После этого родич покойного поджег корабль, который сгорел очень быстро вместе с телом викинга и девушки и всем добром, а на месте сожжения норманны насыпали «нечто, подобное круглому холму, водрузили в середине его столб с начертанным на нем странными буквами именем этого умершего мужа и… удалились».
***
Настоящей сенсацией XX века стали раскопки в Усеберге (Норвегия) где удалось раскопать не только викингский корабль, но и найти массу удивительных по красоте и мастерству исполнения предметов материальной культуры. Именно по этим находкам ученым удалось воссоздать жизнь в норманнской усадьбе и восстановить практически все предметы домашнего обихода и религиозного культа.
Произведения искусства древних скандинавов, дошедшие до нас, отличает глубокая связь между функционально обусловленной формой предмета и его богатым декоративным оформлением. Представления о реальном мире и природе сливались с представлениями мифологическими, в которых миром правили боги — асы. Образы богов воплощались в идолах, сделанных в человеческий рост и даже больше, но довольно часто находят и маленькие фигурки богов, вырезанные из камня или отлитые искусными мастерами-кузнецами. Возможно, они восходят к бронзовым статуэткам, впервые появляющимся в первых веках нашей эры.
У Адама Бременского есть очень интересное описание трех главных богов древних скандинавов:
«… народ (в Швеции) поклоняется статуям трех богов, … в середине триклиния сидит Тор, а Водан (Один) и Фрикко (Фрейр) сидят по одну и по другую сторону от него. Отличительные черты каждого из них: Тор, говорят, владычествует в воздухе и правит громом и молнией, ветром и дождем, хорошей погодой и урожаем. Второй, Водан, что значит „ярость“, ведет войны и вселяет в людей храбрость перед лицом врагов. Третий, Фрикко, дарует смертным мир и сладострастие, его идол снабжен поэтому огромным детородным членом…»

Находка в Усебергском кургане дает возможность представить, какими удивительными мастерами были норманны и сколь прекрасно их искусство. Особенно поражает резьба по дереву.
Стоит заметить, что декоративное оформление предметов культа, домашнего обихода и оружия делалось не столько ради красоты как таковой, сколько из-за определенных религиозных и магических убеждений.
Богатой резьбой покрывались бытовые вещи, ювелирные изделия, оружие, боевые корабли и стены жилищ. Чаще всего украшенные резьбой вещи красились в какой-нибудь яркий цвет.
Растительные мотивы, почерпнутые из франкского искусства и образы «каролингского льва» в скандинавском искусстве эпохи викингов сливаются с характерным для него ленточным плетением и звериным орнаментом. Однако несомненно в искусстве норманнов и англо-саксонское, и ирландско-шотландское, и кельтское влияния.
В X — IX веках в скандинавской орнаментике появляются новые элементы западно-европейского искусства, а в позднем еллингском стиле находят широкое распространение образы «большого зверя», полностью заполняющие своими сплетающимися драконьими телами плоскость изображения и вытесняющие звериный орнамент.
Вообще в Скандинавии до начала христианизации в орнаментике преобладали условные схематизированные образы, прежде всего зверя, змея и коня.


Для стиля Усеберга наиболее характерен, например, «зверь хватающий», а для стиля Борре — изображения животных, обращенных головами к середине вещи. Стиль же рунических камней отличается извивающимися лентообразными драконами и змеями. Вполне возможно, что стиль Еллинге и Борре является возрождением старых традиций скандинавского искусства с новыми западноевропейскими элементами.
Искусствоведы выделяют следующие стили орнаментального искусства древних скандинавов:

Вершиной искусства резьбы по дереву стали порталы норвежских ставкирок.
В истории скандинавской средневековой архитектуры различают три типа церквей:
— собор — прежде всего, Нидаросский в Трондхейме, который построен по английским образчикам готической архитектуры в XII веке;
— каменные церкви простых геометрических очертаний, состоявшие из двух пределов;
— и, наконец, наиболее интересные по архитектуре деревянные ( из вертикально установленных, а не горизонтально уложенных, как в русских деревянных церквях, бревен) церкви, порталы которых покрыты красивейшей резьбой — так называемые ставкирки.


ДРАПА, НИД И ПЕСНИ ЭДДЫ
Скальдическая поэзия, столь похожая на бязь скандинавской резьбы, совершенно неприемлема для современного человека. Для того, чтобы объяснить, чем именно, приведем сразу подстрочный перевод одной из вис:
Готова тому, кто был добр в сердце,
Золотая рака моему
Славлю я святого конунгу
Он посетил богов господину.
Современный читатель вряд ли догадается, что для викингов она звучала приблизительно так же, как для нас звучит следующая строфа:
Готова златая рака
Доброму сердцем
Моему господину святому,
Любимцу богов,
Которого я прославляю.
В приведенной висе обращает на себя внимание крайняя запутанность текста. Именно в изощренной форме и заключался смысл скальдической поэзии, ибо форма должна была не обнаруживать смысл, то есть актуальное настоящее, и так хорошо известное аудитории скальда, а, наоборот, с помощью особых, строго регламентированных, приемов скрывать его, ибо только особая вычурность формы и возможность ее варьирования заново в каждой новой висе могли сделать простой факт настоящего предметом поэзии.
Многочисленные кеннинги с эпитетами почти не оставляют места в строке для сообщения каких-либо фактов, ибо объемы строки были строго ограничены законами скальдического творчества.
Кеннинг — это замена существительного обычной речи двумя существительными, из которых второе определяет первое, например, «дракон моря» — корабль. Приведем наиболее распространенные кеннинги: «буря копий» (битва), «море меча» (кровь), «огонь битвы» (меч). Могли быть и многоступенчатые кеннинги.
Например, М.И. Стеблин-Каменский, один из самых известных во всем мире скандинавистов-медиевистов, приводит следующий кеннинг: «метатель огня вьюги ведьмы луны коня корабельных сараев», где «конь корабельных сараев» — корабль, «луна корабля» — щит, «ведьма щита» — секира, «вьюга секиры» — битва, «огонь битвы» — меч, а «метатель меча» — воин, то есть просто «он»!
По сути дела, виса — это не текст в современном смысле этого слова, она практически ничего не сообщает о конкретном событии. И если для слушателей скальда герои висы были легко узнаваемыми людьми, а о событии не было необходимости сообщать всю информацию, но лишь часть ее, для воспроизведения картины целого, то для современного слушателя висы нуждаются в комментарии.
Именно поэтому при записи саг в XIII веке было необходимо объяснять, когда и в связи с каким событием была сочинена та или иная виса. В противном случае возникала опасность неправильного толкования.
Основная заслуга скальдов состоит в том, что они впервые избрали предметом поэзии не эпическое прошлое, а единичный факт настоящего, часто самый прозаический.
Скальды всегда сочиняли висы о том, что видели сами, или, по крайней мере, слышали от очевидцев. «Вы должны, — говорил Олав Харальдссон скальдам перед своей последней битвой, — быть здесь и видеть то, что произойдет. У вас тогда будут не одни только рассказы других. Ведь вы должны после рассказывать и сочинять стихи обо всем этом».
Скальдические стихи сочинялись по свежим следам событий, их содержание было заранее предопределено фактами действительности.
Невозможность высказать в глаза заведомую ложь, следовавшая как из актуальности (современности) самих вис (ибо описываемые события всегда были известны слушателям, а многие принимали в них непосредственное участие), так и из веры древних скандинавов в магическую силу слова (лживое слово — посягательство на благополучие того, кому льстят), была на протяжении многих веков доказательством верности скальдических стихов, многие из которых использовались в качестве исторических источников.
Скальдическую поэзию можно назвать хитросплетением речи, полной условностей и завуалированных намеков, ориентированных на догадливость и определенный фонд знаний слушателей.
Она качественно отличается от эпической поэзии — мы имеем в виду песни «Старшей Эдды», в которых собраны все известные нам сказания о богах и героях древнего Севера. Ибо сказители, передававшие из поколения в поколение песни «Эдды», считали, что лишь воспроизводят древние строки и легенды, и ничего не могли добавить от себя. Они не осознавали себя авторами строф — в отличии от скальдов, которые первыми в истории литературы стали считать себя непосредственными авторами, хотя их авторство и было направлено лишь на форму, но не содержание.
Скальдическое искусство исконно было связано с рунической магией. Неслучайно, с происхождением и скальдической поэзии, и рунического искусства в мифах связан именно Один, верховный бог древних скандинавов. В «Старшей Эдде» рассказывается, как Один девять ночей провисел на древе, принесенный в жертву себе же, чтобы добыть знание рун, а в «Младшей Эдде» говорится о том, с каким трудом достался Одину мед поэзии.
Не раз руны и скальдическое искусство в древнескандинавской литературе употребляются как синонимы.
Наиболее интересна в этом отношении «Сага об Эгиле», в которой рассказывается об одном из самых известных скальдов, который владел рунической магией не хуже, чем искусством складывать висы.
Однажды Эгилю подали рог с отравленным пивом. Эгиль принял рог и вырезал на нем ножом, окрашенным собственной кровью, руны. Рог разлетелся на куски. В другой раз Эгиль нашел в постели заболевший девушки рыбную кость с неправильно вырезанными рунами, которые и явились причиной болезни. Скальд вырезал новые, правильные, руны, и девушка выздоровела.
Очень известна история о том, как Эгиль, которого конунг Норвегии Эрик Кровавая Секира выгнал из страны и объявил вне закона, оставил на берегу жердь с насаженной на нее лошадиной головой, на которой вырезал рунами заклинание, призывающее духов изгнать Эрика и его жену из страны. Вскоре так и случилось.
Существовал даже особый жанр скальдической поэзии — нид, хулительные стихи, которые и вырезал Эгиль на жерди с лошадиной головой. Рассказывают также, что когда один из скальдов сказал нид, то на стенах пришло в движение оружие, многие были убиты, а ярл, против которого был направлен нид, упал без сознания, у него отгнила борода и половина волос по одну сторону пробора.
Сочинение нидов запрещалось законом, а за заучивание их взимался штраф.
В основе такой веры лежит убеждение в том, что слово может оказать магическое действие.
Именно поэтому конунги всегда платили за хвалебную песню — драпу, — которую сочинял для них скальд. Они получали нечто материализованное — славу, и работу скальда необходимо было вознаградить.
Исландские законы также запрещали сочинение стихов о женщинах под страхом виры, ибо считалось, что такие строфы могут подействовать как приворот.

СЧАСТЛИВОГО ПЛАВАНИЯ НА ВИКИНГСКИХ ДРАККАРАХ!
В заключение хотелось бы заметить, что все вышесказанное — это лишь слабая попытка приоткрыть дверь в мир викингов, попытаться представить себе жизнь, которую вели люди на Севере больше десяти веков назад.
Вряд ли современному человеку возможно до конца понять древних скандинавов, ибо он не в состоянии отказаться от свойственных ему представлений, а тем самым и от известной модернизации прошлого.
Так, например, очень трудно понять нам отношение норманнов к убийствам и чувству долгу. Но все дело в том, что у людей того времени не было понятия «убийство вообще», а существовали разные «уровни» убийства — открытое убийство, убийство из долга чести, убийство в бою.
Существовали даже два слова.
Словом mord называлось «позорное убийство», то есть убийство, о котором совершивший его либо не сообщил окружающим, либо оно состояло в том, что был убит спящий, либо оно было совершено ночью, либо еще каким-либо другим неподобающим образом.
А слово vig обозначало убийство в бою или открытое убийство, о котором совершивший его сообщал немедленно, не далее, чем у третьего дома, и, таким образом, мог быть преследуем по закону или заплатить виру родичам убитого.
Само по себе убийство далеко не всегда было злом, очень часто оно было необходимой защитой, ибо в обществе норманнов не существовало тюрем и полиции, и люди были вынуждены сами заботиться о собственной безопасности.
Очень часто слова древних скандинавов, то есть слова древнесеверного языка, совершенно непонятны нам и не могут быть переведены на современные языки, потому что для них просто нет эквивалента.
Однако современный читатель может постараться понять, чем отличаются его представления от представлений человека другой эпохи, и не оспаривать эти различия, а просто принять их.
И тогда удивительный мир викингов, их обычаев и нравов, поэзии и эпических сказаний покажется вам безграничным.
Счастливого плавания на викингских драккарах!
***
СИГРИД УНСЕТ
Сага о Вигдис и Вига-Льоте ВЕРА ХЕНРИКСЕН
Серебряный молот НАТАЛИЯ БУДУР
Тигры моря
Редакторы Н. Будур И. Шурыгина Художественный редактор Т. Хрычева Технический редактор Н. Привезенцева Корректор Н. Мельникова Компьютерная верстка А. Павлов ЛР № 030129 от 02.10.91 г.
Подписано в печать 31.07.96 г.
Уч.-изд. л. 23, 54. Цена 18 000 р.
Издательский центр «ТЕРРА».
113184, Москва, Озерковская наб.,
18/1, а/я 27.
Девы битв. Сигрид Унсет. Сага о Вигдис и Вига-Льоте / Пер. с норвежск. Н. Будур. Вера Хенриксен. Серебряный молот / Пер. с норвежск. О. Дуровой. Наталия Будур. Тигры моря. — М.: ТЕРРА, 1996. — 408 е.: ил. — (Викинги).
ISBN 5-300-00630-0
В сборник вошли два романа, в центре внимания которых — судьба и роль женщины в обществе скандинавского средневековья. Один из романов принадлежит перу лауреата Нобелевской премии норвежки Сигрид Унсет (1882—1949), а второй— продолжательнице традиций знаменитой соотечественницы, Вере Хенриксен.
1 2 3 4 5