Потому-то и изгнал он из города Мефодия, вскоре потом занявшего патриарший престол, а также Евфимия — в то время сардского митрополита, так как оба отказались подчиняться его воле и не отрешились от почитания икон. Божественного Мефодия Мефодий — будущий константинопольский патриарх Мефодий I (843—847). Диракузец по происхождению, он был монахом в одном из константинопольских монастырей. После возрождения иконоборчества отправился в Рим, где вращался при папском дворе. Вернулся в Константинополь в 821 г. с папским посланием к Михаилу II, содержащим призыв вернуться к иконопочитанию. После этого подвергся наказанию и был отправлен в ссылку, в которой пробыл 8 лет. В «Житии Мефодия» (PG 100, col. 1248 С) рассказывается, что в изгнании на острове св. Андрея Мефодий был заключен в гробницу вместе с преступником, обвиненным в узурпации власти.

он заключил в тюрьму на острове апостола Андрея (вблизи Акрита Акрит — мыс на азиатском берегу Пропонтиды (см.: Janin R. Constantinople... Р. 445).

), а блаженного Евфимия Сардский митрополит Евфимий был одним из самых рьяных защитников иконопочитания и выступал еще против иконоборческой политики Льва V. Сосланный на остров св. Андрея, был бит и заключен в тюрьму. Умер, скорее всего, в 831 г. Сохранилось неопубликованное житие Евфимия, написанное патриархом Мефодием (см.: Goullard J. Une oeuvre inedite du Patriarche Methode: Ie vie d’Euthyme de Sardes // BZ. 1960. Bd. 53, N 1. S. 36 ff.).

, которого засекли бичами, предал смерти руками своего сына Феофила. Христову паству он притеснял и истреблял, словно зверь дикий, а вот иудеев освобождал от налогов и податей, и потому любили они его и почитали больше всех на свете. Живописцы воспроизводят прекраснейших из живых существ, а этот за прообраз и образец взял для себя жизнь Копронима Т. е. императора Константина V, яростного иконоборца, заслужившего позорную кличку Копроним.

, которой и старался изо всех сил подражать. Он дошел до вершин нечестия: приказал поститься в субботу и отточил свой язык против Божьих пророков, не верил в грядущее воскресенье и блага, от него проистекающие. Он утверждал, что не существует дьявола, ибо о нем ничего не говорится у Моисея Т. е. в пятикнижии Моисея. Дьявол действительно не упоминается в древнейшлих частях Ветхого завета. Впрочем, позднейшая традиция ассоциировала с дьяволом змея, искусившего Еву.

, одобрял блуд, постановил во всех случаях клясться одним только Богом, бесстыжим своим языком причислял Иуду к спасшимся, говорил с издевкой, будто праздник спасительной пасхи чтится дурно и не вовремя, эллинскую же науку презирал, а нашей и божественной пренебрегал так, что даже запрещал наставлять в ней юношей Знаменательно, что писатель «Македонского Ренессанса» упрекает Михаила в незнании эллинской, т. е. языческой, науки ничуть не меньше, чем в неведении христианской.

. Не хотел он, чтобы кто-нибудь с быстрым взором и искусной речью противостоял его невежеству, посрамил его и своей ученостью взял над ним верх. Ведь Михаил настолько был слаб в складывании письменных знаков и чтении слогов, что скорее можно было прочесть целую книгу, чем он своим медлительным умом разберет буквы собственного имени. Однако хватит об этом: божественные люди достаточно осмеяли его в свое время, и немало есть книг, выставляющих на позор его деяния. А мы продолжим нашу историю и взглянем на результат его безбожных поступков. 9 . В это время начавшаяся на востоке гражданская война наполнила вселенную всевозможными бедами Наш автор начинает рассказ об одном из центральных событий византийской истории IX в. — восстании Фомы Славянина. Мятеж Фомы вышел далеко за рамки обычных для Византии попыток узурпации царской власти. Почти все источники об этом восстании позднего происхождения, только одно свидетельство современно событиям (это письмо императора Михаила II от 10 апреля 824 г. Людовику Благочестивому) (см.: Doеlger F. Regesten... Bd. 1, N. 408). Восстание Фомы Славянина породило значительную по объему научную литературу. Лучший обзор источников см.: Lemerle P. Thomas le Slave. P. 255 suiv. Об истоках, причинах и социально-экономических основах движения см.: Kopstein H. Zur Erhebung des Thomas // Studien zum 8. und 9. Jahrhundert in Byzanz. Berlin, 1983. S. 61 ff.

и из многих людей оставила в живых только немногих: отцы вооружили свои десницы на сыновей, братья — на детей родного чрева, друзья, наконец, — на самых своих близких. А зачинщиком всего этого был Фома, о котором рассказывают по-разному. Я всего лишь человек и из-за утекшего времени сообщаю о событиях не как очевидец, а понаслышке, и потому надо мне, чтобы во всем сохранить истину, передать рассказы, трактующие о событиях не только так, но и иначе, ведь сомнения и отклонения никак не вредят моему повествованию, которое лишь станет надежней от постоянного сопоставления: случилось что-нибудь так или по-другому. Было бы прекрасно, если бы истина [26] как бы не являлась нам обнаженной и без завесы, а мы, люди, обладали всезнанием. Но поскольку быстротекущее время, словно накинутый на глаза покров, ослабляет наше знание, следует довериться молве и слухам и хоть как-то вывести на свет события прошлого и не дать им погрузиться в реку забвения Весьма любопытное и редкое у нашего автора откровение, касающееся его метода работы. Историческая истина для него — не нечто данное и неизменное, ее надлежит установить или, по крайней мере, привести разноречивые свидетельства. Продолжатель Феофана и действительно нередко приводит разные версии одних и тех же событий, отказываясь сделать между ними категорический выбор. В этом смысле метод Продолжателя Феофана прямо противоположен его предшественнику Феофану, никогда ни в чем не сомневающемуся и постоянно контаминирующему разные сообщения своих предшественников (см. статью, с. 235). Рассуждения о «быстротекущем времени» — общее место у византийских историков.

. 10 . Согласно одному — первому — рассказу (которому верю и я, имея подтверждение в письменных сочинениях), Фома происходил от незнатных и бедных родителей, к тому же славян Славянские поселения в Малой Азии появились уже во времена императора Юстиниана (см.: Dvornik F. Les Slaves, Byzance et Rome en IX siиcle. Paris, 1926. P. 18). Славянское происхождение Фомы признается сейчас почти всеми исследователями (см Рајковић М. О пореклу Томе, вoћe устанка 821—823 // ЗРВИ. 1953. Т. 2), хотя Генесий в одном пассаже и называет его армянином (Gen. 7.14). Установившееся в современной науке обозначение Фомы — Славянин к византийским источникам отношения не имеет.

, кои нередко разветвляются на востоке. Живя в бедности и решив попытать счастья, он покинул родину и явился в нашу столицу. Тут он пристроился в слуги и помощники к одному синклитику В параллельном сообщении Генесий (Gen. 25.53) прямо называет этого синклитика Варданом, о котором наш автор рассказывал выше. Вардан фигурирует и у Продолжателя Феофана во «второй версии».

, но поспешил по своей распущенности оскорбить и опозорить его супружеское ложе. Фома был уличен и, поскольку не мог вынести великого позора и полагающихся в таких случаях ударов, бежал к агарянам и сумел внушить им большое доверие своими многолетними делами (ему уже тогда было 25 лет), а также отречением от Христа н Бога нашего. Поставленный во главе войскового отряда, он ополчился против христиан и обещал могучей дланью подчинить Ромейское царство В период 814—829 гг. отношения между арабским халифатом и Византией были относительно спокойными. Халиф Мамун был занят подавлением восстания Бабека (см. с. 52) и не имел сил и возможности для борьбы с западным соперником. Хотя никакого официального мира между Византией и халифатом заключено не было, военные действия, видимо, ограничивались небольшими экспедициями и приграничными столкновениями. Однако как показывает участие арабов в войске Фомы Славянина, они не упускали случая для ослабления своего соперника.

. А чтобы никто из ромеев не встал ему поперек пути, но все пошли за ним и готовы были за него в огонь и в воду, объявил Фома и провозгласил, что он-де не кто иной, как Константин, сын Ирины, которого уже давно лишили царства и глаз собственное его безумие и свирепый нрав (тогда же он и расстался с жизнью Ослепленный матерью Ириной Константин VI умер до 806 г. (см.: Brooks Е. W. On the Date of the Death of Constantine, the Son of Irene //BZ. 1900. Bd9,N 2.S.654ff.).

). Поскольку грандиозность замысла и питающие Фому надежды требовали сообщника (иначе — и он это понимал — не одержать было победы ни на море, ни на суше), он взял себе приемного сына, сама внешность которого свидетельствовала о безумии души. Фома дал ему большое войско, переименовал в Констанция Согласно Генесию (26.71), приемный сын Фомы — полуварвар. Имя Констанций, которое ему дает приемный отец, — не случайно. Провозглашая себя Константином, он моделирует свой образ по главному и образцовому носителю этого имени — Константину Великому, отцу императора Констанция.

и приказал опустошать и разорять ромейскую землю с одной стороны, сам же напал на нее с другой. В то время последние свои годы держал бразды правления государством Лев Армянин, он сколотил не слишком значительное войско и сам привел его к поражению (оно обратилось в бегство при первой стычке), возбудив в Фоме дерзость и чрезмерное самомнение. Таково было начало этого движения и мятежа, согласно первому известному рассказу. 11 . Согласно второму, это был тот самый Фома (в имени нет никакого различия), который издавна состоял при Вардане и был отличен воцарившимся Львом Обе версии «предыстории» Фомы, правда, в обратном порядке, приводятся и у Генесия (Gen. 23.80 сл.). Восстановление этой «предыстории» представляет трудности, поскольку сами византийцы были не уверены в надежности своих сведений (см.: Lemerle P. Thomas le Slave. P. 283, n. 11). Дж. Бьюри, комбинируя данные разных источников, предлагает такую реконструкцию. В конце 80-х гг. VIII в. Фома после адюльтерной истории с женой синклитика (по мнению Бьюри, он не идентичен с Варданом) бежит к арабам, от них возвращается в 803 г. и помогает учинившему мятеж Вардану. После поражения последнего бежит в Сирию, где проходит еще 10 лет (см.: Вurу J. A History of the Eastern Roman Empire from the Fall of Irene to the Ascession of Basile (802—867). London, 1911. P. 84, n. 2). По мнению Ф. Баришича, предпочтение следует отдать «первой версии» Продолжателя Феофана, поскольку она основывается на таком надежном источнике, как не дошедшее до нас сочинение Сергия Исповедника, в то время как «вторая версия» — не что иное как свободное развитие мыслей, содержащихся в упомянутом уже письме Михаила II Людовику, имеющему «пропагандистский характер» ( Баришић Ф. Две верзие у изворима о устанику Томи // ЗРВИ. 1959. Т. 6. С. 145 сл.). Напротив, П. Лемерль решительно отвергает первую версию и отдает предпочтение второй ( Lemerle P. Thomas Ie Slave. P. 272 suiv.). О возможных путях возникновения этих версий см.: Kopstein H. Die Erhebung... S. 67 ff.

. Исполняя должность начальника федератов и находясь в Анатолике, он услышал, что Михаил убил Льва, решил отомстить за убийство и вместе с тем утолить свой гнев (они издавна, с юных лет не ладили с Михаилом). Хотя он боялся исполнения касающегося его прорицания филомилийского монаха, тем не менее двинул на Михаила войско, притом войско не малое и не слабое, а, напротив, мощное, мужественное и сильное, из людей разного возраста, хорошо владеющих оружием. Впрочем, Михаила все ненавидели и потому, что был он, как говорилось, причастен ереси афинган, и потому, что отличался робостью, и потому, что речь у него хромала, а более всего потому, что не менее речи хромала у него душа. Им тяготились и его презирали многие. Фома же, хоть и с увечным бедром и родом варвар, внушал уважение сединой и тем более вызывал любовь, поскольку столь ценимые воинами качества, как доступность и [27] ласковое обхождение, были свойственны ему еще с детства, а силой в роде бы он тоже никому не уступал. Он привлек на свою сторону сборщиков податей, щедрыми дарами постарался подчинить своей воле многих людей и стал из малого большим, из ничтожной доли — великим. Одних (в ком сидела страсть к переменам и обогащению) он привлек убеждением и дружбой, других (кто уже вкусил зла гражданских возмущений) — силой и принуждением. Потому и разразились гражданские битвы и, словно новые нильские водопады, напоили землю не водой, но кровью. И вот занес смертоносную руку раб над господином, воин над начальником, лохаг над полководцем, и, залитая кровью, застонала вся Азия. Целые города со всеми своими жителями, охваченные страхом, сдались Фоме, некоторые, однако, сопротивлялись, храня верность императору, но и они в конце концов покорились, понеся большие потери и убитыми и пленными. И вся Азия перешла к нему, кроме Катакила — стратига Опсикия Катакил, согласно Генесию (Gen. 25.48), — патрикий и родственник царя Михаила.

и Ольвиана — стратига Армениака. Среди такого количества полководцев только они двое сохранили верность Михаилу. В награду за то, что его не предали, царь сократил так называемый капникон — подать в царскую казну — на один милиарисий Капникон (от греч. καπνος — «дым») — налог, который в это время взимался с каждого дома или семьи. Милиарисий — серебряная монета. Сумма в два милиарисия относительно невелика.

. Издавна они, как и все, платили два милиарисия, а с тех пор в благодарность за верность один милиарисий был снят. 12 . Агаряне узнали обо всем, и было им это в радость и в удовольствие. Пользуясь случаем, они без страха нападали на земли и острова, и нигде не встречали никакого сопротивления. Узнал об этом Фома и задумался, [28] покинули его и не возмутились его люди, если бросит он на произвол судьбы жителей родных и других восточных земель, позволит убивать и пленять их жен и детей, и потому решил своим появлением сдержать натиск агарян, устрашить многочисленным войском и хитрыми уловками склонить к миру. Так все и случилось. Он повернул назад, напал на сарацин в их стране, показал свою силу, вступил с варварами в переговоры, заключил мир, вошел с ними в военный союз, посулив и пообещав то, о чем говорилось прежде:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57