сантехника для ванной
– Даже если они тебе его продадут (а они не продадут), все равно получить его ты сможешь только на пятый день.
– На пя...
– Кто ж может пять дней ждать?
– Я не...
– Вот и я говорю: кто может? Дерьмовые законы. – Подозрительный говорил за обоих. – Пойми меня правильно. Я не какой-нибудь там анархист сбрендивший, но когда эти хреновы либералы становятся на пути и хотят прибрать к рукам нашу главную свободу, значит, пришло время нам всем запасаться боеприпасами и консервами.
Подозрительный говорил довольно безумные вещи, но все же не настолько безумные, чтобы не найти отклика в душе Джея, который так много пережил за прошедшие сутки.
Джей, подбавив немного собственного безумия, изложил Подозрительному ситуацию:
– Маркус. Он мне нужен из-за Маркуса. Я обещал.
– Ясное дело. Ты дал обещание, а эти ублюдки не продали тебе ствол. Что делать человеку?
– Я... Что мне делать?
Когда Джей опомнился, он уже стоял на той же стоянке возле открытого багажника бутылочно-зеленой 7б-й "гранады" и разглядывал одно из великолепнейших собраний запрещенных видов оружия, каким только может обладать человек.
Джей, глаза раскрыты так, будто перед ним сокровища фараонов:
– О боже...
– Ага. Ходи в церковь каждое воскресенье, становись на колени и благодари Бога, что живешь в стране, где можно раздобыть такие вещицы. – Подозрительный указал рукой на оружие, как девушка из игры "Колесо Фортуны", демонстрирующая стиральную машину с сушилкой. – Неплохо, а? Ну, давай, давай, – поторопил Джея Подозрительный. – Выбирай.
Джей обозревал изобилие. Там были "ругеры", "митчелы" и "чартер армз", а также несколько "смит-энд-вессонов", однако рука Джея сама собой потянулась к девятимиллиметровому "Зиг-зауэру Р-226". Как и в случае с длинноствольным кольтом "Анаконда-магнум 44", Джей не знал, что девятимиллиметровый "Зиг-зауэр Р-226" – это девятимиллиметровый "Зиг-зауэр Р-226". Как и в случае с "анакондой", он знал только, что это большой пистолет.
– Девятимиллиметровый "Зиг-зауэр Р-226", – убеждал Подозрительный. – Двойного действия, с постоянным предохранителем от случайного выстрела. Ага, смотрит человек в такое дуло и тут же смекает, кто, куда и зачем. На этом светская беседа заканчивается. В момент. Хороший выбор. Ты разбираешься в стволах, верно?
– Нет.
– Да ладно, рассказывай. "З-з" берут ребята, знающие толк в стволах.
Джей, слегка польщенный:
– Ну, не то чтобы...
– Приятно подержать, а? Эту штуковину приятно взять в руки.
Действительно. Джею действительно было приятно держать его в руке. Но приятно держать в руке – этого мало. Джей спросил:
– Он подойдет? В смысле, мне подойдет?
– Смотря для чего.
– Для расплаты. – Темные тучи окутали Джея. – Хочу кое-кого в ад отправить. В землю футов на шесть закопать.
Парень пожал плечами:
– Да, в самый раз.
– Сколько?
– Так... ну, допустим, две пятьсот.
– Кредитные карточки принимаете?
– Я продаю пистолеты из багажника. – Для убедительности Подозрительный указал на ружья в задней части машины. – На фига мне брать кредитные карточки?
– Ладно. Две пятьсот. У меня хватит.
– Он твой. Добро пожаловать в чудесный мир второй поправки.
Джей осмотрел свое новое приобретение.
– А глушитель есть? – спросил он.
– Глу?.. Он тебе не нужен. Это только в кино глушители.
– Я хочу глушитель.
– Ага, – усмехнулся Подозрительный, – глушитель. А может, лазерный прицел возьмешь, раз такое дело?
– А у тебя есть?
* * *
В Лас-Вегасе стемнело и было довольно тихо. На 15-м слышалось движение – на 15-м всегда движение. Люди неслись сломя голову в казино – а так было тихо. Шум в Лас-Вегасе доносится из тех мест, где происходит действие: из-за стен фальшивых замков, поддельных пирамид и с искусственных тропических островов.
В гостинице "Под дубом" тоже было тихо – только поскрипывали деревянные перекрытия. Раздался всплеск: Нена нырнула в бассейн, понадеявшись, что он не грязнее, чем кажется с виду. Она разбила водную гладь, откинула назад волосы – распустившиеся в воде – и подплыла к кромке бассейна. Извлекла из полотенца часы, завернутые в него вместе с непременным выкидным ножом. Минул час двадцать с тех пор, как Парис ушел. "Через полчаса", – сказал он.
– Через полчаса, – передразнила Нена.
Она выбралась из бассейна – в тишине снова раздался всплеск, вода разлилась по бетонному полу, – вытерлась и пошла в номер, оставляя на полу мокрые следы.
В номере было темно: на дворе сумерки, шторы опущены. Не переставая вытираться, Нена включила свет, но не заметила скрытую тенью блондинку с изуродованным лицом, сидящую в кресле, пока та не произнесла:
– Э...
Нена отшатнулась к тумбочке, задела лампу, но не опрокинула.
– Ну, ну, аккуратнее, – сказала Брайс, – еще сломаешь чего-нибудь. – Кивнула головой на кровать: – Присаживайся.
Некоторое время Нена стояла не шевелясь, пытаясь понять, кто эта женщина. Даже когда она просто сидела на кресле, в ней было что-то... что-то помимо искаженных черт ее лица – то ли манера, то ли голос, – указывавшее на невероятную мерзость и говорившее Нене: не важно, кто она. Важно это ужасное что-то в ней. Нена потихоньку, осторожно села.
Брайс немного помедлила, рассматривая Нену.
– Поверни-ка слегка голову.
Нена повиновалась.
– Теперь в другую сторону.
Нена опять повиновалась.
– Чудно. Просто чудно. Понятно, почему этот Парис на тебя запал. – Это прозвучало как комплимент. – Я понимаю, за что можно на тебя запасть. – В словах Брайс послышалась угроза. – Как тебя звать?
– Нена.
– Нена. Нена, ты в курсе, что мне надо кончать раз в день? Ну конечно же ты не в курсе. Откуда тебе знать? Но это так. Раз в день. Как минимум. Не в смысле, что мне нравится кончать раз в день, я должна, иначе я потеряю форму. Обычно мне, для того чтобы кончить, подходят мужики. Но вот если нет мужика под рукой... Что ж, раз так, тебе придется взять это на себя, слышь, чего говорю?
Пистолет, покоившийся у Брайс между ногами, казалось, загорелся – так же тускло, как свет в комнате.
Нену прошибла дрожь. Ее жутко затошнило – как никогда не тошнило. Это была такая сильная и неотвязная тошнота, что Нене захотелось блевать и плакать одновременно. Ее сковал страх, она смогла лишь еще раз дернуться, еще раз вздрогнуть.
– Ты сейчас, наверное, спрашиваешь себя: "С какой стати эта дура рассказывает мне о своем графике оргазмов?" Я скажу тебе, Нена. Потому что пришло время нам с тобой узнать друг друга. По-девичьи.
* * *
На Сахара-авеню находились "Апартаменты озера Сахара" – озеро, а на самом деле рукотворный, наполненный водорослями пруд, вокруг которого теснились апартаменты. Нормальные такие апартаменты. В самый раз. Ну, дешевые такие сборные коробки, в которых может поселиться девчонка, танцующая в дрянном вегасском ревю дрянного вегасского казино. Именно в "Апартаментах озера Сахара" жила Уиллия. Длинноногая, голубоглазая танцовщица с золотисто-каштановыми волосами и аппетитным телом, которая, если верить Брансону, сходила с ума по черным парням. До такой степени, что Парису, для того чтобы ее заполучить, достаточно было просто попасться ей на глаза. Ну, еще этак ненавязчиво потрепаться в "гремлине", пока он будет подвозить ее до озера Сахара. Так он оказался в ее квартире и сидел теперь на стуле, глядя на Уиллию, расположившуюся на диване – целиком обнаженную, – расчесывающую волосы. Длинными, размеренными движениями, чуть не вгонявшими Париса в транс.
Без одежды великолепное тело Уиллии смотрелось еще великолепнее. К тому же она была неглупа. Университетов она, конечно, не кончала, однако, поболтав с ней, Парис понял, что она не так глупа, как, по его представлениям, должны быть глупы танцовщицы.
Она была не так глупа, как две его знакомые стриптизерши. Короче – смышленая девка с отличным телом... "И как такую девушку занесло в Вегас?" – недоумевал он.
– Как такую девушку занесло в Вегас? – спросил Парис.
– Ты что, всегда так клеишься, а? – Уиллия по-прежнему занималась волосами.
Уверенно:
– И не думал даже. Все, ухожу.
– Уходишь, но еще не ушел. – Она провела рукой в том месте, где сходились ее бедра.
До Париса донеслось хлюпанье. По крайней мере, ему так показалось.
Нет, он еще не ушел. Его самоуверенность таяла на глазах. А нетерпение возрастало.
Уиллия это почувствовала. До Уиллии дошло. Уиллия улыбнулась. Она не прочь была потрахаться, но больше всего на свете ей нравилось динамить мужиков. Она сказала:
– Зачем тебе это знать? Как только мы расстанемся, ты пожалеешь пару центов мне на открытку.
– Почему ты так уверена?
Тут Уиллия перестала улыбаться:
– Потому что такую девушку, как я, занесло в такое место... – Уиллия прекратила причесываться. Она обернулась, посмотрела в сторону Париса. Не на него, а лишь в его сторону. И начала свой рассказ.
– Я подумала, – сказала Уиллия, – что неплохо бы махнуть в Лас-Вегас. Я тогда танцевала в Индианаполисе. Как-то раз пришли люди из казино, искавшие молодые таланты. Мне казалось, я недостаточно красива, чтобы пробиться в нью-йоркские модели, и недостаточно хорошо играю, чтобы стать звездой Голливуда. А вот быть танцовщицей в Вегасе я смогу. И смогла. Ну, сперва надо было сиськами посверкать, конечно.
– Они у тебя, кстати, первый сорт.
– Спасибо. Ну и вот, какого черта сидеть в этой дыре, а? Мне было семнадцать. Я бросила школу и рванула на Стрип.
– Родители-то разозлились?
– Я дала им слово, что немного подзаработаю, а после закончу школу. – Уиллия снова поднесла к голове расческу и медленно провела по волосам. Отработанным движением. – Я их обманула.
Парис попытался слегка подбодрить Уиллию. Отчасти чтобы Уиллия повеселела. А больше для того, чтобы набить себе цену.
– Ну не закончила школу, что с того? Ты приехала в Вегас, стала танцовщицей. Мечта сбылась.
Парис наконец поймал взгляд Уиллии, но взгляд ее говорил: "Ты тупица".
– Я никогда не мечтала быть танцовщицей. Жизнь заставила. Сначала было весело, понимаешь? Танцевать, тусоваться, девчонки хорошие. Всегда есть следующий год, чтобы заняться чем-то другим, всегда впереди есть год, чтобы привести жизнь в порядок. Но каждый год приходят девочки на год младше, на год смазливее. На год лучше. А однажды ты просыпаешься, и они младше уже не на год, не на два года, а на пять лет, на восемь, и ты уже танцуешь не для того, чтобы танцевать. Ты танцуешь, чтоб не сойти с дистанции, танцуешь, чтоб платить по счетам. Ты танцуешь, чтобы выжить. И вот я здесь. Я по-прежнему в Вегасе. Я по-прежнему танцовщица. Я по-прежнему жива. Еле-еле.
Зрелище краха, зрелище, такое знакомое Парису, предстало перед ним.
– Ты спрашивал, – сказала Уиллия.
Парис кивнул.
Наступил тягостный момент и затянулся надолго.
Уиллия встала с кровати, как бы говоря "хватит об этом" – так, будто предыдущий разговор происходил между другими людьми. Она приблизилась к Парису, усадила его в кресло.
Парис воспрял духом – и отчасти телом.
А Уиллия снова заулыбалась:
– Мне нравятся черные парни. Как думаешь, это чудно, что мне нравятся черные парни?
– Сейчас я думаю, что мне на это наплевать.
– Что-то есть в этих черных.
Парис нежно провел руками по спине Уиллии, по ее бедрам – ни грамма жира, только изгиб чистой мышцы. Танцовщица все-таки.
– Ты, наверное, мечтаешь быть хозяйкой плантации, раз тебя черные возбуждают?
– Ну, вряд ли все настолько серьезно. Я скорее... – Уиллия напряглась, у нее прервалось дыхание. Руки Париса скользнули по ее ягодицам. – Я скорее... – она с трудом продолжала, – мечтаю о хорошем сексе. – Она коснулась губами его уха. Томно прошептала: – Если я не буду держать себя в руках, я, наверное, могу и влюбиться в черного парня. – Потом отступила, посмотрела в глаза Парису и продолжала его подзуживать: – Тебе есть кого любить?
– Не совсем.
– Что значит "не совсем"?
– Ну...
Нена. Интересно, любит ли он Нену? Не изменяет ли он ей? Было ли между ними что-то такое, из-за чего можно сказать теперь: да, он ей изменяет? Он подобрал ее (или она его подобрала), и они приторчали друг от друга, – она, конечно, потратилась на него, но он же внесет ее в свой список кредиторов. И еще они собирались вместе уехать. Парис воспринимал это всерьез. Более чем. Но... Уиллия. Он ведь и ее не обманывает. Или обманывает?
– Мне все равно, – подытожила Уиллия. – Я не верю в любовь.
– Ты не ве...
– Я не верю в любовь, – еще раз провозгласила она.
Парис ждал большего. Большего не случилось, и тогда он спросил:
– Во что ты веришь?
– В похоть и страх. Я думаю, люди сходятся, оттого что их тянет друг к другу похоть. А остаются вместе из страха одиночества.
– Ты со мной только потому, что тебе страшно остаться в одиночестве?
– Если я скажу "да", тебя это заденет?
– Говорю же, сейчас мне на это наплевать.
Парис снова потянулся к заднице Уиллии. Уиллия потянулась к ширинке Париса.
* * *
Гейл нравилось возвращаться домой по ночам. Безвылазно проторчав два дня в казино – как подопытная крыса, запертая в душной лаборатории, – она с удовольствием впускала в легкие прохладный воздух. Служебный вход находился на тылах "Плазы". Персоналу "Плазы" не разрешалось пользоваться парадным входом. В этом есть что-то непрофессиональное. Чего им околачиваться возле рекламных щитов на тротуаре? Гейл было плевать. Выйти из здания через парадный вход быстрее. И напрасно хозяева этого не понимают. Скоро в жизни Гейл наступит период, когда она будет сама себе хозяйка.
Брансон, взявший на заметку, что Гейл выходит через парадный вход, торчал неподалеку, делая два дела разом: ждал девушку и – с пятью косыми в кармане – Париса, который, как полагал, зная его, Брансон, мог прийти за деньгами, а мог и не прийти. С той точки, в которой зависал Брансон, оказалось удобно наблюдать за чередой лохов – банкротов во всех значениях этого слова, – забегавших в "Плазу" и вскоре вылетавших обратно еще большими банкротами. Время от времени в казино наведывался какой-нибудь пижон. Брансон считал, что все это гуляки со Стрипа, которые приходят сюда полюбопытствовать, как бедняки спускают деньги, или топают к видеопокеру в баре, чтобы снять проститутку, обслуживающую по низким ценам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– На пя...
– Кто ж может пять дней ждать?
– Я не...
– Вот и я говорю: кто может? Дерьмовые законы. – Подозрительный говорил за обоих. – Пойми меня правильно. Я не какой-нибудь там анархист сбрендивший, но когда эти хреновы либералы становятся на пути и хотят прибрать к рукам нашу главную свободу, значит, пришло время нам всем запасаться боеприпасами и консервами.
Подозрительный говорил довольно безумные вещи, но все же не настолько безумные, чтобы не найти отклика в душе Джея, который так много пережил за прошедшие сутки.
Джей, подбавив немного собственного безумия, изложил Подозрительному ситуацию:
– Маркус. Он мне нужен из-за Маркуса. Я обещал.
– Ясное дело. Ты дал обещание, а эти ублюдки не продали тебе ствол. Что делать человеку?
– Я... Что мне делать?
Когда Джей опомнился, он уже стоял на той же стоянке возле открытого багажника бутылочно-зеленой 7б-й "гранады" и разглядывал одно из великолепнейших собраний запрещенных видов оружия, каким только может обладать человек.
Джей, глаза раскрыты так, будто перед ним сокровища фараонов:
– О боже...
– Ага. Ходи в церковь каждое воскресенье, становись на колени и благодари Бога, что живешь в стране, где можно раздобыть такие вещицы. – Подозрительный указал рукой на оружие, как девушка из игры "Колесо Фортуны", демонстрирующая стиральную машину с сушилкой. – Неплохо, а? Ну, давай, давай, – поторопил Джея Подозрительный. – Выбирай.
Джей обозревал изобилие. Там были "ругеры", "митчелы" и "чартер армз", а также несколько "смит-энд-вессонов", однако рука Джея сама собой потянулась к девятимиллиметровому "Зиг-зауэру Р-226". Как и в случае с длинноствольным кольтом "Анаконда-магнум 44", Джей не знал, что девятимиллиметровый "Зиг-зауэр Р-226" – это девятимиллиметровый "Зиг-зауэр Р-226". Как и в случае с "анакондой", он знал только, что это большой пистолет.
– Девятимиллиметровый "Зиг-зауэр Р-226", – убеждал Подозрительный. – Двойного действия, с постоянным предохранителем от случайного выстрела. Ага, смотрит человек в такое дуло и тут же смекает, кто, куда и зачем. На этом светская беседа заканчивается. В момент. Хороший выбор. Ты разбираешься в стволах, верно?
– Нет.
– Да ладно, рассказывай. "З-з" берут ребята, знающие толк в стволах.
Джей, слегка польщенный:
– Ну, не то чтобы...
– Приятно подержать, а? Эту штуковину приятно взять в руки.
Действительно. Джею действительно было приятно держать его в руке. Но приятно держать в руке – этого мало. Джей спросил:
– Он подойдет? В смысле, мне подойдет?
– Смотря для чего.
– Для расплаты. – Темные тучи окутали Джея. – Хочу кое-кого в ад отправить. В землю футов на шесть закопать.
Парень пожал плечами:
– Да, в самый раз.
– Сколько?
– Так... ну, допустим, две пятьсот.
– Кредитные карточки принимаете?
– Я продаю пистолеты из багажника. – Для убедительности Подозрительный указал на ружья в задней части машины. – На фига мне брать кредитные карточки?
– Ладно. Две пятьсот. У меня хватит.
– Он твой. Добро пожаловать в чудесный мир второй поправки.
Джей осмотрел свое новое приобретение.
– А глушитель есть? – спросил он.
– Глу?.. Он тебе не нужен. Это только в кино глушители.
– Я хочу глушитель.
– Ага, – усмехнулся Подозрительный, – глушитель. А может, лазерный прицел возьмешь, раз такое дело?
– А у тебя есть?
* * *
В Лас-Вегасе стемнело и было довольно тихо. На 15-м слышалось движение – на 15-м всегда движение. Люди неслись сломя голову в казино – а так было тихо. Шум в Лас-Вегасе доносится из тех мест, где происходит действие: из-за стен фальшивых замков, поддельных пирамид и с искусственных тропических островов.
В гостинице "Под дубом" тоже было тихо – только поскрипывали деревянные перекрытия. Раздался всплеск: Нена нырнула в бассейн, понадеявшись, что он не грязнее, чем кажется с виду. Она разбила водную гладь, откинула назад волосы – распустившиеся в воде – и подплыла к кромке бассейна. Извлекла из полотенца часы, завернутые в него вместе с непременным выкидным ножом. Минул час двадцать с тех пор, как Парис ушел. "Через полчаса", – сказал он.
– Через полчаса, – передразнила Нена.
Она выбралась из бассейна – в тишине снова раздался всплеск, вода разлилась по бетонному полу, – вытерлась и пошла в номер, оставляя на полу мокрые следы.
В номере было темно: на дворе сумерки, шторы опущены. Не переставая вытираться, Нена включила свет, но не заметила скрытую тенью блондинку с изуродованным лицом, сидящую в кресле, пока та не произнесла:
– Э...
Нена отшатнулась к тумбочке, задела лампу, но не опрокинула.
– Ну, ну, аккуратнее, – сказала Брайс, – еще сломаешь чего-нибудь. – Кивнула головой на кровать: – Присаживайся.
Некоторое время Нена стояла не шевелясь, пытаясь понять, кто эта женщина. Даже когда она просто сидела на кресле, в ней было что-то... что-то помимо искаженных черт ее лица – то ли манера, то ли голос, – указывавшее на невероятную мерзость и говорившее Нене: не важно, кто она. Важно это ужасное что-то в ней. Нена потихоньку, осторожно села.
Брайс немного помедлила, рассматривая Нену.
– Поверни-ка слегка голову.
Нена повиновалась.
– Теперь в другую сторону.
Нена опять повиновалась.
– Чудно. Просто чудно. Понятно, почему этот Парис на тебя запал. – Это прозвучало как комплимент. – Я понимаю, за что можно на тебя запасть. – В словах Брайс послышалась угроза. – Как тебя звать?
– Нена.
– Нена. Нена, ты в курсе, что мне надо кончать раз в день? Ну конечно же ты не в курсе. Откуда тебе знать? Но это так. Раз в день. Как минимум. Не в смысле, что мне нравится кончать раз в день, я должна, иначе я потеряю форму. Обычно мне, для того чтобы кончить, подходят мужики. Но вот если нет мужика под рукой... Что ж, раз так, тебе придется взять это на себя, слышь, чего говорю?
Пистолет, покоившийся у Брайс между ногами, казалось, загорелся – так же тускло, как свет в комнате.
Нену прошибла дрожь. Ее жутко затошнило – как никогда не тошнило. Это была такая сильная и неотвязная тошнота, что Нене захотелось блевать и плакать одновременно. Ее сковал страх, она смогла лишь еще раз дернуться, еще раз вздрогнуть.
– Ты сейчас, наверное, спрашиваешь себя: "С какой стати эта дура рассказывает мне о своем графике оргазмов?" Я скажу тебе, Нена. Потому что пришло время нам с тобой узнать друг друга. По-девичьи.
* * *
На Сахара-авеню находились "Апартаменты озера Сахара" – озеро, а на самом деле рукотворный, наполненный водорослями пруд, вокруг которого теснились апартаменты. Нормальные такие апартаменты. В самый раз. Ну, дешевые такие сборные коробки, в которых может поселиться девчонка, танцующая в дрянном вегасском ревю дрянного вегасского казино. Именно в "Апартаментах озера Сахара" жила Уиллия. Длинноногая, голубоглазая танцовщица с золотисто-каштановыми волосами и аппетитным телом, которая, если верить Брансону, сходила с ума по черным парням. До такой степени, что Парису, для того чтобы ее заполучить, достаточно было просто попасться ей на глаза. Ну, еще этак ненавязчиво потрепаться в "гремлине", пока он будет подвозить ее до озера Сахара. Так он оказался в ее квартире и сидел теперь на стуле, глядя на Уиллию, расположившуюся на диване – целиком обнаженную, – расчесывающую волосы. Длинными, размеренными движениями, чуть не вгонявшими Париса в транс.
Без одежды великолепное тело Уиллии смотрелось еще великолепнее. К тому же она была неглупа. Университетов она, конечно, не кончала, однако, поболтав с ней, Парис понял, что она не так глупа, как, по его представлениям, должны быть глупы танцовщицы.
Она была не так глупа, как две его знакомые стриптизерши. Короче – смышленая девка с отличным телом... "И как такую девушку занесло в Вегас?" – недоумевал он.
– Как такую девушку занесло в Вегас? – спросил Парис.
– Ты что, всегда так клеишься, а? – Уиллия по-прежнему занималась волосами.
Уверенно:
– И не думал даже. Все, ухожу.
– Уходишь, но еще не ушел. – Она провела рукой в том месте, где сходились ее бедра.
До Париса донеслось хлюпанье. По крайней мере, ему так показалось.
Нет, он еще не ушел. Его самоуверенность таяла на глазах. А нетерпение возрастало.
Уиллия это почувствовала. До Уиллии дошло. Уиллия улыбнулась. Она не прочь была потрахаться, но больше всего на свете ей нравилось динамить мужиков. Она сказала:
– Зачем тебе это знать? Как только мы расстанемся, ты пожалеешь пару центов мне на открытку.
– Почему ты так уверена?
Тут Уиллия перестала улыбаться:
– Потому что такую девушку, как я, занесло в такое место... – Уиллия прекратила причесываться. Она обернулась, посмотрела в сторону Париса. Не на него, а лишь в его сторону. И начала свой рассказ.
– Я подумала, – сказала Уиллия, – что неплохо бы махнуть в Лас-Вегас. Я тогда танцевала в Индианаполисе. Как-то раз пришли люди из казино, искавшие молодые таланты. Мне казалось, я недостаточно красива, чтобы пробиться в нью-йоркские модели, и недостаточно хорошо играю, чтобы стать звездой Голливуда. А вот быть танцовщицей в Вегасе я смогу. И смогла. Ну, сперва надо было сиськами посверкать, конечно.
– Они у тебя, кстати, первый сорт.
– Спасибо. Ну и вот, какого черта сидеть в этой дыре, а? Мне было семнадцать. Я бросила школу и рванула на Стрип.
– Родители-то разозлились?
– Я дала им слово, что немного подзаработаю, а после закончу школу. – Уиллия снова поднесла к голове расческу и медленно провела по волосам. Отработанным движением. – Я их обманула.
Парис попытался слегка подбодрить Уиллию. Отчасти чтобы Уиллия повеселела. А больше для того, чтобы набить себе цену.
– Ну не закончила школу, что с того? Ты приехала в Вегас, стала танцовщицей. Мечта сбылась.
Парис наконец поймал взгляд Уиллии, но взгляд ее говорил: "Ты тупица".
– Я никогда не мечтала быть танцовщицей. Жизнь заставила. Сначала было весело, понимаешь? Танцевать, тусоваться, девчонки хорошие. Всегда есть следующий год, чтобы заняться чем-то другим, всегда впереди есть год, чтобы привести жизнь в порядок. Но каждый год приходят девочки на год младше, на год смазливее. На год лучше. А однажды ты просыпаешься, и они младше уже не на год, не на два года, а на пять лет, на восемь, и ты уже танцуешь не для того, чтобы танцевать. Ты танцуешь, чтоб не сойти с дистанции, танцуешь, чтоб платить по счетам. Ты танцуешь, чтобы выжить. И вот я здесь. Я по-прежнему в Вегасе. Я по-прежнему танцовщица. Я по-прежнему жива. Еле-еле.
Зрелище краха, зрелище, такое знакомое Парису, предстало перед ним.
– Ты спрашивал, – сказала Уиллия.
Парис кивнул.
Наступил тягостный момент и затянулся надолго.
Уиллия встала с кровати, как бы говоря "хватит об этом" – так, будто предыдущий разговор происходил между другими людьми. Она приблизилась к Парису, усадила его в кресло.
Парис воспрял духом – и отчасти телом.
А Уиллия снова заулыбалась:
– Мне нравятся черные парни. Как думаешь, это чудно, что мне нравятся черные парни?
– Сейчас я думаю, что мне на это наплевать.
– Что-то есть в этих черных.
Парис нежно провел руками по спине Уиллии, по ее бедрам – ни грамма жира, только изгиб чистой мышцы. Танцовщица все-таки.
– Ты, наверное, мечтаешь быть хозяйкой плантации, раз тебя черные возбуждают?
– Ну, вряд ли все настолько серьезно. Я скорее... – Уиллия напряглась, у нее прервалось дыхание. Руки Париса скользнули по ее ягодицам. – Я скорее... – она с трудом продолжала, – мечтаю о хорошем сексе. – Она коснулась губами его уха. Томно прошептала: – Если я не буду держать себя в руках, я, наверное, могу и влюбиться в черного парня. – Потом отступила, посмотрела в глаза Парису и продолжала его подзуживать: – Тебе есть кого любить?
– Не совсем.
– Что значит "не совсем"?
– Ну...
Нена. Интересно, любит ли он Нену? Не изменяет ли он ей? Было ли между ними что-то такое, из-за чего можно сказать теперь: да, он ей изменяет? Он подобрал ее (или она его подобрала), и они приторчали друг от друга, – она, конечно, потратилась на него, но он же внесет ее в свой список кредиторов. И еще они собирались вместе уехать. Парис воспринимал это всерьез. Более чем. Но... Уиллия. Он ведь и ее не обманывает. Или обманывает?
– Мне все равно, – подытожила Уиллия. – Я не верю в любовь.
– Ты не ве...
– Я не верю в любовь, – еще раз провозгласила она.
Парис ждал большего. Большего не случилось, и тогда он спросил:
– Во что ты веришь?
– В похоть и страх. Я думаю, люди сходятся, оттого что их тянет друг к другу похоть. А остаются вместе из страха одиночества.
– Ты со мной только потому, что тебе страшно остаться в одиночестве?
– Если я скажу "да", тебя это заденет?
– Говорю же, сейчас мне на это наплевать.
Парис снова потянулся к заднице Уиллии. Уиллия потянулась к ширинке Париса.
* * *
Гейл нравилось возвращаться домой по ночам. Безвылазно проторчав два дня в казино – как подопытная крыса, запертая в душной лаборатории, – она с удовольствием впускала в легкие прохладный воздух. Служебный вход находился на тылах "Плазы". Персоналу "Плазы" не разрешалось пользоваться парадным входом. В этом есть что-то непрофессиональное. Чего им околачиваться возле рекламных щитов на тротуаре? Гейл было плевать. Выйти из здания через парадный вход быстрее. И напрасно хозяева этого не понимают. Скоро в жизни Гейл наступит период, когда она будет сама себе хозяйка.
Брансон, взявший на заметку, что Гейл выходит через парадный вход, торчал неподалеку, делая два дела разом: ждал девушку и – с пятью косыми в кармане – Париса, который, как полагал, зная его, Брансон, мог прийти за деньгами, а мог и не прийти. С той точки, в которой зависал Брансон, оказалось удобно наблюдать за чередой лохов – банкротов во всех значениях этого слова, – забегавших в "Плазу" и вскоре вылетавших обратно еще большими банкротами. Время от времени в казино наведывался какой-нибудь пижон. Брансон считал, что все это гуляки со Стрипа, которые приходят сюда полюбопытствовать, как бедняки спускают деньги, или топают к видеопокеру в баре, чтобы снять проститутку, обслуживающую по низким ценам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27