Давно отшкрябаны от стенок казана последние сгоревшие рисинки. Причем надо отдать должное мужеству и благородству Черепах: никто не выразил публично своего отношения к стряпне Наташи.
Вместо торта у почтового ящика стоит аквариум с золотой рыбкой и букет роз. Племя в некотором смятении от отсутствия сладкого, Наташа радуется рыбке, а я в восторге от букета. От роз исходит невероятной сладости аромат. Но это еще не все. Подарки для Наташи продолжают прибывать. В нашей морской ловушке сегодня невероятно богатый улов — семь (семь!) рыб, самая крупная из которых с локоть. Такого еще не было!
Всем хочется спать, но с рыбой надо что-то делать, иначе пропадет. Холодильников на остров не завезли, а в таком климате сырые рыбо— и мясопродукты портятся моментально. Варим уху, которая получается отменной, но по консистенции больше напоминает кашу с картошкой, рыбой, рисом и луком. Я вновь накидываюсь на еду. Съедаю три чашки (это моя обычная порция за весь день) и на время успокаиваюсь. После столь обильного ужина становится трудно ходить. Самое время лечь и переварить съеденное, но меня сводит с ума запах роз.
То ли из-за высокой влажности, то ли это у нас так обострились органы слуха и обоняния, но здесь все звуки и запахи передаются на огромные расстояния. Если кто-то на берегу поливает себя реппелентом от москитов (толку от него, правда, мало), запах можно почувствовать даже в лагере. Кстати, благодаря нашему выдающемуся обонянию мы выяснили, кто именно закладывает почту для нас. Бамбуковый тубус еще с полдня после закладки благоухал приятным тонким ароматом, который мы позже идентифицировали как дезодорант режиссера Миши Баркана.
Спросив разрешения у Наташи, срезаю одну розу и ложусь с цветком спать. Но заснуть трудно. Грустно от воспоминаний о розах, которые я дарил моей девушке. Вообще-то она любит тюльпаны, но иногда их трудно достать, поэтому я часто приносил ей розы. Роза, что у меня в руке, пахнет превосходно. Во время дождя я спрятал ее под навес, вставив во фляжку с пресной водой. Хочется, чтобы она прожила со мной как можно дольше, до самого моего отчисления. Думать о доме и любимой гораздо приятней, чем обо всем, что здесь происходит.
Ночью вновь покидаю гамак в поисках еды. Котелок с ухой стоит по-прежнему на столе. Тихо, чтобы не будить островитян, еще раз поел. Представляю, как это выглядело. Дождался, пока все уснут, и накинулся в ночи на беззащитный общий котел, объедая голодное племя. Но сегодня еды впервые достаточно, каждый ест, сколько ему позволяет желудок и совесть. Сегодня эта парочка позволяет мне слишком много.
Глава 15
Уныние Ани. Кому быть послом? Страшновато одному средь четверых. Сладкая мякоть кокоса.
У нас выходной, а Ящерицы должны сегодня кого-то из своих слопать. Все Черепахи почему-то уверены, что это будет Целованьский. Удивительно, что он продержался так долго. Я знаком с ним еще со времен отбора в Москве и знаю, как он непрост в общении. Наташа продолжает разоблачать врагов. Пересчитала подаренные ей розы и задумалась: «Зачем же мне подарили десять роз? Странно как-то… Дерево и цветы ядовитые, а роз ровно десять. Кошмар». Услышав эти рассуждения вслух, срываюсь из лагеря на берег. Там сидит Анька. Мне не терпится рассказать ей об услышанном. Мы оба гогочем, но так, чтобы Наташа нас ни в чем не заподозрила.
Дело в том, что у католиков традиции по составлению букетов прямо противоположны нашим: для поздравлений используется четное количество цветов, а для траурных событий — нечетное. Ясно, что «боги» не сами составляли букет, а жители архипелага Бокас-дель-Торо — католики. Отсюда и недоразумение.
По возвращении в лагерь хорошее настроение портит Игорь. Его предложение «слить» предыдущий конкурс я еще не забыл, а это высказывание меня просто убивает: «Пришли другие времена, ребята. После объединения придется вычеркивать не слабых, как мы это делали раньше, а сильных!» Я возражаю ему, удивившись только, что Аня молчит. А главное, мне показалось, что перед этим монологом Надя слегка подтолкнула Игоря. Давай, мол, толкай речь!
Сидим мы с Анькой на берегу пригорюнившись. Может, не зря Наташа и Сергей утверждали, что Надя обманула нас? Может, Надя и Игорь действительно устраняют опасных для них соперников, а не тех, кто им неприятен или наименее полезен для племени? После рассказа о предложении Игоря проиграть конкурс мы с Анькой окончательно впадаем в уныние и возвращаемся в лагерь, но ненадолго. После очередной стычки с Наташей, которая уже явно ведет себя далеко не как аутсайдер, мы уходим с Аней гулять по берегу. Она рассказывает мне, что после объединения Ящерицы намерены первым делом исключить из игры Надю. Поскольку я в союзе с ней не заподозрен, мне беспокоиться не о чем, но об этом разговоре я должен молчать.
Вечером обсуждаем предстоящую встречу послов от Тортугас и Лагартос, которые должны определиться с будущим местом проживания объединенного племени. На нашем острове еды больше, а главное, он стал нашим домом, уходить из которого не хочется. Анька хочет стать послом, чтобы увидеть Сакина. Обсудив сложившуюся ситуацию, племя решает, что лучше бы послать меня, но любовь требует жертв не только от влюбленных: на встречу отправится Анька.
С утра готовим из ста восьмидесяти граммов риса привычную кашу, но по приходу Натальи, живущей исключительно по собственному режиму, выясняется, что ей каша не по вкусу. Опять скандал в благородном семействе. Как это мы позволили себе своевольничать и приготовили кашу без Наташи? Племя в который раз в шоке, но с ней никто уже не спорит. А смеяться давно не хочется. Но и это не все. Наташа недовольна выбором посла. Проводим голосование. Четыре голоса против одного, и Анька собирается на встречу. Весь день она прихорашивается и наряжается под присмотром Нади, страдая от отсутствия зеркала.
После обеда Аня на плоту отправляется в гости к Ящерицам. Мы остаемся в лагере вчетвером. С уходом еще одного человека становится тоскливо. Странно, но когда нас было восемь, даже семеро, складывалось впечатление, что в лагере постоянно снует толпа. Надо было делать много ложек, мисок, делить пищу на большое количество частей. Так же много было мнений и предложений. Когда ушел Боря, сразу стало просторно. Не из-за того, что он занимал много места в племени, скорее наоборот. Просто когда нас осталось шестеро, мы привыкли друг к другу, узнали привычки и характер каждого. Стало заметно меньше столкновений и выяснения отношений, трудно было удивить соплеменника поступком.
Теперь, когда нас четверо, особенно странно чувствую себя я. Без Аньки скучно и как-то страшновато. Племя, прямо скажем, не пышет дружелюбием. Наташа вновь показательно уходит гулять. В лагере остаются Надя, Игорь и я. Причем первые двое явно не прочь уединиться для приватного разговора. Ухожу на берег, чтобы сменить повязку на ноге, смазать нагноившиеся порезы на руках. Их около десяти и все болезненные. Не лучше обстоит дело у Игоря. Он тоже недавно обжег ногу: наступил ночью на лопату, которой выгребал угли из костра.
Сижу на берегу и четко понимаю: поговорить сейчас абсолютно не с кем. Вот уж точно — необитаемый остров. Становится не по себе. Даже начинаю слышать звуки, которые перестал замечать за последние девятнадцать дней. Что-то стрекочет, ползает и шевелится, шумит море. «Так вот как звучит одиночество», — сказал бы поэт, окажись он на моем месте.
Мне же на своем месте неуютно. И часа не высидел. На пути в лагерь встретил Наташу, которая поначалу прошла мимо, а потом вернулась с предложением погулять. Немного шокирован, но соглашаюсь. Игорь с Надей пристально наблюдают из лагеря за нашими перемещениями, и меня это, признаться, несколько заботит. Как бы меня в чем не заподозрили…
Разговор, как ни странно, идет о вещах необязательных и потому приятных. Делимся воспоминаниями о доме, рассказываем о себе. Я хочу перевести разговор на ее взаимоотношения с племенем, но Наташа от идеи не в восторге. Уже в довольно плотной темноте обнаруживаем на земле несколько плодов пророщенного кокоса. Это очень вкусная штука. Кокосы кстати пришлись в лагере. Их мякоть, похожая на сладкую вату, заставляет нас на всякий случай еще раз пошарить глазами вокруг, когда съеден последний кокос. Стыдно признаться, но факт: раскалывая кокос, я всякий раз вначале съедал около четверти его мякоти и только потом делил оставшееся на четыре части. Благо, что темно уже было.
Глава 16
Сумасшедшая семейка. Отступать — не наш метод. Ломать — не строить. Пришельцы на острове. Теперь мы — Тибуронес.
Завтрак не вдохновляет: втроем (Наташа, естественно, где-то бродит) питаться невозможно. Это уже не племя, а семейка сумасшедших получается. В Наде вновь разбушевались материнские инстинкты (в Москве у нее остался сын), и она, как обычно, выбрала жертвой меня. А я и дома повышенного родительского внимания не переношу. Надя настойчиво предлагает мне свой кусочек порции, ссылаясь на то, что не голодна.
— Вань, я тут тебе оставила.
Перед моим лицом оказывается часть ее порции.
— Надя, я ведь уже объяснял! Я не буду! Это твоя порция! — отодвигаю ее руку с едой.
— Тогда и я не буду. — Надя кладет кусочек пищи на стол возле меня.
— Черт… — отворачиваюсь, потому что смотреть на бесхозную еду больно и обидно.
В большинстве случаев я все же съедаю эту дополнительную порцию или делю ее между оставшимися за столом членами племени. Сидишь так, смотришь краем глаза на якобы бесхозный кусок, продолжая бормотать себе под нос, что ненавидишь телячьи нежности, что, вообще, негоже оставлять пищу в наших условиях, а рука сама к ней в это время тянется. Иногда даже одергивал руку или, взяв консервную банку с варевом, предлагал ее Наде и остальным, но в итоге, как правило, доедал все до конца.
Сегодня я твердо намерен обойти весь остров. Жара неимоверная. Кислорода явно не хватает, особенно когда, выбрав сложный путь (надо же преодолевать какие-нибудь трудности!), продираешься сквозь густые заросли.
Через час для меня начинается неизведанная доселе земля. Теперь придумывать трудности не надо, они на каждом шагу. Пальмы сменились лиственными деревьями, плотно прижавшимися друг к другу. Естественно, всякие мерзкие паучки не преминули этим воспользоваться. Вот где понадобилось мачете! Как матерый конкистадор, размахиваю им налево и направо, сражаясь с невидимыми пауками, их липкой паутиной. Иногда под горячую руку попадаются лианы, но, видимо, слишком долго я до них добирался, они успели состариться. Даже при легком прикосновении лианы рассыпаются на куски. Земля становится все мягче, а воздух плотнее и жадным на кислород. Эх, знал бы я раньше, что две трети пути мне придется ползти по болоту.
Однажды я уже тонул в болоте. В детстве, когда был в кружке «Юных экологов», мы отправились в заповедник «Тигровая балка», что на юге Таджикистана. Знакомство с трясиной тогда прошло, с одной стороны, удачно — меня все-таки вытащили, с другой — я был первым и единственным из группы, кто умудрился залезть в болото.
Второй раз испытывать подобное острое ощущение не хочется, тем более что руководителя кружка рядом нет. Но отступать — не наш метод. Наспех сооружаю шест — и вперед. К счастью, мне не пришлось еще раз стать первым, на этот раз утонувшим. Мерзко хлюпающие кроссовки и грязные по колено штаны — не в счет. В итоге после трехчасового гулянья я вернулся в лагерь. Правда, на обратном пути старался держаться кромки моря.
По возвращении мы с Игорем разбираем все, что построили за прошедшие двадцать дней. Сказать, что жалко — ничего не сказать. Особенно обидно, наверно, Игорю, инициатору и автору большинства наших построек. Одна из главных его заслуг — всевозможные изобретения. Этот человек, ни разу не бывавший в тропиках, великолепно придумывал, как приспосабливать все особенности данной местности для удобства людей. Вне конкуренции, разумеется, его качели. На них качались все, вне зависимости от принадлежности к клану. А ведь поначалу многие восприняли эту идею как неуместное чудачество.
О некоторых приспособлениях можно говорить долго. Например, подставка для зубных щеток и паст. Мелочь, но очень приятно находить свою щетку не на земле, а на полочке. Это чудо он сделал из пальмовой ветви. Теперь же все надо разобрать, потому что нам предстоит переезд на новое место жительства. Неприятно уничтожать то, что сделано нелегким трудом.
Мы хотим забрать с собой стройматериалы. Кроме этого, каждому племени разрешено выбрать пять предметов, которые оно возьмет с собой в новую жизнь.
Мы остановились на ловушке для рыбы (у Лагартос ее унесло в море раньше, чем они оценили ее важность), котелке, двух наборах для подводного плавания, лопате. Как ни прискорбно, но все выигранные в прошедших конкурсах призы — тоже вещи. А значит, ограничения касаются и их.
К обеду домой пожаловала загулявшая на совете послов Аня. Она явно довольна встречей с любимым, которая длилась почти сутки. Первый вопрос: «Тебя там покормили?» Вопрос этот принципиальный, требующий конкретного ответа. Если кормили, то чем? «А что ты съела из предложенного?» Изголодавшийся, гибкий ум островитян порождает все новые уточняющие вопросы. Тема еды по-прежнему священна и первостепенна, невзирая на степень важности происходящих в племени событий. Анька не отпирается: «Кормили. Ребята, там было все так вкусно! Я даже съесть все не смогла». Племя напряженно слушает, сглатывая слюну. Казалось бы, зачем нам подробности? Только себя изводить! Так нет же. Мы беспощадны к себе и Ане. «А что пили?» После подробного отчета с грустью вспоминается даже та брага, которую вылили пару недель назад, пытаясь добыть алкоголь. Да, не получилось. Да, она была кислой, вонючей и неприятного цвета, но зачем же мы так… Три литра, вдребезги…
Наконец, главная новость — объединенное племя будет жить на нашем острове, но лагерь следует перенести на новое место. Еще не закончили с разборкой старого дома, как пожаловали гости, которые вскоре станут здесь такими же хозяевами, как и мы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31