Генри Кеннет Балмер: «Солнца Скорпиона»

Генри Кеннет Балмер
Солнца Скорпиона


Дрей Прескот – 2



OCR Библиотека Луки Бомануара
«Балмер К. Воин Скорпиона: Авторский сборник»: АСТ; М.; 2003

ISBN 5-17-016401-7Оригинал: Kenneth Bulmer,
“The Suns of Scorpio”, 1973

Перевод: В. Федоров
Аннотация Перед вами — лучшие из произведений Балмера. Подлинная история воина Скорпиона — парня, рожденного и выросшего на Земле, но однажды перенесенного мудрыми савантами на планету Креген системы Антареса. Туда, где он обретет бессмертие — в обмен на выполнение смертельно опасной миссии... Кеннет БАЛМЕРСОЛНЦА СКОРПИОНА Посвящается Дональду А. Уоллхейму ЗАМЕТКА О КАССЕТАХ ИЗ АФРИКИ Некоторая часть странной и удивительной истории Дрея Прескота, которую мне благодаря счастливому случаю выпала честь редактировать, уже увидела свет. «Транзитом до Скорпиона» — изд. «DAW books line», 1972 г.

Однако, когда я слушаю свой маленький кассетный магнитофон, то власть спокойного уверенного голоса Дрея Прескота по-прежнему не отпускает меня. В невероятно долгой жизни этого человека ещё многое остается неузнанным, и мы должны быть благодарны, что нам подарили те сведения, которые теперь стали доступны.Эти кассеты, которые передал мне мой друг Джеффри Дин в тот памятный день в Вашингтоне — кассеты, полученные им в Африке от Дэна Фрезера, который единственный из нас видел Дрея Прескота и говорил с ним, — представляют собой невероятную ценность. И все же нескольких кассет недостает. Это совершенно ясно из контекста. Незачем и говорить, что это настоящая трагедия, и я настойчиво просил Джеффри выяснить, не сможет ли он каким-нибудь образом установить, как они пропали. Он пока оказался не в состоянии предоставить никакого объяснения. Будет слишком фантастично надеяться, что благодаря какой-нибудь счастливой случайности кто-то, возможно, наткнется на эти недостающие кассеты — скажем, в камере хранения аэропорта или в столе находок. Если же они, как я опасаюсь, лежат заброшенные в какой-нибудь пораженной эпидемией западно-африканской деревне, неузнанные и забытые, то кто-нибудь вполне может употребить их для записи каких-нибудь новомодных однодневок.По описанию Дэна Фрейзера, Дрей Прескот — человек ростом немного выше среднего, шатен с прямыми волосами и карими глазами, взгляд которых отличается странным спокойствием и властностью. При виде его плеч у Дэна глаза на лоб полезли. Дэн сразу почувствовал в нем какую-то колючую честность и бесстрашную смелость. Двигается он, по словам Дэна, словно крупная дикая кошка, бесшумная и смертоносная.Родившийся в 1775 году, Дрей Прескот настойчиво называет себя простым моряком, однако его рассказ уже показывает, что даже в земной период его жизни, когда он пытался без особого успеха сделать карьеру, его ждала какая-то великая и почти невообразимая судьба. На мой взгляд, он всегда ожидал, что с ним случится что-то значительное и таинственное. И когда Саванты, эти полубожественные жители Качельного Города Афразои, переместили его с Земли на Креген, мир под Антаресом, он положительно упивался испытаниями, предназначенными для его проверки. Что-то в его характере — наверно, присущая ему психологическая независимость, склонность быстро приходить в ярость при столкновении с несправедливости власти и особенно его вызывающая решимость исцелить в Бассейне Крещения покалеченную после падения с зорки ногу его возлюбленной Делии, — заставило Савантов выбросить его из обретенного им рая.Позже, после того как Звездные Владыки переправили его обратно на Креген, под Солнца Скорпиона, он все-таки смог пробиться наверх, став зоркандером клана Фельшраунг. Затем, после того как Прескот попал в рабство и угодил на мраморные карьеры Зеникки, он завоевал уважение — в том же анклавном городе Зеникке — в глазах Шуши, внучатой тетки главы дома Эвард, которая даровала ему титул князя Стромбора, передав ему во владение все наследие своей семьи. Судя по тому, что он говорит в дальнейшем своем повествовании, все эти перемены мало на него подействовали. Мне как-то не верится, будто это правда. В тот ранний период своего пребывания на Крегене Дрей Прескот рос и мужал, но происходило это не так, как у нас на Земле, и нам это, наверно, нелегко понять.Что же касается редактирования кассет, то я сократил определенные куски повествования и попытался внести какой-то порядок в путаницу имен, дат и топонимов. Например, Прескот не проявляет последовательности в употреблении имен и названий. Иной раз он произносит слово по буквам, и это сильно облегчает написание. В других случаях я пытался записать имя или название, опираясь на фонетику, следуя, надеюсь, указанным им ориентирам. Например, слово «джикай» — jikai — он произносит именно так — jickeye. Он часто употребляет слово «на» между именами собственными. Как я понимаю, оно эквивалентно английскому «of» — «из» Из дальнейших книг выясняется, что делал он это скорее всего совершенно напрасно, и поэтому имеет смысл восстановить подлинное, авторское написание, как и было сделано в данном издании. (Примечание переводчика. Далее оговариваются только примечания автора.)

, употребленному скорее как французское «de». Но он также употребляет и слово «нал». В одном месте он говорит «Мангар на-Аркассон», а в другом «Саванты нал-Афразоя». На мой взгляд, такое употребление не связано с удвоенной гласной. На Крегене явно действуют грамматические правила, отличающиеся от привычных нам на Земле. При таких обстоятельствах я чаще всего заменял оба эти предлога на «из».Говорит Прескот с тем характерным отсутствием заблаговременной продуманности, какого и следует ожидать от человека, вспоминающего далекое прошлое. Он перескакивает с одного на другое, обращаясь к различным крепко впечатавшимся воспоминаниям, но я считаю, что это придает его повествованию определенную непринужденность и энергичность. Идя на некоторый риск вызвать неудовольствие у языковых пуристов, я в большинстве случаев лишь исправлял пунктуацию, сохраняя ход мыслей Прескота таким, как он его излагал.Он пока не сказал ничего примечательного о смене сезонов и, как правило, использует именно это понятие, а не «год», которое почти не упоминает. Как я подозреваю, сезонные циклы на Крегене могут быть более сложным астрономическим, метеорологическим и сельскохозяйственным явлением, чем привычная для нас смена времен года.Джеффри Дин так сказал мне:— Вот кассеты из Африки. Я пообещал Дэну Фрезеру чтить обещание, данное им Дрею Прескоту — так как искренне верю, что за желанием Прескота рассказать свою повесть людям Земли стоит какая-то цель.Я тоже так считаю.
Алан Берт Эйкерс. ГЛАВА ПЕРВАЯВызов Скорпиона Однажды меня уже выбросили из рая.И теперь, пытаясь соединить разорванные нити своей жизни здесь, на Земле, я, Дрей Прескот, понял, насколько же бесполезно притворяться, будто все вернулось в прежнее русло. Все, что мне дорого, все, чего я хотел, на что надеялся, чем был счастлив — все это по-прежнему находилось на Крегене под Солнцами Скорпиона. Там, как я знал, меня по-прежнему ждала моя Делия. Делия! Моя Делия Синегорская, моя Делия на-Дельфонд — потому что Звездные Владыки пренебрежительно выставили меня обратно на Землю прежде, чем Делия смогла стать Делией на-Стромбор. Там, на Крегене, под Антаресом, находилось все, чего я желал, и в чем мне было отказано здесь, на Земле.Возвращение на Землю обогатило меня одним неожиданным опытом.Разразился мир.С восемнадцати лет я не знал ничего, кроме войны, если не считать краткого и бесплодного периода Амьенского мира. И даже тогда я полностью не освободился от службы. Последствия этого нового мира были для меня простыми и неприятными.Подробности моих скитаний после того, как мне не удалось избежать расспросов, когда я в голом виде прибыл на тот пляж в Португалии, не имеют значения, так как я признаю, что находился тогда, должно быть, в состоянии шока. С точки зрения вахтенных, я исчез за бортом той ночью, семь лет назад, бесследно пропал с юта «Роскоммона» в ночь после захвата нами французского восьмидесятипушечного корабля. Будь я, с точки зрения флота, по-прежнему жив, то при нормальном ходе событий мог бы ожидать производства в капитаны третьего ранга. Теперь же, с наступлением мира и необходимостью как-то объяснить семилетний промежуток в жизни, когда корабли ставили на прикол, а моряков выгоняли в шею гнить на берегу, — мог ли я, простой Дрей Прескот, надеяться достичь этих головокружительных высот офицерской карьеры?По воле случая я как раз находился в Брюсселе, когда Корсиканец сбежал Эльбы и поднял Францию к последнему блеску Ста Дней.Как мне представлялось, я вполне понимал чувства Бонапарта.Мир лежал у его ног, а потом не осталось ничего, кроме крошечного острова. Его отвергли, низложили, от него отвернулись друзья — его тоже, в некотором смысле, вышибли из обретенного рая.Сражаться против Бонапарта и его флота было моим долгом, поэтому я не ощущал ни малейшей несообразности, когда в тот роковой день восемнадцатого июня 1815 года оказался при Ватерлоо.Все эти названия теперь хорошо известны — Ла-Бель-Альянс, Ла-Э-Сент, Угумон; Ваврский тракт, атаки, каре, поражения английской и французской кавалерии, натиск Старой Гвардии — обо всем этом говорили и писали, как ни об одной другой битве на всей этой планете Земля. Каким-то образом в том сокрушительном граде залпов англичан, когда пешие гвардейцы отбросили элитные части Старой Гвардии, и я шел в атаку в составе 52-го полка Колборна, и мы увидели, как эта гвардия заколебалась и отступила, а потом удирала следом за разбитыми осколками французской армии, мне удалось тогда обрести отдающее порохом, горькое, неприятное болеутоляющее средство от своей безнадежной тоски.Под конец битвы мне довелось оказать некоторую помощь одному английскому джентльмену. На него несвоевременно напирала группа ругающихся усатых гренадеров Старой Гвардии, и он с радостью позволил мне отогнать их. Встреча эта оказалась немаловажной. На самом деле, веди я ту же жизнь, что и обыкновенные люди — то есть, живя достойной жизнью на той планете, где родился, до самой смерти — тогда данная встреча стала бы самым знаменательным событием моей жизни. За те дни, пока он выздоравливал, наша дружба окрепла, и по возвращении в Лондон я, по его настоянию, погостил у него. Заметьте, я не упоминаю его фамилии и делаю это по весьма веским причинам. Достаточно сказать, что благодаря его дружбе и влиянию мне удалось поместить свои небольшие денежные сбережения в хорошие руки, и я считаю, что мое нынешнее земное богатство ведет происхождение с поля Ватерлоо.Но рассказывать вам я буду не о своих днях на Земле.Испытывая потребность снова увидеть широкие горизонты и почувствовать под ногами кренящуюся палубу корабля, я отправился в плавание — в качестве пассажира — и медленно плыл в направлении Индии. Там я надеялся найти что-то такое, чего в общем-то толком не представлял, но нечто способное притупить мою постоянную не стихающую боль, делавшую всё творимое мной на Земле всего лишь бессмысленным и бесцельным прозябанием.В тех злых шутках, которые сыграли со мной Звездные Владыки, мне тогда не виделось никакого смысла. У меня не было сколько-нибудь ясного представления о том, кто они такие или что они такое — да и плевать я тогда хотел на это, лишь бы они вернули меня на Креген, под Антаресом. Я видел ту великолепную хищную птицу с ало-золотистым оперением, более крупную, чем ястреб или орел — Гдойная, кружившего надо мной в решающие минуты. Также я видел белого голубя, который, поднявшись в небо, не обращал внимания на этого ало-золотого орлана. Тут действовали силы, которых я тогда не понимал и не хотел понимать — когда Звездные Владыки сражались за то, чего они нечеловеческим, неисповедимым для меня образом желали, с теми силами, которые там ни противостояли им, а Саванты — в конце концов, просто люди, всего лишь человеки — потрясенно взирали на происходящее и пытались передвигать фигурки судьбы в расчете на благо простых смертных.И силы, двигавшие судьбу, сочли нужным переместить меня на Креген, под солнца Скорпиона, в первую же ночь, проведенную мной на берегу в Бомбее.Жара, удушливая и сильная, вонь, мухи, какофония звуков — все это для меня ничего не значило. Я испытывал и куда худшее. И той ночью, теперь уже столь давней, звезды у меня над головой изливали на землю сияющий свет, который сгущался и сливался вокруг меня в опаляющую патину. Я достиг той степени отчаяния, при которой считал, что никогда уже больше мне не ступить на поля Крегена, никогда больше не смотреть на море или на город со стен моего дворца Стромбора в Зеникке, никогда больше не сжимать в объятиях Делию из Дельфонда.Стоя на балконе, я смотрел на звезды, а ночной ветерок шелестел огромными причудливыми листьями, и кругом гудели миллионы насекомых. Отыскав, хотя и не без труда, знакомый огонек Антареса, надменно задранный кверху хвост созвездия Скорпиона, я с тоской уставился на него, больной тем внутренним упадком духа и с отвращением признавал, что мной и вправду овладело отчаяние.В тисках мук и отчаяния я думал, что Индия, возможно, подарит скорпиона — как она породила того, что убил моего отца.Ясно, что той давней ночью я был не в себе. Когда я поднял взгляд на звезды, на красный огонек Антареса, и знакомое голубое сияние разрослось, набухая и раздуваясь, в обведенный голубым силуэт гигантского скорпиона, — во мне не осталось ни капли ликования, того душевного подъема, который наполнял меня в прошлый раз.Я просто поднял руки и дал унести себя — куда бы там не желали Звездные Владыки, — радуясь лишь, что снова ступлю на землю Крегена, под Солнцами Скорпиона.
Даже не открывая глаз, я понял, что нахожусь на Крегене.Зловонная жара знойной бомбейской ночи исчезла. Я почувствовал, как лоб мне овевает прохладный бриз. А также я почувствовал на груди странную царапающую щекотку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30