https://wodolei.ru/catalog/dushevie_poddony/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

«Наконец у меня есть армия, — подумал он с облегчением, затем добавил несколько сардонически: — Теперь мне нужно только беспокоиться о том, чтобы пережить атаку».«Я думаю, тебе не стоит в ней участвовать, — пришел ментальный импульс от Эйда. — Это очень опасно. Ведь будут стрелять ракеты».Велисарий почесал подбородок перед тем, как отвечать.«Не думаю, что это проблема, Эйд. Сирийцы запутают и дезорганизуют вражескую конницу к тому времени, как мы пойдем в атаку. Если мы начнем быстро, то у них не окажется четких целей».Но Эйд не желал успокаиваться.«Это очень опасно. Тебе не следует в этом участвовать. Ты незаменим».Велисарий вздохнул. Он понял, что страхи Эйда никак не связаны с оценкой тактики. Они имеют более глубокие корни.«Ни один человек не является незаменимым, Эйд».«Это неправда. Ты незаменим. Без тебя малва победят. Линк выиграет. Мы проиграем».«Если я незаменим, Эйд, то ведь из-за моих способностей полководца. Так?»Молчание.«Так?» — снова спросил Велисарий.«Да», — с неохотой ответил Эйд.«Значит, ты должен это принять. Риск — часть жизни полководца».Он чувствовал неуверенность граней. Велисарий решил получше донести мысль.«У меня небольшая армия. А у врага огромная. Если я хочу выиграть войну, не только это сражение — у меня должна быть боеспособная армия, маневренная, готовая действовать быстро. Только объединенная и сплоченная армия может выиграть войну».Он сделал паузу, думая, как лучше объяснить. Эйд хорошо знал и понимал человеческую натуру, во многом — даже лучше, чем свою собственную. Но из-за сущности кристалла некоторые аспекты человеческой реальности оставались для него непонятными, часто совсем необъяснимыми. Эйд часто поражал Велисария каким-то таинственным пониманием великих сил, которые двигали человеческой расой, А затем еще больше поражал непониманием и незнанием людей, составлявших расу.Эйд понимал человечество как шпалеру. Но он словно слепой пытался нащупать сами нити — людей.«Мы, римляне, во многом подобны малва. Мы также построили огромную империю из многих различных народов и наций. Они строят империю, вводя жесткие иерархические правила. Для них очень важна чистота крови, они тщательно следят за ней и правом наследования. А мы делаем наоборот. Их методы дают им большую власть, но мало гибкости. И, самое важное, никакой искренней преданности. Мы победим их только хитростью и преданностью».Велисарий стал развивать мысль, почти безжалостно. Чувствовал, как Эйд сопротивляется логике.«Это правда, Эйд. Я — главный и первый полководец Рима, потому что одержал победы над персами и варварами. Я победил в тех сражениях — конечно, со своими фракийцами, но также сирийцами и иллирийцами. Но греческие солдаты, формирующие сердце римской армии, мало меня знают — за исключением репутации. Это слишком абстрактно. А для войны против малва эти вещи являются ключевыми. Я должен завоевать их преданность и доверие. Не только тех людей, которые пойдут в битву сегодня, но и всех других, которые последуют за ними».Он помолчал и заговорил снова, завершая мысль:«Другого пути нет. Полководец может завоевать преданность только тех войск, которые знают, что он точно так же предан им. Я уже показал войскам из гарнизона, что меня надо принимать всерьез. Мои требования. Теперь я должен показать им, что и я их принимаю всерьез. Их бросок является ключевым в сражении. Если он будет совершен правильно, то внимание врага зафиксируется на греках. Враг и не подумает, что поблизости есть другие — даже более опасные противники, скрывающиеся в лесу».Эйд молчал. Потом заговорил жалобно:«Это будет очень опасно. Тебя могут убить».Велисарий не ответил. К этому времени он уже приближался t центру лагеря, разбитого войсками Константинополя. Он уже видел, что Агафий сидит верхом на коне, покрытом броней, примерно в пятидесяти ярдах от него, окруженный трибунами и гектонтархами. Молодой хилиарх отдавал последние распоряжения. Однако он не выкрикивал их актерски, не играл на публику, как делали многие римские командиры утром перед сражением. Велисарию довелось повидать немало таких. Даже на таком расстоянии было понятно что среди командования константинопольских войск царит дружеская обстановка и все расслаблены.В чувство удовлетворения полководца ворвался голос Эйда: «Мне будет тебя не хватать. Очень сильно». Велисарий сконцентрировал все внимание на гранях. Как и много раз в прошлом, его ослепил калейдоскоп меняющихся цветов этого самого странного из божеских созданий. Этой удивительной души, которая называла себя Эйд.«Мне тоже будет тебя не хватать. Очень сильно». Велисарий услышал, как Агафий приветствует его. Он приветственно поднял руку в ответ. Но он еще не закончил разговор с кристаллом.«Давай попробуем избежать этой проблемы, а?» Грани сверкнули и повернулись, приняв новую конфигурацию. Начала кристаллизоваться форма, образ, которые Велисарий в них никогда не чувствовал.«Я помогу», — пришел ментальный импульс. Твердый, уверенный и в то же время какой-то тонкий и гибкий. Почти похожий на ласку.«Этим несчастным ублюдкам звиздец. Звиздец!» Велисарий резко вдохнул воздух от удивления. Следующие слова Эйда заставили Велисария даже повернуться в седле, чтобы проверить, не сам ли Валентин их произнес. А Эйд бормотал. Бормотал и бормотал.— Я ничего не говорил, — запротестовал Валентин, когда увидел обвинение в глазах полководца. С печальным видом оскорбленного в лучших чувствах, он показал большим пальцем на огромного катафракта, едущего рядом с ним. — У него спроси.— Этот человек молчал, как гробница, полководец, — подтвердил Анастасий. — Хотя сомневаюсь, что он думал о философии, как я. Я всегда философствую перед сражением, ты же знаешь. Нахожу слова Марка Аврелия в особенности…Валентин что-то пробормотал себе под нос. Анастасий вопросительно посмотрел на него.— Что это было? Я не уловил.Велисарий улыбнулся.— Я думаю, он сказал: «Трахнутая философия». Но, может, и нет. Может, он молился древним духам Фракии. Ты же понимаешь, что нас ждет битва. Вот он и просил у них защиты в предстоящем сражении.Валентин только что-то пробормотал себе под нос. И Эйд бормотал. Бормотал и бормотал. Глава 18 Велисарий приказал идти в атаку, как только увидел, что первые подразделения сирийской легкой конницы возвращаются с поля боя. Само поле располагалось к востоку от усадьбы, но находилось слишком далеко, чтобы четко видеть, что там происходит. Велисария от него отделяло не меньше мили. И с этого расстояния оно казалось просто облаком пыли, поднявшимся над ровной долиной, которая когда-то была плодородной. Вид также заслоняли срубленные деревья, еще недавно ограничивавшие территорию императорских охотничьих угодий, а теперь сложенные кучами. Но благодаря своему опыту полководец мог судить о происходящем только по одним звукам.Основываясь на услышанном, Велисарий решил: дело продвигается очень хорошо. Его особенно радовала — если он правильно интерпретировал звуки — ситуация справа. Там Аббу с подчиненными сконцентрировали внимание на других арабах, выступающих с противной стороны.Разведчики Аббу были бедуинами и в свое время поклялись служить династии Хассанидов. Хассаниды являлись традиционными союзниками Рима в Северо-Западной Аравии. На самом деле скорее вассалами, но Рим всегда очень внимательно относился к чувствам арабов и старался их не оскорблять. Лахмиды в той же Роли служили персам в Северо-Восточной Аравии, пока не переметнулись к малва.Малва были новым врагом, как для Рима, так и для его союзников Хассанидов. Но разведчики малва оставались теми же арабами, поклявшимися в верности Лахмидам, с которыми Аббу, его подчиненные и их предки сражались уже несколько столетий. Этот конфликт имел древние, горькие корни.Обе стороны в этом сражении кричали, как свойственно арабам, но были и тонкости, которые ясно уловило опытное ухо полководца. Какое-то время обычные завывания доносились с одной и другой стороны, то усиливаясь, то стихая, потом звук битвы стал совершенно другим.Если только Велисарий не допустил серьезной ошибки, то Аббу и его подчиненные расправились с арабами — а вместе с ними и с единственными компетентными разведчиками в армии врага, не считая кушанов.Он был доволен, нет, просто рад. Маврикий научил полководца многому и преподавал ему военную науку, пока ученик не превзошел учителя. Один из самых ранних уроков был прост и жесток: первым делом следует ослепить ублюдков.
Задуманный Велисарием «бросок» скорее был не броском, а просто продвижением вперед. До врага все еще оставалось около мили, даже если они, как он ожидал, и приближались к нему. Миля, особенно в Сирии летом, — это слишком большое расстояние, чтобы нестись на боевой лошади вскачь, причем на лошади, одетой в броню и с всадником в доспехах на спине.Поэтому они просто ехали вперед. Вначале Велисарий внимательно следил за войсками из гарнизона, проверяя, не понеслись ли вперед какие-то горячие головы. Некоторое время спустя его напряжение ослабло — после того как стало ясно: подчиненные Агафию офицеры трезво смотрят на происходящее и вполне способны контролировать своих людей. Они все — ветераны и прекрасно сдерживают молодых и горячих.Но даже таким темпом две тысячи катафрактов издавали звуки, подобные далекому грому. Легкая сирийская конница, покидающая поле боя после того, как вынудила врага броситься в атаку, услышала звук. Они знали его значение: их более могущественные братья идут им на помощь. И, главное: их полководец — снова — их не подвел.Первые сирийцы, проскакавшие в оставленные специально для них приближающимися катафрактами коридоры, весело улюлюкали и улыбались от уха до уха. И радостно кричали:— Велисарий! Велисарий!Некоторые — а потом все больше и больше народу по мере того, как воинский клич набирал силу, стали кричать:— Константинополь! Константинополь!На протяжении всего времени, пока отступающие сирийцы вливались в их ряды, напевая и выкрикивая имя полководца, столичные войска держались с достоинством и сохраняли молчание. Но Велисарий чувствовал удовлетворение, которое таилось за скрытыми шлемами лицами. Все воспоминания о выходках в городе и казненных товарищах улетучились, негодование в отношении приграничных войск с острыми языками пропало, горечь при воспоминании об аристократах, наслаждающихся жизнью в Константинополе, пока они проливают пот в пустыне, исчезла.Теперь не осталось ничего, кроме гордости, всегда испытываемой самыми крепкими воинами, которых когда-либо знал мир.Греками.Латинские армии победили их несколько столетий назад превосходящей организацией и тактикой. На самом деле так их разбили, что они приняли название своих завоевателей. В основе империя была греческой. Но назвалась она Римской, и этим именем гордились.Персидские армии во время современных конных сражений побеждали их маневрами. Снова и снова. Пока гордые греки, которые называли себя римлянами, не сымитировали древнего мидийского врага. Катафракты в своей основе являлись только копией персидских дехганов.В войне — в общем и целом — многие оказывались лучше греков, причем многократно. Но никто никогда не был лучше в сражении. Греческие гоплиты на древних полях сражений считались самыми ужасными противниками. Они ввели в воинское дело стиль кровавого сражения лицом к лицу, который шокировал их оппонентов.Ахилл вернулся к жизни, заново родились Аяксы. Та же кровь текла в венах мрачных людей, в тот день продвигавшихся вперед рядом с Велисарием. Броня стала другой. Оружие изменилось. Они ехали вперед на спинах коней, а не шли фалангами. Но это все равно были те же крепкие, очень стойкие греки.
Теперь осталось полмили. Сирийские кавалеристы все еще кружили на участке, отделяющем Велисария от наступающей армии малва. Велисарий просил сирийцев действовать в стиле гуннов. Сами гунны не могли бы выполнить работу лучше. Атака, осыпать врага градом стрел, отступить. Но не просто отступать, а посылать стрелы через плечо. Контратака, осыпать градом стрел, отступить, ввернуться. Вперед, отступить. Убивать, калечить, наносить раны — и убегать, спасая свои шкуры.Велисарий наконец смог увидеть некоторых из приближающейся армии малва. Он чувствовал их ярость, их просто трясло от сирийской тактики. Полные собственной надменности, малва думали только о том, чтобы побыстрее наброситься на выводящую их из себя армию. Передние подразделения неслись вперед, забыв о боевом порядке. Йетайцы, разбросанные среди них, не подгоняли малва. В этом не было необходимости. Сами йетайцы тоже казались пораженными, разъяренными и хотели побыстрее наброситься на врага.Войска малва мало знали Месопотамию, йетайцы — еще меньше. Не знали о костях, усыпавших эту землю, костях римских солдат которые часто совершали ту же ошибку. Парфяне разбили Красса и его легионы, полтысячелетия назад, не очень далеко от этого места.Больше всего Велисария беспокоило, что малва воспользуются ракетами раньше, чем его собственные войска. Его не особо волновали потери. Ракеты малва не отличались точностью и не должны были принести много зла людям. Но он боялся, что шум, создаваемый летящими ракетами, шипение и вырывающийся из хвоста огонь приведут в панику часть лошадей, на которых ехали войска из гарнизона Константинополя. Да, константинопольские войска сидели на самых крепких и мощных лошадях из доступных. Но они или вообще никогда не встречались с ракетами, или у них было мало опыта, по сравнению с опытом столкновений с пороховым оружием сирийской и фракийской конниц.Однако стало очевидно, что массированного ракетного огня не будет. Как Велисарий и надеялся, тактика легкой сирийской конницы быстро привела войска малва в смятение, и кшатрии не могли найти четкую цель. А теперь стало слишком поздно. Копыта тысяч лошадей — союзников и врагов — подняли клубы пыли, и командующие малва, находившиеся в центре войска, теперь не видели даже первые ряды своих воинов, не говоря уже про врага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67


А-П

П-Я