Достойный магазин Wodolei.ru
В 1965 г. создан Тибетский автономный округ. [с.46]
34 Морене — на прусско-бельгийской границе, возникла вследствие того, что Пруссия и Нидерландское королевство не могли договориться между собой о прохождении границы в этом районе на основе акта Венского конгресса 1814-1815 гг. и договора от 26 июня 1816 г. Кондоминиум просуществовал до Версальского договора 1919 г. [с.46]
35 “Отправляйтесь домой, огрызки” (англ.). Spakespeare . Coriolanus. Act 1. 226. [с.46]
36 “Линия Керзона” — условное наименование линии, рекомендованной в 1919 г. Верховным советом Антанты в качестве восточной границы Польши. 12 июля 1920 г. лорд Керзон направил правительству РСФСР ноту с предложением немедленно приостановить военные действия и заключить между Польшей и Советской Россией перемирие с условием, что линия, намеченная в качестве восточной границы Польши, “приблизительно проходит так: Гродно — Яловка — Немиров — Брест-Литовск — Дорогуск — Устилуг, восточнее Грубешова, через Крылов, далее западнее Равы-Русской, восточнее Перемышля до Карпат”. Указанная в ноте линия разделения войск получила в дальнейшем название “линии Керзона”.
Керзон Джордж Натаниел (1859-1925) — лорд, британский государственный деятель и дипломат. В 1919-1924 гг. министр иностранных дел Англии. Вице-король Индии (1899-1905). Будучи вице-королем Индии, провел в 1905 г. раздел Бенгалии. [с.46]
37 Быть может, имеется в виду Андре Тардье (1876-1943) — французский политический деятель, игравший роль ближайшего помощника и постоянного заместителя премьер-министра Клемансо на Парижской мирной конференции 1919 — 1920 гг. Именно ему было поручено отстаивать интересы Франции в 13 основных из 26 комиссий конференции. Его перу принадлежит записка об установлении по Рейну западной границы Германии и о межсоюзнической оккупации мостов через Рейн. Ему же принадлежит крылатая фраза “Немцы за все заплатят”. [с.46]
38 Сфорца Карло (1872-1952) — граф, итальянский государственный и политический деятель.
39 Вильно — официальное название Вильнюса до 1939 г. Известен с 1128 г. Столица Великого княжества Литовского. С 1795 г. в составе Российской империи. В 1920-1939 гг. город Вильно и Виленская область входили в состав Польши. С 1940 г. — столица Литвы. [с.46]
40 Виргинские острова (датская Вест-Индия) — здесь в 1754 г. была создана датская колония. В 1917 г. были проданы США за 25 млн. долл. [с.46]
41 Техас — штат на юге США. Эта территория, открытая испанскими путешественниками в ХVI-XVII вв. и первоначально являвшаяся частью Мексики, в 1836 г. была провозглашена независимой республикой, а в 1845 г. стала 28-м штатом США.
Калифорния — штат на Тихоокеанском побережье США. Была передана Соединенным Штатам Мексикой в 1847 г., а год спустя на ее территории было обнаружено золото, что вызвало большой приток золотоискателей. В 1850 г. Калифорния стала 31-м штатом США. [с.46]
42 “Опасаясь грядущих поколений” (лат.). [с.47]
43 Тацит Корнелий (55-120) — последний великий римский историк. Свои основные труды “История” и “Анналы” он посвятил истории Римской империи I в. н.э. Тацит написал также этнографический трактат “О происхождении repманцев и местоположении Германии” (сокращенно “Германия”), в первой части которого рассказывается об общественном устройстве и быте древних германцев, их происхождении, во второй части характеризуются отдельные германские племена. [с.47]
44 За три века (до 1859 г., когда наемничество было запрещено швейцарскими законами) Швейцария поставила иностранным армиям около 2 млн солдат, более 25 тыс. офицеров всех рангов, включая генералов и адмиралов. Наемные швейцарские части сражались не только в Европе, но и в Северной Америке, Африке, Индии. Уроженец Женевы Лефорт был одним из сподвижников Петра I. После 1859 г. швейцарская гвардия сохранилась только в Ватикане. [с.47]
45 “Каждый мечтает о том, чего ему недостает” (фр.). [с.47]
46 “Делис” (“Отрадное”) — усадьба Вольтера около Женевы; Фэрней — имение по ту сторону швейцарско-французской границы, где он жил почти до своей смерти в 1778 г. Одной из своих корреспонденток Вольтер так разъяснял выгоду нового места жительства: “Левой рукой я опираюсь на Юрские горы, правой на Альпы; Женевское озеро расположено прямо против моих полей; я обладаю прекрасным замком на французской границе, убежищем Делис на территории Женевы и хорошим домом в Лозанне. Перекочевывая из одной норы в другую, я могу спасаться от королей и армий…” [с.47]
47 Наварра — королевство в начале Х в. — 1589 г. в районе Пиренеев. В 1512 г. ее большая часть была завоевана Испанией, остальная (северо-восточная) в 1589 г. присоединена к Франции. [с.47]
48 Габсбурги — династия, правившая в Австрии (1282-1918), в Чехии и Венгрии (1526-1918), в Испании и ее владениях (1516-1700); императоры Священной Римской империи (1438-1806). В период наполеоновских войн Франц II (1792-1835) вынужден был отказаться от титула императора Священной Римской империи, сохранив за собой титул австрийского, а затем австро-венгерского императора. В результате поражения Австро-Венгрии в первой мировой войне и подъема национально-освободительного движения, приведших к распаду монархии Габсбургов, император Карл I (1916-1918) отрекся от престола. По принятому Учредительным собранием Австрийской республики закону 1919 г. Габсбурги были лишены всех прав, изгнаны из страны, а их имущество конфисковано. Этот закон вошел в Государственный договор о восстановлении демократической и независимой Австрии (1955). [с.47]
49 Гогенцоллерны — династия бранденбургских курфюрстов в 1415-1701 гг. (прусских королей в 1701-1918 гг.). Основные представители — Фридрих Вильгельм, Фридрих II, Вильгельм I, Вильгельм II. [с.47]
50 Имеется в виду императорская маньчжурская династия Цин в Китае (1644-1911). [с.47]
ГЛАВА IV
О ТРУДАХ, ПОСВЯЩЕННЫХ ГРАНИЦЕ
Труды о границе, литература о границе — что они нам до сих пор преподносили, в чем оставались перед нами в долгу, несмотря на многократные честные попытки создать некую теорию границы? Из какой бы основы ни исходить, пытаясь вывести философское или правовое образование научных понятий и идеальное представление о линии без собственного пространства или же об арене борьбы, зоне боевых действий, эмпирику всеобщей действительности, проблема всегда выдвигала на первый план смелость типизации! При этом первый путь кажется больше романским, второй — больше германским; и весьма примечательно, что отдельные представители немецких воззрений о границе тем больше мудрствуют вокруг этой проблемы, чем больше они связаны своим происхождением с романизированными ландшафтами на Рейне и Дунае, и, напротив, тем ближе к практическому идеалу англосаксов, чем более нордическими они себя чувствуют и видят.
На самой высокой ступени, по моему мнению, стоит Ф. Ратцель, рассмотревший и признавший справедливыми оба направления. Сказанное им в “Gesetze des raumlichen Wachstums der Staaten” (“Законы пространственного роста государств”) несомненно является наиболее сжатым, цельным и глубоким из всего, что сказано на немецком языке о границе. Из этого поистине классического сочинения должна исходить политическая география в определении каждого понятия, как и пытался это сделать О. Мауль в своем последнем большом труде. Самые значительные новые соображения школ — британской, немецкой, французской — вновь возвращают к этим образцам идей Ратцеля не только в политических географиях или работах по всемирной истории на политико-географической основе, написанных его учениками — Гельмольтом, Диксом, Шёне . Идеи Ратцеля продолжают звучать и в неустанных попытках Р. Зигера добиться ясных общих определений понятия сущности границы, и в стремлении Винклера все деяние умирающей монархии Габсбургов на ниве статистики поставить на службу и пограничному мышлению.
Практически совершенно по-иному, чем самые выдающиеся поборники немецкой народной почвы, побуждения Ратцеля [с.48] подхватило перед войной англосаксонство, которому они были подсказаны таким авторитетом, как Макиндер . След Ратцеля живо проявляется в деятельности Мэхена и Брайса в Америке, Керзона в Азии — в индийском гласисе , Джонсона — в Африке, Грегори и Гриффита Тейлоров — в Австралии, занимающихся теорией границ и решением пограничных вопросов Л.В. Лайда , сэра Т. Холдича , Фосетта. На плечах Ратцеля, по их собственному признанию, стоят нынешние лидеры французской политической географии Жан Брюн и Камиль Валло .
Именно в трудах Ратцеля содержится органическое понимание границы в североамериканской литературе. Это освещенная с критических позиций этнография и историческая наука в Америке с ценнейшим послесловием К. Лампрехта . В этом сотрудничестве двух выдающихся умов с присущей им способностью как к географическому, так и к историческому синтезу бьется настоящая творческая жизнь. Но, разумеется, к сожалению, чисто академическое название труда вводит в заблуждение, скорее отталкивает, чем привлекает, искателей.
Особую значимость приобретает сочинение Фредерика Тернера “The significance of the frontier in american history” (“Значение границы в американской истории”), совпадающее по времени с первыми важными трудами Брукса Адамса , с главным периодом деятельности Мэхена, подготовившими нынешнее становление силового превосходства Соединенных Штатов. Ведь именно эта когорта воспитала многих, кто прославлял такую позицию, отточила политическое лицо Союза с его тихоокеанскими и американскими целями Срединного моря, указала ему на приближение экономических циклонов, на экономическое обуздание мира — естественно, на некоторое время — в качестве первоочередной достижимой цели и границы, которые Соединенные Штаты должны переступить в стремлении к ней.
В то же время Тернер писал о “государственном строительстве в революционную эру” viii и обсуждал при этом проблему политической организации при избытке свободной земли — ныне нечто столь далекое от нас, живущих в Центральной Европе! Труды Шейкера “Man and nature in America” (“Человек и природа в Америке”), Виндзора “Narrative and critical history of America” (“Описательная и критическая история Америки”), 1888 г., как и появившаяся позже по инициативе Ратцеля “Всемирная история” Гельмольта, указывают на схожую тенденцию культурногеографической совместной разработки географии и истории, их взаимного обогащения. [с.49]
Выводы Ратцеля относительно включения американского земного пространства во всемирно-историческое совокупное строение Земли (еще и сегодня в высшей степени несовершенные, в общем и целом принимаемые в расчет в обучении и общественном мнении континентальной Европы) содержатся в работе “Geschichte, Volkerkunde und historische Perspektive” (“История, этнография и историческая перспектива”) ix . Эти выводы, как и статья “Inselvolker und Inselstaaten” (“Островные народы и островные государства”) в отношении Японии, собственно, не что иное, как геополитика, но без этого обобщающего слова.
Изложение и структура “Британской энциклопедии” с точки зрения осознания пограничной ответственности совершенно иные, чем одного из наших фундаментальных справочников. Японское суждение по данному предмету лучше всего представлено в работе Уэхары “The political development of Japan 1867-1909” (“Политическое развитие Японии 1867-1909”) x , во введении, где содержится ценное описание неизменно присутствующего у японцев инстинкта в отношении опасности для конфигурации и внешней формы своей империи. К такому пониманию инстинкта безопасности мы у себя в Германии до сих пор еще не пришли и значительно позже, слишком поздно, под давлением мировой войны в мимолетном благоразумии осознали упущенное.
Характерно, что научные инструменты для этого, частично созданные вечным раздором между национальностями старой Габсбургской монархии, преимущественно в угрожаемых частях пограничных провинций на Юго-Востоке были уже наготове, тогда как на Северо-Востоке и Востоке, на Висле и в Верхней Силезии они возникли на пустом месте. Так, Пенк и его школа выковали эти инструменты для польских провинций, Фольцдля Силезии, а теперь пытается под руководством Лёша создать для всех границ личной энергией и инициативой “Шутцбунд” 6 , который в действительности есть “Шутцбунд” для Внутренней Европы, — наиболее образцово в юго-восточной провинции, в Граце, где Р. Зигер стал естественным научным провозвестником, в то время как Вена и Инсбрук оставались на первых порах позади, пока там не начал работать И. Зёльх. “Grenzen” (“Границы”) и “Die geographische Lehre von den Grenzen und ihre praktische Bedeutung” (“Географическое учение о границах и его практическое значение”) xi — две работы Зигера, в которых его окончательно сложившиеся воззрения приобрели преимущественно программное значение. Вполне достойна и литература, повлиявшая на него: сочинения британцев Керзона, Фосетта, [с.50] далее, как я знаю из приватных бесед, Холдича и Лайда, шведа Челлена 7 , немцев Ратцеля, Пенка, Фогеля, Зёльха. Так возникли две лучшие из многих отдельных попыток доступно разъяснить немецкому народу проблему границ. С тех пор мы усвоили, что нашему слабее сформированному индивидуальному народному своеобразию и его менее наивному самосознанию больше соответствует, если мы, не в пример своим предкам, сообща возьмемся за туго мыслящие и ставшие малодушными массы, как это сделано в работе Фольца “Westdeutschen” (“Западные немцы”) и “Ostdeutschen Volksboden” (“Народная основа восточных немцев), в двух великолепных томах Лёша: “Volk und Reich” (“Народ и империя”) и “Staat und Volkstum” (“Государство и народность”) — и в скромной серии Института зарубежья и Союза немцев за рубежом. Потрясающий успех становится, таким образом, среди немцев все большим,
Но если мы сравниваем — о японском или англосаксонском, о романском (движение Данте, Е. Тэно: frontiere) вовсе нет речи — развитый таким способом с достаточно большим трудом пограничный инстинкт исконных меньшинств, живущих в Центральной Европе, например, с инстинктом поистине не переоцененных мною китайцев в их давлении на государство, то мы находим там [в Китае] задолго до наших министров и чрезвычайных комиссаров оккупированных областей гораздо более важные мероприятия по охране границы, по крайней мере в теории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
34 Морене — на прусско-бельгийской границе, возникла вследствие того, что Пруссия и Нидерландское королевство не могли договориться между собой о прохождении границы в этом районе на основе акта Венского конгресса 1814-1815 гг. и договора от 26 июня 1816 г. Кондоминиум просуществовал до Версальского договора 1919 г. [с.46]
35 “Отправляйтесь домой, огрызки” (англ.). Spakespeare . Coriolanus. Act 1. 226. [с.46]
36 “Линия Керзона” — условное наименование линии, рекомендованной в 1919 г. Верховным советом Антанты в качестве восточной границы Польши. 12 июля 1920 г. лорд Керзон направил правительству РСФСР ноту с предложением немедленно приостановить военные действия и заключить между Польшей и Советской Россией перемирие с условием, что линия, намеченная в качестве восточной границы Польши, “приблизительно проходит так: Гродно — Яловка — Немиров — Брест-Литовск — Дорогуск — Устилуг, восточнее Грубешова, через Крылов, далее западнее Равы-Русской, восточнее Перемышля до Карпат”. Указанная в ноте линия разделения войск получила в дальнейшем название “линии Керзона”.
Керзон Джордж Натаниел (1859-1925) — лорд, британский государственный деятель и дипломат. В 1919-1924 гг. министр иностранных дел Англии. Вице-король Индии (1899-1905). Будучи вице-королем Индии, провел в 1905 г. раздел Бенгалии. [с.46]
37 Быть может, имеется в виду Андре Тардье (1876-1943) — французский политический деятель, игравший роль ближайшего помощника и постоянного заместителя премьер-министра Клемансо на Парижской мирной конференции 1919 — 1920 гг. Именно ему было поручено отстаивать интересы Франции в 13 основных из 26 комиссий конференции. Его перу принадлежит записка об установлении по Рейну западной границы Германии и о межсоюзнической оккупации мостов через Рейн. Ему же принадлежит крылатая фраза “Немцы за все заплатят”. [с.46]
38 Сфорца Карло (1872-1952) — граф, итальянский государственный и политический деятель.
39 Вильно — официальное название Вильнюса до 1939 г. Известен с 1128 г. Столица Великого княжества Литовского. С 1795 г. в составе Российской империи. В 1920-1939 гг. город Вильно и Виленская область входили в состав Польши. С 1940 г. — столица Литвы. [с.46]
40 Виргинские острова (датская Вест-Индия) — здесь в 1754 г. была создана датская колония. В 1917 г. были проданы США за 25 млн. долл. [с.46]
41 Техас — штат на юге США. Эта территория, открытая испанскими путешественниками в ХVI-XVII вв. и первоначально являвшаяся частью Мексики, в 1836 г. была провозглашена независимой республикой, а в 1845 г. стала 28-м штатом США.
Калифорния — штат на Тихоокеанском побережье США. Была передана Соединенным Штатам Мексикой в 1847 г., а год спустя на ее территории было обнаружено золото, что вызвало большой приток золотоискателей. В 1850 г. Калифорния стала 31-м штатом США. [с.46]
42 “Опасаясь грядущих поколений” (лат.). [с.47]
43 Тацит Корнелий (55-120) — последний великий римский историк. Свои основные труды “История” и “Анналы” он посвятил истории Римской империи I в. н.э. Тацит написал также этнографический трактат “О происхождении repманцев и местоположении Германии” (сокращенно “Германия”), в первой части которого рассказывается об общественном устройстве и быте древних германцев, их происхождении, во второй части характеризуются отдельные германские племена. [с.47]
44 За три века (до 1859 г., когда наемничество было запрещено швейцарскими законами) Швейцария поставила иностранным армиям около 2 млн солдат, более 25 тыс. офицеров всех рангов, включая генералов и адмиралов. Наемные швейцарские части сражались не только в Европе, но и в Северной Америке, Африке, Индии. Уроженец Женевы Лефорт был одним из сподвижников Петра I. После 1859 г. швейцарская гвардия сохранилась только в Ватикане. [с.47]
45 “Каждый мечтает о том, чего ему недостает” (фр.). [с.47]
46 “Делис” (“Отрадное”) — усадьба Вольтера около Женевы; Фэрней — имение по ту сторону швейцарско-французской границы, где он жил почти до своей смерти в 1778 г. Одной из своих корреспонденток Вольтер так разъяснял выгоду нового места жительства: “Левой рукой я опираюсь на Юрские горы, правой на Альпы; Женевское озеро расположено прямо против моих полей; я обладаю прекрасным замком на французской границе, убежищем Делис на территории Женевы и хорошим домом в Лозанне. Перекочевывая из одной норы в другую, я могу спасаться от королей и армий…” [с.47]
47 Наварра — королевство в начале Х в. — 1589 г. в районе Пиренеев. В 1512 г. ее большая часть была завоевана Испанией, остальная (северо-восточная) в 1589 г. присоединена к Франции. [с.47]
48 Габсбурги — династия, правившая в Австрии (1282-1918), в Чехии и Венгрии (1526-1918), в Испании и ее владениях (1516-1700); императоры Священной Римской империи (1438-1806). В период наполеоновских войн Франц II (1792-1835) вынужден был отказаться от титула императора Священной Римской империи, сохранив за собой титул австрийского, а затем австро-венгерского императора. В результате поражения Австро-Венгрии в первой мировой войне и подъема национально-освободительного движения, приведших к распаду монархии Габсбургов, император Карл I (1916-1918) отрекся от престола. По принятому Учредительным собранием Австрийской республики закону 1919 г. Габсбурги были лишены всех прав, изгнаны из страны, а их имущество конфисковано. Этот закон вошел в Государственный договор о восстановлении демократической и независимой Австрии (1955). [с.47]
49 Гогенцоллерны — династия бранденбургских курфюрстов в 1415-1701 гг. (прусских королей в 1701-1918 гг.). Основные представители — Фридрих Вильгельм, Фридрих II, Вильгельм I, Вильгельм II. [с.47]
50 Имеется в виду императорская маньчжурская династия Цин в Китае (1644-1911). [с.47]
ГЛАВА IV
О ТРУДАХ, ПОСВЯЩЕННЫХ ГРАНИЦЕ
Труды о границе, литература о границе — что они нам до сих пор преподносили, в чем оставались перед нами в долгу, несмотря на многократные честные попытки создать некую теорию границы? Из какой бы основы ни исходить, пытаясь вывести философское или правовое образование научных понятий и идеальное представление о линии без собственного пространства или же об арене борьбы, зоне боевых действий, эмпирику всеобщей действительности, проблема всегда выдвигала на первый план смелость типизации! При этом первый путь кажется больше романским, второй — больше германским; и весьма примечательно, что отдельные представители немецких воззрений о границе тем больше мудрствуют вокруг этой проблемы, чем больше они связаны своим происхождением с романизированными ландшафтами на Рейне и Дунае, и, напротив, тем ближе к практическому идеалу англосаксов, чем более нордическими они себя чувствуют и видят.
На самой высокой ступени, по моему мнению, стоит Ф. Ратцель, рассмотревший и признавший справедливыми оба направления. Сказанное им в “Gesetze des raumlichen Wachstums der Staaten” (“Законы пространственного роста государств”) несомненно является наиболее сжатым, цельным и глубоким из всего, что сказано на немецком языке о границе. Из этого поистине классического сочинения должна исходить политическая география в определении каждого понятия, как и пытался это сделать О. Мауль в своем последнем большом труде. Самые значительные новые соображения школ — британской, немецкой, французской — вновь возвращают к этим образцам идей Ратцеля не только в политических географиях или работах по всемирной истории на политико-географической основе, написанных его учениками — Гельмольтом, Диксом, Шёне . Идеи Ратцеля продолжают звучать и в неустанных попытках Р. Зигера добиться ясных общих определений понятия сущности границы, и в стремлении Винклера все деяние умирающей монархии Габсбургов на ниве статистики поставить на службу и пограничному мышлению.
Практически совершенно по-иному, чем самые выдающиеся поборники немецкой народной почвы, побуждения Ратцеля [с.48] подхватило перед войной англосаксонство, которому они были подсказаны таким авторитетом, как Макиндер . След Ратцеля живо проявляется в деятельности Мэхена и Брайса в Америке, Керзона в Азии — в индийском гласисе , Джонсона — в Африке, Грегори и Гриффита Тейлоров — в Австралии, занимающихся теорией границ и решением пограничных вопросов Л.В. Лайда , сэра Т. Холдича , Фосетта. На плечах Ратцеля, по их собственному признанию, стоят нынешние лидеры французской политической географии Жан Брюн и Камиль Валло .
Именно в трудах Ратцеля содержится органическое понимание границы в североамериканской литературе. Это освещенная с критических позиций этнография и историческая наука в Америке с ценнейшим послесловием К. Лампрехта . В этом сотрудничестве двух выдающихся умов с присущей им способностью как к географическому, так и к историческому синтезу бьется настоящая творческая жизнь. Но, разумеется, к сожалению, чисто академическое название труда вводит в заблуждение, скорее отталкивает, чем привлекает, искателей.
Особую значимость приобретает сочинение Фредерика Тернера “The significance of the frontier in american history” (“Значение границы в американской истории”), совпадающее по времени с первыми важными трудами Брукса Адамса , с главным периодом деятельности Мэхена, подготовившими нынешнее становление силового превосходства Соединенных Штатов. Ведь именно эта когорта воспитала многих, кто прославлял такую позицию, отточила политическое лицо Союза с его тихоокеанскими и американскими целями Срединного моря, указала ему на приближение экономических циклонов, на экономическое обуздание мира — естественно, на некоторое время — в качестве первоочередной достижимой цели и границы, которые Соединенные Штаты должны переступить в стремлении к ней.
В то же время Тернер писал о “государственном строительстве в революционную эру” viii и обсуждал при этом проблему политической организации при избытке свободной земли — ныне нечто столь далекое от нас, живущих в Центральной Европе! Труды Шейкера “Man and nature in America” (“Человек и природа в Америке”), Виндзора “Narrative and critical history of America” (“Описательная и критическая история Америки”), 1888 г., как и появившаяся позже по инициативе Ратцеля “Всемирная история” Гельмольта, указывают на схожую тенденцию культурногеографической совместной разработки географии и истории, их взаимного обогащения. [с.49]
Выводы Ратцеля относительно включения американского земного пространства во всемирно-историческое совокупное строение Земли (еще и сегодня в высшей степени несовершенные, в общем и целом принимаемые в расчет в обучении и общественном мнении континентальной Европы) содержатся в работе “Geschichte, Volkerkunde und historische Perspektive” (“История, этнография и историческая перспектива”) ix . Эти выводы, как и статья “Inselvolker und Inselstaaten” (“Островные народы и островные государства”) в отношении Японии, собственно, не что иное, как геополитика, но без этого обобщающего слова.
Изложение и структура “Британской энциклопедии” с точки зрения осознания пограничной ответственности совершенно иные, чем одного из наших фундаментальных справочников. Японское суждение по данному предмету лучше всего представлено в работе Уэхары “The political development of Japan 1867-1909” (“Политическое развитие Японии 1867-1909”) x , во введении, где содержится ценное описание неизменно присутствующего у японцев инстинкта в отношении опасности для конфигурации и внешней формы своей империи. К такому пониманию инстинкта безопасности мы у себя в Германии до сих пор еще не пришли и значительно позже, слишком поздно, под давлением мировой войны в мимолетном благоразумии осознали упущенное.
Характерно, что научные инструменты для этого, частично созданные вечным раздором между национальностями старой Габсбургской монархии, преимущественно в угрожаемых частях пограничных провинций на Юго-Востоке были уже наготове, тогда как на Северо-Востоке и Востоке, на Висле и в Верхней Силезии они возникли на пустом месте. Так, Пенк и его школа выковали эти инструменты для польских провинций, Фольцдля Силезии, а теперь пытается под руководством Лёша создать для всех границ личной энергией и инициативой “Шутцбунд” 6 , который в действительности есть “Шутцбунд” для Внутренней Европы, — наиболее образцово в юго-восточной провинции, в Граце, где Р. Зигер стал естественным научным провозвестником, в то время как Вена и Инсбрук оставались на первых порах позади, пока там не начал работать И. Зёльх. “Grenzen” (“Границы”) и “Die geographische Lehre von den Grenzen und ihre praktische Bedeutung” (“Географическое учение о границах и его практическое значение”) xi — две работы Зигера, в которых его окончательно сложившиеся воззрения приобрели преимущественно программное значение. Вполне достойна и литература, повлиявшая на него: сочинения британцев Керзона, Фосетта, [с.50] далее, как я знаю из приватных бесед, Холдича и Лайда, шведа Челлена 7 , немцев Ратцеля, Пенка, Фогеля, Зёльха. Так возникли две лучшие из многих отдельных попыток доступно разъяснить немецкому народу проблему границ. С тех пор мы усвоили, что нашему слабее сформированному индивидуальному народному своеобразию и его менее наивному самосознанию больше соответствует, если мы, не в пример своим предкам, сообща возьмемся за туго мыслящие и ставшие малодушными массы, как это сделано в работе Фольца “Westdeutschen” (“Западные немцы”) и “Ostdeutschen Volksboden” (“Народная основа восточных немцев), в двух великолепных томах Лёша: “Volk und Reich” (“Народ и империя”) и “Staat und Volkstum” (“Государство и народность”) — и в скромной серии Института зарубежья и Союза немцев за рубежом. Потрясающий успех становится, таким образом, среди немцев все большим,
Но если мы сравниваем — о японском или англосаксонском, о романском (движение Данте, Е. Тэно: frontiere) вовсе нет речи — развитый таким способом с достаточно большим трудом пограничный инстинкт исконных меньшинств, живущих в Центральной Европе, например, с инстинктом поистине не переоцененных мною китайцев в их давлении на государство, то мы находим там [в Китае] задолго до наших министров и чрезвычайных комиссаров оккупированных областей гораздо более важные мероприятия по охране границы, по крайней мере в теории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12