Он чувствовал, что отец ждет, чем кончится этот разговор. Мелькнула мысль, что и Джо Браун свидетель этой сцены, правда, он не понимает ни слова.— Как хочешь ты доказать свое мужество, Харбстена? — спокойно спросил Харка, преодолевая жалость к младшему брату.Харке было трудно владеть собой еще и потому, что только сейчас, в присутствии отца, он услышал от Харбстены о том, что произошло с Матотаупой в палатках рода Медведицы…— Как я докажу свое мужество? Вы сейчас узнаете. Он — который стоит здесь — мой отец. Ты — мой старший брат. Вы должны знать: я надел праздничные одежды, чтобы умереть в них, после того как…При этих словах Харбстена сбросил куртку и, выхватив нож, бросился к Джо, который стоял неподалеку и не ожидал такого поворота…Острие ножа даже не коснулось куртки инженера, пальцы Харбстены разжались — и он упал…Джо Браун отскочил, с ужасом посмотрел на неподвижно стоящего Матотаупу.Харка воткнул острие своего ножа в землю, обтер его и спокойно вложил в ножны.— Бог мой! Что это? — скорее прошептал, чем сказал Джо. — Перед нами говорил ребенок. Я никогда бы не подумал, что такой мальчик способен на убийство… Гарри! Ты спас мне жизнь!..Харка не обращал внимания на эти слова и даже не смотрел на Джо. Он молча взял кусок кожи, на котором лежал Джо, положил на него убитого и прикрыл его праздничной курткой, которая была сшита Уиноной. Еще раз посмотрел на лицо, которое освещала луна — исхудалое лицо мальчика-старичка, — и стал заворачивать тело в кожу, как когда-то он и Харбстена заворачивали убитую мать. Этот маленький мертвец принадлежал Харке. Никто не должен его касаться. Никто! В праздничном платье со своим оружием должен быть похоронен Харбстена. Он убит как воин! Харка отошел, чтобы найти жерди и кожаные ремни. Он принес их. Установил жерди крест-накрест по две. Крепко связал их концы и подвесил завернутое в кожу тело к этим жердям так, чтобы оно не касалось земли. Это было обычным способом захоронения индейцев дакота, чтобы хищные звери не могли разорвать мертвеца.Белые, спящие в палатках и несущие дозор, вряд ли видели, что произошло: не было ни выстрела, ни крика. И только те, что были в дозоре у лошадей, обратили внимание на эту группу. Но так как ни Матотаупа, ни Джо никого из них не окликнули, они продолжали нести дозор. Джо Браун хотел принести новую шкуру, но потом передумал и направился к одной из палаток. Внутри было совершенно темно, и, когда Джо вошел туда, кто-то крикнул: «Хе!»— так как Джо наступил на спящего. Джо остался спать в палатке. Ему было жутко с этими двумя непонятными разведчиками-индейцами.С наступлением рассвета все поднялись. Мужчины направились к ручью, чтобы освежиться. То же сделали Матотаупа и Харка. Они не смотрели друг на друга и не делали попыток заговорить.Пока белые завтракали и готовились к переходу, Матотаупа объезжал лагерь. Его щеки провалились, а спутанные волосы в лучах солнца казались еще более поседевшими.Отряд двинулся в обратный путь. Инженер решил выехать позже, а утром немного отдохнуть в тишине. Весеннее небо над далекими, еще заснеженными вершинами Скалистых гор, над зеленеющей прерией было светло-голубым. Харка повел лошадей на водопой к ручью.Когда он вернулся, Матотаупа, нахмурив лоб, пристально смотрел на запад, в том же направлении посмотрел и Харка, повернул голову и инженер. По прерии быстрыми шагами, не прячась шел одинокий человек. Оба индейца уже определили, что это женщина. Харка стал позади Серого и наблюдал поверх его спины. В приближающейся фигуре отец и сын узнали Унчиду. Губы Матотаупы злобно сжались при мысли, что она потребует от него скальп Рэда Джима и станет обвинять в разгроме стойбища.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50