— Второй раз я повторять одно и то же не буду!— Да успокойся ты, я вовсе не к Горизонту иду. Мне надо заглянуть к Друму.— Это зачем? — с подозрением осведомилась Люмина.Вот теперь Гарс разозлился.— Зачем, зачем!.. — передразнил он жену. — За надобностью, понятно?.. Я же не спрашиваю тебя, зачем ты с самого утра нашпаклевалась так, будто собралась на вечеринку!.. Как будто собираешься выставить себя на всеобщее обозрение!— А я действительно собираюсь, — все с тем же зловещим спокойствием парировала его выпад жена. — И именно на всеобщее обозрение… Хочу побродить по Парижу, посмотреть, что там у них новенького в магазинах и вообще… Что ж, по-твоему, я должна выглядеть среди французов, и особенно — француженок, как чучело?— А что, тебе обязательно появляться в Виртуальности в натуральном виде? — ехидно поинтересовался Гарс. — Ведь в транспе имеется куча готовых образов — только выбирай! Могла бы нацепить на себя облик какой-нибудь кинозвезды, а не сидеть битых два часа перед зеркалом!..— Дурачок ты, Гарс, — снисходительно ответствовала Люмина. — Женщина всегда должна оставаться женщиной… то есть самой собой, а не заимствовать чужие маски. И потом, зачем лишний раз привлекать к себе внимание? Ведь если я нацеплю, как ты говоришь, физиономию какой-нибудь известной актрисы, то ко мне на каждом шагу будут приставать всякие идиоты!..— Ладно, — сказал Гарс. — Делай что хочешь… Только какой в этом смысл, Лю?.. Ну, ты сама подумай, голубка моя: что толку шататься по виртуальным универмагам и рынкам, если ты все равно не сможешь ничего купить? Я считаю, что ты напрасно травишь себе душу…— А может, наоборот, лучше вирт-шопинг, чем реальный поход за покупками? — ухмыльнулась Люмина. — Представь, если бы у нас были деньги и если бы можно было, как когда-то в прошлом, заказать доставку на дом любой понравившейся тебе вещи?.. Да я бы тогда просто разорила и тебя, и твою мамочку!..Поистине, она была неисправима.Гарс вздохнул и направился к выходу.— Кстати, о маме. На обратном пути я зайду к ней, — громко сказал он уже из холла. — А то давно не заглядывал…Жена отпустила ему вслед какой-то особо едкий комментарий, связанный с подолом материнской юбки, но Гарс не стал вслушиваться в ее слова. Глава 3 На крыльце Гарс невольно задержался. Каждый уважающий себя разведчик, которому предстоит вылазка в глубокий тыл противника, для начала изучает окружающую местность.Коттедж располагался на самом краю поселка, состоявшего из нескольких длинных улиц и довольно широкой площади в центре. Шагах в десяти за калиткой, сразу за утоптанной песчаной тропинкой, начинались заросли кустарника и густая высокая трава, а вправо и влево уходили живые изгороди, пестрые от больших желтых и красных цветов, и облупленные стены домов, между которыми росли разнокалиберные деревья. Через равные интервалы стояли аккуратные фонарные столбики. Как в парижском парке Фонтенбло.Днем с крыльца Горизонт был хорошо виден. Он призывно синел слева, где заканчивалась улица и начиналась плоская равнина, пересекаемая речкой и покрытая редкими кустами и отдельно стоящими деревьями. Он простирался впереди, поверх стены кустарника, и только справа его закрывали лес и здания коттеджей. Что и говорить, место для наблюдений здесь было отличное. А если забраться на чердак или крышу, что Гарс частенько делал, то Горизонт открывался во всей своей недоступной красе. Раньше, еще до женитьбы, Гарс жил с матерью через две улицы отсюда, а там, чтобы увидеть Горизонт, приходилось залезать на самое высокое дерево. Люмина иногда даже шутила, что он выбрал ее в жены только из-за того, что коттедж, доставшийся "ей от покойных родителей, был расположен именно здесь… А может, и не шутила. Ведь, если честно, то, может быть, подсознательно он действительно учитывал это обстоятельство, когда ухаживал за красивой застенчивой девицей, рано потерявшей родителей…День был опять жарким и ясным, над рекой видела голубая парная дымка, а небо было пустым и прозрачно-голубым, как глаза младенца. Солнце, пока они с Люминой завтракали, успело побелеть, набирая температуру, необходимую для нагрева земли и испарения влаги. Дождя сегодня явно не предвиделось — видимо, климатизатор, решетчатая башенка которого выглядывала из-за деревьев, оценивал влажность воздуха как вполне достаточную.Горизонт магнитом притягивал к себе взгляд, но Гарс только бегло обежал его глазами, убедился, что за ночь никаких изменений в нем не произошло, и спустился с крыльца.Возле калитки он еще раз задержался и машинально втянул ноздрями воздух.Как всегда, воздух был очень хороший. Таким дышать — не надышаться. Интересно, подумал Гарс, а в больших городах тоже такой чистый воздух?.. Скорее всего, ответил он себе. Иначе люди, живущие в крупных агломерациях, давно задохнулись бы от газов, вони и углекислоты. Но если так, то какие же мощные установки нужны, чтобы непрерывно озонировать миллионы кубометров воздушного пространства!..Впрочем, это и неудивительно. Те, кто создал Оазисы, должны были обладать грандиозной мощью и техникой высочайшего уровня. Только вот понятия о том, что хорошо, а что плохо для человечества, у них были весьма оригинальные…Мастер Друм жил на другом конце поселка, и по дороге к нему Гарсу пришлось поздороваться со множеством людей. Его не очень-то любили, но еще здоровались…День уже был в разгаре, и обитатели Очага трудились в поте лица.Конечно, не все. Только те, кто хотел чем-то заниматься. Но, как ни странно, трудиться желали почти все взрослые жители поселка. Иногда у Гарса складывалось странное впечатление, будто для жизни под Куполом создатели Горизонта отбирали не всех подряд, а только самых трудолюбивых особей обоего пола. Иначе чем объяснить это безумное стремление днями напро лет вскапывать и поливать грядки, как это делает огородник Ким; выводить все новые сорта комнатных цветов, как это делает старушка Роза; засаживать все пространство вокруг поселка, вплоть до самого Горизонта, яблонями, сливами и прочими плодовыми деревьями, на чем буквально помешан садовод Бар; изобретать никому не нужные приборы и безделушки, как это делает мастер Друм; наконец, держать целую свору собак, как это делает мама?..Это не труд, а фикция, думал Гарс, шествуя по все еще блестящей металлопластовой дороге между аккуратными домиками и заборчиками. Нет необходимости выращивать овощи и держать скот, раз у каждого на кухне имеется конвертор, который, если загрузить в него любые отходы, начиная от разбитого стакана и кончая протухшей котлетой, выдаст по твоему желанию любые продукты. Да, синтезированные из атомов и молекул исходных веществ, но на вкус ничем не отличающиеся от натуральной пищи… Нет необходимости разводить цветы — тем более комнатных уродцев, обреченных на увядание в темном пыльном углу, — если цветы повсюду растут сами. И пахнут, между прочим, не хуже комнатных!.. Нет необходимости разводить собак, если их все равно нужно будет держать на цепи… А если в труде нет смысла, то это и не труд, а так, один из многих способов убить время. Ничем не хуже и не лучше, чем торчать весь день на скамейке возле своей калитки и тупо пялиться в пространство и на проходящих мимо, как это делает старик Пиллис…И он невольно вспоминал строки своего любимого поэта Эрнеста Созонта — слишком рано ушедшего за Горизонт, но не в прямом, а в переносном смысле…Жизнь для иных лишь тем и хороша,Что можно жить и думать не спеша,Что можно лишь идти, а не лететь,От трения об воздух не гореть,И горлом не хрипеть на всем бегу,А прошептать: «Я больше не могу!»,Не мчаться, не опаздывать туда,Где нас никто не встретит никогда…А жизнь — это движение вперед,В покое кроется врастанье в гиблый лед".И если даже тернии в пути —Ты должен добежать. Иль доползти.Даже в том труде, который мог бы кому-то пригодиться, Гарс не видел особого смысла. Многие обитатели Очага занимались так называемым творческим трудом — писали книги и картины, сочиняли музыку, лепили керамические статуэтки, вышивали крестиком и плели макраме. Но кому это, по большому счету, было сейчас нужно? Человечеству или самим авторам? Разве не преступно тратить время на творчество, когда перед всеми людьми стоит одна великая задача — понять, что происходит с миром, и решить, что следует делать, чтобы вернуть себе утраченную некогда свободу?!.Между тем он все шел и шел между рядами светлых коттеджей с большими окнами и открытыми верандами под блестящими пестрыми навесами, с затаенной ненавистью и плохо скрываемым отвращением взирая на то, как в поселке течет осточертевшая до тошноты, размеренная, скучная и правильная суета, по какой-то нелепой ошибке именуемая жизнью…У композитора Арда играли на чем-то музыкальном и пели стройным, задушевным хором. Видимо, исполняли свеженький опус, сотворенный хозяином дома в пароксизме гениального озарения. Судя по минорно-мажорным метаниям, что-нибудь вроде Героической кантаты для хора с оркестром… Тоже мне, герои, не высовывающие носа дальше калитки!.. Кантата ничего особенного из себя наверняка не представляет: кошачье мяуканье скрипок, истеричные взвизги рояля, действующее на нервы дребезжание литавр и заунывный вокал — но самое удивительное, что за это творение уже завтра может уцепиться какой-нибудь самодеятельный оркестр хельсинкского клуба слесарей-водопроводчиков, а через неделю его уже будут исполнять в Лондонском мюзик-холле для избранного светского общества, а еще через месяц ему будут поклоняться во всем мире, и Арда опять засыплют поздравлениями, похвалами и восторженными посланиями по голосвязи…Как и следовало ожидать, семидесятишестилетний Пиллис торчал на своем излюбленном месте. Маленькие глазки на морщинистом лице смотрели в пустоту, а высохшие, темные от загара, узловатые руки зачем-то сжимали нелепую трость, словно старик собирался вот-вот встать и куда-то двинуться, но, сколько себя помнил Гарс, никуда Пиллис не ходил, если не считать нескольких шагов от крыльца своего скособочившегося домишки до скамейки и обратно. Вот так он и сидел оцепенело весь день, созерцая кусты напротив и прохожих, до самой темноты. Своим перманентным ступором он был похож на идола, которому должны поклоняться все лодыри и бездельники.Бездельников Гарс презирал еще больше, чем тех, кто изображал видимость работы.Старуха Пиллиса крючилась в дальнем конце огорода, пропалывая грядки, на которых зеленели чахлые кустики не то укропа, не то моркови.Проходя мимо старика, Гарс неожиданно для себя бросил вместо приветствия:— Дед, ты бы хоть корзины плел, что ли… Пиллис не повернул головы и не шелохнулся, но в выцветших глазах его мелькнула какая-то тень. Может, это было недоумение, а может — возмущение. Узнать точно, какую реакцию в старике вызвало замечание Гарса, не представлялось возможным. И вообще с ним давно уже было бесполезно разговаривать. Все равно что вести светскую беседу с мумией Рамзеса Пятого.., Гарс покачал головой и двинулся дальше. Он миновал вычурный, с дурацким балкончиком на втором этаже коттедж Рилы, стараясь не глядеть на него — слишком живы были в памяти клеветнические намеки жены. Но пройти так просто ему не удалось, потому что как раз в этот момент Рила занималась аэробикой на лужайке возле веранды. Судя по всему, сегодня она тоже встала поздно. Впрочем, Рила всегда вставала поздно. По ночам она позировала для какого-то модного американского видеожурнала, где изображения ее стройной фигурки охотно использовали для рекламы спортивных тренажеров и туалетного мыла. Гарс подозревал, что одной только рекламой деятельность Рилы в качестве видеомодели не ограничивается, потому что пару раз, блуждая по Сети, встречал ее смазливую мордашку (правда, всякий раз под кокетливым псевдонимом) в каталогах эротических изданий для мужчин и даже в разделе «Виртуальный секс», но Риле он об этом, естественно, не говорил…— Привет, Гарс! — крикнула Рила поверх решетчатого заборчика. — Куда путь держишь?При этом она не переставала крутить всеми частями тела попеременно под бодрую, ритмичную музыку.— Да так, — смешался Гарс. — Ничего особенного…— Как там твоя Люмина поживает? — почему-то поинтересовалась Рила.— Нормально.— Когда же ты за Горизонт уйдешь? — безапелляционно спросила Рила, провокационно вращая бедрами. На ней был спортивный костюм в обтяжку, нисколько не скрывающий, а, наоборот, подчеркивающий все детали ее ладного, стройного тела.— Да хоть завтра, — откликнулся ей в тон Гарс. — Если ты составишь мне компанию… Она хохотнула.— Пусть с тобой твоя Люмина идет! — сказала она с насмешкой. — Вот если бы ты меня куда-нибудь в другое место пригласил, я бы еще подумала…— В кусты, что ли? — с невинным видом поинтересовался Гарс.От возмущения Рила даже прекратила выполнение очередного упражнения.— Ой, да пошел ты! — наконец, обретя дар речи, крикнула она вслед Гарсу. — Тоже мне, первопроходец нашелся!..Гарс показал ей язык и последовал ее совету. В смысле — пошел себе дальше…Он миновал обширный спортивный городок, огороженный высокой упругой сеткой. Там в это время носился кругами по гаревой дорожке Сван. Видно, на этот раз он решил поставить рекорд в марафонском беге. Это был молодой человек, буквально изнемогавший от избытка энергии. Только, как считал Гарс, направлял эту энергию он не туда, куда надо. Еще с детства Сван словно поставил перед собой цель: истязать себя как можно интенсивнее, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Какими видами спорта он только не переболел! Начиная от культуризма и кончая прыжками в высоту. Одно время он даже собирался испытать свои силы в гребле на байдарке, но речка, протекавшая рядом с Очагом, не позволяла Свану развернуться, и от водных видов спорта ему пришлось отказаться. Поставив очередной рекорд — по вполне понятным причинам, достижение это нигде, кроме как в голове самого Свана, не фиксировалось и в анналах мирового спорта не упоминалось, — мазохист терял к побежденному виду спорта всякий интерес и переключался на что-нибудь другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41