Вторых он часто провоцировал, зная, что почти все они принимают его канал — и они высказывали свое мнение.
В студии он вывел интервью на экран. Интересно, она всегда такая или просто испробовала на нем собственные штучки? Если так, то для чего?
Впрочем, не важно. Главное, что он напал на нечто горячее.
Если к завтрашнему дню люди в транстубе не будут говорить об «Ух Ты имени Л'Ранджи» и о том, как рифтеры измывались над Дулу, пора завязывать с новостями и отправляться разрабатывать астероиды.
Но он пока не собирался закупать оборудование для горных работ.
* * *
Иксван извлек свое длинное тело из кабинки с общественным пультом и встал в очередь на транстуб, размышляя над тем, что узнал о Монтрозе. Как он сразу заподозрил после интервью, этот человек действительно связан с Панархом, которому служит в качестве повара и домашнего врача, а возможно, и доверенного лица, — но удивительнее всего то, что он рифтер из бывших Дулу, как и его корабельный товарищ Кендриан.
Подошла капсула, выпустив наружу кучу потных пассажиров. Вокат умудрился втиснуться внутрь, но сесть было негде. В процессе долгих компьютерных изысканий его поразил еще один факт. Несмотря на скудность данных о Монтрозе в местной сети, что могло объясняться его приближенностью к Панарху, Иксван получил к ним доступ на самом верхнем, общедоступном уровне. Это озадачивало.
Неужели ему нравится, когда его осаждают искатели мест? Или его не трогают, поскольку он рифтер? Это совпало бы с тенденцией одного из каналов новостей, которую раскопал Иксван. Из рифтеров делают чудовищ, и фокусом этого, похоже, становится Кендриан. Иксвана интересовало, кто стоит за этим. Но кто бы то ни был, действуют они умно. Панарх, если он действительно хочет помочь Кендриану, бессилен против атаки на таком уровне, ведь она направлена также и против него.
Иксван потряс головой. Тут нужно посидеть как следует за личным пультом, которому можно доверять, заручившись помощью хотя бы среднего программиста — иначе в политических хитросплетениях Ареса не разобраться. Случай обещает быть трудным, если его в самом деле пригласили защищать Кендриана — а в этом вокат теперь был почти уверен.
Капсула замедлила ход и остановилась с легким скребущим звуком, указывающим на износ и недостаток техобслуживания. Прокладывая дорогу среди лезущих внутрь, пассажиров, Иксван засомневался. Он, наверное, вышел не на той остановке.
В компьютере указывалось, что у Монтроза есть клиника, и вокат полагал, что личный врач Панарха держит фешенебельное заведение для Дулу высшего круга. Но никто бы не стал устраивать клинику такого рода в этом жалком туннеле с исписанными стенами, где вонь дезинфицирующих средств борется с запахом нечистот.
Однако босуэлл привел его именно сюда. Иксван отошел в сторону под натиском толпы, напирающей сзади. Что это — сознательная дезинформация? Завуалированное оскорбление? Или Монтроз потворствует извращенным вкусам молодых Дулу, которые любят таскаться по трущобам и нуждаются в анонимном лечении?
Капсула ушла, и это решило дело. Иксван прошел мимо бедно одетых мужчин и женщин, ожидающих на скамейках около клиники, и открыл дверь. Шум и запахи ударили в него волной — на миг ему показалось, что он опять на Рейде. Только присутствие вооруженного охранника, человека его возраста, по виду отставного десантника, нарушало впечатление. Все предположения Иксвана насчет Монтроза рухнули, и он раскаялся в своей предубежденности. Неужели Рейд так подействовал на него, что он забыл о справедливости? Однако ведь это Монтроз выдернул его с Рейда, не дав довести дела до конца.
Иксван назвал себя регистратору, толстячку с гладким безмятежным лицом и мирным характером, которого, казалось, никакой хаос не в силах поколебать. Тот на миг задумался и сказал с улыбкой:
— Пройдите, пожалуйста, в эту дверь и подождите во второй комнате справа. Он сейчас будет.
Охранник открыл Иксвану дверь, которая сразу защелкнулась позади, и вокат прошел во врачебный кабинет. Обстановка была самая скудная: пульт, приподнятая над полом платформа, единственный высокий стул и небольшой письменный стол с ликвидатором рядом. На столе стоял металлический контейнер с блестящими медицинскими инструментами. Иксван отвел глаза к единственной картине, нарушающей розовую голизну обшарпанных дипластовых стен. Голография представляла буколический пейзаж — перистые деревья под зеленым небом с пышными облаками.
Дверь открылась, и вокат оглянулся. Несмотря на портрет в компьютере, внешность вошедшего поразила его. Иксван возвышался над Монтрозом чуть ли не на двадцать сантиметров, но тот был намного массивнее и удивительно некрасив. Лицо его носило утомленно-сочувственное выражение.
— Спасибо, что пришли так быстро, гностор Иксван. — Он указал на стул. — Садитесь, пожалуйста. Так нам обоим будет удобнее. — Сам он с искренней, по всей видимости, улыбкой взгромоздился на стол для осмотра, и чувство диссонанса в Иксване возросло. Так быстро? Очень похоже на изощренную дулусскую издевку, но возможно ли это?
Рифтер посмотрел на него более пристально.
— Вы хорошо себя чувствуете? Не посмотреть ли вас заодно?
— Все в порядке. Просто ваши слова не слишком совмещаются с тем, как вы со мной поступили.
— Поступил с вами? — искренне удивился Монтроз.
— Вызвали меня с Рейда, не оставив мне выбора. Возможно, вы сделали это с самыми благими намерениями — но зачем?
Монтроз после долгого молчания включил свой босуэлл и сказал:
— Расскажите-ка мне все по порядку, хорошо?
Иксван начал свой рассказ, и лицо врача посуровело. Воката проняла дрожь — теперь эти грубые черты могли сойти за аллегорический образ правосудия. Имиджер бы сюда — портреты были страстью Иксвана.
— Вы хотите, чтобы я защищал Кендриана? — спросил он, когда закончил.
Монтроз вздрогнул, услышав этот вопрос, и выключил босуэлл. Этот было разумно, если учесть, кого он представлял. Никто из них не упомянет имени Панарха.
— Да.
— В таком случае я, предполагая, что вы говорите не только от своего имени, требую справедливости для Рейда и для преступников, которые им управляют, включая полную свободу информации.
Монтроз взглянул на картину и улыбнулся угрюмо, с выражением застарелой боли.
— Как вы, возможно, знаете, я с Тимбервелла. И тоже питаю страсть к справедливости. Все будет, как вы просите.
Иксван различил в его словах многослойный подтекст. Тимбервелл, Шривашти. В результате своего краткого компьютерного сеанса вокат лишь в общих чертах узнал о событиях, случившихся перед пришествием Панарха к власти. Бывший Архон Тимбервелла находился в центре этого водоворота.
Иксван склонил голову в знак благодарности.
— Тогда мне пора приниматься за дело. — Он пихнул ногой саквояж на полу. — Полагаю, вы меня где-нибудь устроите?
— Вы будете жить в Колпаке, — с извиняющейся интонацией сказал Монтроз. — Ваше появление в онейле на этой последней стадии слишком бросалось бы в глаза. — Он скорчил гримасу. — Телос, как же я ненавижу эти дулусские выкрутасы!
Иксван поднял бровь — Монтроз начинал очень ему нравиться.
— Дулусские?
— Я больше не Дулу — я рифтер. И Дулу тоже бывают разные, провались они совсем — пониже рангом и повыше. Ладно, не время сейчас об этом. — Он с неожиданной легкостью соскочил с платформы. — У меня очередь, которая ежеминутно растет, а у вас клиент в отчаянном положении. Парня надо приободрить немного. Все детали вы найдете в своей почте, когда придете к себе, — адрес вот здесь, на пульте.
Они обменялись рукопожатием на поллойский манер, и врач ушел. Иксван, посмотрев ему вслед, взял саквояж. Это становилось интересным.
10

АРЕС
Ивард послал аэрокар вниз. Холодный ветер ударил в лицо. Оглянувшись, он увидел позади похожую на улыбку гряду облаков, сформированную кривизной онейла, — их верхушки загибались против вращения в свете рассеивателей высоко над головой.
Он вышел из пике и посадил машину в нескольких метрах от высокого, худого человека. В онейле было «раннее утро».
— Что, Рыжик? — прищурился тот. — Не закончил еще? Дождь сейчас пойдет.
Мне кажется, один из ламбов болен. Он плохо пахнет.
Мужчина кивнул и отдернул рукав, открыв босуэлл. Ивард не стал ждать, что будет дальше. За тот короткий срок, что он проработал на ферме, весь ее персонал научился доверять его носу.
Никакого движения поблизости не было, и Ивард гнал аэрокар, пока глаза не заслезились. Ему нравилась эта работа — он следил за здоровьем разных животных и ему разрешили пользоваться для этого аэрокаром. Все увеселительные полеты отменены — воздушным транспортом пользуются только безопасность, техобслуживание да еще ферма, остальным это разрешается лишь от случая к случаю.
Загнав машину в ангар, он проверил ее, поставил на подзарядку, отдал свой опознавательный значок и отметился на выходе. Несколько других работников весело помахали ему,
У проходной к нему подошел человек. Что это репортер, Ивард понял по айне на лбу еще до того, как тот представился.
— Ник Корморан, Арес-25.
— Я уже сказал одному, что ничего говорить не стану, — заявил Ивард, но репортер не отставал. Ускорив шаг в надежде отвязаться, Ивард увидел, как кар ветеринара направился к голым холмам, где бродило огромное стадо ламбов. Вийя предупредила его, что новости хотят настроить людей против рифтеров, чтобы Локри уж наверняка осудили. Он не собирается помогать им в этом. Но он не удивился, когда репортер сообщил ему, что Марим от разговора не отказалась.
Ивард нарочно задержался на работе подольше, чтобы насладиться полагающимся по графику ливнем. Дождь в конце концов и пресек вопросы репортера — тот бросился к ближайшей остановке транстуба, а Ивард помчался дальше, замедлив бег, когда первые капли начали шлепаться наземь. Запахло влажной землей и зеленью — это кружило голову больше, чем глюкодым.
Ивард теперь научился втягивать в себя запахи бесшумно. Он бежал, сортируя те, что шли к нему сверху, и думал, что будет делать днем. Сейчас он был счастлив. Работа, на которую его назначили, оказалась просто захватывающей, до недавних пор он не задумывался о том, как тонко сбалансирована экосистема онейла. Почти вся фауна здесь разгуливает на свободе. Животные, которые привозятся на кораблях и могут нарушать экологию, содержатся в специально спроектированных загонах, где пространство использовано с умом и живность не чувствует, что сидит в клетке.
Только те, которым показан диаметрально противоположный климат, живут «под землей», в огромных герметических биомах, где тщательно воспроизводятся условия их родной среды.
Дождь был в разгаре, когда энергия Иварда пошла на убыль, но он лишь слегка сбавил ход, сосредоточившись на дыхании.
Потом он перешел на ровный шаг и погрузился в себя, поэтому чуть не упал, когда ему в лицо ударил внезапный порыв теплого, сухого и пряного воздуха. Он обернулся, приняв оборонительную позицию, и тут же засмеялся.
— Тате Кага!
— Здорово, Яичко, — приветствовал его древний нуллер, крутанув свой пузырь. — Не надо останавливаться.
Ивард кивнул и медленной трусцой двинулся дальше. Пузырь плыл рядом с ним.
— Забыл старых друзей, так, что ли?
— Нет. — Ивард энергично потряс головой. — Просто я теперь работаю, а по утрам Жаим учит меня уланщу... — Он помолчал, скорчил гримасу и выпалил:
— Еще я встречался кое с кем, но теперь у меня эти часы освободились.
Морщинистое лицо расплылось в сочувственной ухмылке, и Тате Кага перевернулся вниз головой.
— И твое сердце где-то там, Яичко? — Он ткнул узловатым пальцем вниз.
Ивард подавил стон. Мало ему того, что Вийя читает его мысли. Намеренно она этого не делала, но самые сильные его эмоции невольно отражались в его снах, которые через связь с эйя и келли передавались Вийе.
Тате Кага не претендовал на какие-либо сверхчувственные способности, но Ивард подозревал, что старик догадывается о происходящем. Паренек почувствовал острое сожаление при мысли об Эми, хорошенькой девочке-Дулу, которая на вечере, устроенном Тате Кагой, предпочла его, рифтера, мальчишкам своего круга.
— Что они за люди, эти Дулу? — вырвалось у него. — Я ведь Эми нравился — а потом вдруг раз, и от ворот поворот. Мы остались друзьями и все такое, но я ее больше не интересую. Я чую разницу носом.
— Теперь она спит с другой игрушкой?
— Нашла себе какого-то мичмана с «Астреи». Поглядеть — так ничего в нем нет, кроме гонора, а она от него уже три дня не отходит.
— «Астрея», — проскрипел нуллер. — Прибыла, покрытая почетными ранами. Аура героизма многих привлекает.
Ивард хотел было сказать, что всякий, кто служит на большом крейсере, принимает очень небольшое участие в боевых действиях, но потом вспомнил «Грозного» у Геенны и «Кориона». Вспомнил он также, что Эми проявила к нему интерес, лишь тогда, когда эйя и келли выделили его из толпы, и его бросило в краску. Притом это был вечер Тате Каги, и нуллер, наверно, тоже это заметил.
И знает, что Ивард привлек Эми точно тем же.
— Паскудство какое, — пробурчал парень.
Тате Кага засмеялся, но почему-то это было совсем не обидно.
— Ты должен усвоить, Яичко, что почти все Дулу меняют партнеров столь же легко, как одежду.
— Сестра говорила мне, что никакой любви нет. Наверно, она имела в виду Дулу, потому что у рифтеров любовь встречается. — Он не смог признаться в том, какое сильное чувство питал к своей первой женщине, Марим, — он ведь давно уже понял, что ей нужна была только его доля артелионских сокровищ. И он не чувствовал себя вправе упоминать о Вийе и Маркхеме или о Жаиме и Рет Сильвернайф.
— Да, некоторым Дулу эта эмоция неведома. Женятся они из политических и экономических соображений, а спят с кем попало, но даже партнеров иногда выбирают по светским или политическим мотивам.
Ивард, несмотря на дождь, уловил резкий запах — не такой, как любимые нуллером осенние ароматы. «Он меня предостерегает», — подумал парень, бессознательно ускорив темп, да только поздно уже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61