— Я займусь с ним, а ты иди и делай, что там женщины делают, собираясь в постельку.
Что женщины делают, собираясь в постельку с мужчиной? Она же не имеет об этом ни малейшего понятия! Спросить бы Либби, но у подруги сейчас более серьезные заботы, ведь ее муж еще не оправился от несчастья. Или выпить чего-нибудь крепкого, это успокоило бы нервы. Но увы, Трейси не употребляла алкоголя, и все, что было у нее в доме, — это завалявшаяся бутылка мятного ликера.
— Трейси, не надо, — сказал Корт, войдя в дом.
— Чего не надо? — Она не в силах была поднять глаз.
— Дергаться не надо. Мы не будем ставить никаких рекордов. И можем бросить это дело в любой момент.
Не получив ответа, он наклонился и прижал свои губы к ее губам. Нежный, как бархат, поцелуй будоражил кровь. Джош ухватил ее за волосы, болезненно возвращая к реальности.
— Ай!
Корт высвободил из ее прически крохотные пальчики.
— Это не операционная. От наших с тобой ошибок никто не умрет.
— Тебе легко говорить.
Она совсем потеряла голову. Может, зря все это и она потом пожалеет? А вдруг она снова в него влюбится — вместо того, чтобы просто утолить любопытство? Не влюбится. Вот не влюбится, и все!
Она же помнит, что он уедет.
Корт приподнял ее подбородок, и их взгляды встретились.
— Мне легко и доказать это. Прими ванну, почитай книгу. Я приду, как только уложу Джоша. Надеюсь, много времени это не займет.
Его глаза как огонь под пеплом! Колени слабеют, трудно дышать… Сколько у нее времени, чтобы подготовиться? Полчаса? Час?
Она кинулась в спальню, опустила жалюзи и принялась ходить из угла в угол. Простыни чистые? О, какая ерунда. А вот какую ночную рубашку надеть? Остановившись, она с ужасом воззрилась на свой комод. У нее нет ни одной приличной.
Тратиться на то, чего никто не видит, всегда казалось ей глупым, но чего бы она не дала сейчас за одну из тех зажигательных моделей, какие заказывала по каталогу Либби!
А что, если Корт разочаруется? Или она сама?
Этой ночи она ждала десять лет. Слишком большие надежды.
Не решаясь в таких растрепанных чувствах принимать решение насчет рубашки, она вытащила из комода коробку презервативов. Оставить на виду один пакетик или всю коробку? Выглядеть похотливой не хочется, но и равнодушной тоже.
Открыть эту коробку или она забегает вперед? Наконец она выбрала среднее: вскрыла коробку и оставила ее на столике у кровати.
Теперь душ. Схватив с кровати халат, Трейси кинулась в ванную. Закрепив волосы на макушке, шагнула в ванну, покоящуюся на звериных лапах, и открыла кран. Вода бежала по коже, точно сотня живых пальцев, и Трейси вспомнила слова Корта:
«Когда твои руки, скользкие от мыла, будут касаться твоего тела, знай: я хочу, чтобы это были мои руки».
Голова закружилась, и она выронила мыло. Наклонившись, чтобы поднять его, опрокинула огромную бутыль шампуня прямо себе на большой палец. Было так больно, что, сев на дно ванны и подогнув ноги, она стала потирать ушибленное место.
— Ай.., ай.., ай…
— Трейси? — После легкого стука дверь открылась. — С тобой все в порядке? — Сквозь прозрачную занавеску Корт смотрел прямо на нее.
Даже ради спасения собственной жизни Трейси не смогла бы сейчас сказать что-то связное.
— Трейси? Я слышал, как что-то упало. — Он отодвинул занавеску и выключил душ. — Ты цела?
Она смогла только кивнуть.
Оценив ее позу — плод во чреве матери, — опрокинутую бутылку и валяющееся у стока мыло, он опустился на колени рядом с ванной.
— Дай я посмотрю. — Он принялся разглядывать палец ноги. Осторожно ощупал. — Здесь больно?
Ты можешь согнуть его?
— Не очень. Да, могу. — Трейси удивило, с каким усилием она выдавила из себя эти простые слова.
И не из-за боли, которая уже утихала. Она безо всякого труда произносила целые речи перед полными аудиториями учеников или их родителей, но нагой перед Кортом… Голосовые связки отказывались служить.
— Просто ушиб, похоже, — заключил он. — Если тебе больно, мы можем…
— Нет. — Даже неприлично, такая спешка. Прокашлявшись, Трейси медленно выдохнула и постаралась вложить в свой ответ больше достоинства:
— Не хочу ждать.
— Ты уверена? — Тревога за нее, светившаяся до этого в его глазах, преобразилась в нечто другое.
Мрачное, темное, но вместе с тем пышущее жаром, от которого напрягся живот, а груди защипало.
Наверно, он расслышал «да», которое девушка прошептала в ответ, потому что наклонился вперед закрыть сток и потом снова включил воду.
Теплые водовороты вокруг ягодиц Трейси ласкали чувствительную, легко отзывающуюся на прикосновения кожу, внося еще большее смятение в душу. Корт подобрал валяющееся мыло и шагнул за бортик ванны.
— Корт? — Встревоженная, она попыталась повернуться, но он поймал ее за плечи. Мыльные ладони точно ударили ее электричеством.
— Расслабься. Ты всегда советуешь мне именно это.
Расслабиться? Когда его руки массируют ей плечи, шею, большие пальцы передвигаются вниз от позвонка к позвонку, трогают ребра, потом талию. Трейси вздрогнула.
— Холодно? — Он набрал в ладони теплую воду, и она заструилась по ее спине, отдельные струйки пробились вперед, к грудям.
— Как Джош? — словно защищаясь, хриплым голосом спросила Трейси.
— Заснул сразу, как выключился.
Корт возобновил массаж; ниже и ниже, пока не добрался до воды, облизывающей ее бедра. Боже мой! Каждый неровный вдох давался с трудом.
Чувства дразнила смесь запахов: мыло с ароматом корицы, лосьон Корта и едва различимый запах его зубной пасты.
— Не надо, — выдохнул Корт ей в ухо. Трейси не нужно было спрашивать, о чем он. Вся ее храбрость потребовалась, чтобы опустить руки. Пульс барабанным боем отдавался в ушах, пальцы ног сами собой подогнулись.
Он намылил ладони, но вместо того, чтобы коснуться груди, так алчущей этого прикосновения, провел ими по ее руке. Она и не подозревала, что внутренняя сторона руки выше локтя может так чутко отзываться на легкие, точно пух, касания.
Промежутки между пальцами Корт вымыл, точно обрисовывая ее кисть. Это медленное, несложное продвижение возбуждало невыносимо. Ногти поскребли ее ладонь, и у нее вырвался стон — или, может быть, она заскулила?
Сполоснув мыло, он перешел к другой руке.
Господи милосердный, если ее доводит до сумасшествия то, как Корт моет ей руки, что же будет дальше? Плотно зажмурившись, Трейси сконцентрировалась на своих ощущениях. Корт теперь дышал чаще. И наклонялся ближе. Выдохи задевали ее влажный затылок, покрывая кожу мурашками.
Облив ее другую руку водой, он отошел к противоположному концу ванны. Его взгляд обжигал ее всю: от розовых ногтей на пальцах ног до темно-рыжих кудряшек между бедрами; задержавшись на напряженных сосцах, скользнул дальше, на рдеющие щеки. Трейси боялась дышать. Его взгляд был страстен.
— Ты прекрасна, Трейси. — Под этим взглядом она действительно чувствовала себя прекрасной.
И желанной.
Скоро Корт будет принадлежать ей. Ее собственное желание, сильное до боли, идущее из самых глубин ее существа, не имело ничего общего со школьной влюбленностью, чувством легковесным и поверхностным. И это тревожило. Но когда скользкие от мыла пальцы занялись внутренней стороной ее ступни, все тревоги разлетелись, словно семена одуванчика. Внутри нее рождалось тепло. Невесомые перышки его касаний заигрывали с ее кожей пониже косточки, и пришлось закусить губу, чтобы не застонать. Корт принялся разминать икру ноги, провел дорожку под коленом и перешел выше.
Его ноготь задел колечки кудряшек у самой кожи, и мышцы невольно сократились. Трейси пискнула и закрыла глаза. Сколько может выдержать женщина?
Корт принялся за другую ногу: та же самая процедура. Глубокий массаж, невесомые поглаживания. Райское удовольствие. Сейчас она утонет в этих незнакомых ощущениях. Наконец он снова добрался до завитков вверху, но пропустил их и начал мыть ее живот. Горячие, скользкие руки двинулись наверх, заставив мышцы живота сократиться. Соски приподнялись, ожидая его прикосновения, но он заставлял ждать — нестерпимо долгие секунды, отсчитываемые ударами сердца.
— Трейси, взгляни на меня.
Она с трудом открыла неподъемные веки. И в награду руки образовали чашечки вокруг ее грудей, большие пальцы трогали бусины сосков. Чувствуя, будто самые кости расплавляются, она вскрикнула.
— Подходят в точности. Хорошо?
Он и понятия не имеет, до чего хорошо. Если бы он не держал ее, она бы соскользнула под воду.
Ее голова качнулась назад, на кран ванны, глаза опять закрывались.
— Да.
Жаркий выдох, овеявший щеку, едва успел предупредить ее — и рот оказался закрыт поцелуем, какого она не могла и вообразить себе, мечтая о нем под покровом ночи. Их языки переплелись, ласкали и дразнили, ловили и убегали. Запустив мокрые пальцы в шевелюру Корта, Трейси удерживала его голову. К таким поцелуям можно пристраститься.
Она стонала и изгибалась, стараясь коснуться его тела. Как хорошо. Он покусывал ее губы, потом его рука, поглаживая, двинулась вниз, к тому месту, которое больше всего нуждалось в нем.
Она застонала.
— Не торопись, — пробормотал Корт в ее губы, продолжая творить чудеса руками.
Разве могла она заранее приготовиться к этой интимности — часть его тела внутри нее, — к этому отчаянному желанию, побуждающему бесстыдно приподнимать бедра и шире раздвигать ноги.
Поцелуи стали легкими, и Корт поднял голову.
Есть ли на свете более сильное любовное зелье, чем голод в его глазах? Или напряжение, стянувшее черты лица? Корт хочет ее. Именно ее, самую безнадежную зубрилку школы. Девочку, выросшую рядом со свалкой.
— Пора споласкиваться. — Он встал, поднял ее.
Она едва держалась на ногах. Корт регулировал воду. Струи били по ее телу, затем прекратились.
Корт набросил на нее полотенце и подхватил на руки. Он нес ее в затемненную спальню, а она судорожно вцепилась в его плечи. Потом ее тело заскользило вниз по его туловищу: Корт ставил ее на ноги. Сорвав с постели покрывала, он вытащил из ее волос зажим и щелкнул выключателем. Комната наполнилась розовым сиянием. Корт окинул критическим взглядом кровать под кружевным балдахином:
— Девчачья постель.
— Я и есть девушка.
— Да-а-а. — Прозвучало скорее как ворчание зверя, чем как человеческая речь. Обещание греха в его глазах заставило ее сердце забиться в неровном ритме.
Ладони Трейси взмокли. Лежа в ванне, она не волновалась о том, как играть свою роль, потому что все было ясно: ее моют. Теперь другое. Что ей следует делать дальше? Она неуверенно положила ладонь на его грудь. Под ее рукой неистово билось сердце.
Корт потянул полотенце, которым она так старалась прикрыться, и оно свалилось на пол. Он взял ее лицо в обе ладони и поцеловал. С силой.
Неистово. Жадно. Как если бы не был в состоянии прожить еще минуту, не поглотив ее.
Уже кипевшая страсть Трейси выплеснулась через край. Она доверяла Корту и очень хотела испытать все до конца.
Его руки обхватили ее, плотно прижали к себе.
Нагое к нагому. Он запечатал ее губы своими, не давая вырваться стонам ее желания. Жесткие, как проволока, волосы на мужской груди раздражали ее груди. Между ее бедрами вклинилось чужое, мощное, увеличивая желание до нестерпимого.
Ахнув, она втянула в себя воздух из его легких. Ей нужно все его тело, ей нужно… Обвив это тело руками, она провела вниз по его спине, по плотным ягодицам.
— Не так быстро, Трейси.
— Не могу.
— Я и сам не могу. Ты действительно уверена, что хочешь этого?
— Абсолютно. — Мощь собственного желания удивила ее — и лишила сил.
Он подтолкнул ее назад, к кровати, так, что она села на край высоко лежащего матраса. Став между ее расставленных коленей, Корт принялся ловить горячим ртом ее сосок. Впиваясь пальцами в податливую кожу его плеч, она выгнулась назад и застонала.
Шипя сквозь зубы, Корт отстранился от нее.
Схватив коробку с презервативами, разорвал ее, достал пакетик и уронил коробку на пол. Вздрагивающей рукой поднес пакетик ко рту, вскрыл зубами.
Напряженно сглотнув, Трейси протянула руку.
Зрелой женщине положено делать это для своего мужчины — и для себя. Как каждый школьник, она упражнялась в правильном обращении с презервативом на уроках гигиены, но учебный банан мало был похож на горячее, твердое, вздрагивающее в ее руках. У нее не получалось. Положив сверху свою руку, он показал правильную технику, и они вместе разгладили тонкую резину.
Трейси двинулась в своем исследовании дальше, вниз, к мускулистым бедрам.
— Стой, — прохрипел он сквозь сжатые зубы и крепко зажал в своих руках ее запястья.
Что она сделала не так? Трейси поспешила глянуть ему в лицо, но его глаза были плотно закрыты, зубы оскалены, он со свистом втягивал сквозь них воздух.
Он переплел свои пальцы с ее пальцами и, припав к губам, наклонял ее назад, пока ее разгоряченное тело не погрузилось в прохладные простыни; сцепленные кисти рук обрамляли ее голову.
Он проник внутрь на дюйм, на два — и застонал, уткнувшись в ее шею. Ей хотелось большего, так отчаянно хотелось, что каждая мышца ее тела дрожала в напряжении. Поставив ступни на бортики кровати, она приподняла бедра, чтобы забрать его глубже. Он ругнулся и отодвинулся от нее.
— Посмотри на меня, Трейси. — Его голодный взгляд прижимал ее к матрасу с той же силой, что и его тело. — Вдохни, — выдавил он из себя.
Пока он не сказал этого, она не осознавала, что задерживает дыхание.
— Теперь выдохни.
И, когда она сделала так, он ворвался внутрь сквозь преграду ее невинности, погрузившись полностью одним плавным и быстрым движением. Короткая вспышка боли удивила ее, но быстро угасла.
Его грудь вздымалась, прижимая ее.
— Дыши, Трейси.
— Не.., могу, — с трудом выдохнула она. Он наполнял ее так, что не оставалось места ни на что на воздух тоже.
— Больно?
Больно ли? О нет. Она с трудом приподняла тяжелые веки, посмотрела в глаза партнеру.
— Нет. Удивительно.
— Не смотри на меня так, или я не удержусь.
Она улыбнулась. Глупости, не ей сводить мужчин с ума единственным взглядом. Но, может быть, с Кортом у нее будет по-другому?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16