Обращусь к примеру. Несколько лет назад в «Комсомольской правде» родилась рубрика «Социальный портрет». Она основывалась на физиологических очерках и очерках нравов, созданных в свое время Г. Успенским, В. Короленко, И. Буниным, но добавляла данные социологии. Чего мы хотели? Добиться максимума достоверности и убедительности и на базе реальных героев нарисовать синтетические образы-портреты современников.
Задача была не из легких. Сегодня вижу, что дело не вполне удалось и рубрику «Социальный портрет» следует называть, скорее, «Квазисоциальный», хотя в то время очерки товарищей по перу и мой очерк о шофере, опубликованные газетой. вызвали повышенный интерес у читателей. благожелательность критики и почти восторженный прием у коллег. Но речь не об этом.
Мне пришлось основательно готовиться к командировке. Создавая концепцию, перечитал немало специальной литературы, побеседовал с разными людьми и познакомился с данными социологических исследований. В частности, у меня вышло, что современный шофер-профессионал (не любитель) представляет собой мужчину в возрасте 30 лет, имеющего семилетнее образование, II шоферский класс, пятилетний стаж вождения машины, наезд не менее 30 тысяч километров, заработок 130 рублей в месяц (цифры приведены по данным на 1965 г., ныне они, естественно, изменились) и т. д. Подход, таким образом, был среднестатистический, а к результату надо было стремиться индивидуальному, не лишенному типизации, – ничего себе задачка!
Приехав в Саратов (а почему не в Смоленск? Но если бы в Смоленск, не миновать вопроса: а почему не в Саратов?), я обосновался с работником ГАИ у моста через Волгу, по которому шел нескончаемый поток грузовых машин, и стал ловить своего высчитанного героя. конечно, мы образовали пробку, и не одну, нам пришлось выслушивать массовые «благодарности» шоферов, но в конце концов герой был найден, причем максимально приближенный к заданному. Михаил Федорович Пирогов (один из 4,5 миллиона мужчин-шоферов; между прочим женщин-шоферов тогда было всего 24 тысячи), 35 лет от роду, водитель бензовоза, имел семилетку за плечами I водительский класс, 19 лет шоферского стажа, 35 тыс. наезженных километров, 130 рублей месячного заработка и т. д. Разумеется, никакой живой человек не может уместиться в «среднестатистическом», и у меня были с моим героем существенные потери. Увы, ничего не поделаешь! Но уж совпадения на фоне потерь были особенно ценными, их следовало беречь, как зеницу ока, для будущего очерка.
Так вот какая история приключилась с одним из ценных совпадений – со 130-рублевым заработком. Однажды я пришел к Пироговым, чтобы заняться арифметикой… Впрочем, процитирую для большей точности очерк:
«В воскресенье сижу дома у Пироговых в комнате, в которой почему-то преобладает красный цвет. Стол накрыт красной бархатной скатертью, такое же покрывало на телевизоре „Рубин“, три красных ковра над тремя кроватями, и даже на дочери красного цвета платье, и Витька щеголяет в ярко-бордовом костюме.
Мы рассчитываем бюджет семьи. Михаил Федорович дает исходные данные: его заработок – 130 рублей в месяц, жены – 60, итого 190; на руки – 170, в год – 2040. С чего начнем? С еды? Нет. Пирогов предлагает иную систему подсчета. „Давайте, – говорит он, – прикинем все траты за минувший год, а что останется – и есть еда“. Я догадываюсь, что, вероятно, так они и живут, в основном экономя, если уж приходится экономить, на пище. Именно поэтому есть в доме и швейная машина, и холодильник, и телевизор, и радиоприемник, и ковры на стенах.
Итак, что было куплено Пироговыми в 1966 году?
На „Рубин“ мы кладем 150 рублей. хотя он стоит больше, но взят в рассрочку. Один ковер – 90 рублей. Пальто жене и костюм хозяину – 150 рублей. Одежда детям – 60 рублей. Четыре новых стула – 24 рубля. Какие еще были траты? 140 рублей за Витькин детсад, затем годовая квартплата – 130 рублей (сюда входит газ, электричество, отопление – живут Пироговы хотя и в одной комнате, но „со всеми удобствами“). Потом вспоминаем, что дочь Нина ходит в музыкальную школу, учится на скрипке, – это еще 140 рублей. На культурные расходы – кино и клубы – Пирогов отпускает 100 рублей в год. Затем, после некоторых пререканий с женой Марией Никаноровной, он добавляет к этой сумме еще 156 рублей – по три рубля каждое воскресенье на пол-литра. (Она всплескивает руками, увидев цифру „156“, да и сам Пирогов такой не ожидал.) В итоге мы получаем общую сумму расходов в 1140 рублей. На питание остается 900 рублей. В месяц – 75. В сутки – 2 рубля 50 копеек. На семью, состоящую из четырех человек?!
– Неудобно получилось, – соглашается Пирогов и вдруг неожиданно предлагает: – Знаете что, давайте вычеркнем ковер и пол-литра! Это даст нам 250 лишних рублей…»
Ну вот, мы на пороге «мешающей» детали, сейчас она «вылезет» и испортит мне среднестатистическую картину. уведет в сторону от типизации, и я потеряю столь дорогое мне совпадение. И если так будет дальше, от моего социального портрета останется банальный очерк нравов. Как быть, что делать?
Цитирую дальше:
«Вычеркивать я решительно отказываюсь, но в душе у меня зарождается некоторое подозрение. Пока хозяйка хлопочет с обедом (я был случайным гостем, но между тем мы ели щи с мясом, а на второе жаркое), я с пристрастием допрашиваю Михаила Федоровича, нет ли у него или у его жены дополнительных приработков. Ни по виду самого Пирогова, ни по виду его красивой и дородной жены, ни тем более ребятишек никак не подумаешь, что они ограничивают себя в пище. С другой стороны, Мария Никаноровна сказала, что картошку и овощи они закупают на год вперед в деревне, у них во дворе погреб: „Как-никак, а мы с машиной!“ Но все же есть приработки или их нет?
– Ладно, не для печати, – говорит Пирогов железной рукой кладя вето на мою дальнейшую писанину в блокноте. Мой средний заработок не 130 рублей в месяц, а 170.
„Что же вы мне голову морочите!“ – чуть было не воскликнул я. Действительно, на следующий день мне дали в автоколонне официальную справку о заработке шоферов и против фамилии Пирогов М. Ф. стояла цифра „174“. Он не смутился. „Вы с меня, – сказал он, – хотите писать лицо всех шоферов страны. Но все ли так зарабатывают? Мне прибедняться нечего, я живу открыто, и семья питается так, что перед соседями по квартире не стыдно. Но ест ь ребята, которые получают меньше. так вот, – закончил он решительным тоном, – или берите другого шофера, или вычеркивайте ковер с водкой!“ Теперь я приведу официальные данные. Из 97 шоферов, работающих в одном отряде с Пироговым, заработки распределяются следующим образом: до 150 рублей в месяц получают 44 человека (из них только 6 водителей – меньше 100 рублей), а более 150 53 человека (из них 19 получают свыше 200 рублей в месяц). Таким образом, если действительно не прибедняться, можно сказать: деньги у шоферов есть.»
Спрашивается, в чем дело? Почему такое противоречие со среднестатическими 130 рублями? А фокус, оказывается, в том, что… Цитирую:
«Однажды Михаил Федорович сказал жене: „Буду приходить домой вовремя, буду меньше получать. Выбирай!“ Ответа не последовало. С тех пор Пирогов в середине каждого месяца прикидывал: какой будет заработок? Если меньше того, на который рассчитывал, он задерживался на работе дольше, делал лишние рейсы, или брал прицеп, или просил включить его в график на воскресенье. Фактически он сидел за двумя, а то и за тремя баранками. Считайте: собственно машина – раз, прицеп – два и полторы-две смены в сутки – три. Это очень трудно…»
Еще бы! Мне стало понятно, почему Пирогову некогда учиться, почему у него нередки скандалы с Марией Никаноровной, почему он так ревностно следит за техническим состоянием машины, своей кормилицы, и отчаянно ругает легкомысленного сменщика, действительно зарабатывающего пресловутые 130 рублей в месяц, и почему хитрит с начальством, а начальство – с ним, ведь сверхурочные законом запрещены. но обе стороны, будучи «счастливыми», сверхурочных часов «не замечали» и т. д.
Сделаем вывод. Хорошо ли, что очеркист не испугался «мешающей детали», не отсек ее и не выбросил вместе с ковром и поллитровкой, хотя она и грозила спутать одну из запрограммированных мыслей? Да, хорошо. А мысль, не бог весть какая, была: поскольку шоферы зарабатывают мало, их безусловную любовь к профессии надо объяснять вовсе не меркантильными соображениями, а тем, что машина дает ощущение физической свободы, относительную самостоятельность, скорость передвижения. общение с дорогой, смену впечатлений. Так что же? «Мешающая деталь» поломала эту маленькую составную общей концепции, разрушила ее? Ничуть. Скорее, подтвердила, укрепила и даже углубила. Зарабатывая не 130, а 170–200 рублей в месяц, шоферы тратили столько сил и трудились с такой нагрузкой, что давно бы бросили шоферское дело, если бы держались только за деньги. Стало быть, не отвергнув «мешающей детали», мы с ее помощью проникли в суть профессии поглубже, узнали много скрытых подробностей, окунулись в густой человеческий быт.
Убежден, верную концепцию никакие «мешающие детали» не в силах поколебать, и потому не нужно от них отказываться. Более того, если концепция верна, никакие детали не могут ей быть «мешающими». Ну, а если реальная действительность все же ломает предварительное представление, то грош ему цена, такому предвидению, туда ему и дорога. Как говорил Шерлок Холмс: «Побочные обстоятельства бывают иногда так же красноречивы, как муха в молоке». В нашем журналистском деле очень важно определить: где «молоко», а где «красноречивая муха», и ни при каких случаях, жертвуя молоком, не выбрасывать вместе с ним «красноречивых мух».
Нет, нельзя обманывать читателя, нельзя вводить его в заблуждение. Чем быть предвзятыми, лучше быть послевзятыми. В. Г. Белинский в свое время писал: «Часто путешественники вредят себе и своим книгам дурною замашкою видеть в той или другой стране не то, что в ней есть, но то, что они заранее, еще у себя дома, решились в ней видеть, вследствие односторонних убеждений, закоренелых предрассудков или каких-нибудь внешних целей и корыстных расчетов. Нет ничего хуже кривых и косых взглядов; нет ничего несноснее искаженных фактов. А факты можно искажать и не выдумывая лжи… стоит только обратить внимание преимущественно на те факты, которые подтверждают заранее составленное мнение, закрывая глаза на те, которые противоречат этому мнению».
Итак, квинтэссенция: в тему, полагаю, нельзя врываться, в нее надо входить медленно и размышляя, в итоге должна создаваться концепция мыслительная модель будущего произведения, свободная от предвзятости; предвзятость – плен для журналиста, концепция – его свобода; если концепция верна, для нее не существует «мешающих деталей», если ошибочна – все детали для нее «мешающие». Право же, не скажешь лучше А. С. Пушкина:
Промчалось много, много дней
С тех пор, как юная Татьяна
И с ней Онегин в смутном сне
Явилися впервые мне
И даль свободного романа
Я сквозь магический кристалл
Еще не ясно различал.
Переведем на наш профессиональный язык: тема, впервые явившаяся журналисту, не мешает и не должна мешать его свободному роману, даль которого газетчик хоть и различает, но пока еще не ясно. Однако да здравствует главное – концепция – тот самый магический кристалл, с помощью которого и через который можно разглядеть любые дали документального повествования!
Прошу заметить: разговор о концепциях, предвзятости и «мешающих деталях» ведется отнюдь не ради красного словца. Он обнажает метод работы современного советского газетчика и суть выраженную в партийной объективности, освобожденной от предвзятости, этой родной сестры конъюнктурщины, но не освобожденной от трезвого, реалистичного и принципиального подхода к явлениям действительности.
Угол зрения
Мы много говорили о том, как выходить на тему, откуда ее брать, но пока еще не касались наиважнейшего вопроса, без ответа на который нечего и думать о сборе материала: какая имеется в виду тема? Любая ли? Ну понятно – актуальная, ведь мы газетчики. Понятно – значительная по проблематике, на то мы и публицисты, а публицистика по мелководью не плавает. Понятно – острая и как минимум имеющая свежий поворот.
А вот достаточно ли всем понятно, что тема, избираемая журналистом, должна быть максимально приближена к его личности, соответствовать его знаниям, находиться в кругу его интересов и симпатий? Впрочем, что означает «должна»? Быть может, это вовсе не обязательно? Тем более что опытные журналисты, хорошо владеющие техникой, умеют «прикрывать» и свою антипатию к теме, и даже отсутствие собственных знаний по конкретной проблеме.
Иными словами: я «за» или «против» многотемья; «за» или «против» узкой специализации? Что дает, с моей точки зрения, большую эффективность: широта тематического охвата, но при выраженном дилетантизме журналиста, или узость тематики, но сопряженная с истинной глубиной?
Спор этот старый, хотя, казалось бы, чего тут ломать копья? Идеально было бы при широте охвата да обеспечивать рекордную глубину. Однако как достичь такого идеала? Вот тут-то и проходит водораздел между спорщиками: одни считают, что ближайший путь к идеалу лежит через узкую специализацию, другие отдают предпочтение широкой дороге многотемья.
Моя позиция сложнее, постараюсь со временем ее изложить, но одно для меня бесспорно: в основе любого творчества должны лежать фундаментальные знания. Мгновенной озаренности, как и гениального наития, хватает ненадолго, а чтобы целую жизнь прожить, да еще журналистскую, из сплошной суеты состоящую, из бесконечных заданий сотканную, из миллиарда строк сложенную, какая уж тут озаренность! Работать надо из года в год, изо дня в день, из часа в час! Теперь-то могу, наконец. заявить в полный голос, что, ратуя за создание концепции, я ратовал прежде всего за фундаментальность знаний журналиста, как раз и выраженных в этих концепциях, за информированность, за основательность жизненного и социального опыта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23