Последним усилием священник выбрался из толпы, миновал ворота и побежал по Южной дороге.В нескольких сотнях ярдов от города он наткнулся на отряд солдат Ивора, которые, стоя на середине дороги, встревоженно прислушивались к звукам битвы, доносившимся из Суздаля.— Что там происходит, поп? — спросил его воин в доспехах.— Люди Ивора предали вашего владыку, — прохрипел Касмар. — Они попытались убить его, и крестьяне стали сражаться с ними.— За Ивора! — воскликнул стражник, и солдаты бегом устремились в город.Касмар же помчался дальше. В голове его гудело, легкие полыхали огнем. Его сапоги из тонкой замши совсем не защищали от холода, и каждый раз, когда его нога проваливалась в снег, ему казалось, что он бежит по раскаленным углям.Священник бежал и бежал, но его силы были на исходе, он чувствовал, что сейчас потеряет сознание. Касмар отчаянно молил Кесуса дать ему сил, чтобы продолжить бег, и вдруг у него в голове все прояснилось. Шатаясь от усталости, он все же двигался вперед, невзирая на непрерывный снегопад.
— Голосование должно уже было закончиться, — заметил Эмил, вставая, чтобы выглянуть из окна.Погруженный в раздумья Эндрю ограничился утвердительным кивком.— На дворе погода совсем как дома, — произнесла Кэтлин, присоединяясь к доктору. — Я так любила ночи вроде этой, когда была ребенком, — шумный город медленно покрывается белым одеялом.Отойдя от Эмила, девушка подошла к Эндрю.— Я думаю, что так будет лучше всего, Эндрю, — ласково обратилась она к полковнику. — Может, нам еще удастся найти тихое место, где не придется воевать. Мне кажется, мы были на войне так долго, что уже забыли, что такое мир.Кэтлин нежно прикоснулась к его руке. Эндрю удивленно поднял голову, и их взгляды встретились. Так вот в чем дело, осенило его. Она избегала меня, потому что я солдат, я убиваю и постоянно могу быть убитым… и я избегал ее по этой же причине.Эндрю взял ее за руку и улыбнулся.— Дежурный сержант, дежурный сержант! — глухо прозвучал из-за двери чей-то голос.Эндрю сорвался со стула и бросился наружу. На улице он увидел отряд своих солдат, которые шли ему навстречу, неся какого-то человека.К своему изумлению, в этом безжизненном теле Эндрю узнал Касмара.— Заносите его в мой дом!Следуя за Эндрю, солдаты вошли в хижину и положили священника на стол.Касмар открыл глаза и воспаленным взглядом обвел комнату.— В городе бунт, — просипел он, безуспешно пытаясь сесть.— Как ты попал сюда? — спросил Эндрю, видя, что его плащ покрыт пятнами крови, а легкие сапоги чуть не примерзли к ногам.— Я убежал из города. Мне удалось обмануть стражу, и они меня пропустили. В городе бунт, — прокричал Касмар. — Бояре планировали напасть на вас сегодня ночью под прикрытием снега, пока вы спите. Крестьяне восстали, их возглавляет Калинка. Солдаты сошли с ума — они убивают всех: мужчин, женщин, детей, тех, кто сражается, и тех, кто не сражается. Они убьют всех, всех!— Его слова могут быть ловушкой, чтобы выманить нас, — пробурчал возникший в дверном проеме Ганс.— Пожалуйста, поверьте мне. — простонал священник. — Я видел Калинку незадолго перед началом боя — я пришел к нему, потому что больше не служу Раснару.Эндрю пристально смотрел на Касмара, не зная, можно ли ему верить.— Как умер Он, чтобы людей спасти, пусть мы умрем, чтоб их освободить, — прошептал Суздалец, глядя ему прямо в глаза.— Где ты это услышал? — поразился Эндрю. Этих слов он никак не ожидал.— Калинка сказал мне, что этой молитве его научил Готорн, его новый сын.— Он говорит правду, — воскликнул Эндрю. — Конечно, Готорн не мог удержаться, чтобы не научить Калина этой песне. Эх, Калин, дурило крестьянское. Говорил же я ему, чтобы он этого не делал!— Они пропадут без твоей помощи, — взмолился Касмар. — Раснар хочет разрушить Суздаль, чтобы Ивор лишился власти.— Ганс, собирай всех по боевой тревоге. Какая рота сейчас голосует?— Восьмая, сэр.— Пусть они займут посты на стене. Всем остальным выстроиться на площади через пять минут. Выполнять!
— Останови это, — заорал Ивор, врываясь в собор. — Они же убивают всех, виновных и невиновных!Раснар отвернулся от алтаря и улыбнулся:— Замечательно, просто великолепно. Пусть все умрут — Перм на том свете разберется, кто виноват, а кто нет.Выхватив меч, боярин ринулся к алтарю. Вдруг на хорах послышался звук спускаемой тетивы, и сын Ивора повалился на пол со стрелой в груди.Ивор, окаменев, не мог отвести взгляда от безжизненного тела Андрея.Его стража, подняв щиты, обступила кольцом своего боярина, защищая его от града стрел, сыпавшихся сверху.— Мой владыка, это люди Михаила! Мы погибнем здесь!Дружинники поволокли упирающегося и рычащего от ярости Ивора прочь из западни.
— Я знаю, что вы проголосовали и следует подсчитать бюллетени. Я рассказал вам, что происходит в Суздале, — обратился к полку Эндрю, показывая на север, где, несмотря на метель, можно было увидеть разгорающееся зарево пожаров. — Город горит. Тысячи крестьян сейчас погибают. Погибают в бою с боярами, мечтая сразиться с тугарами и завоевать свободу. Я вступил в Потомакскую армию для того, чтобы бороться за прекращение рабства, и эта война не кончилась, она идет здесь и сейчас. Я отправляюсь в Суздаль, с вами или без вас. Но если вы пойдете со мной, мы останемся в этой войне до самого конца. Решайте свою судьбу, Тридцать пятый и Сорок четвертая! Солдаты отозвались воинственным ревом, их гневные крики заглушили вой ледяного ветра.— Через десять минут строимся в каре; выдать всем полный боекомплект, по восемьдесят патронов на человека. О’Дональд, захватите одну из своих пушек. Восьмой роте и морякам Кромвеля оставаться здесь, охранять лагерь. Давайте, ребята, пошевеливайтесь!
— Мы окружены! Дружинники прорвались к восточной стене, — прокричал Борис, вбегая в здание кожевенного склада, которое стало уже третьим их командным пунктом за эту ночь.Калинка поднял взгляд от грубой карты города, лежащей пред ним на столе, и мрачно покачал головой.Из-за всей этой резни, виновником которой он себя считал, ему казалось, что за половину ночи он постарел лет на двадцать.В глубине души Калинка понимал, что большинство горожан не стали бы драться. Он знал также, что все это было как нельзя на руку Раснару, так как солдаты из других городов, особенно головорезы Михаила, будут убивать всех без разбора, и после этого за оружие от отчаяния возьмутся даже те Суздальцы, которые были против бунта.Но он не мог и представить, насколько ужасной окажется действительность. Дважды ему приходилось менять место штаба, и он видел улицы города, покрытые телами мертвых и умирающих. Это он был во всем виноват, наслушался болтовни янки! Неужели его мечты были всего лишь бредом сумасшедшего?О, как великолепно звучали эти слова: свобода, независимость, равенство. Но они никогда не говорили ему о крови и убийстве, пожарах и смерти.Он поверил им, и теперь ему предстояло умереть.Шум битвы становился все ближе. Калинка обвел взглядом своих товарищей и грустно улыбнулся.— Если мышка кусает кошку, пусть не удивляется, если та тоже попробует ее на зуб, — заметил он и, зажав в руке кинжал, бросился к двери, рассчитывая заколоть хотя бы кого-нибудь из знати, прежде чем его изрубят на куски.
— Всем командирам рот выйти из строя! — зычно скомандовал Эндрю, смотря на Суздаль сквозь полевой бинокль.«Боже мой», — подумал он, пораженно глядя на панораму всеобщего безумия. Метель вдруг прекратилась, снежный занавес исчез, и в четверти мили от себя они увидели агонию города.Вокруг дворца Ивора полыхало пламя, ветер доносил до них треск горящих бревен и вопли тысяч людей.Эндрю посмотрел назад и испытал чувство гордости. Его солдаты бежали всю дорогу от Форт-Линкольна до Суздаля, и почти никто не отстал, все хотели успеть вовремя.Запыхавшись от бега, офицеры сгрудились вокруг лошади Эндрю.— Нам предстоит расколоть крепкий орешек, господа, — спокойно произнес Эндрю, вновь поднимая к глазам бинокль. — У наших парней нет навыков городского боя, так что мы с вами поступим вот как. Нельзя допустить дробления на небольшие отряды, к тому же в городе я не смогу контролировать ход боя так, как в открытом поле. Мы будем наступать колонной по четыре — так же, как мы построены сейчас. Роты с первой по четвертую пойдут вместе со мной прямо к Главной площади. Пятой, шестой и седьмой ротами будет командовать Майна. Я хочу, чтобы за воротами вы повернули направо, заняли бы стены и пробивались к Главной дороге, которая пересекает город с востока на запад. После этого двигайтесь по этой дороге. Десятая и одиннадцатая роты остаются в резерве у ворот. О’Дональд, выкатывай свою пушку. Сначала расчистишь зону у ворот, затем будешь помогать нам в битве на площади. И еще: скажите ребятам, чтобы не палили во всех подряд. Я понимаю, что будут случайные жертвы среди крестьян — этого не избежать. Но, Бога ради, скажите солдатам, чтобы они все-таки старались смотреть, в кого стреляют.— Мы не будем контролировать Северные и Восточные ворота? — спросил Флетчер.— Нет. Я оставляю им возможность отступления. Если нам удастся разгромить их, им придется уйти. Надеюсь, мы вызовем у них панику, и они побегут. Дело будет жарким, так что будьте осторожны. Если начнет чересчур сильно припекать, отходите к Южным воротам. Понятно?Все утвердительно кивнули.— Артиллерия, вперед! — возбужденно воскликнул О’Дональд. — Ну что, господа, начинается!Нахлестывая лошадей, канониры понеслись к городу, и солдаты расступились, давая им проехать.— Поднять боевое знамя!По спине Эндрю пробежал холодок, когда из рядов выступили знаменосцы. За их спинами лязгнули пятьсот штыков, и пятьсот шомполов вбили пятьсот зарядов в пятьсот стволов. Ружья взлетели на плечи суровых солдат, и все замерли в ожидании.Эндрю спрыгнул с лошади и, вытащив из ножен саблю, вышел на середину дороги. Не оборачиваясь, он поднял саблю вверх и указал ею на город:— Тридцать пятый Мэнский, бегом марш! Набирая скорость, они неслись по склону холма вниз к городу. О’Дональд, ревя от восторга, пришпоривал своего коня. Его артиллеристы отчаянно пытались справиться со своей пушкой, которая высоко подпрыгивала на каждом ухабе. Никогда еще ирландцу не доводилось испытывать такой радости — скакать впереди наступающей пехоты.Ворота города были распахнуты. О’Дональд несся мимо истуканов вдоль дороги и был уже совсем близко от Суздаля. Перепуганные беженцы, попадавшиеся ему на пути, в ужасе разбегались во все стороны, словно завидев привидение.Вдруг послышался встревоженный крик, и рядом с ним просвистела стрела.— Орудие, к бою!С навыком, приобретенным после долгих лет практики, артиллеристы резко свернули с дороги, и передок вместе с орудием зарылся в снег. Лошади еще не успели остановиться, а канониры уже стащили пушку с передка и направили ее ствол прямо на ворота.— Сферический заряд, фитиль на одну секунду, — рявкнул О’Дональд, соскакивая с лошади и присоединяясь к своим людям.Заряжающий поднес к пушке три фунта пороху и снаряд, внутри которого было пятьдесят ружейных пуль.Рядом с ними начали втыкаться в снег стрелы. Заряжающий забил шомполом в жерло заряд.О’Дональд схватил запал и воткнул его в казенник.— Чуть-чуть левее. — Наводящий склонился над пушкой и изменил угол выстрела, следуя указаниям своего командира.— Стоп. Поберегись!«Наполеон» громыхнул и откатился назад. Мгновение спустя снаряд с ослепительной вспышкой разорвался прямо в створе ворот.В этот момент мимо артиллеристов с воинственными криками промчалось все их войско, возглавляемое Эндрю.Ему показалось, что он бредит, что его сознание выдает желаемое за действительное, пытаясь оттянуть неизбежный конец. С трудом превозмогая боль в раненной мечом руке, Калинка, тяжело дыша, прижался к стене.На секунду все застыли, так как тоже услышали этот гром, но тут же боярин с яростным криком вновь замахнулся на него мечом.Готорн был в первых рядах. Перепрыгивая через изувеченные тела, лежавшие в воротах, в отсветах пламени от горящего дворца Ивора он увидел, что дружинники в панике разбегаются от них прочь.«Боже милосердный, — взмолился юноша, — пусть они убегут, пусть они убегут».Он старался не смотреть на картину бойни, представшую его глазам. Улицы были завалены трупами: крестьяне, солдаты и знать — все без разбору лежали друг на друге. Они прошли пятьдесят, сто ярдов, не встречая сопротивления. Впереди были знамена и полковник Кин с непокрытой головой и высоко воздетым мечом. Он выглядел как ангел мщения, а рядом с ним вышагивал демон мщения, сержант Ганс.Неожиданно бегущие дружинники остановились, столкнувшись с отрядом своих товарищей, спешащих им на подмогу.Эндрю тоже остановился и посмотрел назад:— Рассредоточиться по ширине улицы!Будучи капралом, Готорн должен был следить за выполнением приказов и, следуя указаниям сержанта Барри, выстроил солдат в двойную шеренгу. Позади них так же построилась и вторая рота.— Передняя шеренга, целься… пли!— Задняя шеренга! — Винсент поднял ружье и направил его в сторону неприятеля. «Я не могу!» — с ужасом подумал он. Боже, неужели опять?— Целься! — Его рука перестала дрожать, и он навел мушку на боярина, который криками и воплями гнал своих солдат вперед.Не выдержав, Винсент закрыл глаза.— Пли!Его плечо заболело от отдачи.— Первая рота, шесть шагов вперед!Не опуская оружия, Винсент двинулся вперед.— Обе шеренги, целься, пли!— Вторая рота, шесть шагов вперед!Как автомат, он срывал бумажную оболочку с патронов, его лицо почернело от пороха. Ему казалось, что это сон, что он деталь какой-то дьявольской машины, штампующей трупы.Они медленно продвигались вперед по улице, перешагивая через раненых и убитых, а снег у них под ногами был розового цвета и оставлял пятна на форменных брюках.Впереди показалась Главная площадь.— Третья рота вперед, первая остается в резерве! — прорычал Эндрю.Наконец остановившись, Готорн посмотрел себе под ноги и в ужасе отпрянул. С мостовой на него смотрело окровавленное лицо Нахаткима, на котором навсегда застыла мягкая улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57