— Нет, он еще спал, когда я вышел из дома. Я приехал сюда после завтрака, привез кое-какие вещи, мои и Дорин. Комнату мы заказали, и я планировал въехать накануне свадьбы, чтобы все было готово вовремя. Ну вот, я так и сделал. Когда вещи перенесли из машины в номер, я просто убивал время, слоняясь по округе, и возвращался в отель к ленчу и обеду. Потом отправился спать. Было еще довольно рано: часов девять, если не ошибаюсь. Я только-только задремал, когда зазвонил телефон, он стоит рядом с кроватью.
Звонок был, вообще-то, довольно странный, как я теперь припоминаю, но голова у меня спросонья была не очень ясная, и я не спросил ту девушку, как ее зовут. Она просто сказала, что звонит по поручению Брая, и просила по возможности быстрее приехать. Потом повесила трубку. Ну, что мне оставалось делать? Я оделся и поехал назад во Флаксборо.
Брай был дома, один-одинешенек. Я, естественно, думал, что что-то произошло, но все, как оказалось, было в порядке. Он просто сказал, что хотел у меня выяснить пару вещей — о, я даже не помню, что именно: какие-то пустяки. Строго entre nous, мне показалось, что он был слегка под мухой. Если бы на его месте был кто-нибудь, я бы наверняка сорвался и наговорил грубостей в ответ на такие шуточки, но на Брая обижаться и выговаривать ему — самое бесполезное дело на свете, с него все, как с гуся вода. Да к тому же, он разрешил нам пользоваться машиной, это с его стороны было очень по-товарищески.
Короче говоря, я принял во внимание, что он не очень предусмотрительно хлебнул лишнего, и немножко его пожурил. Но несколько часов прекрасного сна в ту ночь я все же потерял… Когда я появился у стойки внизу, Дор, должно быть, решила, что я прибыл прямо с гулянки. Нет-нет, только не подумайте ничего такого — Дор ужасно мила и … и преданна.
С этими словами Периам достал из кармана бумажный пакетик и предложил его Пербрайту. Инспектор вежливо отказался от угощения и вернулся к созерцанию горизонта. Интересно, подумал он, что бы такое значили эти конфеты: что это — рефлекс на упоминание о невесте в самый разгар медового месяца, своего рода комментарий к ее описанию?
— Что вы думаете о своих соседях, мистер Периам? По Беатрис-Авеню и вообще, в округе. Периам аккуратно развернул ириску.
— Весьма порядочные старушенции, большей частью. Теперь, когда мама умерла, я не часто имею с ними дело.
— Есть среди них кто-нибудь, кто мог бы таить на вас обиду, как вы думаете?
— Уверен, что нет. А почему вы спрашиваете? — Периам жевал ириску очень медленно и сосредоточенно. Это заметно удлиняло ему щеки, придавая лицу меланхолическое выражение. «Лось», — подумал Пербрайт.
— Дело в том, что мы получили анонимное письмо. По-моему, не будет беды, если вы об этом узнаете. В нем содержится намек на то, что в четверг поздно вечером вы повздорили с мистером Хопджоем, очень сильно повздорили.
— Это совершеннейшая неправда, инспектор. Я говорил вам, что был слегка разозлен тем, что он меня заставил прокатиться впустую, но не думаю, чтобы я это хоть как-то выказал. И уж, разумеется, дело не доходило до ссоры или чего-нибудь подобного.
— Вы приехали и потом уехали в машине Хопджоя?
— Да, в «армстронге».
— Которую он предоставил вам для свадьбы и последующего отпуска.
— Совершенно верно. На весь медовый месяц. — Периам пошарил в своем пакетике, вытащил ириску в зеленой обертке и уронил ее обратно, чтобы достать другую — в розовой.
— Где вы оставляли машину на то время, пока были дома?
— Ставил в гараж.
— Вы, следовательно, думали, что пробудете там довольно долго — достаточно долго, чтобы стоило возиться с гаражом.
— Да нет, как раз не думал. Просто Брай не любит, когда машину оставляют на улице даже на несколько минут. Когда бы я ни брал ее, я автоматически ставлю ее прямо в гараж, когда возвращаюсь. — Видимо, в этот момент двойная работа — разговор и жевание — привели к тому, что Периам чуть было не пустил слюну. Он с шумом и хлюпаньем вобрал в себя воздух и прикрыл рот согнутым пальцем. — Простите: ветер в ивах.
— Мистер Хопджой, я полагаю, знал о вашем браке?
— Конечно.
— Он, однако, не приехал на церемонию. Периам покачал головой.
— Брай убежденный холостяк. Он сказал, что если мне так хочется идти на верную гибель, он, по крайней мере, не собирается мне в этом потворствовать. Это его обычная манера выражаться, знаете ли, — очень книжная и официальная.
Последовала пауза. Нахмурившись, Периам скатал обертку от ириски в плотный шарик.
— Послушайте, мне неясно, что это за анонимное письмо… И что вообще происходит?
Пербрайт пристально посмотрел на него.
— А происходит вот что, мистер Периам. Мы считаем, что мистер Хопджой, по-видимому, несколько пострадал. В вашем доме.
Жевание прекратилось.
— Пострадал? Что значит — пострадал?
— Речь идет об убийстве.
На лице Периама не отразилось ничего совершенно. Пербрайт уже начал сомневаться, расслышал ли его собеседник последние слова. Но тут он увидел, как задвигались бледные толстые губы:
— О, боже…— Периам с трудом выдавил эти два слова; они прозвучали как молитва человека с затянутой петлей на шее. — Но это ужасно… Я… Послушайте, вы хотите сказать, что вы…
— Нет, сэр, тела мы еще не нашли. На данный момент лично я полагаю, что мы его никогда и не найдем.
Периам осторожно провел ладонью по лбу, словно ощупывая невидимую рану.
— Инспектор, вам в самом деле придется мне рассказать, что все это значит. Может быть, я покажусь вам глуповатым, но, как перед Богом, я не имею ни малейшего представления о том, на что вы намекаете. Почему вы считаете, что с Браем непременно должно было что-то случиться?
— Вы можете, — спросил Пербрайт в свою очередь, — подсказать нам, где мы можем поискать мистера Хопджоя?
— Думаю, я мог бы назвать вам немало таких мест. Он очень много разъезжает. Я же вам говорил.
— Без машины?
— Ну, есть поезда, автобусы.
— Вы, следовательно, говорите о довольно длительных поездках?
— Он ведь знал, что мы с Дор женимся, и вполне мог уехать на какое-то время. Нет никаких причин, почему бы ему самому не взять небольшой отпуск.
— Он не поставил в известность своих работодателей, сэр. Они встревожены, как и все мы.
— Работодателей?
— Вы знаете его начальство, мистер Периам? Периам отвел взгляд в сторону.
— Даже не знаю, как я должен отвечать на этот вопрос. Вообще-то, я имею на этот счет достаточно полное представление. Видите ли, Брай, мама и я — мы были такими большими друзьями, что все это как-то само собой выплыло наружу.
— Это понятно.
Лицо Периама просветлело.
— Разумеется, дальше нас это не пошло. — Он опять посмотрел в глаза Пербрайту. — Я полагаю, вы, ребята, тоже были в курсе все это время.
— Полиции была предоставлена та информация, которую работодатели мистера Хопджоя сочли необходимой.
— Что ж, тогда, — с живостью заговорил Периам, — вы понимаете, почему время от времени старина Брай тихо исчезал, ни с кем не попрощавшись. Иногда эти парни не бывают дома годами, и даже их собственные жены не знают, куда они делись.
— А как долго в среднем длились эти исчезновения мистера Хопджоя, сэр?
— Вообще-то, нельзя сказать, чтобы они были очень долгими. Довольно часто он просто не приходил ночевать. Иногда две-три ночи подряд.
— И вас это никогда не тревожило?
— Пожалуй, нет. Иногда это несколько раздражает: не знаешь, запираться на ночь или оставлять дверь открытой. Но в конце концов, он делает страшно важное дело. Я хочу сказать, мы бы все попались, как куры в суп, если бы этой работой никто не занимался.
— Вы тут не так давно обмолвились, что мистер Хопджой показался вам пьяным, когда вы вернулись домой в прошлый четверг ночью. Он часто выпивал — я имею в виду, выпивал достаточно сильно?
— Трудно сказать, инспектор. Видите ли, хотя у нас с ним совсем дружеские отношения, когда мы оба дома, мы практически никуда не выходим вместе, поэтому я не могу поклясться, что он завсегдатай пабов или других мест в этом роде.
— Но вы бы не удивились, если бы это оказалось так? Я вас правильно понял, мистер Периам? Тем более, что это весьма обычное времяпрепровождение.
Периам грустно улыбнулся.
— Вам бы не удалось склонить к этому мнению мою матушку. Я не к тому, что она была против развлечений вообще, но пьяниц она просто не выносила. Забавно, но она никогда не замечала, если Хопджой иной раз был навеселе.
Периам рассеянно пошарил в кульке, который продолжал сжимать в руке, вынул из него ириску и начал ее разворачивать. Потом, передумав, плотно завернул — бумажку. Он поднял глаза и увидел, что Пербрайт смотрит на него.
— Не хочу портить аппетит перед ленчем. Вообще-то, мне бы пора уже возвращаться.
Он поднялся и выжидательно взглянул на Пербрайта. Полисмен поначалу даже не шевельнулся, а потом покачал головой:
— Знаете, мистер Периам, так дело не пойдет, и я думаю, вы согласитесь со мной.
Периам медленно опустился на самый край скамейки вполоборота к инспектору.
— Почему вы так говорите? Что не пойдет?
— Пять минут назад вас глубоко потрясло мое предположение о том, что ваш друг был убит. А теперь вы боитесь испортить себе аппетит перед ленчем.
Периам набрал воздуха, чтобы ответить, поколебался несколько секунд и тихо сказал:
— Да нет, я думал о Дор: она будет беспокоиться, куда это я запропал. Конечно, я расстроен. Ужасно. Я просто из тех людей, которые не всегда показывают свои чувства. И в любом случае, вы ведь еще не сказали мне, что же, по вашему мнению, произошло.
— А не сказал я вам этого, мистер Периам, потому, что вы, как мне кажется, скрыли от меня правду относительно вашего позднего визита домой в прошлый четверг.
Периам опустил глаза.
— Вы правы, я действительно немного приврал.
— Зачем?
— Это было до того, как вы рассказали… ну, про Брая. И я не хотел впутывать в эту историю Дорин. Шум-то поднялся из-за нее.
— Значит, ссора все-таки была?
— Э-э… да, боюсь, что была. Что-то вроде ссоры, но крайней мере. — Мышцы его лица напряглись. — Правда, игра шла в одни ворота. Брай наорал на меня, если уж вам так нужно это знать. Наверное, я это заслужил, но и он тогда, что называется, спустил собак. Кстати, то, что я говорил насчет двух-трех рюмок, которые он пропустил перед встречей, все так и было — наверное, решил поднабраться пьяной удали, чтобы мне все высказать.
Пербрайт следил за руками Периама. Крепко сжав их в кулаки, он тыкал ими в свои бедра — словно тесто месил — занимался, надо полагать, самоистязанием.
— Дело в том, — продолжал тем временем Периам, — что Дорин была невестой Брая. Они встречались уже довольно долго. Он раз или два приводил ее в дом, еще когда мама была жива. Потом она стала приходить гораздо чаще, после того как мама умерла, я хочу сказать. Она настояла на том, чтобы иметь свой ключ, и заходила привести дом в порядок два или три раза в неделю. Магазинами тоже занималась в основном она и готовила нам очень часто. Дор, знаете, вообще молодчина.
Тем не менее, время шло, и как-то так получилось, что мы много времени проводили вместе. Видите ли, дома я бывал чаще, чем Брай, и… ну, вот так и вышло. Ужасно не по-товарищески все это, но, я хочу сказать, когда люди вдруг понимают, что созданы друг для друга… Конечно, мы ничего не делали… ну, вы знаете, — ничего такого. И все равно я чувствовал себя омерзительно, когда день за днем встречался со стариной Браем, как будто ничего не произошло, а сам так его подвел. Я просто не мог ему все рассказать. И Дорин тоже не могла, у нее такое доброе сердце, у бедняжки. Вот мы и решили потихоньку убежать, обвенчаться, а там будь что будет. Паршивая, конечно, вещь, но… а, не знаю…— Периам махнул рукой и погрузился в молчание.
— Значит, это неправда, — сказал Пербрайт, — что Хопджой предоставил вам машину на медовый месяц, равно как и то, что вы сообщили ему о своем намерении жениться.
— Да, получается, что неправда. На самом деле я сказал, что еду в отпуск один. То же самое я сказал и Джоанне, то есть мисс Питерc в магазине.
— Тогда скажите мне, откуда мог мистер Хопджой узнать, где вас разыскивать в четверг вечером? И как он узнал — а он, по всей видимости, знал, — что вы собираетесь жениться?
— Звонил же не он, как вы помните. Звонила девушка, и голос ее мне незнаком, но я думал, что это была одна из многочисленных подружек Брая, которая лышала обо всем от кого-нибудь, кому Дорин доверилась. Дор ужасно милое создание, но есть в ней эта черта: ее поступками управляет не разум, а сердце. Я несколько раз говорил ей, что она слишком доверяет людям.
Пербрайт, похоже, удовлетворился таким объяснением.
— Я бы хотел, — сказал он, — услышать более подробно о той ссоре, которая, как вы теперь говорите, произошла между вами и Хопджоем. Было ли столкновение — я имею в виду физическое столкновение?
— О нет, никаких рук, ничего подобного. Он просто… ну, раскричался. Во все горло. Не знаю, слышал ли кто-нибудь из соседей. По счастью, дом построен очень основательно, так что, надеюсь, они все спали.
— Это произошло в какой-нибудь определенной части дома?
Периам издал звук, имеющий отдаленное родство со смехом.
— Это произошло, вы не поверите, в ванной. Брай позвал меня туда, когда услышал, как я вошел. Должно быть, умывался.
— И он?
— Напустился на меня. Прямо из себя выходил, пытаясь меня разозлить. Конечно, жаловаться не на что — в конце концов, я отбил у него невесту, — но уж и он с криком переусердствовал, скажу я вам.
Периам взглянул на часы, которые вынул из кармана брюк вслед за кожаным кошельком.
— Послушайте, мне в самом деле пора заморить червячка. Уже почти час дня.
— Неужели так много? Наверное, и мне следовало бы тоже, как вы выразились, заморить червячка. — Пербрайт поднялся, что вышло у него несколько деревянно: ноги затекли от долгого сидения. — Если вы считаете, что я мог бы быть представлен миссис Периам, не вызывая в ней сильной тревоги…
— Э-э, я… я не уверен, что…
— Извините, сэр. Уверяю вас, я не имею привычки докучать людям, которые проводят медовый месяц. Тем не менее, у меня еще осталось несколько вопросов, которые я должен задать вам обоим, сэр, — так что, можно было бы сделать это и в непринужденной обстановке;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23