Обращался в магазин Wodolei
Остаток времени он употребил на разные туалетные приспособления. Когда мажордом пришел за ним, то нашел его очень красивым.
ЗАЛ ЗМЕЙ
Жеромо, или, называя его настоящим именем, Рамиро Маркуэц, повел его по бесконечным коридорам, давая ему советы, как обходиться с особой, пригласившей его на ужин.
— Эта особа, — проговорился, наконец, мажордом, — весьма красивая женщина.
Между советами он часто употреблял фразу: «Думайте о своей душе». Но эти слова молодой человек Карл Фаральдо понял в смысле противиться искушениям, которые, по его мнению, ему готовились.
Но когда он вошел в комнату, где его ожидал пир, его размышления исчезли, предоставив место сильному удивлению. Зал был не велик, и накрытый посередине стол на две персоны занимал большую часть места. Вообще же убранство зала было бесподобно: везде сверкали драгоценные вещи, и стол блистал роскошной сервировкой. Четыре бронзовые змеи, прикрепленные по стенам, держали в своих пастях зажженные канделябры, испускавшие мягкий, приятный свет. По этим змеям зал носил свое название. Мажордом подвел Карла к одному из стульев и удалился. Карл снял шляпу и плащ; он хотел снять шпагу, но шум в соседней комнате отвлек его внимание. Поэтому он уселся, держа шпагу между коленями, углубленный осмотром этого чудного помещения.
Но вскоре он услыхал приближающуюся откуда-то чудную тихую музыку. Чудная страстная мелодия тихо раздавалась по комнате. Карл, слушая ее, думал, что все это ему снится. Мало-помалу музыка была все слышнее и слышнее, и, наконец, показалось, что она раздается из соседней комнаты. Дверь отворилась, вошли две женщины… Венецианец чуть не упал от удивления. Эти женщины, обе очень молоденькие, имели золотистую кожу африканок. Их одежда была сделана из очень легкой материи, оставляя открытыми плечи, руки и грудь. Ничего более соблазнительного нельзя было представить себе; красота их увеличивала притягательную силу соблазна. Карл, изумленный, протянул вперед руки. Обе женщины приблизились; невидимая музыка все еще играла. Они начали странный танец, почти не касаясь пола ногами. Эти две сирены кружились вокруг венецианца, полные восточной неги, и вдруг сразу набросились на него, обвили голыми руками его голову и страстно стали целовать. Когда Карл очнулся, обе вакханки исчезли, оставив после себя упоительный аромат. Фаральдо не мог стоять. Голова его была как в огне и кружилась. В горле пересохло, грудь волновалась, лицо горело. Он подошел к столу, взял стакан, наполнил его холодным греческим вином и выпил залпом. Вино утолило жажду, но и больше разгорячило его. Он опустил руку на стол и вдруг остановился. Пальцы, которые благодаря сильному возбуждению Карла, получили большее осязание, почувствовали под тонкой пеленой нежной скатерти какую-то шероховатость. Убедившись, что он один в комнате, Фаральдо приподнял скатерть. На его губах замер крик ужаса; все его опьянение сразу пропало. Вот что он увидал: на гладкой поверхности стола из кедрового дерева было вырезано несколько букв. Венецианец с первого взгляда разобрал те, которые остались ясными.
«Умер… Отрав…
д'Арманд».
Лоб Фаральдо покрылся холодным потом. В голове его пронеслась целая драма. Этот д'Арманд — он хорошо его помнит — был молодой француз, с которым Карл был знаком. Исчезновение д'Арманда наделало много шума в свое время. Его нашли за Народными воротами убитым, с кинжалом в груди, хотя при вскрытии оказалось, что он был отравлен, а не убит. Тайна этого случая осталась не разъясненной и была полностью забыта. И вот теперь Карл узнал ее. Они оба были завлечены в адский дом под предлогом любви. У Фаральдо сжималось сердце. Он был один и обезоружен, так как не знал, от какого врага он должен был обороняться.
Положение Фаральдо было хуже д'Арманда тем, что тот не знал, что ему готовится, а он был предуведомлен. Сначала Карл думал уже покориться своей участи, но, снова увидав роковые буквы на столе, он изменил решение. Решил, во что бы то ни стало сопротивляться и по возможности отомстить за несчастного д'Арманда, который, очевидно, медленно умирая от отравления, успел начертать эти буквы ради спасения другого. Но в то время, когда Карл готовился к обороне… дверь снова открылась.
Все решение Карла быть настороже и считать себя на неприятельской земле разом исчезло, как дуновение.
На пороге, в белой одежде и с сияющей улыбкой на губах, со своей девственной фигурой, появилась Анна Борджиа. Никакая человеческая сила не могла бы устоять против обворожительности этой сирены. Карл был обезоружен перед этой девушкой с чистым, девственным лицом, которая стояла перед ним в скромной одежде и со стыдливо опущенными глазами. Невидимая сила притягивала его к ней. Он встал и приблизился к дивному видению. Помимо его воли, ноги его подогнулись, и он пал к ногам ее. Анна протянула к нему руки, как бы приглашая к себе. Он поднялся, с жаром прижал ее к своей груди, и долгий поцелуй ожег его губы.
— Теперь, — сказала весело герцогиня, встряхивая грациозным движением головы волосы, пришедшие в беспорядок, — теперь… будем ужинать.
УЖИН БОРДЖИИ
Карл Фаральдо был обессилен умственно и физически. Утомленный, он с любовью смотрел на прелестную девушку, которая своими горячими ласками привела его в такое состояние. Всякое подозрение исчезло из его души. Даже смерть казалась теперь ему сладкой и упоительной. Анна Борджиа увеселяла ужин своим серебристым смехом, ее детская веселость утешала сердце венецианца; вина и яства быстро уничтожались. Карл чувствовал необходимость подкрепления, хотя чем больше он подкреплял себя, тем больше голова его одурманивалась. Глаза его сделались мутными, и голова падала беспрестанно на грудь. Девушка злорадно улыбалась и следила за прогрессивным опьянением. Карл не замечал ее темные беспокойные взгляды.
— Карл, — сказала она мягко, — дай мне этот цветок, там, на том столе.
На том столе, на котором лежал цветок, стояла большая серебряная ваза, отражавшая в себе, как зеркало, все предметы. Услышав эту просьбу, Карл вспомнил несчастного д'Арманда. Подходя к столу и притворяясь более опьяненным, чем был на самом деле, он вдруг увидел в вазе изображение всего стола вместе с сидящей за ним Анной. Он пристально вгляделся в это отражение, и холодный пот выступил у него на лбу. Он ясно видел, как молодая девушка вынула из-за корсажа склянку, быстро влила одну каплю в его стакан и снова спрятала склянку. Карл взял цветок и быстро обернулся. Опьянение окончательно покинуло его, и он отчетливо заметил жестокое и злое выражение лица герцогини. Притворившись сильно пьяным, Карл приблизился к столу и подал цветок герцогине. Она взяла его и, прикалывая, показала Карлу свою чудную белую грудь, желая окончательно опьянить его. Но Фаральдо не обратил на это внимания.
— Пей со мной, мой красавец, — сказала она, показывая ему на стакан, в который влила яд, — пей за нашу любовь!
— Охотно, — сказал венецианец, — но… с одним условием… чтобы я пил из твоего стакана, а ты из моего…
— Какое странное условие! — возразила смущенно Анна. — Мне не нравятся твои глупые шутки… Пей из своего стакана, говорю тебе!
— Ты… должна пить из моего… иначе…
— Иначе что? — гневно вскрикнула Анна.
— Иначе… я буду думать, что ты хочешь меня… отравить…
Она вскрикнула, но опомнилась и силилась улыбнуться. Карл продолжал:
— Да, отравить… как бедного д'Арманда…
Какой-то дикий рев был ответом на эти слова. Анна быстро вскочила на ноги и протянула руку к шнурку звонка на стене, желая созвать слуг. Карл понял это и, выхватив кинжал, со страшной силой пригвоздил ее руку к стене. Анна испустила громкий крик. Тогда Карл вынул кинжал, и Борджиа, как сноп, повалилась на пол.
— Дело осложняется, — прошептал Карл, — как я теперь уйду отсюда? Если слуги слышали ее крик, я пропащий человек!
Но его смущение продолжалось недолго. Он скоро оправился и спрятал кинжал в рукав, чтобы иметь под рукой защиту, завернулся в плащ и, надев шляпу, вышел в те двери, из которых появилась герцогиня.
Первая комната, в которой он очутился, была пуста. Пройдя дальше, он увидел в следующей комнате мажордома Жеромо, или по-настоящему Рамиро, который спал, сидя в кресле.
Карл стремительно подошел к нему.
— Выпустите меня! — сказал он повелительно. Мажордом проснулся, испуганно глядя на Карла, но когда он узнал его, то крик радости вырвался из груди Рамиро.
— Слава тебе, Господи! — вскричал он. — Бог услышал мои молитвы! Он смягчил сердце моей госпожи!
Фаральдо понял его: мажордом думал, что Карл избавился от смерти благодаря жалости влюбленной.
— Выведи меня отсюда! — повторил он.
— Сию минуту, — сказал мажордом, взяв связку ключей. — Госпожа моя капризная, она может передумать.
— Поторопись.
Сказав это, он отпер дверь, и венецианец радостно вдохнул в себя холодный ночной воздух. В это время издалека, из комнаты, раздался страшный крик. Мажордом сразу узнал голос герцогини.
— Она изменила решение, — прошептал он, — бегите, бегите скорее, молодой человек, и молите Бога, чтобы никогда больше не встретиться с этой женщиной.
Карл моментально бросился из дверей и пустился бежать наугад.
Дверь с шумом заперлась за ним. Рамиро, довольный, что в первый раз шалости его госпожи не стоили никому жизни, направился в свою комнату, но наткнулся там на донну Анну Борджиа, растрепанную, окровавленную.
— Где он? — взревела она, увидав мажордома.
— Госпожа… вы ранены!.. — вскрикнул тревожным голосом каталонец, видя белую одежду госпожи в кровавых пятнах.
— Ранена… да, это он, чтобы помешать мне позвать на помощь!
И она показала окровавленную руку.
— Боже! И я сам помог ему спастись! — воскликнул в отчаянии Рамиро.
— Убежал! Спасся от моего гнева! — кричала Анна. — Как же это?
— Он пришел спокойный ко мне, — сказал Рамиро, — и от вашего имени просил его выпустить… Я полагал, что вы простили его… по жалости…
— Я! — вскричала молодая девушка голосом тигрицы. — По жалости… к нему… Но я бы хотела растерзать его на мелкие куски своими собственными руками, вырвать из груди его сердце… насладиться муками его предсмертной агонии! Приведи сюда этого злодея, оскорбившего меня, приведи сейчас же! — вопила обезумевшая от гнева Анна.
— Невозможно, синьора, — отвечал старик, — я сам отворил ему дверь, теперь он уже далеко.
— Значит, месть моя будет не удовлетворена, мой обидчик исчез!
— Синьора, — сказал каталонец, — ошибка моя, хотя и невольная; клянусь вам ее поправить. Если оскорбитель ваш будет в руках самого папы, я обещаю вам доставить его живого или мертвого.
— Хорошо, Рамиро Маркуэц, я принимаю твое обещание, но горе тебе, если ты его не исполнишь.
— Успокойтесь, герцогиня, все будет сделано по вашему желанию.
— А если он исчез, этот негодяй? Его скрыли Бог или дьявол. Тогда что?
— Тогда я умру, герцогиня, — отвечал старик.
СТРАННОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ
Карл Фаральдо, услыхав крик отравительницы, бросился бежать со всех ног, скрываемый темнотой ночи. Перебегая из улицы в улицу, из переулка в переулок, он наткнулся на высокое мрачное здание, на котором была надпись следующего содержания: «Casa professa della Compagnia di Gesu».
— Черт возьми! — вскричал Карл. — Мне, кажется, придется провести ночь под защитой кровли благочестивых отцов иезуитов.
Сказав это, молодой человек вошел под навес ворот иезуитского монастыря.
«Старик мажордом, — продолжал рассуждать Карл, — говорил мне, что сам святейший отец, папа, не в силах спасти меня от его госпожи, но отцы иезуиты — дело иное: они могут мне пригодиться в моем настоящем положении. Дождемся здесь утра».
Усевшись в углу под навесом ворот, Карл стал терпеливо ожидать утренней зари. Странное происшествие этой ночи, со всеми мельчайшими подробностями, пришло ему на ум. Самодовольная улыбка появилась на его красивых губах, но вместе с тем чувство ужаса сжало сердце при мысли, какой страшной опасности он подвергался. Если бы он случайно не прочел предсмертных слов несчастного д'Арманда, то, конечно, выпил бы кубок, предложенный ему красавицей герцогиней. Так рассуждал чудом спасенный молодой человек. Между тем заря начала заниматься. Идти по улицам Рима днем для него было небезопасно. Карл решил постучать в ворота. Он взял большой молоток и ударил три раза. Двери тотчас же раскрылись, и привратник-монах его спросил:
— Что угодно господину кавалеру?
— Могу я говорить с настоятелем?
— Его преподобие еще не сошел в приемную, тем не менее, вы можете войти, я вас провожу туда.
Монах-привратник и Карл вошли в длинную и мрачную комнату со сводами.
— Подождите меня здесь, господин кавалер, — сказал монах, — я доложу о вас.
Благочестивый отец настоятель не заставил себя долго ждать. Это был человек высокого роста, худой, неопределенных лет, с холодной физиономией, хотя улыбка не сходила с его тонких губ.
— Вы, кажется, хотели меня видеть, сын мой? — сказал он, обращаясь к Карлу. — Чем могу я служить вам?
— Я пришел просить гостеприимства у вас, святой отец, — отвечал Карл.
— Гостеприимства для кого?
— Лично для себя.
— Что же побуждает вас к этому?
— Простите, святой отец, зачем вы меня об этом спрашиваете?
— Сын мой, покровительство церкви оказывается только в важных случаях. Судя по вашему роскошному костюму, вы должны принадлежать к высшему обществу. Что же привело вас сюда? Признайтесь, как на исповеди, быть может, дуэль?
— Нет, святой отец, я могу вам поклясться, что не дуэль, — отвечал Карл.
— Что же именно, скажите; иначе я не могу оказать вам гостеприимства.
Карл Фаральдо недолго колебался. Терять ему было нечего. На улицах Рима он не избежит страшной мести Анны Борджиа; здесь, в стенах монастыря, он в безопасности. Все эти мысли с быстротой молнии промелькнули в голове молодого человека, и он с полной откровенностью рассказал настоятелю всю свою страшную историю с молодой красавицей герцогиней.
— Теперь для меня все ясно, — сказал настоятель, выслушав юношу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
ЗАЛ ЗМЕЙ
Жеромо, или, называя его настоящим именем, Рамиро Маркуэц, повел его по бесконечным коридорам, давая ему советы, как обходиться с особой, пригласившей его на ужин.
— Эта особа, — проговорился, наконец, мажордом, — весьма красивая женщина.
Между советами он часто употреблял фразу: «Думайте о своей душе». Но эти слова молодой человек Карл Фаральдо понял в смысле противиться искушениям, которые, по его мнению, ему готовились.
Но когда он вошел в комнату, где его ожидал пир, его размышления исчезли, предоставив место сильному удивлению. Зал был не велик, и накрытый посередине стол на две персоны занимал большую часть места. Вообще же убранство зала было бесподобно: везде сверкали драгоценные вещи, и стол блистал роскошной сервировкой. Четыре бронзовые змеи, прикрепленные по стенам, держали в своих пастях зажженные канделябры, испускавшие мягкий, приятный свет. По этим змеям зал носил свое название. Мажордом подвел Карла к одному из стульев и удалился. Карл снял шляпу и плащ; он хотел снять шпагу, но шум в соседней комнате отвлек его внимание. Поэтому он уселся, держа шпагу между коленями, углубленный осмотром этого чудного помещения.
Но вскоре он услыхал приближающуюся откуда-то чудную тихую музыку. Чудная страстная мелодия тихо раздавалась по комнате. Карл, слушая ее, думал, что все это ему снится. Мало-помалу музыка была все слышнее и слышнее, и, наконец, показалось, что она раздается из соседней комнаты. Дверь отворилась, вошли две женщины… Венецианец чуть не упал от удивления. Эти женщины, обе очень молоденькие, имели золотистую кожу африканок. Их одежда была сделана из очень легкой материи, оставляя открытыми плечи, руки и грудь. Ничего более соблазнительного нельзя было представить себе; красота их увеличивала притягательную силу соблазна. Карл, изумленный, протянул вперед руки. Обе женщины приблизились; невидимая музыка все еще играла. Они начали странный танец, почти не касаясь пола ногами. Эти две сирены кружились вокруг венецианца, полные восточной неги, и вдруг сразу набросились на него, обвили голыми руками его голову и страстно стали целовать. Когда Карл очнулся, обе вакханки исчезли, оставив после себя упоительный аромат. Фаральдо не мог стоять. Голова его была как в огне и кружилась. В горле пересохло, грудь волновалась, лицо горело. Он подошел к столу, взял стакан, наполнил его холодным греческим вином и выпил залпом. Вино утолило жажду, но и больше разгорячило его. Он опустил руку на стол и вдруг остановился. Пальцы, которые благодаря сильному возбуждению Карла, получили большее осязание, почувствовали под тонкой пеленой нежной скатерти какую-то шероховатость. Убедившись, что он один в комнате, Фаральдо приподнял скатерть. На его губах замер крик ужаса; все его опьянение сразу пропало. Вот что он увидал: на гладкой поверхности стола из кедрового дерева было вырезано несколько букв. Венецианец с первого взгляда разобрал те, которые остались ясными.
«Умер… Отрав…
д'Арманд».
Лоб Фаральдо покрылся холодным потом. В голове его пронеслась целая драма. Этот д'Арманд — он хорошо его помнит — был молодой француз, с которым Карл был знаком. Исчезновение д'Арманда наделало много шума в свое время. Его нашли за Народными воротами убитым, с кинжалом в груди, хотя при вскрытии оказалось, что он был отравлен, а не убит. Тайна этого случая осталась не разъясненной и была полностью забыта. И вот теперь Карл узнал ее. Они оба были завлечены в адский дом под предлогом любви. У Фаральдо сжималось сердце. Он был один и обезоружен, так как не знал, от какого врага он должен был обороняться.
Положение Фаральдо было хуже д'Арманда тем, что тот не знал, что ему готовится, а он был предуведомлен. Сначала Карл думал уже покориться своей участи, но, снова увидав роковые буквы на столе, он изменил решение. Решил, во что бы то ни стало сопротивляться и по возможности отомстить за несчастного д'Арманда, который, очевидно, медленно умирая от отравления, успел начертать эти буквы ради спасения другого. Но в то время, когда Карл готовился к обороне… дверь снова открылась.
Все решение Карла быть настороже и считать себя на неприятельской земле разом исчезло, как дуновение.
На пороге, в белой одежде и с сияющей улыбкой на губах, со своей девственной фигурой, появилась Анна Борджиа. Никакая человеческая сила не могла бы устоять против обворожительности этой сирены. Карл был обезоружен перед этой девушкой с чистым, девственным лицом, которая стояла перед ним в скромной одежде и со стыдливо опущенными глазами. Невидимая сила притягивала его к ней. Он встал и приблизился к дивному видению. Помимо его воли, ноги его подогнулись, и он пал к ногам ее. Анна протянула к нему руки, как бы приглашая к себе. Он поднялся, с жаром прижал ее к своей груди, и долгий поцелуй ожег его губы.
— Теперь, — сказала весело герцогиня, встряхивая грациозным движением головы волосы, пришедшие в беспорядок, — теперь… будем ужинать.
УЖИН БОРДЖИИ
Карл Фаральдо был обессилен умственно и физически. Утомленный, он с любовью смотрел на прелестную девушку, которая своими горячими ласками привела его в такое состояние. Всякое подозрение исчезло из его души. Даже смерть казалась теперь ему сладкой и упоительной. Анна Борджиа увеселяла ужин своим серебристым смехом, ее детская веселость утешала сердце венецианца; вина и яства быстро уничтожались. Карл чувствовал необходимость подкрепления, хотя чем больше он подкреплял себя, тем больше голова его одурманивалась. Глаза его сделались мутными, и голова падала беспрестанно на грудь. Девушка злорадно улыбалась и следила за прогрессивным опьянением. Карл не замечал ее темные беспокойные взгляды.
— Карл, — сказала она мягко, — дай мне этот цветок, там, на том столе.
На том столе, на котором лежал цветок, стояла большая серебряная ваза, отражавшая в себе, как зеркало, все предметы. Услышав эту просьбу, Карл вспомнил несчастного д'Арманда. Подходя к столу и притворяясь более опьяненным, чем был на самом деле, он вдруг увидел в вазе изображение всего стола вместе с сидящей за ним Анной. Он пристально вгляделся в это отражение, и холодный пот выступил у него на лбу. Он ясно видел, как молодая девушка вынула из-за корсажа склянку, быстро влила одну каплю в его стакан и снова спрятала склянку. Карл взял цветок и быстро обернулся. Опьянение окончательно покинуло его, и он отчетливо заметил жестокое и злое выражение лица герцогини. Притворившись сильно пьяным, Карл приблизился к столу и подал цветок герцогине. Она взяла его и, прикалывая, показала Карлу свою чудную белую грудь, желая окончательно опьянить его. Но Фаральдо не обратил на это внимания.
— Пей со мной, мой красавец, — сказала она, показывая ему на стакан, в который влила яд, — пей за нашу любовь!
— Охотно, — сказал венецианец, — но… с одним условием… чтобы я пил из твоего стакана, а ты из моего…
— Какое странное условие! — возразила смущенно Анна. — Мне не нравятся твои глупые шутки… Пей из своего стакана, говорю тебе!
— Ты… должна пить из моего… иначе…
— Иначе что? — гневно вскрикнула Анна.
— Иначе… я буду думать, что ты хочешь меня… отравить…
Она вскрикнула, но опомнилась и силилась улыбнуться. Карл продолжал:
— Да, отравить… как бедного д'Арманда…
Какой-то дикий рев был ответом на эти слова. Анна быстро вскочила на ноги и протянула руку к шнурку звонка на стене, желая созвать слуг. Карл понял это и, выхватив кинжал, со страшной силой пригвоздил ее руку к стене. Анна испустила громкий крик. Тогда Карл вынул кинжал, и Борджиа, как сноп, повалилась на пол.
— Дело осложняется, — прошептал Карл, — как я теперь уйду отсюда? Если слуги слышали ее крик, я пропащий человек!
Но его смущение продолжалось недолго. Он скоро оправился и спрятал кинжал в рукав, чтобы иметь под рукой защиту, завернулся в плащ и, надев шляпу, вышел в те двери, из которых появилась герцогиня.
Первая комната, в которой он очутился, была пуста. Пройдя дальше, он увидел в следующей комнате мажордома Жеромо, или по-настоящему Рамиро, который спал, сидя в кресле.
Карл стремительно подошел к нему.
— Выпустите меня! — сказал он повелительно. Мажордом проснулся, испуганно глядя на Карла, но когда он узнал его, то крик радости вырвался из груди Рамиро.
— Слава тебе, Господи! — вскричал он. — Бог услышал мои молитвы! Он смягчил сердце моей госпожи!
Фаральдо понял его: мажордом думал, что Карл избавился от смерти благодаря жалости влюбленной.
— Выведи меня отсюда! — повторил он.
— Сию минуту, — сказал мажордом, взяв связку ключей. — Госпожа моя капризная, она может передумать.
— Поторопись.
Сказав это, он отпер дверь, и венецианец радостно вдохнул в себя холодный ночной воздух. В это время издалека, из комнаты, раздался страшный крик. Мажордом сразу узнал голос герцогини.
— Она изменила решение, — прошептал он, — бегите, бегите скорее, молодой человек, и молите Бога, чтобы никогда больше не встретиться с этой женщиной.
Карл моментально бросился из дверей и пустился бежать наугад.
Дверь с шумом заперлась за ним. Рамиро, довольный, что в первый раз шалости его госпожи не стоили никому жизни, направился в свою комнату, но наткнулся там на донну Анну Борджиа, растрепанную, окровавленную.
— Где он? — взревела она, увидав мажордома.
— Госпожа… вы ранены!.. — вскрикнул тревожным голосом каталонец, видя белую одежду госпожи в кровавых пятнах.
— Ранена… да, это он, чтобы помешать мне позвать на помощь!
И она показала окровавленную руку.
— Боже! И я сам помог ему спастись! — воскликнул в отчаянии Рамиро.
— Убежал! Спасся от моего гнева! — кричала Анна. — Как же это?
— Он пришел спокойный ко мне, — сказал Рамиро, — и от вашего имени просил его выпустить… Я полагал, что вы простили его… по жалости…
— Я! — вскричала молодая девушка голосом тигрицы. — По жалости… к нему… Но я бы хотела растерзать его на мелкие куски своими собственными руками, вырвать из груди его сердце… насладиться муками его предсмертной агонии! Приведи сюда этого злодея, оскорбившего меня, приведи сейчас же! — вопила обезумевшая от гнева Анна.
— Невозможно, синьора, — отвечал старик, — я сам отворил ему дверь, теперь он уже далеко.
— Значит, месть моя будет не удовлетворена, мой обидчик исчез!
— Синьора, — сказал каталонец, — ошибка моя, хотя и невольная; клянусь вам ее поправить. Если оскорбитель ваш будет в руках самого папы, я обещаю вам доставить его живого или мертвого.
— Хорошо, Рамиро Маркуэц, я принимаю твое обещание, но горе тебе, если ты его не исполнишь.
— Успокойтесь, герцогиня, все будет сделано по вашему желанию.
— А если он исчез, этот негодяй? Его скрыли Бог или дьявол. Тогда что?
— Тогда я умру, герцогиня, — отвечал старик.
СТРАННОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ
Карл Фаральдо, услыхав крик отравительницы, бросился бежать со всех ног, скрываемый темнотой ночи. Перебегая из улицы в улицу, из переулка в переулок, он наткнулся на высокое мрачное здание, на котором была надпись следующего содержания: «Casa professa della Compagnia di Gesu».
— Черт возьми! — вскричал Карл. — Мне, кажется, придется провести ночь под защитой кровли благочестивых отцов иезуитов.
Сказав это, молодой человек вошел под навес ворот иезуитского монастыря.
«Старик мажордом, — продолжал рассуждать Карл, — говорил мне, что сам святейший отец, папа, не в силах спасти меня от его госпожи, но отцы иезуиты — дело иное: они могут мне пригодиться в моем настоящем положении. Дождемся здесь утра».
Усевшись в углу под навесом ворот, Карл стал терпеливо ожидать утренней зари. Странное происшествие этой ночи, со всеми мельчайшими подробностями, пришло ему на ум. Самодовольная улыбка появилась на его красивых губах, но вместе с тем чувство ужаса сжало сердце при мысли, какой страшной опасности он подвергался. Если бы он случайно не прочел предсмертных слов несчастного д'Арманда, то, конечно, выпил бы кубок, предложенный ему красавицей герцогиней. Так рассуждал чудом спасенный молодой человек. Между тем заря начала заниматься. Идти по улицам Рима днем для него было небезопасно. Карл решил постучать в ворота. Он взял большой молоток и ударил три раза. Двери тотчас же раскрылись, и привратник-монах его спросил:
— Что угодно господину кавалеру?
— Могу я говорить с настоятелем?
— Его преподобие еще не сошел в приемную, тем не менее, вы можете войти, я вас провожу туда.
Монах-привратник и Карл вошли в длинную и мрачную комнату со сводами.
— Подождите меня здесь, господин кавалер, — сказал монах, — я доложу о вас.
Благочестивый отец настоятель не заставил себя долго ждать. Это был человек высокого роста, худой, неопределенных лет, с холодной физиономией, хотя улыбка не сходила с его тонких губ.
— Вы, кажется, хотели меня видеть, сын мой? — сказал он, обращаясь к Карлу. — Чем могу я служить вам?
— Я пришел просить гостеприимства у вас, святой отец, — отвечал Карл.
— Гостеприимства для кого?
— Лично для себя.
— Что же побуждает вас к этому?
— Простите, святой отец, зачем вы меня об этом спрашиваете?
— Сын мой, покровительство церкви оказывается только в важных случаях. Судя по вашему роскошному костюму, вы должны принадлежать к высшему обществу. Что же привело вас сюда? Признайтесь, как на исповеди, быть может, дуэль?
— Нет, святой отец, я могу вам поклясться, что не дуэль, — отвечал Карл.
— Что же именно, скажите; иначе я не могу оказать вам гостеприимства.
Карл Фаральдо недолго колебался. Терять ему было нечего. На улицах Рима он не избежит страшной мести Анны Борджиа; здесь, в стенах монастыря, он в безопасности. Все эти мысли с быстротой молнии промелькнули в голове молодого человека, и он с полной откровенностью рассказал настоятелю всю свою страшную историю с молодой красавицей герцогиней.
— Теперь для меня все ясно, — сказал настоятель, выслушав юношу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38