- Повторяю, - сказал Мур. - Если вам здесь не нравится, уходите.
Почему бы вам не открыть собственный бар, без автоматов? Думаю, он
пользовался бы успехом.
- Пошел ты... Не скажу, куда. - Поэт уставился в пустоту. - Впрочем,
может быть, я так и сделаю. Открою бар с настоящими официантами...
Мур повернулся к нему спиной и стал смотреть на Леоту, танцующую с
Корловым. Он был счастлив.
- Люди вступают в Круг по разным причинам, - бормотал Юнгер, - но
главная из них - эксгибиционизм. Невозможно устоять перед призраком
бессмертия, который манит тебя из-за кулис на сцену. С каждым годом людям
все труднее привлекать к себе внимание. В науке это почти невозможно. В
девятнадцатом и двадцатом веках удавалось прославиться отдельным ученым, а
сейчас - только коллективам. Искусство настолько демократизировалось, что
сошло на нет, а куда, спрашивается, исчезли его ценители? Я уж не говорю о
простых зрителях...
- Так что нам остался только Круг, - продолжал он. - Взять хотя бы
нашу Спящую Красавицу, которая отплясывает с Корловым...
- Что?
- Извини, не хотел тебя разбудить. Я говорю, если бы мисс Мэйсон
хотела привлечь к себе внимание, ей следовало бы заняться стриптизом. Вот
она и вступила в Круг. Это даже лучше, чем быть кинозвездой, по крайней
мере, не надо вкалывать...
- Стриптизом?
- Разновидность фольклора. Раздевание под музыку.
- А, припоминаю.
- Оно тоже давно в прошлом, - вздохнул Юнгер. - И, поскольку мне не
может нравиться, как одеваются и раздеваются современные женщины, меня не
оставляет чувство, будто со старым миром от нас ушло что-то светлое и
хрупкое.
- Не правда ли, она очаровательна?
- Бесспорно.
Потом они гуляли по холодной ночной Москве. Муру не хотелось покидать
теплый дворец, но он изрядно выпил и легко поддался на уговоры Юнгера.
Кроме того, он опасался, что этот болтун, едва стоящий на ногах,
провалится в канализационный люк, опоздает к ракетоплану или вернется
побитый.
Они брели по ярко освещенным проспектам и темным переулкам, пока не
вышли на площадь, к огромному полуразвалившемуся монументу. Поэт сломал на
ближайшем кусте веточку и метнул ее в стену.
- Бедняга, - пробормотал он.
- Кто?
- Парень, который там лежит.
- Кто он?
Юнгер свесил голову набок.
- Неужели не знаешь?
- Увы, мое образование оставляет желать лучшего, особенно в области
истории. Древний период я мало-мальски...
Юнгер ткнул в сторону мавзолея большим пальцем.
- Здесь лежит благородный Макбет. Король, предательски убивший своего
предшественника, благородного Дункана. И многих других. Сев на трон, он
пообещал подданным, что будет милостив к ним. Но славянский темперамент -
явление загадочное. Прославился он, в основном, благодаря своим красивым
речам, которые переводил поэт Пастернак. Но их давно уже никто не читает.
Юнгер снова вздохнул и уселся на ступеньку. Мур сел рядом. Он слишком
замерз, чтобы обижаться на высокомерный тон подвыпившего поэта.
- В прошлом народы воевали между собой, - сказал Юнгер.
- Знаю, - кивнул Мур. От холода у него ныли пальцы. - Когда-то этот
город был сожжен Наполеоном.
Юнгер поправил шляпу. Мур обвел взглядом горизонт, изломленный
очертаниями причудливых зданий. Тут - ярко освещенная, строго
конструктивная пирамида учреждения, устремленная в заоблачную высь (вот
они, последние достижения плановой экономики); там - аквариум с черными
зеркалами стен, который днем превратится в агентство с опытным, четко и
слаженно действующим персоналом; а по ту сторону площади - ее юность,
полностью воскрешенная сумраком: блестящие луковицы куполов, нацелившие
острия перьев в небо, где среди звезд сверкают опознавательные огни
летательных аппаратов.
Мур подул на пальцы и сунул руки в карманы.
- Да, народы воевали между собой, - повторил Юнгер. - Гремела
канонада, лилась кровь, гибли люди. Но мы пережили эти времена, и вот,
наконец, наступил долгожданный мир. Но заметили мы это далеко не сразу. Мы
и сейчас не можем понять, как это получилось. Слишком уж долго, видимо, мы
откладывали мир на "потом", забывая о нем, думая совсем о других вещах.
Теперь нам не с кем сражаться - все победили, и все пожинают плоды победы.
Благо, этих плодов хватает на всех. Их даже больше, чем достаточно, и
каждый день появляются новые, все совершеннее, все изысканнее. Кажется,
вещи поглощают умы своих создателей...
- Мы все могли бы уйти в лес, - сказал Мур, жалея, что не надел
костюм с термостатом на батарейке.
- Мы многое могли бы сделать и, наверное, сделаем. А уйти в леса,
по-моему, просто необходимо.
- Но прежде давай вернемся во Дворец, погреемся напоследок.
- Почему бы и нет?
Они встали со ступеньки и побрели обратно.
- И все-таки, зачем ты вступил в Круг? Чтобы умереть от ностальгии?
- Нет, сынок. - Поэт хлопнул Мура по плечу. - В поисках развлечений.
Через час Мур продрог до костей.

- Гм, гм, - произнес голос. - Через несколько минут мы приземлимся на
острове Оаху, на аэродроме лабораторного комплекса "Аква Майнинг".
Раздался щелчок, и на колени Муру упал страховочный ремень. Мур
застегнулся и попросил:
- Прочтите еще раз последнее стихотворение из "Стамески".
- "Грядущее, не будь нетерпеливым.
Пусть не сегодня, но завтра,
Пусть не сейчас, но потом.
Человек - это млекопитающее,
Которое создает монументы.
И не спрашивай меня, для чего".
Он вспомнил Луну, какой ее описывала Леота. Последние сорок четыре
секунды путешествия, ушедшие на высадку, он люто ненавидел Юнгера, даже не
зная толком, за что.
Стоя у трапа "Стрелы-9", он следил за приближением маленького
человека в тропическом костюме, улыбающегося до ушей. Он машинально пожал
протянутую руку.
- Очень рад, - сказал Тенг. - Здесь многое сохранилось с тех далеких
дней. Сразу после звонка с Бермуд мы с коллегами собрались и стали думать,
что бы вам показать. - Мур сделал вид, будто знает о звонке. - Ведь что ни
говори, мало кому удается побеседовать со своим работодателем из далекого
прошлого.
Мур улыбнулся и пошел вместе с Тенгом к лабораторному комплексу.
- Да, я любопытен, - признал он. - Мне захотелось посмотреть, во что
превратился комплекс. Скажите, сохранились ли мои офис и лаборатория?
- Разумеется, нет.
- А первая тандем-камера? А инжекторы с широкими патрубками?
- Заменены, конечно.
- Так, так. А большие старые насосы?
- Вместо них теперь новые, блестящие.
Мур повеселел. Спину грело солнце, которого он не видел несколько
недель (лет), но еще приятней была прохлада в стенах лабораторного
комплекса, создаваемая кондиционерами. Окружавшая его техника была
компактна и в высшей степени функциональна, обладая, тем не менее,
красотой, для которой Юнгер, наверное, сумел бы найти подходящие эпитеты.
Мур шел мимо агрегатов, ведя ладонью по их гладким бокам, - рассматривать
каждый из них в отдельности у него не было времени. Он похлопывал ладонью
по трубам и заглядывал в печи для обжига керамики. Когда Тенг спрашивал
его мнения о действии того или иного механизма, он отмалчивался, делая
вид, что разжигает трубку.
По подвесной дорожке они прошли через цех, похожий на замок, затем
сквозь пустые резервуары, и углубились в коридор со стенами, усеянными
множеством мерцающих лампочек. Иногда они встречали техника или инженера.
Мур пожимал руки и сразу забывал имена.
Главный технолог был очарован молодостью Мура; ему даже в голову не
приходило усомниться, что перед ним - настоящий инженер, знающий свое дело
во всех тонкостях. В действительности предсказание Мэри Муллен о том, что
профессия Мура рано или поздно выйдет за пределы его воображения, обещало
вот-вот сбыться.
Наконец, они вышли в тесный вестибюль, и там Мур не без удовольствия
обнаружил свой портрет среди фотографий умерших и ушедших на пенсию
предшественников Тенга.
- Как вы думаете, я мог бы сюда вернуться?
В глазах Тенга появилось изумление. Лицо Мура оставалось
бесстрастным.
- Ну... я полагаю... кое-что... вы могли бы сделать, - промямлил
Тенг.
Мур широко улыбнулся и перевел разговор в другое русло. Его
позабавило сочувственное выражение на лице человека, который видел его
впервые в жизни. Сочувственное и испуганное.
- Да, картина прогресса всегда вдохновляет, - задумчиво произнес Мур.
- Причем настолько, что хочется вернуться к прежней работе. К счастью, мне
это ни к чему, я вполне обеспечен. И все же, видя, как разросся комплекс
за годы твоего отсутствия, как далеко шагнула разработанная тобой
технология, нельзя не испытывать ностальгии. Теперь тут столько зданий,
что мне их и за неделю не обойти, и все они заполнены новейшим и
надежнейшим оборудованием. Я просто в восторге. А вам нравится здесь
работать?
- Да. - Тенг вздохнул. - Насколько вообще работа может нравиться.
Скажите, вы летели сюда с намерением переночевать? У нас есть гостиница
для сотрудников, там вас с радостью примут. - Он посмотрел на
часы-луковицу, висящие у него на груди.
- Благодарю, но мне пора возвращаться. Дела, знаете ли. Я просто
хотел укрепить свою веру в прогресс. Спасибо вам за экскурсию, и спасибо
вашему веку.

На всем пути до Бермуд, в году Две тысячи семьдесят восьмом от Р.Х.,
неутомимо потягивая мартини, Мур повторял про себя: цепь времен соединена.

- Все-таки решилась? - спросила Мэри Мод, осторожно выпрямляя спину
под складками пледа.
- Да.
- Почему?
- Потому что я не хочу уничтожать то, что мне принадлежит. У меня и
так почти ничего нет.
Дуэнья тихо фыркнула, будто эти слова рассмешили ее.
- Корабль идет по бездонному морю к таинственному Востоку, -
задумчиво произнесла она, обращаясь к любимой собачке, - но то и дело
бросает якорь. Почему? Ты не знаешь, а? Чем это объясняется? Глупостью
капитана? Или второго помощника? - Она поглаживала собачку, словно и
впрямь ждала от нее ответа.
Собачка молчала.
- Или неукротимым желанием повернуть вспять? - допытывалась Дуэнья. -
Возвратиться домой?
Ненадолго повисла тишина. Затем:
- Я живу, переезжая из дома в дом. Эти дома зовутся часами. Каждый из
них прекрасен, но не настолько, чтобы хотелось побывать в нем снова.
Позволь, я угадаю слова, которые вертятся у тебя на языке. "Я не хочу
замуж, и я не намерена покидать Круг. У меня будет ребенок..." Кстати,
мальчик или девочка?
- Девочка.
- "У меня будет дочка. Я поселю ее в роскошном особняке, обеспечу ей
славное будущее и успею вернуться к весеннему фестивалю". - Она
всматривалась в поливу собачки, как факир в глубину хрустального шара. -
Ну что, хорошая я гадалка?
- Да.
- Думаешь, это удастся?
- Не вижу причин...
- Скажи, какая роль уготована ее гордому отцу? - допытывалась
старуха. - Сочинять для нее сонеты или мастерить механические игрушки?
- Ни то, ни другое. Он вообще не узнает о ней. Он будет спать до
весны, я - нет. И она не будет знать, кто он.
- Чем дальше в лес, тем больше дров.
- Это почему же?
- Потому что не пройдет и двух месяцев по календарю Круга, как она
станет женщиной, и, возьму на себя смелость предсказать, красивой
женщиной. Потому что у нее будут для этого деньги.
- Разумеется.
- И, поскольку ее родители - члены Круга, ее обязательно примут в
Круг.
- Может быть, она этого не захочет.
- Исключено. Оставь подобные сантименты тем, кому путь сюда заказан.
Захочет, не сомневайся. Все хотят. Хирурги сделают ее красавицей, и я,
возможно, сумею добиться ее приема вопреки моим собственным правилам. В
Кругу она встретит много интересных людей: поэтов, инженеров, собственную
мать...
- Нет! Я бы ее предупредила!
- Ага! Ответь-ка мне, что это: боязнь кровосмешения, вызванная
неуверенностью в собственных чарах, или что-нибудь другое?
- Прошу тебя! Зачем ты говоришь эти ужасные слова?
- Затем, что ты, к сожалению, вышла из-под моего контроля. До сих пор
ты была превосходным символом Круга, ныне же твои устремления далеки от
тех, что свойственны олимпийским богам. Глядя на тебя, люди подумают так:
"Боги - все равно что школьники. Несмотря на легион врачей, который их
обслуживает, они бессильны перед физиологией". Принцесса, в глазах всего
мира ты - моя дочь, ибо Круг - это я. Поэтому прими материнский совет.
Уйди. Не настаивай на продлении контракта. Выйди замуж и проспи несколько
месяцев. Весной твой срок истечет, а до тех пор ты поспишь с перерывами в
"бункере". А мы тем временем позаботимся о романтической окраске твоего
ухода. О ребенке не беспокойся: "холодный сон" ему не повредит. Подобные
случаи уже были. Если не согласна, я по-матерински предостерегаю тебя: ты
будешь исключена немедленно.
- Ты не посмеешь!
- Прочитай свой контракт.
- Но зачем?! Ведь никто бы не узнал.
Вспыхнули ацетиленовые горелки.
- Глупая куколка! Твое представление об окружающем мире фрагментарно
и наивно. Если бы ты знала, насколько он изменился за последние шестьдесят
лет. С той минуты, как кто-нибудь из нас открывает глаза у себя в
"бункере", и до того мгновенья, когда он, усталый, ложится спать после
очередного Бала, за ним следят все средства массовой информации. Сейчас в
арсенале охотников за жареными фактами гораздо больше шпионских устройств,
чем на твоей голове - красивых волос. Мы не можем всю жизнь прятать твою
дочь от журналистов. Не станем и пытаться. Даже в том случае, если ты
решишься на аборт, у нас будет достаточно проблем с прессой, хотя наши
служащие - не из тех, кого можно разговорить с помощью взятки или
алкоголя.
1 2 3 4 5 6 7 8