https://wodolei.ru/catalog/dushevie_poddony/120x80cm/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Впрочем, я сам не собираюсь задерживаться во дворце. Как видите, я даже начал упаковывать вещи. Что же касается дальнейшей судьбы коллекции, то можете за нее не беспокоиться – в ближайшее время я найду человека себе на замену. Уверен, вы будете довольны…
Изабелла поднялась с пола вслед за Ником.
– Вы останетесь в замке, Ник, – самым решительным тоном, на который только была способна, произнесла она. – Никто не собирается сажать вас в острог или запирать. Я никогда вас не выдам. – И неожиданно для себя самой добавила: – Потому что люблю вас. Люблю всем сердцем. И готова на все, чтобы вам помочь.
– Я родился в 1163 году, ваше высочество, – глядя прямо ей в глаза, произнес Ник. – Думаю, для вас не составит труда сосчитать, сколько мне сейчас лет. Боюсь, на свете нет такой любви, которая могла бы справиться с подобным биографическим фактом, как бы сильно я о том ни мечтал.
Какое-то время Изабелла в полном смятении смотрела на него.
– Я не ослышалась, Ник? Вы сказали – в 1163?
– Один, один, шесть, три – так вам понятнее, принцесса? – В его голосе прозвучал вызов. – Вас удивляли мои знания по истории королевства? То, что я владею мечом, как средневековый рыцарь, и точно знаю, сколько дней требовалось монаху для переписки одной книги? Так вот, принцесса, эти знания я почерпнул не из лекций по истории, а из жизни, из той очень долгой жизни, которую я прожил.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
– Но это значит, что ты прожил почти тысячу лет! Как такое возможно? – Она просто не могла поверить.
– Скажи еще, что я сумасшедший! Если даже ты мне не веришь, то кто тогда поверит! – Он подошел к столу, схватил пузырек с аспирином и повертел им у нее перед глазами. – Помнится, однажды я уже говорил тебе, что в молодости перенес тяжелое сотрясение мозга и с тех пор мучаюсь сильнейшими головными болями. Так вот головой я ударился зимой 1190 года, когда упал с лошади, поскользнувшейся на обледенелом пригорке недалеко от итальянской границы. Я потерял сознание и несколько дней провалялся в овраге, пока меня не подобрали и не выходили местные крестьяне. Если бы не вступившее к тому времени в действие проклятие, я бы вряд ли выжил. В любом случае я не могу просто прийти к врачу и сказать, что мучаюсь головными болями с 1190 года, поэтому мне и приходится глотать таблетки в таких количествах, как если бы они были из шоколада. Но я страдаю от приступов головной боли, а не галлюцинаций. Хотя, будь у меня выбор, я предпочел бы сумасшествие бессмертию.
– О каком проклятии ты говоришь? – Изабелла с трудом понимала, о чем говорит Ник. – Ты хочешь сказать, что не можешь состариться, что обречен на бессмертие из-за того, что тебя кто-то проклял?
– Теперь ты понимаешь, почему я так старательно избегаю любых контактов с окружающим миром? Меньше всего мне бы хотелось, чтобы люди воспринимали меня как какого-нибудь помешанного чудака, ожидающего прилета марсиан.
– Прошу тебя, расскажи мне обо всем по порядку, от начала и до конца, иначе мне вряд ли удастся разобраться в этой истории. Возможно, узнав твою историю целиком, я быстрее смогу ее принять. В одном ты можешь не сомневаться: никто ни слова не услышит от меня о том, что с тобой произошло, или не сойти мне живой с этого места.
– Такими словами не бросаются, принцесса, – сурово одернул он.
– Ты кому-нибудь уже говорил, что был проклят, Ник? – Взяв его за руку, Изабелла сплела их пальцы.
– Да, пару раз. – Ник поднес ее руку к губам и поцеловал. – Но только моя жена знала обо всем с самого начала. И ей пришлось дорого заплатить за это знание.
– У тебя была жена? – протянула Изабелла, чувствуя, как ее охватывает ревность к женщине, которая уже много столетий была мертва. – Как ее звали?
– Какое это имеет значение? – пожав плечами, возразил он, но за видимым равнодушием угадывалась затаенная боль.
– Я должна знать, – еле слышно проговорила она, прижимаясь к нему.
– Почему?
– Потому что ты был единственным человеком, угадавшим мое одиночество. Теперь я знаю, что только очень одинокий человек может распознать чужое одиночество.
Словно плотину прорвало внутри него, он заговорил, сначала сбивчиво, затем, видя, с каким жадным вниманием слушает принцесса, увереннее, спокойнее. Несколько часов подряд Ник рассказывал о том, что с ним произошло; что до встречи с Руфиной никогда не верил в колдуний, считая их сказочными персонажами. И только со временем, видя, как стареет жена, заподозрил что-то неладное. Сомнения Изабеллы рассеялись, как только она услышала о том, что случилось холодным ноябрьским днем 1190 года недалеко от западных границ Сан-Римини с Доминико из Балазио, и о его дальнейших мытарствах. К тому же все, о чем говорил Ник, удивительным образом переплеталось с его поведением, прежде казавшимся ей странным. Уверенность, с которой он ориентировался во внутренних помещениях дворца, замечание, сделанное по поводу двери, висевшей когда-то в арке рядом с хранилищем, исключительное владение историческим материалом, даже шрамы на теле – всему этому наконец нашлось логичное объяснение. Удивляло другое. Как ему вообще удалось дожить до двадцати семи лет, чтобы быть проклятым в этом преклонном по тем временам возрасте? Однако больше всего Изабеллу поразило то, что после стольких лет борьбы, после всех пережитых испытаний этот мужчина все-таки сдался, признав свое бессилие перед произнесенными много веков назад словами разгневанной женщины.
– Не надо отчаиваться, Ник. – Они сидели на полу, держась за руки. – У тебя еще есть шанс отыскать здесь что-нибудь, что поможет избавиться от проклятия. А еще было бы неплохо посетить моего психоаналитика. Я знаю его много лет, ему можно довериться. Он в состоянии оказать тебе необходимую медицинскую помощь, чтобы ты наконец избавился от этих ужасных головных болей. Я не могу без слез смотреть, как ты мучаешься.
– Не знаю. – В голосе Ника звучало безразличие и усталость. – Никакой, даже самый классный психоаналитик не исправит того, что невинный человек принял из-за меня смерть. Да и риск слишком велик. Представь, что случится с вами, если кому-нибудь удастся узнать мою тайну? Даже если у кого-то появятся элементарные подозрения на мой счет, этого уже будет достаточно, чтобы копать дальше. А люди, которые занимаются подобными вещами, как правило, не успокаиваются, пока им в руки не попадает сенсационный материал. Когда же это случится, гарвардская история покажется тебе невинной шуткой по сравнению с тем, во что ты будешь вовлечена на этот раз.
– Мне нет никакого дела до того, во что я могу быть вовлечена на этот раз! – Изабелла чувствовала, что с ней вот-вот случится истерика. – Я просто не могу тебя отпустить. Как бы сильно я ни боялась того, что станут писать о нашей семье газеты, любовь к тебе перевешивает этот страх, ведь без тебя я не смогу жить полной жизнью.
– Именно этого я и боялся, – со странным спокойствием произнес Ник. – Однажды я уже видел, как моя жена отказалась от всего, о чем мечтала, считая себя обязанной оставаться рядом со мной до тех пор, пока я не найду способ избавиться от проклятия. Я просто не имею права подвергать тебя подобному испытанию. – Ник отвел с ее лица упавшую прядь волос. – Я слишком люблю тебя, Изабелла. Даже жену я не любил так сильно, поэтому хочу, чтобы ты жила полной жизнью и не отказывала себе в простых человеческих радостях. А я готов провести в одиночестве и следующую тысячу лет, только бы не видеть, как твою жизнь разрушают те же силы, которые когда-то разрушили жизнь моей жены.
– Но, Ник, ты должен остаться не только ради меня, ведь, пока ты здесь, у тебя еще есть шанс найти ключ к разгадке наложенного на тебя проклятия. Неужели ты не понимаешь, что…
– На вашем месте, сэр, я бы прислушалась к словам ее высочества. – Знакомый голос, неожиданно раздавшийся у них за спиной, заставил Ника вскочить на ноги.
– Энн?
Выражение ее лица говорило о том, что она успела узнать достаточно, чтобы представлять опасность для него и для Изабеллы.
– Я не собиралась подслушивать, сэр, это произошло случайно. И теперь я считаю, что вы должны остаться.
– Прошу вас забыть обо всем, что здесь услышали, Энн, – стараясь сохранять официальный тон, произнес Ник, одновременно поражаясь спокойствию, которое демонстрировала его секретарь. – Мы завтра же вылетаем в Бостон, как было запланировано ранее. И если те пятнадцать лет, которые вы проработали у меня, хоть что-то для вас значат, постарайтесь с уважением отнестись к моему решению. В любом случае оно не имеет никакого отношения к вам.
– Прошу прощения, сэр, но вы ошибаетесь. Оно касается меня так же, как и вас.
Прежде чем он успел открыть рот, его опередила Изабелла:
– Что вы хотите этим сказать, мисс Джонс?
– Если те пятнадцать лет, о которых вы говорили, имеют для вас хоть какое-то значение, сэр, – Энн продолжала смотреть только на своего шефа, – вы выслушаете все, что я скажу. И как только вы это сделаете, я уверена, вам уже не захочется никуда уезжать.
– Отлично, Энн. – Ник скрестил руки на груди. – Но вам все равно не удастся заставить меня изменить решение.
– Рассказывая принцессе Изабелле свою историю, вы упомянули о том, что, только жертвуя собой ради других, вы сможете разрушить проклятие. Это правда?
– Так мне сказала Руфина.
– До последнего времени вы были не способны на жертвы, сэр.
Слова, которых он никогда не позволял себе произносить в присутствии женщин, едва не сорвались с языка Ника. Ясно, что Энн не слышала и половины того, что он рассказал Изабелле о времени, проведенном в многочисленных приютах и госпиталях, где добровольно ухаживал за самыми тяжелыми больными. А сколько денег он пожертвовал различным благотворительным фондам… Если все это, по ее мнению, не жертвы, тогда что же?
– Все, что вы делали, сэр, вы делали исключительно ради себя. – Она словно читала его мысли. – Конечно, благодаря вашим стараниям многие люди получили необходимую помощь и поддержку, но вы старались не ради их блага, а чтобы разрушить проклятие. Вы ни на секунду не забывали о своей проблеме, чтобы по-настоящему проникнуться проблемами других.
Эти слова произвели на Ника странный эффект. Похоже, Руфина была права, когда обвиняла его в эгоизме. Долгие годы ему казалось, что на свете нет второго такого человека, который принес бы столько жертв на алтарь человечества, и вдруг выяснилось, что ни один из его поступков в действительности не расценивается как жертва.
– Вы сказали, что до последнего времени ему не удавалось по-настоящему жертвовать собой? – Голос Изабеллы вернул его к реальности. – Что изменилось с тех пор?
– Ник – правильнее сказать: Доминико – вернулся в Сан-Римини только для того, чтобы разрушить проклятие, ваше высочество. Он понимал, что идет на определенный риск, и все же приехал сюда. Однако стоило ему ближе познакомиться с вами, как королевская коллекция перестала быть единственной причиной, удерживающей его в Сан-Римини.
– Я просто хотел показать Изабелле, какой интересной может быть жизнь за пределами дворца. Она должна была понять, что ей необходимо попробовать все, чтобы потом не жалеть об упущенных возможностях. Ведь она ничем не заслужила той жизни, которую вынужден вести я. Здесь нет никакой жертвы. Я лишь делал то, что мне подсказывало сердце.
– Ты хотел этого для нее, а не для себя. – Энн смотрела на него, как взрослый человек на ребенка, порадовавшего его не по годам разумными суждениями. – А теперь ты хочешь покинуть Сан-Римини, чтобы не обрекать принцессу на ту же участь, которая когда-то постигла Колетту. Ты готов отказаться от последнего шанса избавиться от проклятия, бросить любимую и любящую тебя женщину, лишить себя возможности жить при королевском дворе, как всегда мечтал, – и все ради того, чтобы принцесса Изабелла была счастлива. Разве это не настоящая жертва? Когда ты отдаешь все ради другого, не получая ничего, кроме боли, взамен?
– Нет. – После поисков, длившихся веками, такое развитие событий казалось ему слишком простым, чтобы быть правдой. – Я уезжаю не потому, что хочу пожертвовать собой, а потому, что люблю ее…
– Твою жену звали Колеттой? – Вопрос Изабеллы прервал его на полуслове.
– Что?
– Колетта. – Ник с трудом различал ее слова, так тихо говорила Изабелла. – Энн назвала твою жену Колеттой, а ведь ты ни разу не упомянул ее имени, по крайней мере при мне.
Все смешалось у него в голове. Разве он не называл имени своей жены? Ник думал одно мгновение, прежде чем в его сознании все встало на свои места.
– Ты Руфина? – пересохшими губами прошептал он, пристально вглядываясь в Энн. Ее волосы, несмотря на пробивающуюся седину, все еще сохраняли натуральный рыжий цвет. Она выглядела старше Руфины и казалась намного спокойнее. Но нельзя было забывать о том, в каком возбужденном состоянии находилась Руфина, когда их дороги пересеклись в том лесу. – Ты Руфина, – уверенно повторил он. – Но как такое возможно?
– Странный вопрос для человека, прожившего почти тысячу лет. – Ее губы тронула ироничная улыбка. – Ты столько времени пытался найти ответ на вопрос, для решения которого хватило бы и одного дня. Достаточно было просто отпустить Колетту, разрешив ей жить своей жизнью, или сделать что-то еще, думая о других, а не о себе, и с проклятием было бы покончено.
– Значит, все это время ты была рядом? – Ник смотрел на Руфину расширенными от ужаса глазами и никак не мог осознать того, что он искал ее по всему свету, перерыв кучу книг, в то время как последние пятнадцать лет она находилась с ним рядом. – Мне жаль твоего Игнасио. Я так и не смог простить себе, что он пострадал по моей вине. Я бы многое отдал, чтобы все исправить.
– Знаю. – Руфина повернулась к Изабелле. – Меньше чем за месяц вам удалось научить его тому, что я безрезультатно пыталась растолковать на протяжении восьми столетий, мотаясь за ним по свету. – Во взгляде Руфины промелькнуло восхищение. – Возможно, вы с самого начала были предназначены ему судьбой, принцесса, и он должен был прожить все эти века только для того, чтобы встретиться с вами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16


А-П

П-Я